ПРОФЕССОРСКИЙ МОЗГ - НЕ ПРОБЬЕШЬ!

[lugerovski]

Профессор Г.А.Кожевников на Измайловской пасеке, справа от него князь Ф.Ф. Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, рядом с ними сотрудники пасеки и ученики. Фото 1916 г.

Близость больших денег сколь заманчива, столь и опасна для человека. Под их влиянием люди совершают самые экстравагантные поступки. Недаром так сложна и опасна инкассаторская работа. Именно поэтому окошечки за железными решетками с тетеньками-кассиршами, высыпающими тебе охапку денег на прилавок отходят в прошлое. Вместо них стараются пользоваться пластиковыми карточками, в крайнем случае, сберегательные книжки.

История, которую мы хотим рассказать, как нельзя лучше свидетельствует в пользу современной практики безналичных расчетов. Народный комиссариат земледелия в 1920 г. выделил деньги на нужды Измайловской пасеки, которая находилась в Измайловском зверинце на территории бывшего Просянского сада. Опытную пасеку с рамочными ульями основало в 1864 г. Императорское русское общество акклиматизации животных и растений (его главным попечителем был Великий князь Николай Николаевич старший, а последним председателем Общества акклиматизации являлся князь Ф.Ф. Юсупов, граф Сумароков-Эльстон, бывший главноначальствующий Москвы (в мае-сентябре 1915 г.) и владелец знаменитой подмосковной усадьбы Архангельское.). После Февральской революции общество перестало быть «императорским», но некоторое время существовало и при советской власти.

Задачи Опытной пасеки общества были определены довольно точно: организация научной работы по изучению пчел, условий их разведения и содержания, исследование продукции, ими производимой, и пропаганда методов «рационального пчеловодства» среди пчеловодов-практиков России. С момента своего основания Измайловская пасека стала методическим центром для пчеловодов. Здесь выступали с лекциями видные ученые, были созданы специальные курсы. В поездки по стране периодически снаряжались передвижные выставки, способствовавшие популяризации пчеловодства. На заре кинематографа в Измайлове были отсняты первые отечественные фильмы по разведению и содержанию пчел.

В 1880-е гг. был сооружен Музей пчелы - железобетонный выставочный павильон, проекция которого напоминала очертания пчелы с расправленными крыльями. Это единственное сооружение пасеки, сохранившееся до наших дней. Постройка Музея пчелы считается одной из первых в опыте железобетонных сооружений в Москве.
По некоторым сведениям здание использовалось как Музей пчеловодства до Великой Отечественной войны. В нем размещались аудитории для занятий, архив, хранились материалы и образцы, работали ученые…

В 1910-1920 гг. заведующим Измайловской пасекой и руководителем ее учебной и научной работы являлся известный профессор и директор Зоологического музея Московского университета Г.А.Кожевников, преподававший на курсах пасеки естественную историю пчелы. При всех своих выдающихся научных заслугах, он олицетворял собой хрестоматийный образ рассеянного чудаковатого профессора, эдакого жюльверновского Паганеля, с которым постоянно случались какие-то истории. Именно Г.А.Кожевников и должен был получить деньги, предназначавшиеся для пасеки. Однако т.к. ассигновка была не именная, формальным получателем их было Общество акклиматизации, Г.А.Кожевников отправил в казначейство своего ученика молодого ассистента Н.Н.Плавильщикова, которому доверял (он занимался в энтомологическом семинаре Г.А. Кожевникова и работал в Зоологическом музее университета, выполняя обязанности хранителя энтомологического отдела). Делать это нужно было срочно, т.к. в эпоху «военного коммунизма» деньги обесценивались с чудовищной быстротой, поэтому с каждым днем перспективы измайловской пасеки улучшить свое состояние резко уменьшались!..

О том, что вышло из поездки Н.Н.Плавильщикова сам профессор рассказал в письме к А.П.Семенову-Тян-Шанскому 16 сентября 1920 г. "Дорогой Андрей Петрович, лежу в хирург[ической] лечебнице д[окто]ра Бакунина на Остоженке, простреленный 2 пулями в голову и диктую письмо своей жене. Одна пуля засела в затылочной кости, не пробивши ее глубоко, другая, ударившись под самым глазом о кость, рикошетировала в толще щеки и вышла в углу нижней челюсти, не повредивши ни одного крупного сосуда, ни одного нерва. Опален выстрелом (почти в упор) левый глаз, в котором сильное кровоизлияние и повреждение роговой облочки. Стрелял в меня, как это ни удивительно и ни ужасно, хорошо известный вам Ник[олай] Ник[олаевич] Плавильщиков, о работах которого по Cerambycidae [систематике и фаунистике жуков-усачей - М.К.] вы были хорошего мнения. Как это ни странно и ни позорно, цель покушения на убийство было ограбление. Одновременно 2 пулями в голову ранена моя служанка, находящ[аяся] теперь в клинике. В газетах это сообщение было передано весьма неточно, а московские слухи создали совершенно фантастические легенды, котор[ые] могут дойти до Петрограда в еще более искаженном виде, а потому я считаю полезным сообщить вам совершенно объективно изложенные события не только лично для вас, но и для широкого осведомления петерб[ургского] ученого мира, в особенности моих добрых друзей и знакомых.

Отделом животноводства Наркомзема было ассигновано о[бщест]ву Акклиматизации, коего я председатель, 1.700.000 рубл[ей] на нужды Измаил[овской] Опыт[ной] Пасеки. Т.к. ассигновка была не именная, то надо было указать какое-нибудь лицо, котор[ому] общество доверяет получить, причем это должно было быть скреплено моей подписью, следов[ательно] нельзя было указать себя. Плавильщиков ежедневно бывал в музее, а получать деньги надо было в здании бывш[ей] город[ской] управы очень близко от у[ниверсите]та; ему я доверял, в честности его не имел сомнения; раньше он вполне благополучно получил для меня 170.000 р[ублей], и я не колеблясь выбрал его для получения 1.700.000 руб[лей]. 9-го сентября он предупредил меня, что на след[ующий] день деньги будут им получены, и я в начале 2-го часа дня, когда по моим соображениям он уже получил деньги из казначейства, отправился в лабораторию и спросил его, получил ли он деньги. Он сказал: "получил". После этого мы обменялись несколькими замечаниями относительно книг, разборкой которых он занимался, а затем я сказал ему: давайте деньги. Он ответил: "здесь неудобно, пойдемте к вам". Предполагая, что предстоит длительный счет, и что деньги имеют большой объем, я нашел вполне естественным, что неудобно заниматься счетом денег в лаборатории, хотя мысленно несколько удивился, не видя у него в руках ни большого свертка, ни какой-либо сумки. Потом оказалось, что деньги были в чрезвычайно компактной форме лежали все в боковом кармане куртки, не выпячиваясь заметным образом. Совершенно спокойно прошел я с ним через пустой музейский корридор 2 этажа и пустую верхнюю залу ко мне на квартиру и вошли в мою библиотечную комнату, где я сел на диван спиной к окну, а он, стоя передо мной, вынул деньги из кармана, передавая мне 4 запечат[анные] пачки (3 х 500.000 и 1 в 100.000), сказал: "эти считать не нужно", и прибавил, передавая мне 5-ю распечат[анную] пачку в 100.000 р.: "Эту сосчитайте". Это были зелененькие 1000 р. нового образца, не бывшие в употреблении и наверное распечатанные специально для того, чтобы занять меня счетом. Пока я считал, он сделал несколько шагов по комнате и очутился сзади меня, так что я его не видел. Я услышал оглушивший мня звук и, совершенно не понимая, что случилось, спросил: "что это?" Это был выстрел из револьвера мне в затылок, но я настолько был далек от мысли чего-либо подобного, что немедленно построил в своем воображении фантастическое представление, что у него в руках взорвался охотничий ружейный патрон, который мог оказаться в этой комнате. Быстро переменивши место, он сейчас же выстрелил в левую сторону лица почти в упор и моментально исчез из комнаты. Обливаясь кровью, я вскочил с дивана и тотчас же запер дверь на крючок, предполагая, что он может вернуться добивать меня. Деньги остались на диване, кроме последней пачки, кот[орую] я продолжал сжимать в руке. Я слышал крики и визг убиваемой горничной, потом все стихло. У меня была только одна мысль: я могу истечь кровью, могу упасть в пустой квартире, и никто не придет помочь мне. Тогда я взял линейку, разбил ею 2 оконных стекла (окно не было выставлено с зимы) и начал кричать во двор о помощи. Прибежало несколько студентов [под окно. - К.М.], я выбежал в другую комнату, схватил полотенце зажал рану на щеке, оставивши затылочную без всякого внимания и выскочил во двор, прося о помощи. Побывал в гистологическом] институте, рассчитывая найти там врача, видел много удивленных студентов и студенток, не соображавших, чем они могут мне помочь. Откуда-то появились подозрительная вата и стакан с какою-то жидкостью, но я благоразумно уклонился от помощи в такой обстановке, побежал в другой двор в правление, отыскал экзекутора, сел вместе с ним в стоявший тут шарабан подрядчика, и мы поехали в лечебницу. Первая лечебница недалеко от ун[иверсите]та оказалась закрытой. Тогда я сообразил, что на Пречист[енском] бульваре в центр[альном] упр[авлении] охоты работает хирург Бакунин, лечебница которого неподалеку на Остоженке. У подъезда центр[ального] упр[авления] охоты мне пришлось, вызывая удивление прохожих, одной рукой зажимать рану, другой держать возжи, т.к. экзекутор побежал искать Бакунина. Обе раны оказались стерильными. По рассказам очевидцев и по данным следствия, Плавильщиков по совершении преступления, упорно не сознавался в нем, сочинил фантаст[ический] рассказ о несуществующем анархисте, кот[орый] был вместе с ним и, лишь благодаря искусному допросу следователя, сознался и указал спрятанный им в музее револьвер. Прислуга моя жива, но очень опасна, т.к. ее раны гнойные с высокой t°"

В инкассаторы, как известно, берут тех, кто может спокойно видеть большую сумму денег, пусть Н.Н.Плавильщиков этими качествами не обладал! Но поражает степень озверения интеллигентного человека, достигнутая за несколько лет Гражданской войны. Когда в руках оказалась огромная для него сумма, голодный ученый, претерпевший всякое, превратился в преступника и попытался убить своего учителя, не думая о последствиях.

Хорошо стрелять Н.Н.Плавильщиков едва ли умел, но в упор промахнуться практически невозможно, тем не менее, Г.А.Кожевникову повезло. Он остался жив, т.к. пуля в затылок (практически расстрел на месте) только оглушила, а вторая пуля попала в левую скуловую кость, но не пробила ее, а пошла гулять по мягким тканям. «Профессорский череп пуля пробить не может» - шутили сотрудники Г.А.Кожевникова.

Создается впечатление, что Н.Н.Плавильщиков стрелял не из револьвера, а из пневматики. Подобный выстрел, сделанный из современного травматического оружия наверняка привел бы к летальным последствиям. Дореволюционные револьверы, как видим, могли оказаться более безобидными!

В дальнейшем Григорий Александрович Кожевников продолжил научно-исследовательскую деятельность. 82 года назад, в ноябре 1924 г., он стал первым председателем Всероссийского общества охраны природы. Все советские пчеловоды-практики хорошо знали, уважали и любили его. Замечательное зрелище представляли собой многочисленные валенки и зипуны, пестревшие среди нарядной публики во время юбилейного чествования Г.А.Кожевникова в том же 1924 г.
Увы, в 1929 -м этот зоолог с мировым именем, член многих научных обществ былизнан из университета «за незнание марксистской диалектики». Он скончался в 1933 г., избежав тем самым возможных грядущих репрессий…

…Никаких судебных перспектив дело Н.Н.Плавильщикова не имело и вот почему, судя по другому письму Г.А.Кожевникова, он был признан душевнобольным: "Все поведение Плавильщикова было настолько странно и настолько его поступок не был ничем обусловлен..., что в Чека очень скоро догадались прибегнуть к медицинской экспертизе. ...Был констатирован типичный острый припадок шизофрении. Плавилыцикова препроводили в психиатрическую лечебницу, из которой он через какое-то время вышел. Но, конечно, продолжать работу в музее он уже не мог". Тот факт, что Н.Н.Плавильщиков не сделал попытки скрыться с места преступления, было расценено как свидетельство его невменяемости. Опять же, защитники Н.Н. Плавильщикова объяснили чекистам, что «на свете существует один миллион видов насекомых, и Н.Н. Плавильщиков знает латинские названия всех этих насекомых. Разве может такой человек быть вполне нормальным?"
Впоследствии несостоявшийся грабитель вернулся в музей. В 1933-1941 гг. он работал по договорам в Зоологическом институте - накапливал материал для томов серии "Фауна СССР". С 1946 г. был заведующим энтомологическим отделом, а потом и заместителем директора музея.

В историю Николай Николаевич вошел как известный отечественный зоолог широкого профиля, блестящий популяризатор науки. По известности он далеко обогнал Г.А.Кожевникова. Поэтому все статьи о Н.Н.Плавильщикове обычно выдержаны в традиционно патетическом духе. «С каждым годом становится все меньше людей, которым посчастливилось встречаться с Николаем Николаевичем. Но его работы остаются настольными пособиями и для тех, кто пришел в науку после его смерти. Эти научные и популярные книги и статьи всегда будут служить лучшим памятником замечательному человеку и выдающемуся ученому Николаю Николаевичу Плавильщикову», - пишет его современный биограф А.Л. Лобанов,
Ну а вывод из этой истории однозначен. Деньги хранят в себе серьезную опасность. И порой даже наука против них бессильна.

***
В наши дни на территории бывшей пасеки Общества акклиматизации находится эколого-просветительский центр «Царская пасека». Его оригинальный деревянный дом, построен по мотивам сгоревшего дома пасеки по проекту архитектора П.С.Кампиони 1865 г., но гораздо меньше. Музей пчелы сохранился в рунированном виде: до настоящего времени территория вокруг и внутри стен здания не ухожена, бетонные стены разрушаются, металл подвергся сильной коррозии. Часть проемов в целях их консервации заполнена кирпичной кладкой. Существует проект реконструкции павильона. К сожалению, было решено не восстанавливать павильон таким как он был первоначально, а, используя сохранившиеся стены, как некую декорацию, фактически создать новое сооружение с парящей над ним стеклянной крышей. Рядом находится действующая пасека, на которой представлены, в частности копии ульев «Царь», «Царица» и «Царевна», находившихся на измайловской пасеке до Октябрьского переворота (оригиналы находятся в музее Государственного научного учреждения НИИ пчеловодства). В просторных вольерах живут исконные обитатели парка - белки, филины, серая неясыть, есть даже кречет.

Коробко М.Ю. Профессорский мозг - не пробьешь!// Бизнес Восточный округ. 2009. Сентябрь. С. 38-40.

АПД Еще вариант этой истории: http://ivanov-petrov.livejournal.com/41694.html