5 лет назад. Дебальцевско-Чернухинская операция
9 февраля 2015 группа спецназа НМ ДНР под командой «Ольхона» захватила Логвиново, полностью замкнув кольцо окружения вокруг группировки украинских карательных войск в Дебальцево. Так начался завершающий этап освобождения Дебальцево - крупнейшей совместной операции народных армий Донецкой и Луганской Народных Республик. По этому поводу: прелюбопытнейший мемуар одного из командиров с Луганской стороны.
Наиль Нурулин. Битва за Дебальцево
1.
Подразделение "Рим". Почему "Рим"? Потому что это подразделение было создано Александром Гайдеем весной 2014 года и одним из первых вступило в бой с украинскими вооруженными силами. Вы все помните громкий телевизионный репортаж о сдаче в плен под Гуково более четырехсот военнослужащих украинской армии. Это были первые пленные и пленило их подразделение "Рим". Почему "Рим"? "Рим" - это позывной Гайдея. Если прочитать это слово наоборот, получится великое слово "Мир". А вообще оно символизировалось девизом: «Родина, Идея, Мужество». Пройдя с боями от города Свердловска (есть такой шахтерский городок на юго-востоке ЛНР) в сентябре 2014 года подразделение заняло оборону в пяти километрах от города Дебальцево. Оборонительный рубеж проходил по западной окраине села Комиссаровка и удерживал стратегическую дорогу Луганск-Донецк. Шла позиционная война в большей степени в виде артиллерийских дуэлей. После ноябрьского соглашения о прекращении огня, мы ушли в глубокую оборону и занимались укреплением своих позиций. На правом фланге был отряд "Аркадиевича" бригады «Призрак» под командованием Алексея Мозгового, слева от наших позиций до самой Фащевки - казаки Козицина Н.И. (командующий Казачьей национальной гвардией Всевеликого войска Донского). Что такое зимовать, в окопах в зимних условиях рассказывать не буду. Об этом тысячу раз писалось в книгах и показывалось в фильмах. Одним из самых радостных событий этого периода была встреча Нового года с живым Дедом Морозом и настоящей Снегурочкой, которые в новогоднюю ночь пришли в каждый блиндаж и наполнили ощущением радости настоящего праздничного настроения. Мы засиделись в обороне, и каждый ждал долгожданного приказа "Вперед".
2.
Утром 15 января я был вызван в штаб корпуса народной милиции на заседание командования, где мне был задан вопрос: пойдут ли казаки Козицина Н.И. в наступление? На тот период времени моя должность номинально называлась начальник штаба юго-восточного направления Всевеликого войска Донского. Войско собой представляло огромный партизанский отряд, вооруженный каким только не попадая оружием, начиная от трехлинейки и заканчивая автоматами Калашникова всех видов. Такие военные формирования я видел только в кинофильмах про батьку Махно и "Свадьба в Малиновке" и даже в кошмарном сне мне не снилось, что придется таковыми и командовать. Командование Луганской народной милиции дало мне три дня для принятия решения и доклада о наличии сил и средств, готовых вступить в бой. Прибыв на позиции, я вызвал к себе полевого атамана с позывным "Магадан" и задал ему вопрос: "Как к моему предложению пойти в наступление на Дебальцево отнесутся остальные казачьи командиры?". "Магадан" в свою очередь стал убеждать меня, что все командиры готовы идти в бой, только для этого надо пополнить запасы продовольствия и боеприпасов. Мы договорились, что в семь утра 20 января мы соберемся у него на станице на казачий круг и обсудим этот вопрос. Я позвонил "Риму" и спросил его мнение о предстоящем наступлении, на что он однозначно ответил: "Да". В семь утра 20 января с командиром подразделения "Волк" и командиром группы "Узбеком" прибыл в станицу, где собрались практически все атаманы Всевеликого войска Донского Луганщины. По хмурому виду "Магадана" понял, что разговор предстоит быть очень тяжелым. Оно так и случилось. Мое выступление по обстановке и предложение идти в наступление на Дебальцево было принято "в штыки". Главным аргументом было то, что данный вопрос не согласован с атаманом Козициным и он "добро" на наступление не дает. Свое согласие на наступление дал только "Рим", чем вызвал крайнее возмущение Козицина. В итоге я очень эмоционально выступил и пристыдил казаков в том, что они свои амбиции показывают в то время, когда в стране идет война, и объявил им, что через сутки мы вступаем в бой совместно с силами Луганской народной милиции и неприсоединение к нам считаю предательством.
3.
21 января, прибыв в штаб Луганской народной милиции, доложил командованию о сложившейся ситуации. Момент был удручающим. По замыслу командования операция должна была выглядеть следующим образом. Основные силы при поддержке танков и артиллерии во взаимодействии с казаками Паши Дремова должны начать наступление на Дебальцево со стороны города Стаханова. Вооруженные силы ДНР - со стороны Горловки и перекрыть трассу Луганск-Харьков, тем самым образовав Дебальцевский котел. Я со своими казаками - нанести удар на Дебальцево со стороны города Перевальска и оттянуть на себя силы украинской армии, дислоцированной в Чернухино. Мы рассчитывали на поддержку казаков силами до семисот человек, а теперь приходилось идти в атаку с двумя сотнями "Рима". Переигрывать ничего не стали и спланировали атаку на восемь часов утра после двухчасовой артподготовки. Все это держалось в глубокой тайне. Прибыв на позицию, я построил все подразделение и объявил им задачу. Бойцы догадывались, что скоро идти в бой, так как до этого я усиленно занимался боевой подготовкой и целыми днями проводили занятия по огневой подготовке на своем маленьком полигончике. Все оружие было приведено к нормальному бою и пристреляно. Были до максимума пополнены боеприпасы, подготовлена техника. В атаку я завтра шел с тремя БМП, одним БТРом, установкой ЗУ-23 на "Урале" и одним танком Т-72. Бойцы мое известие о наступлении приняли с большим воодушевлением, другого я от них и не ожидал. Просидев с ними до этого полгода в окопах, я был уверен практически в каждом и знал, что в бою они меня не подведут.
4.
22 января в шесть утра я построил подразделение и поставил боевой приказ. Небо загудело от полетов пролетающих снарядов и ракет на всем фронте. Десант на первом БМП пошли по асфальту, вторая, прикрывая, шла по обочине, третья пошла по асфальту на удалении триста-четыреста метров. Всю эту группу прикрывал танк и последней выдвигалась ЗУшка. Броском выдвинувшись вперед, мы заняли оборону на южной окраине Дебальцево от птичника до железнодорожной станции. Противник на наши действия не отвечал, внезапность нашей атаки скорее всего застало их врасплох. Перед нами в четырехстах метрах был мост через железнодорожную насыпь, влево уходило трасса на Чернухино, вправо железнодорожную ветку закрывала густая лесополоса. За мостом на удалении трехсот метров находился украинский блокпост, сооруженный из монолитных бетонных блоков с вырытым глубоким убежищем. Справа от блокпоста возвышалась огромная куча (скорее всего гора) шлачной породы, которую дорожники сгуртовали в одном месте для своих целей. Наверху этой горы была оборудована позиция для крупнокалиберного пулемета, АГС (автоматический гранатомет станковый) и СПГ (станковый противотанковый гранатомет). Слева и справа от дороги были сплошные минные поля. Разглядев все это в бинокль, я понял, что в лоб взять такой укрепрайон своими силами практически невозможно. На правом фланге у Паши Дремова завязался ожесточенный бой, подразделения Мозгового в атаку не пошли, мотивируя тем, что у них нет танкового прикрытия.
5.
Мы заняли оборону от птичника до железнодорожной станции. Так одно БМП мы установили напротив моста, БРТ, БМП и ЗУшка прикрывали наш левый фланг. Одно БМП занял позицию на железнодорожной станции. Первую задачу подразделения выполнили практически без боя. О занятии рубежа я доложил командованию и попросил для усиления хотя бы пять танков. Командование меня выслушало и обрадовало лишь тем, что к нам на помощь выдвигается группа Сергея Бондаря из Антрацита составом до двухсот человек, а так же казаки Фотона и Походного. Это уже было кое-что! Через пару часов с перекрестка перед мостом в последствие, который мы назвали "крест" наблюдаю стремительно приближающуюся колонну. При подъезде к "кресту" я, махая руками, стал указывать им направление для занятия позиций. Это было хорошим усилением, так как на правом флангу у меня было всего человек двадцать. Мне пришлось, как угорелому носиться на своей "Ниве" по всему фронту, ставить задачи командирам и организовывать взаимодействие. Свой "командный пункт" я расположил на "кресте", откуда была самая лучшая видимость за происходящим. Друг-наблюдатель сообщил мне, что у украинского блокпоста появились вооруженные люди. Я вышел на перекресток и стал наблюдать за ними в бинокль. На мосту было человек пять-шесть, они стояли и бурно размахивали нам руками. Бойцы, изготовившись к бою, справа и слева от меня, ждали моей команды. Вдруг со стороны "укропов" раздалась длинная очередь из крупнокалиберного пулемета. Пули взрыли снег у моих ног и стали утюжить наши позиции. Меня как ветром сдуло на обочину, и я диким голосом закричал: "Огонь!". Наконец-то хохлы проснулись и открыли по нам шквальный огонь. Один из снарядов попал в столб перед позицией БМП, что спасло жизнь всего экипажа. В ответ мы открыли огонь из всех видов оружия. Бой начался. Я дал команду танкистам бить прямой наводкой по блокпосту. Так продолжалось около двух часов, после чего все внезапно стихло. Появились первые раненные, которых повезли в Перевальск. У Паши Дремова шел ожесточенный бой, там были убитые и раненные и подбито несколько наших танков.
6.
К вечеру я собрал всех командиров на птичнике в помещении холодильных установок. Здание было бетонным, и помещение холодильника внутри было сооружено из дополнительных бетонных блоков. Лучшего бункера и командного пункта и не надо было. Подведя итог дня, пришли к единому мнению, что в лоб атаковать нельзя. Я предложил атаковать по железнодорожным путям от станции, ворваться на железнодорожный вокзал и тем самым зайти в тыл укрепрайона, оборудованного укропами на "шлачке" (так мы называли гору щебня у украинского блокпоста на трассе). Самым большим недостатком на тот момент было отсутствие танков, которые прикрыли бы наши действия. Укры стали бить по нашим позициям с тяжелой артиллерии и минометов. Нас спасало то, что все сооружения на птичнике были сделаны из бетонных блоков и перекрыты бетонными плитами. Сам птичник был оборудован по последнему слову техники, все корма, вода и всякие добавки подавались в корпуса по команде компьютера. Персонала никого не было, кроме одного дежурного электрика, а на птичнике было более ста тысяч кур, которые находились в нескольких корпусах с тыльной стороны птичника. Корпуса по фронту все были пустые. Их расположение было очень удобным, они стояли перпендикулярно позициям укров и служебные помещения персонала, где находились наши бойцы, были с обратной стороны, в которые было невозможно попасть из огнестрельного оружия. Железнодорожная станция с прилегающими к ней зданиями была давно заброшена и географически располагалась также удобно, как и птичник, так как тоже была перпендикулярна позициям укров.
7.
Впервые в жизни мне, да и не только мне, пришлось ощутить на себе всю мощь артиллерийских ударов. В свое время, воюя в Таджикистане и Афганистане, я поражался, как выживал противник после нанесения наших артударов и бомбежки с воздуха. Здесь все это я ощутил на собственной шкуре. Передать те чувства, когда рядом с тобой разрывается 152-х миллиметровый снаряд, когда все покрывается грохотом разрыва и воя осколков, величина некоторых из них превышающих кулак, передать эти ощущения невозможно. Это надо пережить. Теперь я понимаю тех, кто это пережил, почему у них надломлена психика, подорваны нервы и притупляется чувство страха. Страшно на войне первый день. Очень страшно. А потом мозг перестает на это реагировать и очень часто это приводит к непредсказуемым последствиям. Но и все это порождает мужество, храбрость и героизм у тех, кто это способен пережить. Именно в этой войне я увидел, как под сплошными разрывами, некоторые бойцы, невзирая ни на что, шли на помощь тем, кого ужас ощущения близости смерти лишал рассудка.
8.
Война войной, а обед по распорядку))). Стояла ужасная сырая погода. Ночью был сплошной туман, а утром ударил мороз. Все дрова и все, что могло гореть, покрылось коркой льда. Надо отдать должное и выразить слова признательности командиру казаков из Перевальска Сереге "Большому", который мобилизовал всех местных поваров и организовал приготовление горячей пищи и термоса. Правда все это было далековато, аж за целых 20 км, но когда я все это загрузил под завязку на свою "Ниву" и привез на передовую, радости бойцов не было предела. Все забыли о войне и, где бы я не был, звучали шутки и смех и слова благодарности. Особенно все рады были горячему чаю и шматкам очень вкусного сала.
9.
К наступлению мы подготовились не плохо, что касается боеприпасов и снаряжения, но ни у одного бойца не оказалось котелка, кружки и ложки, что является главным атрибутом войны. Старый я пень, тоже об этом не подумал, хотя мысли перед этим проскакивали, но в суете подготовки все-таки этот главный момент вылетел из моих контуженых мозгов. Слава продвинутости 21-го века! На первые сутки все это заменило одноразовая посуда.
10.
Начало наступления все-таки не оставило равнодушным атаманов казаков и вопреки повелению Козицина многие из них стали прибывать в наши ряды. В их числе были эти три расчета минометов "Василек", установленных на "Уралах". Командиром этих расчетов был "безбашенный" рубаха парень, к сожалению, имя которого я подзабыл, уверен, что мне это напомнят. Удивительно и то, что в каждом составе расчета была боец-женщина. Героизм этих минометчиков могу описать так. Все их действия расписаны по минутам. Это выезд на позицию, развертывание, наведение на цель, стрельба и свертывание. На развертывание, наведение и стрельбу не более 3-5 минут, так как после первого же выстрела в ответ прилетает "обратка". Чтобы при этом не быть уничтоженными, они все проделывают в ритме автомата и, срываясь с места, уезжая с позиции после стрельбы, убегают от разрывов, несущихся им в след. Любая задержка в этом марафоне приводит к неминуемой гибели, и они это знают.
11.
Захотелось самому побывать участником посылки приветов укропам от сепаратистов. Открыв в ноутбуке карту гугл, с командиром расчетов выбрали самую удобную позицию для подавления минометной батареи укров, которая "выносила нам мозг". Одно неудобство, что развернуть машины надо было прямо на асфальте в 4 км от позиции укров. В "ответку" они могли бить нас из САУ и артиллерийских орудий, которые намного дальше стреляют, чем наши "Васильки". Уходить из-под обстрела противника приходилось по ровному асфальту, пристрелянному ими чуть ли не до каждого метра. Наш план удался. Укры не ожидали от нас такой дерзости, и мы накрыли их 80-тью минами, как дождем. Вернувшись на свои позиции, я обнял каждого из минометчиков и не смог выразить слова благодарности. Впоследствии в одном из расчетов при ведении огня в казеннике взорвалась мина вследствие двойного заряжания. Все это произошло под сильным ответным огнем укров. Все были сильно контужены, но живы. Хотелось бы узнать, как их здоровье, надеюсь, об этом мне кто-то напишет.
12.
Наша ЗУшка приносила немало неприятностей для укров. Она как бешеная носилась по всему фронту и била по выявленным огневым точкам, наводя на укров "тихий ужас". Когда мы ворвались на окраину Чернухино и захватили крайние дома, пространство от забора, огораживающего территорию железнодорожной станции, до крайних домов занимала густая растительность из кустарников и деревьев. Это стало непреодолимым препятствием еще и потому, что она была вдобавок еще и густо заминирована. Тогда я придумал как сделать проход в этих зарослях. Под бешенным огнем укров мы подогнали ЗУшку к крайнему дому и в упор расстреливали местность от самой ЗУ до забора. Сделав порядка пятнадцать длинных очередей, ЗУшка буквально выкосила дорожку до бетонного забора. Скорострельность ее стволов в щепки разнесли всю растительность, а сработавшие при этом мины разметали их в стороны. Но проделать проход в бетонном заборе не получалось, так как снаряды пролетали через забор, оставляя в нем только пробоины. Отогнав ЗУшку, на ее место я подогнал танк и он тремя выстрелами расколашматил этот забор вдребезги. Все это делалось под таким ураганным огнем укров, что я до сих пор поражаюсь как мы остались живы. А вот когда ЗУшка и танк вырвались из этого пекла невредимыми, буквально через семь минут укропы нанесли по этому району мощнейший артиллерийский удар, который оказался смертельным для четырех моих казаков. Наверное многие помнят, как тело одного из них мы с трудом сняли с дерева, куда закинуло его взрывной волной. Но главная цель была достигнута, проход был готов. Впоследствии по этому проходу на Дебальцево прошли тысячи солдат и к нашему счастью не было ни одного подрыва.
13.
Через месяц боев на этом дереве практически не осталось ни одной ветки, а в первый день мы любовались ее красотой.
14.
Позиция на "кресту" была самой сложной и опасной. Если кто-то и укрывался в здании птичника и вокзала, то эти ребята стояли на открытой местности. Единственным спасением была густая посадка, идущая вдоль дороги и скрывающая их от блокпоста. Чуть позже мы укрепили ее, огородившись ящиками из-под боеприпасов, это спасло не одну жизнь, хотя асфальт на этой дороге и обагрился кровью наших пацанов. С Перевальска на "крест" от Сереги Большого мы пригнали автобус и поставили у дороги на месте, непросматриваемом со стороны "Шлачки" из-за густой посадки. Теперь ребята могли группами находиться в нем, используя его как пункт обогрева. В случае начала сильного артобстрела, водитель резко разворачивался, мчался на птичник и прятал его на весовой, защищенной с обеих сторон бетонными плитами. Убирать людей с "креста" тоже было невозможно, так как они прикрывали нас со стороны моста и регулировали движение всей техники, идущей к нам с тыла. Хотя было пару случаев, когда некоторые с обезумевшими глазами "пролетали" мимо нас, выезжали на мост, увидев перед собой укроповский блокпост, обезумевали еще больше, на глазах совсем очумевших укропов разворачивались и неслись обратно. И что крайне удивительно, при этом ни разу никого из них не подбили. Но после этого укропы, очухавшись, со злобы открывали такой бешеный огонь, что поднять головы было практически невозможно. Зная об этом мы заранее прятались в укрытие, матеря на чем свет стоит этих вояк. Даже сейчас, проезжая через "крест" в сторону Дебальцево, мурашки бегут по спине и кровь стынет в жилах перед нахлынивающими воспоминаниями о том времени. И наверное эти чувства будут продолжаться всю оставшуюся жизнь и не только у меня.
15.
С лопатой мой любимый Руслан - пулеметчик. Он погиб смертью Героя через два дня. Его последнее фото.
Есть одна самая главная несправедливость в этой жизни. Почему-то Бог забирает всегда лучших. На "кресте" старшим позиции был Руслан Бедниченко, рослый здоровяк с очень открытой и доброй душой. Он ответственно относился к своим обязанностям, был авторитетен среди бойцов и я был спокоен за этот участок фронта, потому что там был Руслан. Как только начиналась какая-то заваруха на том участке, я ждал, когда заработает его пулемет и, услышав его рокот, его короткие и длинные очереди, к которым дружно присоединялась стрелкотня автоматов, видел, что пацаны все живы и дают достойный отпор нашим "освободителям". Руслан погиб через два дня при штурме Чернухино, погиб в борьбе с этой нечистью, защищая свою Родину и свой очаг. Земля тебе пухом, Русик!
16.
Извините за бестактность. Это послание укроповским беспилотникам )))
17.
23-го января рано утром мы тремя группами пошли в атаку на Дебальцево. Первая группа выдвинулась к мосту вдоль трассы и залегла на насыпи под шквальным огнем укров. Вторая группа пошла вдоль железки и тоже дошла до насыпи. БТР, который был в составе группы, застрял, в болоте и группа лишилась его поддержки. Наша разведка сработала отвратительно и не обнаружила 2 танка укров, которые прятались в тоннеле под железной дорогой. Они выскочили из тоннеля и прямой наводкой стали лупить по второй группе, тем самым прижав ее к земле. Третья группа по железной дороге стала выдвигаться к железнодорожному вокзалу и практически заняла его окраины, но ответ укров был таким плотным и шквальным, что продвижение вперед практически стало невозможным. К нашему горю две БМП, прикрывающие третью группу, "разулись" на рельсах и не могли прикрывать их своим огнем. Мы стали нести потери, появились убитые и раненные. У укров снайпера заняли выгодные позиции и били очень прицельно. В связи с тем, что на правом фланге у Паши Дремова проходил не менее ожесточенный бой и в неразберихе, где кто находится, мы не могли вызвать прицельный огонь своей артиллерии. В 17 часов я дал команду всем группам выходить из боя и отходить на свои позиции. Главным успехом в этот день было то, что из-под моста через железную дорогу саперы во главе с Пашей "Америка" вытащили 200 кг тротила и более 200 противотанковых мин. Мост был разминирован и это давало надежды, что мы его сохраним для будущего.
18.
Утром 27-го ко мне на помощь прибыло до 200 казаков и группа Сереги Бондаря в количестве около 250 человек с двумя БМПушками парой крупнокалиберных пулеметов и ЗУШкой, установленной на "Урале". Задачу я им ставил на базе "подскока" в селе Батрачки в 10 км от передовой, которая заключалась в стремительном марше до железнодорожной станции, быстром спешивании, развертывании и при поддержке трех БМП сходу атаковать вокзал по железнодорожным путям, где укропы нас вообще не ждали. Эта идея пришла мне в голову из фильма "Четыре танкиста и собака", где экипаж танка атаковал немцев через железнодорожный тоннель и метро, откуда фашисты его явно не ждали. Наши БМП и танк укропы также не ожидали увидеть на железнодорожном мосту и железнодорожных путях, ведущих в Дебальцево. Чтобы отвлечь укропов, я продолжил некоторыми силами попытаться атаковать их в лоб через автомобильный мост и "шлачку". Атаковать стали дружно, но сразу же замеченные со "шлачки" были прижаты плотным огнем за железнодорожной насыпью. К нашей беде БТР, который должен был поддержать нас огнем своих пулеметов, заехал в заснеженное болото и застрял. У БМП, которое двигалось вдоль посадки, заклинило орудие (впоследствии, анализируя все события, я столкнулся с мыслью о том, что почему-то перед атакой очень часто выходила из строя наша боевая техника и я сделал вывод, что она ломалась только по той причине, что экипажи боялись идти в бой и находили тысячу причин, чтобы не выходить на прямую линию огня противника. А если быть до конца откровенным, это можно смело назвать трусостью.). Наша атака, так успешно начатая с утра, к полудню захлебнулась только из-за того, что по неопытности механиков-водителей БМП машины "разулись" на рельсах и пехота осталась без прикрытия их пушек и пулеметов. Укропы очухались и стали поливать нас свинцом из всех видов оружия и снарядами всех орудий, которые у них были. У нас появились двухсотые и много раненых. Я никак не ожидал, что это может внести даже какого-то рода панику среди войск. Нам очень не хватало огневой поддержки. Мои все мольбы в эфире о поддержке нас артиллерийским огнем оставались безответными, так как на правом фланге у Паши Дремова бой был еще ожесточеннее. Чтобы избежать новых потерь, я дал команду своим войскам отходить на исходные позиции. Дикая злость просто бурлила в моей душе. Обещанные пять танков, которые должны были прийти, так и не пришли. Эту атаку можно было назвать разведкой боем, мы выявили много огневых точек противника и я окончательно убедился в мощности оборонительных укреплений укропов, убедился в том, что перед нами не слабый, превышающий нас по численности, противник и победить его будет не так-то просто.
19.
Это экипаж моего танка, который вытащил с боя две подбитые БМП под шквальным огнем! Это мои ГЕРОИ!!! Им нет цены!!!
После всех попыток взятия Дебальцево в лоб я понял, что это практически невозможно. Надо было искать другие пути. Другие пути - это только в обход через Чернухино. На мосту оставались две "разутые" БМП, их тоже надо было как-то вытащить. На второй день боев я как-то заскочил в штаб Паши "Хулигана", там сидело несколько "умных" командиров, которые чуть ли не упрекали меня в том, что я медлю с наступлением, что они приехали со своими подразделениями и возьмут Дебальцево штурмом за три дня. Тогда я им громко посмеялся и сказал, что этот "орешек" мы будем брать минимум месяц. Они посмеялись мне в ответ и назвали меня "паникером". К сожалению я оказался прав и мои слова оказались пророческими. За неделю боев в наших подразделениях уже было 6 убитых и более 20 раненых, у Паши Дремова дела обстояли еще хуже. Все упиралось в неопытность бойцов, командиров низшего звена, особенно в танковых подразделениях и, конечно же, чего я никак не ожидал, элементарной трусости. В бой шли в основном добровольцы-россияне и малый процент местных ополченцев. Они поняли и убедились, что сидеть в засадах и бить проходящие колонны намного проще, чем идти в атаку на вооруженного до зубов врага. С неимоверными усилиями и при настоящем героизме своих пацанов две эти БМП с моста мы вытащили и я стал думать над новой операцией захода в Дебальцево через Чернухино.
Первую БМП мы вытащили и под градом снарядов и пуль оттащили к "кресту" правая обочина которой была углублена и могла скрывать от укроповских снарядов. Это была позиция моего танка и ЗУшки, которые прикрывали нас от огня укроповского блокпоста за мостом. Теперь надо было ехать за второй. Мы в открытую рисковали своими жизнями за "кусок железа", но на войне и этот "кусок железа" под названием раненная БМП становится родным и близким. Тем более на мосту экипаж той БЭХи под градом снарядов и пуль пытался обуть гусеницу и ждал наш танк. Переконтуженный экипаж танка выполнить эту операцию был готов, но я видел, что они неадекватны. Это убеждало тем, что наводчик танка спрыгнул ко мне на землю и пытался закрепить болтающийся конец троса специальным "барашком". Отцепив БПМ от танка, мы этот трос закинули на корму, зная, что через 10 минут нам вновь придется цеплять им второе БМП. Времени было в обрез, так как укры очухались и "поливали" нас огнем из минометов и АГС. Я орал благим матом на наводчика, чтобы он занял свое место в танке, но он упорно пытался закрутить этот долбаный "Барашек". К нему на помощь вылез механик - водитель танка и тогда я понял, что у них "съехала крыша". К сожалению на этой войне в последствии я очень часто наблюдал это явление, когда экипаж танка в бою "терял рассудок". Наверное это потому, что в современной войне танк является главной мишенью и пехоте на земле намного легче, чем им, скрытым в броне. Я крикнул второй экипаж, благо, что у нас такой был, оттащил первый от танка и приказал второму ехать за мной. Первые конечно же сопротивлялись, но я покрыл их таким матом, что они покорно отошли в сторону. Прыгнув в свою "Ниву", я рванул вперед. Выехав на "крест", наблюдаю, что какой-то расчет миномета установил свой миномет с левой стороны обочины и ведет огонь по укропам. Остановив "Ниву", я стал орать им, чтобы они прекратили стрельбу, зная, что через пару минут их засекут и в "ответку" прилетит куча снарядов. Они не слушали меня и твердили, что у них есть свой командир, продолжали вести огонь и на мои приказы о прекращении огня не реагировали. Так как за моей "Нивой" стоял и урчал танк, у меня не было времени разбираться с этими идиотами и я дал команду всем, кто находился на "кресте" срочно покинуть позицию и уйти на птичник. Прыгнув в "Ниву", я махнул танку и рванул на станцию. Слава Богу, что все, кто были на "кресте", выполнили мой приказ. Прибыв на станцию по радио я услышал доклад о том, что был радиоперехват и сейчас по "кресту" будет нанесен массированный артиллерийский удар. Я еще раз приказал по радио уйти всем с "креста".
20.
Спасли "бедолажку"
Теперь можно и написать. Когда вытаскивали это БМП, по танку били две САУ и работал снайпер. Я, спрятавшись за столб, пытался в бинокль разглядеть и найти его позицию. Вдруг что-то очень сильно ударило меня по голове! Я упал и потерял сознание, не от боли! От страха! Я подумал, что меня убили!!! Пришел в себя, лежу и думаю. Если меня убили, я не должен думать. Когда умирал, не видел ни каких белых тоннелей, душа моя ни куда не взлетела, значит, я живой и не умер! Пошевелил рукой, ногой. Все шевелиться. Следующее, я чуть не описался от радости, осознав, что я живой! Открыв глаза, пытаюсь понять, что это было. Рядом валяется пробитый пулей репродуктор. Теперь я понял, что шарахнуло меня по голове! Схватив, я чуть не перегрыз его от злости зубами и швырнул на рельсы. Потом очень жалел об этом, надо было забрать на память и целовать от счастья, что это он шарахнул меня по голове, а не кусок снаряда!
21.
Раненная, но живая. Бросив на станции "Ниву", я побежал перед танком, показывая ему дорогу, так как экипаж был новенький и не знал этой обстановки. Перед тем как сесть в танк я им как смог в течение одной минуты уяснил им задачу, но одно дело, когда говоришь на словах и совсем другое, когда это на практике. Экипаж действовал смело и решительно, так как не знал, что их ждет впереди. Подъехав к БМП они стали потихонечку подъезжать к БЭХе. Когда до БМП оставалось метров 10, справа почти в упор по ним начинала работать укроповская САУ. Стоило им отпятиться на метров 5 назад, стрельба прекращалась. Возле БЭХи творился сущий ад от разрывов снарядов, но экипаж продолжал пытаться натянуть гусеницу. Какой Бог или Аллах оберегал их от смерти, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, Ангел хранитель. Не знаю, как я не порвал свои голосовые связки, но в этом грохоте они услышали, как я орал им укрыться за насыпь. Я понял, что существует какая-то мертвая зона, что не позволяет укроповским САУ бить прицельно, и они начинают стрелять, как только увидят ствол пушки нашего танка. Но стоит ему отойти назад на 5 метров, стрельба прекращается. Не знаю, услышал ли меня экипаж танка или сам догадался, но танк вдруг резко развернулся и подъехал к БМП задним ходом. Экипаж БЭХи "вылетел" из-за насыпи и, побив все "мировые рекорды", зацепил БЭХу за танк. Танк взревел двигателем и потащил БЭХу на станцию. Моей радости и радости экипажа БЭХи не было предела. Мы ее спасли! Она вся была в копоти и царапинах от осколков, но к великому нашему счастью укроповские "снайперы" в нее не попали.
22.
Подъехав на "крест", я увидел удручающую картину. Вокруг все пылало и горело. Не испытывая судьбу и не останавливаясь, я под градом разрывов рванул налево по трассе в сторону своей первой позиции. Танкисты молодцы, они поняли мой маневр и рванули за мной. Прибыв на позицию, мы отцепили БЭХу, я дал команду танкистам ждать моего приказа на месте, а сам на "Ниве" поехал на "крест". Беспечность невыполнения приказов приводит к неминуемой трагедии. Результат "дебилизма" привел к тому, что не смог предотвратить я. Впоследствии выяснил, что этот минометный расчет прибыл от "Призрака" с «журналюгами», которые захотели заснять сюжет боевых действий. В итоге этого тупизма они потеряли трех своих солдат убитыми и четырьмя ранеными. Воронки от снарядов были именно в тех местах, где час назад стоял мой танк, ЗУшка и человек 40 моих бойцов. Слава Богу и Аллаху они за пару минут до обстрела, выполнив мой приказ, ушли оттуда все, тем самым сохранив себе жизни. Увидев картину произошедшего, я был в ужасе, а когда узнал, что они выполнили мой приказ, вовремя ушли на птичник и все живы, радости моей не было границ. Теперь и они убедились в том, что приказы командира надо исполнять, что эти приказы в большинстве случаев издаются для сохранения жизни своих подчиненных. Не хочу злорадствовать, но это фото сгоревшей новенькой "Нивы" - факт безрассудства в какой-то степени справедливое наказание за непослушание, так как она является личной собственностью того бездарного командира минометного расчета.
23.
В этот день на базу в Батрачках прибыла группа «Бондаря». Я приехал на базу организовать взаимодействие и уточнить ему задачу. Народу было под 200 человек и все они беспечно разбрелись по базе кучками, расположившись на открытой местности и обсуждая предстоящие события. Я встал посреди площадки и громко объявил всем, что они приехали на войну, что у каждого в кармане не выключенный мобильник, рядом высокая башня, террикон и это является хорошим ориентиром для артиллерии укропов. Меня выслушали со снисходительными улыбками на губах и лишь немногие послушались, встали и пошли искать хоть какие-то места укрытия. Тоже самое я объяснил «Бондарю», уточнил через сколько времени он прибудет на передовую, сел в «Ниву» и поехал на птичник. Только выехал со двора базы, как вздрогнула земля и стали рваться снаряды. Буквально передо мной в метрах 200 раздался огромный взрыв, выворачивая с корнем деревья, я резко затормозил и увидел в зеркало заднего вида, что основная масса снарядов стала рваться сзади. Нажав на газ, я рванул вперед, доехал до места разрыва, выскочил из машины и укрылся в воронке, предполагая то, что два снаряда в одну воронку не попадают. Обстрел длился не долго, но этого хватило. На базе было пару убитых и человек шесть раненых. Таких случаев было еще несколько, когда прибывшие резервы чувствовали себя вольготно и слабо реагировали на мои крики и команды укрыться, пока не прилетали снаряды и не появлялись жертвы. Только тогда у всех включался мозг и инстинкт самосохранения.
полностью здесь https://www.proza.ru/2016/10/14/1608
https://yadocent.livejournal.com/1218429.html
Наиль Нурулин. Битва за Дебальцево
1.
Подразделение "Рим". Почему "Рим"? Потому что это подразделение было создано Александром Гайдеем весной 2014 года и одним из первых вступило в бой с украинскими вооруженными силами. Вы все помните громкий телевизионный репортаж о сдаче в плен под Гуково более четырехсот военнослужащих украинской армии. Это были первые пленные и пленило их подразделение "Рим". Почему "Рим"? "Рим" - это позывной Гайдея. Если прочитать это слово наоборот, получится великое слово "Мир". А вообще оно символизировалось девизом: «Родина, Идея, Мужество». Пройдя с боями от города Свердловска (есть такой шахтерский городок на юго-востоке ЛНР) в сентябре 2014 года подразделение заняло оборону в пяти километрах от города Дебальцево. Оборонительный рубеж проходил по западной окраине села Комиссаровка и удерживал стратегическую дорогу Луганск-Донецк. Шла позиционная война в большей степени в виде артиллерийских дуэлей. После ноябрьского соглашения о прекращении огня, мы ушли в глубокую оборону и занимались укреплением своих позиций. На правом фланге был отряд "Аркадиевича" бригады «Призрак» под командованием Алексея Мозгового, слева от наших позиций до самой Фащевки - казаки Козицина Н.И. (командующий Казачьей национальной гвардией Всевеликого войска Донского). Что такое зимовать, в окопах в зимних условиях рассказывать не буду. Об этом тысячу раз писалось в книгах и показывалось в фильмах. Одним из самых радостных событий этого периода была встреча Нового года с живым Дедом Морозом и настоящей Снегурочкой, которые в новогоднюю ночь пришли в каждый блиндаж и наполнили ощущением радости настоящего праздничного настроения. Мы засиделись в обороне, и каждый ждал долгожданного приказа "Вперед".
2.
Утром 15 января я был вызван в штаб корпуса народной милиции на заседание командования, где мне был задан вопрос: пойдут ли казаки Козицина Н.И. в наступление? На тот период времени моя должность номинально называлась начальник штаба юго-восточного направления Всевеликого войска Донского. Войско собой представляло огромный партизанский отряд, вооруженный каким только не попадая оружием, начиная от трехлинейки и заканчивая автоматами Калашникова всех видов. Такие военные формирования я видел только в кинофильмах про батьку Махно и "Свадьба в Малиновке" и даже в кошмарном сне мне не снилось, что придется таковыми и командовать. Командование Луганской народной милиции дало мне три дня для принятия решения и доклада о наличии сил и средств, готовых вступить в бой. Прибыв на позиции, я вызвал к себе полевого атамана с позывным "Магадан" и задал ему вопрос: "Как к моему предложению пойти в наступление на Дебальцево отнесутся остальные казачьи командиры?". "Магадан" в свою очередь стал убеждать меня, что все командиры готовы идти в бой, только для этого надо пополнить запасы продовольствия и боеприпасов. Мы договорились, что в семь утра 20 января мы соберемся у него на станице на казачий круг и обсудим этот вопрос. Я позвонил "Риму" и спросил его мнение о предстоящем наступлении, на что он однозначно ответил: "Да". В семь утра 20 января с командиром подразделения "Волк" и командиром группы "Узбеком" прибыл в станицу, где собрались практически все атаманы Всевеликого войска Донского Луганщины. По хмурому виду "Магадана" понял, что разговор предстоит быть очень тяжелым. Оно так и случилось. Мое выступление по обстановке и предложение идти в наступление на Дебальцево было принято "в штыки". Главным аргументом было то, что данный вопрос не согласован с атаманом Козициным и он "добро" на наступление не дает. Свое согласие на наступление дал только "Рим", чем вызвал крайнее возмущение Козицина. В итоге я очень эмоционально выступил и пристыдил казаков в том, что они свои амбиции показывают в то время, когда в стране идет война, и объявил им, что через сутки мы вступаем в бой совместно с силами Луганской народной милиции и неприсоединение к нам считаю предательством.
3.
21 января, прибыв в штаб Луганской народной милиции, доложил командованию о сложившейся ситуации. Момент был удручающим. По замыслу командования операция должна была выглядеть следующим образом. Основные силы при поддержке танков и артиллерии во взаимодействии с казаками Паши Дремова должны начать наступление на Дебальцево со стороны города Стаханова. Вооруженные силы ДНР - со стороны Горловки и перекрыть трассу Луганск-Харьков, тем самым образовав Дебальцевский котел. Я со своими казаками - нанести удар на Дебальцево со стороны города Перевальска и оттянуть на себя силы украинской армии, дислоцированной в Чернухино. Мы рассчитывали на поддержку казаков силами до семисот человек, а теперь приходилось идти в атаку с двумя сотнями "Рима". Переигрывать ничего не стали и спланировали атаку на восемь часов утра после двухчасовой артподготовки. Все это держалось в глубокой тайне. Прибыв на позицию, я построил все подразделение и объявил им задачу. Бойцы догадывались, что скоро идти в бой, так как до этого я усиленно занимался боевой подготовкой и целыми днями проводили занятия по огневой подготовке на своем маленьком полигончике. Все оружие было приведено к нормальному бою и пристреляно. Были до максимума пополнены боеприпасы, подготовлена техника. В атаку я завтра шел с тремя БМП, одним БТРом, установкой ЗУ-23 на "Урале" и одним танком Т-72. Бойцы мое известие о наступлении приняли с большим воодушевлением, другого я от них и не ожидал. Просидев с ними до этого полгода в окопах, я был уверен практически в каждом и знал, что в бою они меня не подведут.
4.
22 января в шесть утра я построил подразделение и поставил боевой приказ. Небо загудело от полетов пролетающих снарядов и ракет на всем фронте. Десант на первом БМП пошли по асфальту, вторая, прикрывая, шла по обочине, третья пошла по асфальту на удалении триста-четыреста метров. Всю эту группу прикрывал танк и последней выдвигалась ЗУшка. Броском выдвинувшись вперед, мы заняли оборону на южной окраине Дебальцево от птичника до железнодорожной станции. Противник на наши действия не отвечал, внезапность нашей атаки скорее всего застало их врасплох. Перед нами в четырехстах метрах был мост через железнодорожную насыпь, влево уходило трасса на Чернухино, вправо железнодорожную ветку закрывала густая лесополоса. За мостом на удалении трехсот метров находился украинский блокпост, сооруженный из монолитных бетонных блоков с вырытым глубоким убежищем. Справа от блокпоста возвышалась огромная куча (скорее всего гора) шлачной породы, которую дорожники сгуртовали в одном месте для своих целей. Наверху этой горы была оборудована позиция для крупнокалиберного пулемета, АГС (автоматический гранатомет станковый) и СПГ (станковый противотанковый гранатомет). Слева и справа от дороги были сплошные минные поля. Разглядев все это в бинокль, я понял, что в лоб взять такой укрепрайон своими силами практически невозможно. На правом фланге у Паши Дремова завязался ожесточенный бой, подразделения Мозгового в атаку не пошли, мотивируя тем, что у них нет танкового прикрытия.
5.
Мы заняли оборону от птичника до железнодорожной станции. Так одно БМП мы установили напротив моста, БРТ, БМП и ЗУшка прикрывали наш левый фланг. Одно БМП занял позицию на железнодорожной станции. Первую задачу подразделения выполнили практически без боя. О занятии рубежа я доложил командованию и попросил для усиления хотя бы пять танков. Командование меня выслушало и обрадовало лишь тем, что к нам на помощь выдвигается группа Сергея Бондаря из Антрацита составом до двухсот человек, а так же казаки Фотона и Походного. Это уже было кое-что! Через пару часов с перекрестка перед мостом в последствие, который мы назвали "крест" наблюдаю стремительно приближающуюся колонну. При подъезде к "кресту" я, махая руками, стал указывать им направление для занятия позиций. Это было хорошим усилением, так как на правом флангу у меня было всего человек двадцать. Мне пришлось, как угорелому носиться на своей "Ниве" по всему фронту, ставить задачи командирам и организовывать взаимодействие. Свой "командный пункт" я расположил на "кресте", откуда была самая лучшая видимость за происходящим. Друг-наблюдатель сообщил мне, что у украинского блокпоста появились вооруженные люди. Я вышел на перекресток и стал наблюдать за ними в бинокль. На мосту было человек пять-шесть, они стояли и бурно размахивали нам руками. Бойцы, изготовившись к бою, справа и слева от меня, ждали моей команды. Вдруг со стороны "укропов" раздалась длинная очередь из крупнокалиберного пулемета. Пули взрыли снег у моих ног и стали утюжить наши позиции. Меня как ветром сдуло на обочину, и я диким голосом закричал: "Огонь!". Наконец-то хохлы проснулись и открыли по нам шквальный огонь. Один из снарядов попал в столб перед позицией БМП, что спасло жизнь всего экипажа. В ответ мы открыли огонь из всех видов оружия. Бой начался. Я дал команду танкистам бить прямой наводкой по блокпосту. Так продолжалось около двух часов, после чего все внезапно стихло. Появились первые раненные, которых повезли в Перевальск. У Паши Дремова шел ожесточенный бой, там были убитые и раненные и подбито несколько наших танков.
6.
К вечеру я собрал всех командиров на птичнике в помещении холодильных установок. Здание было бетонным, и помещение холодильника внутри было сооружено из дополнительных бетонных блоков. Лучшего бункера и командного пункта и не надо было. Подведя итог дня, пришли к единому мнению, что в лоб атаковать нельзя. Я предложил атаковать по железнодорожным путям от станции, ворваться на железнодорожный вокзал и тем самым зайти в тыл укрепрайона, оборудованного укропами на "шлачке" (так мы называли гору щебня у украинского блокпоста на трассе). Самым большим недостатком на тот момент было отсутствие танков, которые прикрыли бы наши действия. Укры стали бить по нашим позициям с тяжелой артиллерии и минометов. Нас спасало то, что все сооружения на птичнике были сделаны из бетонных блоков и перекрыты бетонными плитами. Сам птичник был оборудован по последнему слову техники, все корма, вода и всякие добавки подавались в корпуса по команде компьютера. Персонала никого не было, кроме одного дежурного электрика, а на птичнике было более ста тысяч кур, которые находились в нескольких корпусах с тыльной стороны птичника. Корпуса по фронту все были пустые. Их расположение было очень удобным, они стояли перпендикулярно позициям укров и служебные помещения персонала, где находились наши бойцы, были с обратной стороны, в которые было невозможно попасть из огнестрельного оружия. Железнодорожная станция с прилегающими к ней зданиями была давно заброшена и географически располагалась также удобно, как и птичник, так как тоже была перпендикулярна позициям укров.
7.
Впервые в жизни мне, да и не только мне, пришлось ощутить на себе всю мощь артиллерийских ударов. В свое время, воюя в Таджикистане и Афганистане, я поражался, как выживал противник после нанесения наших артударов и бомбежки с воздуха. Здесь все это я ощутил на собственной шкуре. Передать те чувства, когда рядом с тобой разрывается 152-х миллиметровый снаряд, когда все покрывается грохотом разрыва и воя осколков, величина некоторых из них превышающих кулак, передать эти ощущения невозможно. Это надо пережить. Теперь я понимаю тех, кто это пережил, почему у них надломлена психика, подорваны нервы и притупляется чувство страха. Страшно на войне первый день. Очень страшно. А потом мозг перестает на это реагировать и очень часто это приводит к непредсказуемым последствиям. Но и все это порождает мужество, храбрость и героизм у тех, кто это способен пережить. Именно в этой войне я увидел, как под сплошными разрывами, некоторые бойцы, невзирая ни на что, шли на помощь тем, кого ужас ощущения близости смерти лишал рассудка.
8.
Война войной, а обед по распорядку))). Стояла ужасная сырая погода. Ночью был сплошной туман, а утром ударил мороз. Все дрова и все, что могло гореть, покрылось коркой льда. Надо отдать должное и выразить слова признательности командиру казаков из Перевальска Сереге "Большому", который мобилизовал всех местных поваров и организовал приготовление горячей пищи и термоса. Правда все это было далековато, аж за целых 20 км, но когда я все это загрузил под завязку на свою "Ниву" и привез на передовую, радости бойцов не было предела. Все забыли о войне и, где бы я не был, звучали шутки и смех и слова благодарности. Особенно все рады были горячему чаю и шматкам очень вкусного сала.
9.
К наступлению мы подготовились не плохо, что касается боеприпасов и снаряжения, но ни у одного бойца не оказалось котелка, кружки и ложки, что является главным атрибутом войны. Старый я пень, тоже об этом не подумал, хотя мысли перед этим проскакивали, но в суете подготовки все-таки этот главный момент вылетел из моих контуженых мозгов. Слава продвинутости 21-го века! На первые сутки все это заменило одноразовая посуда.
10.
Начало наступления все-таки не оставило равнодушным атаманов казаков и вопреки повелению Козицина многие из них стали прибывать в наши ряды. В их числе были эти три расчета минометов "Василек", установленных на "Уралах". Командиром этих расчетов был "безбашенный" рубаха парень, к сожалению, имя которого я подзабыл, уверен, что мне это напомнят. Удивительно и то, что в каждом составе расчета была боец-женщина. Героизм этих минометчиков могу описать так. Все их действия расписаны по минутам. Это выезд на позицию, развертывание, наведение на цель, стрельба и свертывание. На развертывание, наведение и стрельбу не более 3-5 минут, так как после первого же выстрела в ответ прилетает "обратка". Чтобы при этом не быть уничтоженными, они все проделывают в ритме автомата и, срываясь с места, уезжая с позиции после стрельбы, убегают от разрывов, несущихся им в след. Любая задержка в этом марафоне приводит к неминуемой гибели, и они это знают.
11.
Захотелось самому побывать участником посылки приветов укропам от сепаратистов. Открыв в ноутбуке карту гугл, с командиром расчетов выбрали самую удобную позицию для подавления минометной батареи укров, которая "выносила нам мозг". Одно неудобство, что развернуть машины надо было прямо на асфальте в 4 км от позиции укров. В "ответку" они могли бить нас из САУ и артиллерийских орудий, которые намного дальше стреляют, чем наши "Васильки". Уходить из-под обстрела противника приходилось по ровному асфальту, пристрелянному ими чуть ли не до каждого метра. Наш план удался. Укры не ожидали от нас такой дерзости, и мы накрыли их 80-тью минами, как дождем. Вернувшись на свои позиции, я обнял каждого из минометчиков и не смог выразить слова благодарности. Впоследствии в одном из расчетов при ведении огня в казеннике взорвалась мина вследствие двойного заряжания. Все это произошло под сильным ответным огнем укров. Все были сильно контужены, но живы. Хотелось бы узнать, как их здоровье, надеюсь, об этом мне кто-то напишет.
12.
Наша ЗУшка приносила немало неприятностей для укров. Она как бешеная носилась по всему фронту и била по выявленным огневым точкам, наводя на укров "тихий ужас". Когда мы ворвались на окраину Чернухино и захватили крайние дома, пространство от забора, огораживающего территорию железнодорожной станции, до крайних домов занимала густая растительность из кустарников и деревьев. Это стало непреодолимым препятствием еще и потому, что она была вдобавок еще и густо заминирована. Тогда я придумал как сделать проход в этих зарослях. Под бешенным огнем укров мы подогнали ЗУшку к крайнему дому и в упор расстреливали местность от самой ЗУ до забора. Сделав порядка пятнадцать длинных очередей, ЗУшка буквально выкосила дорожку до бетонного забора. Скорострельность ее стволов в щепки разнесли всю растительность, а сработавшие при этом мины разметали их в стороны. Но проделать проход в бетонном заборе не получалось, так как снаряды пролетали через забор, оставляя в нем только пробоины. Отогнав ЗУшку, на ее место я подогнал танк и он тремя выстрелами расколашматил этот забор вдребезги. Все это делалось под таким ураганным огнем укров, что я до сих пор поражаюсь как мы остались живы. А вот когда ЗУшка и танк вырвались из этого пекла невредимыми, буквально через семь минут укропы нанесли по этому району мощнейший артиллерийский удар, который оказался смертельным для четырех моих казаков. Наверное многие помнят, как тело одного из них мы с трудом сняли с дерева, куда закинуло его взрывной волной. Но главная цель была достигнута, проход был готов. Впоследствии по этому проходу на Дебальцево прошли тысячи солдат и к нашему счастью не было ни одного подрыва.
13.
Через месяц боев на этом дереве практически не осталось ни одной ветки, а в первый день мы любовались ее красотой.
14.
Позиция на "кресту" была самой сложной и опасной. Если кто-то и укрывался в здании птичника и вокзала, то эти ребята стояли на открытой местности. Единственным спасением была густая посадка, идущая вдоль дороги и скрывающая их от блокпоста. Чуть позже мы укрепили ее, огородившись ящиками из-под боеприпасов, это спасло не одну жизнь, хотя асфальт на этой дороге и обагрился кровью наших пацанов. С Перевальска на "крест" от Сереги Большого мы пригнали автобус и поставили у дороги на месте, непросматриваемом со стороны "Шлачки" из-за густой посадки. Теперь ребята могли группами находиться в нем, используя его как пункт обогрева. В случае начала сильного артобстрела, водитель резко разворачивался, мчался на птичник и прятал его на весовой, защищенной с обеих сторон бетонными плитами. Убирать людей с "креста" тоже было невозможно, так как они прикрывали нас со стороны моста и регулировали движение всей техники, идущей к нам с тыла. Хотя было пару случаев, когда некоторые с обезумевшими глазами "пролетали" мимо нас, выезжали на мост, увидев перед собой укроповский блокпост, обезумевали еще больше, на глазах совсем очумевших укропов разворачивались и неслись обратно. И что крайне удивительно, при этом ни разу никого из них не подбили. Но после этого укропы, очухавшись, со злобы открывали такой бешеный огонь, что поднять головы было практически невозможно. Зная об этом мы заранее прятались в укрытие, матеря на чем свет стоит этих вояк. Даже сейчас, проезжая через "крест" в сторону Дебальцево, мурашки бегут по спине и кровь стынет в жилах перед нахлынивающими воспоминаниями о том времени. И наверное эти чувства будут продолжаться всю оставшуюся жизнь и не только у меня.
15.
С лопатой мой любимый Руслан - пулеметчик. Он погиб смертью Героя через два дня. Его последнее фото.
Есть одна самая главная несправедливость в этой жизни. Почему-то Бог забирает всегда лучших. На "кресте" старшим позиции был Руслан Бедниченко, рослый здоровяк с очень открытой и доброй душой. Он ответственно относился к своим обязанностям, был авторитетен среди бойцов и я был спокоен за этот участок фронта, потому что там был Руслан. Как только начиналась какая-то заваруха на том участке, я ждал, когда заработает его пулемет и, услышав его рокот, его короткие и длинные очереди, к которым дружно присоединялась стрелкотня автоматов, видел, что пацаны все живы и дают достойный отпор нашим "освободителям". Руслан погиб через два дня при штурме Чернухино, погиб в борьбе с этой нечистью, защищая свою Родину и свой очаг. Земля тебе пухом, Русик!
16.
Извините за бестактность. Это послание укроповским беспилотникам )))
17.
23-го января рано утром мы тремя группами пошли в атаку на Дебальцево. Первая группа выдвинулась к мосту вдоль трассы и залегла на насыпи под шквальным огнем укров. Вторая группа пошла вдоль железки и тоже дошла до насыпи. БТР, который был в составе группы, застрял, в болоте и группа лишилась его поддержки. Наша разведка сработала отвратительно и не обнаружила 2 танка укров, которые прятались в тоннеле под железной дорогой. Они выскочили из тоннеля и прямой наводкой стали лупить по второй группе, тем самым прижав ее к земле. Третья группа по железной дороге стала выдвигаться к железнодорожному вокзалу и практически заняла его окраины, но ответ укров был таким плотным и шквальным, что продвижение вперед практически стало невозможным. К нашему горю две БМП, прикрывающие третью группу, "разулись" на рельсах и не могли прикрывать их своим огнем. Мы стали нести потери, появились убитые и раненные. У укров снайпера заняли выгодные позиции и били очень прицельно. В связи с тем, что на правом фланге у Паши Дремова проходил не менее ожесточенный бой и в неразберихе, где кто находится, мы не могли вызвать прицельный огонь своей артиллерии. В 17 часов я дал команду всем группам выходить из боя и отходить на свои позиции. Главным успехом в этот день было то, что из-под моста через железную дорогу саперы во главе с Пашей "Америка" вытащили 200 кг тротила и более 200 противотанковых мин. Мост был разминирован и это давало надежды, что мы его сохраним для будущего.
18.
Утром 27-го ко мне на помощь прибыло до 200 казаков и группа Сереги Бондаря в количестве около 250 человек с двумя БМПушками парой крупнокалиберных пулеметов и ЗУШкой, установленной на "Урале". Задачу я им ставил на базе "подскока" в селе Батрачки в 10 км от передовой, которая заключалась в стремительном марше до железнодорожной станции, быстром спешивании, развертывании и при поддержке трех БМП сходу атаковать вокзал по железнодорожным путям, где укропы нас вообще не ждали. Эта идея пришла мне в голову из фильма "Четыре танкиста и собака", где экипаж танка атаковал немцев через железнодорожный тоннель и метро, откуда фашисты его явно не ждали. Наши БМП и танк укропы также не ожидали увидеть на железнодорожном мосту и железнодорожных путях, ведущих в Дебальцево. Чтобы отвлечь укропов, я продолжил некоторыми силами попытаться атаковать их в лоб через автомобильный мост и "шлачку". Атаковать стали дружно, но сразу же замеченные со "шлачки" были прижаты плотным огнем за железнодорожной насыпью. К нашей беде БТР, который должен был поддержать нас огнем своих пулеметов, заехал в заснеженное болото и застрял. У БМП, которое двигалось вдоль посадки, заклинило орудие (впоследствии, анализируя все события, я столкнулся с мыслью о том, что почему-то перед атакой очень часто выходила из строя наша боевая техника и я сделал вывод, что она ломалась только по той причине, что экипажи боялись идти в бой и находили тысячу причин, чтобы не выходить на прямую линию огня противника. А если быть до конца откровенным, это можно смело назвать трусостью.). Наша атака, так успешно начатая с утра, к полудню захлебнулась только из-за того, что по неопытности механиков-водителей БМП машины "разулись" на рельсах и пехота осталась без прикрытия их пушек и пулеметов. Укропы очухались и стали поливать нас свинцом из всех видов оружия и снарядами всех орудий, которые у них были. У нас появились двухсотые и много раненых. Я никак не ожидал, что это может внести даже какого-то рода панику среди войск. Нам очень не хватало огневой поддержки. Мои все мольбы в эфире о поддержке нас артиллерийским огнем оставались безответными, так как на правом фланге у Паши Дремова бой был еще ожесточеннее. Чтобы избежать новых потерь, я дал команду своим войскам отходить на исходные позиции. Дикая злость просто бурлила в моей душе. Обещанные пять танков, которые должны были прийти, так и не пришли. Эту атаку можно было назвать разведкой боем, мы выявили много огневых точек противника и я окончательно убедился в мощности оборонительных укреплений укропов, убедился в том, что перед нами не слабый, превышающий нас по численности, противник и победить его будет не так-то просто.
19.
Это экипаж моего танка, который вытащил с боя две подбитые БМП под шквальным огнем! Это мои ГЕРОИ!!! Им нет цены!!!
После всех попыток взятия Дебальцево в лоб я понял, что это практически невозможно. Надо было искать другие пути. Другие пути - это только в обход через Чернухино. На мосту оставались две "разутые" БМП, их тоже надо было как-то вытащить. На второй день боев я как-то заскочил в штаб Паши "Хулигана", там сидело несколько "умных" командиров, которые чуть ли не упрекали меня в том, что я медлю с наступлением, что они приехали со своими подразделениями и возьмут Дебальцево штурмом за три дня. Тогда я им громко посмеялся и сказал, что этот "орешек" мы будем брать минимум месяц. Они посмеялись мне в ответ и назвали меня "паникером". К сожалению я оказался прав и мои слова оказались пророческими. За неделю боев в наших подразделениях уже было 6 убитых и более 20 раненых, у Паши Дремова дела обстояли еще хуже. Все упиралось в неопытность бойцов, командиров низшего звена, особенно в танковых подразделениях и, конечно же, чего я никак не ожидал, элементарной трусости. В бой шли в основном добровольцы-россияне и малый процент местных ополченцев. Они поняли и убедились, что сидеть в засадах и бить проходящие колонны намного проще, чем идти в атаку на вооруженного до зубов врага. С неимоверными усилиями и при настоящем героизме своих пацанов две эти БМП с моста мы вытащили и я стал думать над новой операцией захода в Дебальцево через Чернухино.
Первую БМП мы вытащили и под градом снарядов и пуль оттащили к "кресту" правая обочина которой была углублена и могла скрывать от укроповских снарядов. Это была позиция моего танка и ЗУшки, которые прикрывали нас от огня укроповского блокпоста за мостом. Теперь надо было ехать за второй. Мы в открытую рисковали своими жизнями за "кусок железа", но на войне и этот "кусок железа" под названием раненная БМП становится родным и близким. Тем более на мосту экипаж той БЭХи под градом снарядов и пуль пытался обуть гусеницу и ждал наш танк. Переконтуженный экипаж танка выполнить эту операцию был готов, но я видел, что они неадекватны. Это убеждало тем, что наводчик танка спрыгнул ко мне на землю и пытался закрепить болтающийся конец троса специальным "барашком". Отцепив БПМ от танка, мы этот трос закинули на корму, зная, что через 10 минут нам вновь придется цеплять им второе БМП. Времени было в обрез, так как укры очухались и "поливали" нас огнем из минометов и АГС. Я орал благим матом на наводчика, чтобы он занял свое место в танке, но он упорно пытался закрутить этот долбаный "Барашек". К нему на помощь вылез механик - водитель танка и тогда я понял, что у них "съехала крыша". К сожалению на этой войне в последствии я очень часто наблюдал это явление, когда экипаж танка в бою "терял рассудок". Наверное это потому, что в современной войне танк является главной мишенью и пехоте на земле намного легче, чем им, скрытым в броне. Я крикнул второй экипаж, благо, что у нас такой был, оттащил первый от танка и приказал второму ехать за мной. Первые конечно же сопротивлялись, но я покрыл их таким матом, что они покорно отошли в сторону. Прыгнув в свою "Ниву", я рванул вперед. Выехав на "крест", наблюдаю, что какой-то расчет миномета установил свой миномет с левой стороны обочины и ведет огонь по укропам. Остановив "Ниву", я стал орать им, чтобы они прекратили стрельбу, зная, что через пару минут их засекут и в "ответку" прилетит куча снарядов. Они не слушали меня и твердили, что у них есть свой командир, продолжали вести огонь и на мои приказы о прекращении огня не реагировали. Так как за моей "Нивой" стоял и урчал танк, у меня не было времени разбираться с этими идиотами и я дал команду всем, кто находился на "кресте" срочно покинуть позицию и уйти на птичник. Прыгнув в "Ниву", я махнул танку и рванул на станцию. Слава Богу, что все, кто были на "кресте", выполнили мой приказ. Прибыв на станцию по радио я услышал доклад о том, что был радиоперехват и сейчас по "кресту" будет нанесен массированный артиллерийский удар. Я еще раз приказал по радио уйти всем с "креста".
20.
Спасли "бедолажку"
Теперь можно и написать. Когда вытаскивали это БМП, по танку били две САУ и работал снайпер. Я, спрятавшись за столб, пытался в бинокль разглядеть и найти его позицию. Вдруг что-то очень сильно ударило меня по голове! Я упал и потерял сознание, не от боли! От страха! Я подумал, что меня убили!!! Пришел в себя, лежу и думаю. Если меня убили, я не должен думать. Когда умирал, не видел ни каких белых тоннелей, душа моя ни куда не взлетела, значит, я живой и не умер! Пошевелил рукой, ногой. Все шевелиться. Следующее, я чуть не описался от радости, осознав, что я живой! Открыв глаза, пытаюсь понять, что это было. Рядом валяется пробитый пулей репродуктор. Теперь я понял, что шарахнуло меня по голове! Схватив, я чуть не перегрыз его от злости зубами и швырнул на рельсы. Потом очень жалел об этом, надо было забрать на память и целовать от счастья, что это он шарахнул меня по голове, а не кусок снаряда!
21.
Раненная, но живая. Бросив на станции "Ниву", я побежал перед танком, показывая ему дорогу, так как экипаж был новенький и не знал этой обстановки. Перед тем как сесть в танк я им как смог в течение одной минуты уяснил им задачу, но одно дело, когда говоришь на словах и совсем другое, когда это на практике. Экипаж действовал смело и решительно, так как не знал, что их ждет впереди. Подъехав к БМП они стали потихонечку подъезжать к БЭХе. Когда до БМП оставалось метров 10, справа почти в упор по ним начинала работать укроповская САУ. Стоило им отпятиться на метров 5 назад, стрельба прекращалась. Возле БЭХи творился сущий ад от разрывов снарядов, но экипаж продолжал пытаться натянуть гусеницу. Какой Бог или Аллах оберегал их от смерти, я до сих пор понять не могу. Скорее всего, Ангел хранитель. Не знаю, как я не порвал свои голосовые связки, но в этом грохоте они услышали, как я орал им укрыться за насыпь. Я понял, что существует какая-то мертвая зона, что не позволяет укроповским САУ бить прицельно, и они начинают стрелять, как только увидят ствол пушки нашего танка. Но стоит ему отойти назад на 5 метров, стрельба прекращается. Не знаю, услышал ли меня экипаж танка или сам догадался, но танк вдруг резко развернулся и подъехал к БМП задним ходом. Экипаж БЭХи "вылетел" из-за насыпи и, побив все "мировые рекорды", зацепил БЭХу за танк. Танк взревел двигателем и потащил БЭХу на станцию. Моей радости и радости экипажа БЭХи не было предела. Мы ее спасли! Она вся была в копоти и царапинах от осколков, но к великому нашему счастью укроповские "снайперы" в нее не попали.
22.
Подъехав на "крест", я увидел удручающую картину. Вокруг все пылало и горело. Не испытывая судьбу и не останавливаясь, я под градом разрывов рванул налево по трассе в сторону своей первой позиции. Танкисты молодцы, они поняли мой маневр и рванули за мной. Прибыв на позицию, мы отцепили БЭХу, я дал команду танкистам ждать моего приказа на месте, а сам на "Ниве" поехал на "крест". Беспечность невыполнения приказов приводит к неминуемой трагедии. Результат "дебилизма" привел к тому, что не смог предотвратить я. Впоследствии выяснил, что этот минометный расчет прибыл от "Призрака" с «журналюгами», которые захотели заснять сюжет боевых действий. В итоге этого тупизма они потеряли трех своих солдат убитыми и четырьмя ранеными. Воронки от снарядов были именно в тех местах, где час назад стоял мой танк, ЗУшка и человек 40 моих бойцов. Слава Богу и Аллаху они за пару минут до обстрела, выполнив мой приказ, ушли оттуда все, тем самым сохранив себе жизни. Увидев картину произошедшего, я был в ужасе, а когда узнал, что они выполнили мой приказ, вовремя ушли на птичник и все живы, радости моей не было границ. Теперь и они убедились в том, что приказы командира надо исполнять, что эти приказы в большинстве случаев издаются для сохранения жизни своих подчиненных. Не хочу злорадствовать, но это фото сгоревшей новенькой "Нивы" - факт безрассудства в какой-то степени справедливое наказание за непослушание, так как она является личной собственностью того бездарного командира минометного расчета.
23.
В этот день на базу в Батрачках прибыла группа «Бондаря». Я приехал на базу организовать взаимодействие и уточнить ему задачу. Народу было под 200 человек и все они беспечно разбрелись по базе кучками, расположившись на открытой местности и обсуждая предстоящие события. Я встал посреди площадки и громко объявил всем, что они приехали на войну, что у каждого в кармане не выключенный мобильник, рядом высокая башня, террикон и это является хорошим ориентиром для артиллерии укропов. Меня выслушали со снисходительными улыбками на губах и лишь немногие послушались, встали и пошли искать хоть какие-то места укрытия. Тоже самое я объяснил «Бондарю», уточнил через сколько времени он прибудет на передовую, сел в «Ниву» и поехал на птичник. Только выехал со двора базы, как вздрогнула земля и стали рваться снаряды. Буквально передо мной в метрах 200 раздался огромный взрыв, выворачивая с корнем деревья, я резко затормозил и увидел в зеркало заднего вида, что основная масса снарядов стала рваться сзади. Нажав на газ, я рванул вперед, доехал до места разрыва, выскочил из машины и укрылся в воронке, предполагая то, что два снаряда в одну воронку не попадают. Обстрел длился не долго, но этого хватило. На базе было пару убитых и человек шесть раненых. Таких случаев было еще несколько, когда прибывшие резервы чувствовали себя вольготно и слабо реагировали на мои крики и команды укрыться, пока не прилетали снаряды и не появлялись жертвы. Только тогда у всех включался мозг и инстинкт самосохранения.
полностью здесь https://www.proza.ru/2016/10/14/1608
https://yadocent.livejournal.com/1218429.html