"ДЕСЯТЬ ЛЕТ МЫ ГОТОВИЛИСЬ И ВЕРИЛИ": КАК НАЧИНАЛАСЬ РУССКАЯВЕСНА НА ДОНБАССЕ
Русская весна на Донбассе была в какой-то мере стихийным явлением, спровоцированным Майданом в Киеве, однако предпосылки для нее складывались давно. И это не только традиционная ориентированность Донбасса и всего юго-востока Украины на Россию, но и работа пророссийских активистов, которые верили, что этот момент когда-нибудь наступит. О том, как начиналась Русская весна в Донецке, и почему именно здесь Киеву не удалось ее подавить, в отличие от Харькова и Одессы, в интервью EADaily рассказал один из ее непосредственных и активных участников - cтарший лейтенант ВС ДНР, глава «Русского клуба Юзовки» Александр «Варяг» Матюшин.
Я знаю, что скоро выходит Ваша книга. Расскажите о ней немного.
Книга выходит под названием «Дневники государственного преступника», так как для Украины я являюсь именно государственным преступником. И на «Миротворце» (украинский сайт, собирающий личные досье на «сепаратистов» и «пособников Кремля» с указанием домашних адресов и родственных связей - прим. EADaily) я появился одним из первых. Получал неоднократно угрозы. Мне даже как-то звонили из СБУ и говорили, что мое уголовное дело передано в суд.
В книге собраны мои статьи, эссе, какие-то рассказы, которые я писал на протяжении долгого времени, начиная с 2004 года. Она разбита на несколько частей. Это идеологическая часть, куда входят идеологические эссе, которые я писал на протяжении всего прошлого года, военный дневник и мои воспоминания о том, что было до создания ДНР. Это Русские марши, проводимые в Донецке, это участие в акциях «Антикапитализм» в России и в Киеве. Будут затронуты моменты участия в НБП (деятельность организации запрещена в России - EADaily), создания «Донецкой Республики». Хотелось бы, конечно, напечатать книгу, но пока что она выходит в электронном виде. Она будет размещена на сайте novorosinform.org, оттуда ее можно будет просматривать и скачивать.
Как зарождалось русское движение в Донбассе и как оно развивалось до событий весны 2014 года?
По-настоящему серьезный всплеск русского движения возник после Майдана в Киеве. Вообще всегда получалось так, что толчком для активизации русского движения на Донбассе был Майдан в Киеве. На Донбассе всегда возникала контрреакция на эти события.
Первый Майдан в 2004 году объединил тех людей, которые впоследствии возглавили Новоросскую революцию в 2014 году. Андрей Пургин поставил тогда первую палатку на площади Ленина. К нему подтянулись шахтеры, начал собираться народ. Уже в то время люди готовы были ехать в Киев, но Янукович все это притормозил.
В Северодонецке проходил съезд, где был озвучен вопрос об отделении регионов, которые выступили тогда против Ющенко. А это и Одесса, и Херсон… По факту вся Новороссия не признала Ющенко. И во время съезда в Северодонецке, причем в нем участвовали официальные депутаты-регионалы, была рассмотрена возможность выхода из Украины. На это возлагались очень большие надежды, но все, как всегда, затерлось, заговорилось. Янукович сдал назад, и к власти пришел Ющенко. Это спровоцировало большие протестные движения в Донецке. Русское протестное движение было тогда представлено коммунистами, прогрессивными социалистами и нами - общественниками. Я на тот момент руководил в Донецкой области Национал-большевистской партией, Андрей Пургин создал «Союз рожденных революцией», Роман Лягин - движение «Мы». Все вместе мы подписали тогда акт о создании движения «За Украину без Ющенко». Действовали сообща, но в какой-то момент поняли, что Ющенко когда-то уйдет, а движение надо продолжать. Подумали, на чем его основывать. Копнули в старину, вспомнили, что у нас была Донецко-Криворожская Республика, и к концу 2005 года появилась «Донецкая республика». С того момента мы и начинаем отсчет этого движения.
Это было движение или концепция?
Это было и движение, и концепция. По факту все мы, разрозненные, собрались вместе, а концепцию вырабатывали по ходу развития движения. Проводились марши, круглые столы, акции протеста, разгонялись сборища грантоедов, были драки с милицией в центре Донецка. В конечном итоге мы пришли к 2014 году, когда произошла Русская весна. Но уже в январе проводились собрания, приезжали люди из родственных нам организаций в России, мы на тот момент уже представляли собой костяк тех людей, которые потом будут захватывать ОГА, прокуратуру, милицию в Донецке.
Было какое-то деление на левых и правых?
Это был союз и левых, и правых. Мы не делились на тот момент, мы видели одну общую цель - отделение от Украины. Сложилась такая историческая ситуация, когда мы поняли, что можем попробовать.
В Донбассе всегда было два сильных течения, две ценности. У нас всегда были пророссийские и антикапиталистические, левацкие настроения. Мы это можем видеть даже по кричалкам, которые были в 2014 году. «Донбасс- это Россия» говорит о национальном подъеме масс, а «Ахметов - враг народа» - об антиолигархическом настрое вышедших людей. По факту это была лево-правая революция. На площади Ленина коммунисты стояли бок о бок с людьми националистических убеждений. И это всегда уживалось в Донбассе. Был протест русского Донбасса против олигархической Украины, и он объединил всех.
А в целом русское, пророссийское протестное движение было единым, не было каких-то внутренних расколов и серьезных противоречий?
Это были отдельные группы людей, но обычно мы могли договориться. Единственное, что «Партия регионов» и областное руководство всегда пыталась нас расколоть изнутри. Для этого создавались организации, которые пытались перехватить инициативу. Но мы дистанцировались от них, а иногда их использовали в своих интересах.
Тут есть несколько примеров. До революции у нас был такой человек, как Сергей Бунтовской. Он создал «Донбасскую Русь». Флаг был практически идентичен флагу «Донецкой республики», но только перевернут. Народ не особо разбирался и часто их путал. Человек этот работал на Облсовет. Пытался перехватывать наши инициативы. Тот же Русский марш в 2013 году. Как только мы подали заявку на его проведение, оказалось, что и Бунтовской тоже подал заявку, причем по нашему же маршруту.
И на основании этого вначале нас пытались уговорить, чтобы мы отказались от своего Русского марша. Мы, разумеется, не пошли на это. Тогда Бунтовской сказал что возглавит колонну. Но в конечном итоге впереди колонны шли наши союзники из «Славянского единства», следом шла наша колонна с баннером «Больше врагов -больше чести». Потом это высказывание стало лозунгом нашего подразделения «Варяг». И только в конце шел Бунтовской. Это было довольно массовое мероприятие для Донецка. Там присутствовало много проукраинских журналистов. Они взяли у меня интервью и сразу попытались представить в негативном свете. Раздули, что марш провели «русские фашисты», выпятив меня вперед. Тем самым они в какой-то мере восстановили справедливость, сведя на нет усилия городской власти, пытавшейся отвлечь внимание от нашего марша и его настоящих организаторов.
Были и другие моменты, связанные с Компартией Украины (КПУ), которые пробовали договориться с властью и одновременно показаться «радикалами». В каких-то моментах они нас подставляли. Входили в какие-то координационные советы и от имени всех протестующих пытались договориться с властью. Когда мы в 2014 году захватили ОГА, тот же Сережа Бунтовской и часть людей выпустили листовки в духе того, что мы провокаторы. Мол, «люди, не ведитесь, вопросы русского Донбасса решат выборы в украинский парламент, голосуйте за нас».
То есть, Русская весна в 2014 году не взялась из ниоткуда, и общественные процессы все это время вели к ней?
Да, народ вышел, а подготовленные люди, которые умели повести за собой, на тот момент оказались ядром протеста. Детонатором всего этого был Майдан в Киеве, иначе люди бы не вышли. А если бы не было подготовленных групп - моей, других, то народ, может быть, покричал бы лозунги на площади и разошелся бы по домам.
За счет того, что десять лет мы готовились и верили, что произойдет революция, мы смогли повести людей. Как историк, я могу сказать, что во все смутные времена, революции, активное меньшинство ведет за собой пассивное большинство. Так было и в 1917 году, когда напористые, подготовленные большевики повели за собой людей, взяли власть в руки и сумели ее удержать.
Почему в Харькове не получилось?
В Харькове люди были изначально активнее, но проблема в том, что там появились деньги. У нас все делалось за счет самофинансирования, денег практически не было, делить было нечего, а там руководство просто перессорилось из-за денег.
Кроме того, Харьков верил Кернесу и Добкину- функционерам Партии регионов, которым верить было нельзя. Поэтому там протестное движение было задавлено. Хотя оно изначально было ярче, чем в Донецке.
Никто не верил, что в Донецке или в Луганске что-нибудь произойдет. Силы украинских спецслужб в массе своей были брошены на Одессу, на Харьков, на тот же Херсон, потому что к тому моменту Россия уже забрала себе Крым, и ей нужен был сухопутный коридор. А к Донецку и к Луганску никто не присматривался.
С Одессой вообще отдельный вопрос. В прошлом году в первую годовщину Одесской трагедии я смотрел передачу по российскому ТВ, и там многие из убежавших в Россию лидеров, не стесняясь, рассказывали: «Нам звонили СБУшники и говорили: теряйтесь, вас убивать идут». Кто-то тогда вспоминал, что чудом убежал. Я себе с трудом представляю, чтобы Захарченко или Пургин сбежали бы из ОГА. Они сгорели бы в ОГА, если бы такая ситуация возникла. Плюс, уже когда Майдан победил, Украина готовилась к президентским выборам, они почему-то назывались «Антимайданом» все еще. Они перед собой не видели цели. Их просто водили туда-сюда, они флагами махали, в палатках жили, но чего они хотели, неизвестно. Потом появился некто Антон Раевский, который дал интервью о том, что они готовы к вооруженному сопротивлению. А через пару дней там загорелся Дом профсоюзов. До сих пор на основании этого интервью Раевского строится обвинение в том, что «куликовцы» готовили вооруженное сопротивление. Хотя, к примеру, у нас к моменту захвата ОГА, может быть, стволов пять было. Потом уже дедушкин дробовик или двустволка пошли в ход для охраны. У меня в движении три пистолета было человек на 20. Да и то два из них травматические. То, что было, покупалось неизвестно как, какими-то подпольными каналами.
Из России ничего не курировалось тогда?
Нет. России не было здесь в то время вообще.
А сейчас что-то возможно в этих регионах?
Проблема в том, что народ запуган. Там очень большая шпиономания, «сепаратистомания». Я думаю, навряд ли сейчас что-то возможно. Можно, конечно (это предложение больше к контрразведке), создать там украинский националистический «движ», объединиться со всеми националистами и вести их на революцию под украинскими марками - только с антипорошенковскими лозунгами. Развернуть добровольческие батальоны с фронта. Я еще в прошлом году со многими это обсуждал. Сейчас мы не можем выйти с пророссийскими лозунгами, просто появятся люди, которые сразу же всех разгонят. Но мы всегда можем создать движение, которое будет маскироваться под лозунги о величии Украины. И, руководствуясь принципам Ленина, можем превратить войну империалистическую в войну гражданскую. Но проблема в том, что, как только падет режим Порошенко, на Украине опять начнется дележка власти. В истории Украины есть такая национальная забава - руина. Как только они получают какую-то свободу - начинают воевать между собой. Появляется куча гетьманов, которые друг с другом рубятся. Уничтожают свою собственную страну, да еще призывают кого-то на помощь. Раньше они крымских ханов звали, давали своих крестьян в плен угонять. И в этот раз был зачаток такой «руины», но в какой- то момент Порошенко смог это пресечь, сохранив власть. Крупные держатели капитала все теперь разогнаны. Весь капитал - в руках у Порошенко и его людей. Даже премьер-министром был назначен старый друг и подельник Порошенко Гройсман.
Расскажите о собственном участии в событиях Русской весны.
23 февраля был назначен первый крупный митинг в Донецке. К тому времени уже стало известно, что Янукович бежал из Киева. В тот день собралось до 20 тысяч молодых людей. Ждали приезда «правосеков». Откуда такая информация появилась, неизвестно. Я собрал своих ребят, и в тот же день мы поставили палатки на площади Ленина. Первую ночь на площади Ленина ночевали коммунисты, правые ребята, мои ребята, ну и я с Андреем Пургиным.
К первому марта был назначен еще один крупный митинг, и я начал подтягивать друзей из России, стал созваниваться с парнями из Ростовской области, из Воронежа, с которыми мы когда-то проводили Русские марши. Всю неделю мы готовились, и в этот день выступили. Так как Партия регионов собрала большой митинг возле ОГА, мы построились отдельно на площади Ленина. Колонну вел я, колонна была человек 450 - все под имперскими и донецкими флагами. Мы пришли под ОГА, где проходил митинг под украинскими флагами. Мы, конечно, все это дело пресекли, украинские флаги быстро пропали. В этот момент на площади Ленина Павел Губарев с дракой взял слово. И когда узнали, что начинается заваруха на ОГА, народ ломанулся туда. Плюс, пока мы шли с кричалками, люди, идущие на митинг, как-то постепенно к нам начали прибиваться. В конечном итоге вышло нас человек 450, а пришло уже под тысячу. Хотя от площади Ленина до ОГА идти не слишком долго.
Паша тоже повел людей на ОГА. Начались какие-то переговоры. Паша объявил себя народным губернатором. Мы тогда на стеле перед ОГА впервые поменяли украинский флаг на российский. Постояли-постояли, и было принято решение разбить палатки.
Третьего марта мы тоже собрались какой-то митинг проводить. Андрей Пургин зашел в тот день внутрь здания на заседание. Нашим требованием было проведение референдума о самоопределении Донецкой области. Но депутаты, как всегда, показали себя не с лучшей стороны. Андрей скинул мне СМС, что депутаты ничего не будут делать. Я во главе своей группы подбил еще людей, и мы помчались штурмовать ОГА. Штурмануть его в лоб не получилось, потому что до этого власть основательно подготовилась к возможному штурму со стороны «правосеков». Но мы прорвались сбоку, разбили какое-то окно, начали залезать, что-то там загорелось. Залезли, договорились с милицией, что они отдают нам ОГА. И, хотя были крики в духе «дайте мне подержаться за мусорскую шею», все прошло спокойно. Мы договорились с руководством милиции, что только два первых этажа они отдают нам, восставшим, чтобы не нарушать работы чиновников. Мы сразу пошли в сессионный зал. Паша себя провозгласил тогда народным губернатором, но дальше этого дело не сдвинулось. Мы сидели в ОГА, которое нами контролировалось, и все. Паша, вместо того, чтобы заниматься какими-то реальными делами, фотографировался с бабушками и обещал им поднять пенсию в десять раз. Все это выглядело слишком махровым и ванильным. А через несколько дней милиция под предлогом того, что заминирован зал и кто-то занес бомбу, вывела нас из ОГА.
В этот же день на площади Ленина собрался проукраинский митинг. Он был разогнан. В этот момент Паша нехотя дал команду к второму штурму ОГА. Второй штурм был более жестокий, там были побиты стекла, решетки какие-то распиливали. Всех снова согнали на второй этаж. У меня была чуйка, что добром это не кончится. И я вечером вышел со своими ребятами в патруль по ОГА и прилегающим территориям походит. И пока мы ходили, ОГА было зачищено спецподразделениями милиции. Множество активистов начали вывозить оттуда, но мы в их число не попали. Мы продолжили действовать, палаточный городок остался, постоянно проходили какие-то митинги. Народ приходил, сам себе митинги устраивал, там постоянно было место сбора всех недовольных, стихи читали, песни пели… Стихийный митинг никогда в то время не заканчивался.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: https://vk.com/wall-115604729_1464
