Театр как чтение
mso-bidi-font-weight:bold">Вот мы опять пришли из удивительно интеллигентного и фантастически-красивого театра - СТИ Женовача, с премьерного спектакля «Брат Иван Федорович». Вновь радующий дворик театра - чудо дизайнерской мысли: гуляем там и до, и после. И вновь - яблоки для всех. И - бесплатные программки. Уже не удивляет. Но восхищает. Сегодня у меня было время, и я решила перечитать (как оказалось - прочитать вновь) 11-ую книгу романа «Братья Карамазовы», по которой и поставлен спектакль. Но до театра не успела дочитать страниц 30. И это хорошо. Это (чтение, недочтение) подарило мне много интересных размышлений. Если бы Фёдор Михайлович написал лишь эту часть, без остальных - это было бы вполне законченное и серьёзнейшее произведение нашей литературы. Читая, думала: КАК это неподнимаемое, это философско-мощное, созданное для чтения как формы самопознания, можно поставить на сцене? Здесь - немыслимое количество вечных вопросов, концентрация идей, а характеров - не протолкнёшься… Когда смотрела, думала, что режиссёр - профессия - особенная: мало уметь читать, надо ещё высказаться. И суметь ТАКОЙ тест сделать видимым. Войдя в зал и увидя сцену, догадалась - темнота кромешная. А как иначе передашь состояние Мити, обвиняемого в убийстве отца, и его окружающих - за сутки до суда? И так весь спектакль - темно. И одеты герои в чёрное, или серое. И даже пальма сера - в серой кадке. Мне было легко - из почти прочитанного - понимать по ходу спектакля кто с кем вступает в диалог, где происходит разговор. Оказалось, что и мужу это было несложно, хотя читал он «Карамазовых» лет несколько назад. Мастерство режиссёрское! Актёры сидят спиной к залу. Понимаю это так: это все мы. Мы, постоянно - вне возраста - отвечающие на в"Times New Roman"">ечные вопросы о боге, о вседозволенности, о страдании. И вот хрестоматийное и даже вновь перечитанное и даже прочитанное, смотрится на одном дыхании. Да и видишь ты абсолютно сегодняшнюю историю, хотя знаешь - текст без модных в иных театрах вставок-врезок принадлежит Достоевскому. Поначалу ёрзаю: нет, не тот Алёша! Позднее понимаю: ведь читала я глазами человека, которому за 50! А Алёша у Достоевского лет 18-ти? (надо посмотреть, вернуться к о всему тексту). Он ещё не умеет думать особенно, он ещё ничего ни с чем не сравнивает. Это я сравниваю его с Мышкиным или уже виденным на экране кино - святым, монахом. Ничего подобного! Этот мальчик только ищет свой путь. А то, что остальные к нему прислушиваются - они просто знают, что он и не лжец, и не льстец. Так что Женовач убедил меня СВОИМ Алёшей. Убедил. Не очень приглянулась Грушенька и Катерина Ивановна, зато как зрело сыгран Смердяков (ему хлопала больше всех, даже рука заболела!). Про Чёрта и говорить нечего - суперпрофессионально: одни повороты, полуповороты головы чего стоят! Впервые почувствовала близость Достоевского и Чехова. В «Записных книжках» Чехова в СТИ дачная веранда с самоваром, яблоками и героями уходит вниз, под сцену, а на сцене остаётся одинокий студент на обочине. В «Брате …» финал также меняет пространство и суть. Мгла рассеивается. Становится всё светлее. Суд. Людской-человеческий. Или Божий? Ещё чуть-чуть о публике. Очень много молодёжи. И - такая тишина в зале - в самые ответственные моменты. Мне показалось, что пару-тройку раз люди даже боялись дышать… Удивила и немного напрягла единственная реакция зала (нет, не всего) - во время диалога Мити («от женщин погибшего») - Алёши, когда первый «строго советует брату Алеше никогда не просить у женщин прощенья, говорит про живодёрность, которая в женщинах сидит - в зале раздается женский смех. Скорее всего, это те, кто ещё не прикоснулся к «Карамазовым» Достоевского. И вот Женовач заботливо читает вслух публике лучшие страницы русской литературы. Для того, чтобы мы их прочитали тоже. Не знаю, как вы, а я пошла дочитывать 11-ю главу. Думаю, что и «Братьев Карамазовых» целиком.