Неисцелимое.
Вначале - текст о первой Венеции в моей жизни...
Наконец, синьора Загадка - Венеция. «Дурак тот, кто не едет в Венецию», - писал Чехов. Мы не стали с ним спорить, но мне до конца не верилось в свое пребывание здесь. Казалось, что все мираж. И этот дворец - лишь картинка из журнала. «Трудно воспевать Венецию, она сама песня. И как ни пой её, она все-таки тебя перепоет» (Вяземский), «Опять целую богомольно Венеции бессмертный прах» (Брюсов), «С книгой лев на вышитой подушке, с книгой лев на мраморном столбе...» (Ахматова), «Набережная неисцелимых» Бродского - о болезни «венецийство». Елисейские поля в Париже, Пятая авеню в Нью-Йорке, Пиккадилли в Лондоне, Крещатик в Киеве, Тверская в Москве. Визитка Венеции - это Большой канал, Канал Гранде, по которому мы и въехали по лагуне в Венец мечтаний, замирая перед ажурными домами и кружевными с каменными жабо цервями, похожими на кусочки торта дворцами. Плыть по каналу - большое удовольствие: вежливость, маневренность. Саша назвал водителей катеров милимитровщиками - настолько умело они паркуют свои судна. Мы не насладились Венецией, она не далась нам, ускользнула (как только мы въехали в Венецию, пошел дождь)! Замечу, что на отдыхе в Римини мы вторично проехались по Большому каналу. Только уменьшенному в 50 раз: те же дворцы, те же гондолы, те же перекидные мостики. Всё это в чудесном замысле современников - парке «Италия в миниатюре», где повторена каждая прекрасная венецианская панорама, каждый поворот. Венеция женственна как никакой другой итальянский город, недаром в былые века один из ее титулов - Светлейшая. У каждого с детства сформирован свой образ города на воде. То, что я увидела воочию и похоже, и не похоже на придуманное мною ранее. Нет немыслимого количества голубей на площади С.Марко. Не по-блоковски («гондол безмолвные гроба»), а по-чеховски («птицеподобная») я увидела гондолы. То ли небо красит своим цветом каналы, то ли город запечатлен в перевернутом небе. Мне казалось, что здесь невозможно не купить маску. Оказалось, что это запросто, их не чересчур. Одно из чудес - в соборе Сан-Марко мозаичный пол волнообразно дыбится, он дышит. Становится не по себе. За венецианский день разнообразной погоды хватило бы на неделю: то лил дождь, то светлело, солнце пригревало, и вновь - раскаты грома. Здесь очень радуешься своей свободе, здесь очень вкусно кормят (дождь помог нам подольше посидеть в ресторанчике). Покидая Венецию, вспомнились слова Иосифа Бродского о том, что он согласился бы стать венецианским голубем, лишь бы не покидать волшебного пространства Венеции. Я не хотела бы там остаться надолго, навсегда, мне было бы достаточно ещё одного дня - так хотелось остановить время. Хочу увидеть Венецию ночную - с зажженными на площади Св. Марка розовыми муранскими стеклами - фонарями, с мерцающими красками, с небом ночи. Хочу услышать гулкие шаги пустых улочек - вдали от центральной площади. Благодарю судьбу за такой подарок. Я запомнила свою улыбку, испытавшую силу летейских вод. Это город, где уютно Синей Птице. Голос Венеции беспечально-высок, торжественно патетичен, он пышный.
Не могу не рассказать о том, что в мою речь после посещения земноводного города пришло новое словосочетание, мной придуманное - «венецианские ладони». Там, в Венеции, я увидела прелестный живой кадр-шедевр, придумать который пока не удалось самым именитым режиссерам. У меня радостно застучало сердце, я вспомнила слова Ангелуса Силезского: "Я без Тебя ничто, но что Ты без меня?" В бурлящем зонтично-полиэтиленовоплащевом людском потоке шли двое: мужчина и женщина. Мужчина поднял свои ладони над головой любимой женщины, оберегая родную от слез неба.
И еще одно. Наше итальянское путешествие подходило к концу, мы возвращались из Венеции. То ли дремать, то ли болтать, то ли любоваться ухоженными итальянскими полями, глядя в окно. У нашей сопровождающей была «домашняя заготовка» - она одарила нас, предложив посмотреть фильм - экранизацию биографии венецианской куртизанки Вероники Франко режиссёра М. Херсковица «Честная куртизанка» (литературная основа - книга Маргарет Розенталь). Только что спустившиеся с кораблика, привезшего нас «на большую землю» с венецианской, мы с большим удовольствием погрузились в Венецию XVI столетия. Это все тот же город с разноцветными зданиями, изящными гондолами и поющими под балконом влюбленными. И в нем живут люди, которые любят-злятся-завидуют… В фильме есть очень знаковая параллель любви настоящей и любви-страсти. Это отношение к Веронике Марко и его друга-поэта. Любил ли неталантливый поэт Веронику? Думаю, да. Но так очень часто любят сегодня: восхищаясь красотой, желая недоступное, быстро предают. Не всегда ведь предательство бывает таким видимым, как в этом фильме. Чаще всего оно тихое, безмолвное: человек уходит в сторону, «прячется», продолжая-таки мечтать о невозможном для себя. Страстность и отвага Марко меня восхищают. И когда Марко прибегает к последнему средству - призывает встать всех клиентов Вероники, чтобы спасти ей жизнь, наша автобусная аудитория замирает. И когда главный инквизитор приходит в ужас от зрелища встающих знатных горожан, наша группа рукоплещет! Это - «венецианские ладони». Это - любовь, настоящая любовь. Любовь, не знающая границ, неподвластная ни законам времени, ни правовым законам. Такая любовь поглощает, окрыляет, вдохновляет, перевоплощает.
А это - Венеция "вторая и третья"...
Венеция меня не отпускает. Она была (и надеюсь - будет ещё!) в моей жизни еще дважды. И всякий раз - новая. И всякий раз - прежняя. Два последних раза - царственный въезд в город на лайнере. Это невероятно: проснуться в великолепной Венеции! Да, мы видели и Колизей в Риме, и Везувий, и собор св. Петра в Ватикане, и падающую башню в Пизе, и музей Уффици во Флоренции, и сад Тиволи, и Помпеи…Но проснуться еще раз вновь я хотела бы в Венеции. И весело выйти на балкон каюты блистательного лайнера - в сияющую солнцем венецианскую жизнь, с невероятным количеством сине-голубых оттенков дивного неба… Словно кто-то бросил в высь ящик с красками! Там и «парадная бирюза», и «невесомая масса взятой в квадрат лазури». П. Вайль говорил, что в город лучше приезжать с воды…Несравненно! Лучше! Ведь стоишь ты на высоте и видишь всё. Птичий - панорамный взгляд. Адриатика перетекает в лагуну, рыбачьи лодки у островков близ Венеции, пляжи и отмели, грустный Сан-Микеле, парад кружевных домов, дивных крыш, чередующихся живых картин… Снимай - не снимай кадры на память - любой снимок, любое пусть и совершенное твое усилие мгновенно превратится в фотобрак - настолько реальность хороша! Мечты мои необъятны, горизонт чересчур широк, я стою, очарованная светом изысканности: бесконечными цепочками перекинутых мостов, стеклянными ярусами фонарей розового муранского стекла, рисунком фантастических теней от сияющих на солнце деревьев (ох, какие зеленые уголки являет собой этот город!), подмигиванием мне того самого льва с книгой (держу его на ладони со своей лайнерской высоты!)… Хитросплетенье улиц, реющие флаги женского трудолюбия - повсеместные ряды выстиранного белья, зазор между двумя берегами и изрытость каналами - все это - невероятное поле нежности. Которое никому не дано не исцелить!
И читаю гумилевское:
Путник, молчи и смотри.
Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом…
Венеция на сей раз была бесконечной прогулкой. Вспомнилось хемингуэевское: «В этом городе хорошо гулять. Наверно, лучше, чем где бы то ни было. Когда бы я тут ни бродил, мне всегда бывает приятно… Какая она путаная, эта Венеция, - искать тут какое-нибудь место куда занятнее, чем решать кроссворды». Венеция была длинной-длинной прогулкой под чередой каменных, деревянных, белых, красных, черных ажурных мостов и мостиков. Мы пешеходно убеждались, что дворцы «стоят, как сдвинутые пюпитры», что «Большой канал оглядывается как беглец», а «шлюпки, моторные лодки, баркасы, барки, как непарная обувь с ноги Творца, ревностно топчут шпили, пилястры, арки…». Мы видели, как деревянные столбы в лагуне образовывают водные дороги, как дружно, то вдвоём, то втроем, украсившись цепью, дружно скрипят в воде уже пластиковые столбы - как памятники…Широкие ступени, колонны, барельефы, высокие окна…Моя вторая и третья Венеция была пиршеством, в моем бокале вина отражались фондаменто и паллацо, а в выпитых чашках кофе тонули крики чаек и замирали голоса таких же гуляющих. Мы не ходили на Сан-Марко. Вместо этого наблюдали обычную жизнь живущих здесь: матросов, накидывающих на сваю канат, неспешные потоки людей, выходящих на своей остановке из вапоретто, а также заполняющих палубы, чтобы успеть на вот-вот отчаливающий трамвайчик речной…Ни разу мы не прокатились на гондоле! Ни разу! То ли из-за блоковского и томасаманновского сравнения гондол с гробами, или гетевкого - с похоронными носилками, то ль по какой-то другой причине я не испытывала «трепета, тайной робости и душевного стеснения, впервые или после долгого перерыва садясь в венецианскую гондолу… Удивительное суденышко, без малейших изменений пришедшее к нам из баснословных времен»(Т.Манн). Бродя по тихим улочкам, я понимала, что никто из писавших об этом городе не обманул меня , и я увидела и «размокшую каменную баранку», и «плавучую галерею на клоаке», и «набальзамированную красавицу», и «город-паразит», и «огромный заброшенный дом без хозяина», и «гениальное безумие»…
Вспоминала из Галича:
Вереницей похожие
Мимо нас города,
Но Венеция дожей -
Это всё-таки да…
Меня поразила тишина в городе. Но ведь - толпы туристов! Ступаешь по фондаменто и слышишь плеск весла…Видимо, в городах шум - от автомобилей, которых здесь нет. Как нет светофоров, зебр, паркингов…Не переставала удивляться тому, как все эти гондолы, речные трамвайчики, пароходики-вапоретто, катера скользят, не задевая друг друга…
В университете я писала диплом по теме «Двойничество в творчестве Блока». С той поры эта тема не покидает меня. Венеция - город, лежащий на пересечении разных миров. Соединение-объединение двух стихий - земли и воды, двух миров - земного и горнего. Это мир, где древнее переплетено с настоящим. Шик с ветхостью. Блеск - с умиранием. Город без комплексов. Отваливается штукатурка? Зато - есть главное, неколебимое. Здесь много нетронутого. И в этом - возможность представить тех, кто гулял также, как и ты здесь полтысячи лет назад. Прелесть сегодняшнего её увядания видится мне в полноте жизни и яркости красок столетия назад…Венеция умеет раскрываться тому, кто сюда заглядывает во второй, третий, двадцатый раз… Стоит только свернуть от многотысячной толпы на Сан-Марко и нырнуть в арку, садясь на вапоретто, находя неожиданную улочку…
Наконец, синьора Загадка - Венеция. «Дурак тот, кто не едет в Венецию», - писал Чехов. Мы не стали с ним спорить, но мне до конца не верилось в свое пребывание здесь. Казалось, что все мираж. И этот дворец - лишь картинка из журнала. «Трудно воспевать Венецию, она сама песня. И как ни пой её, она все-таки тебя перепоет» (Вяземский), «Опять целую богомольно Венеции бессмертный прах» (Брюсов), «С книгой лев на вышитой подушке, с книгой лев на мраморном столбе...» (Ахматова), «Набережная неисцелимых» Бродского - о болезни «венецийство». Елисейские поля в Париже, Пятая авеню в Нью-Йорке, Пиккадилли в Лондоне, Крещатик в Киеве, Тверская в Москве. Визитка Венеции - это Большой канал, Канал Гранде, по которому мы и въехали по лагуне в Венец мечтаний, замирая перед ажурными домами и кружевными с каменными жабо цервями, похожими на кусочки торта дворцами. Плыть по каналу - большое удовольствие: вежливость, маневренность. Саша назвал водителей катеров милимитровщиками - настолько умело они паркуют свои судна. Мы не насладились Венецией, она не далась нам, ускользнула (как только мы въехали в Венецию, пошел дождь)! Замечу, что на отдыхе в Римини мы вторично проехались по Большому каналу. Только уменьшенному в 50 раз: те же дворцы, те же гондолы, те же перекидные мостики. Всё это в чудесном замысле современников - парке «Италия в миниатюре», где повторена каждая прекрасная венецианская панорама, каждый поворот. Венеция женственна как никакой другой итальянский город, недаром в былые века один из ее титулов - Светлейшая. У каждого с детства сформирован свой образ города на воде. То, что я увидела воочию и похоже, и не похоже на придуманное мною ранее. Нет немыслимого количества голубей на площади С.Марко. Не по-блоковски («гондол безмолвные гроба»), а по-чеховски («птицеподобная») я увидела гондолы. То ли небо красит своим цветом каналы, то ли город запечатлен в перевернутом небе. Мне казалось, что здесь невозможно не купить маску. Оказалось, что это запросто, их не чересчур. Одно из чудес - в соборе Сан-Марко мозаичный пол волнообразно дыбится, он дышит. Становится не по себе. За венецианский день разнообразной погоды хватило бы на неделю: то лил дождь, то светлело, солнце пригревало, и вновь - раскаты грома. Здесь очень радуешься своей свободе, здесь очень вкусно кормят (дождь помог нам подольше посидеть в ресторанчике). Покидая Венецию, вспомнились слова Иосифа Бродского о том, что он согласился бы стать венецианским голубем, лишь бы не покидать волшебного пространства Венеции. Я не хотела бы там остаться надолго, навсегда, мне было бы достаточно ещё одного дня - так хотелось остановить время. Хочу увидеть Венецию ночную - с зажженными на площади Св. Марка розовыми муранскими стеклами - фонарями, с мерцающими красками, с небом ночи. Хочу услышать гулкие шаги пустых улочек - вдали от центральной площади. Благодарю судьбу за такой подарок. Я запомнила свою улыбку, испытавшую силу летейских вод. Это город, где уютно Синей Птице. Голос Венеции беспечально-высок, торжественно патетичен, он пышный.
Не могу не рассказать о том, что в мою речь после посещения земноводного города пришло новое словосочетание, мной придуманное - «венецианские ладони». Там, в Венеции, я увидела прелестный живой кадр-шедевр, придумать который пока не удалось самым именитым режиссерам. У меня радостно застучало сердце, я вспомнила слова Ангелуса Силезского: "Я без Тебя ничто, но что Ты без меня?" В бурлящем зонтично-полиэтиленовоплащевом людском потоке шли двое: мужчина и женщина. Мужчина поднял свои ладони над головой любимой женщины, оберегая родную от слез неба.
И еще одно. Наше итальянское путешествие подходило к концу, мы возвращались из Венеции. То ли дремать, то ли болтать, то ли любоваться ухоженными итальянскими полями, глядя в окно. У нашей сопровождающей была «домашняя заготовка» - она одарила нас, предложив посмотреть фильм - экранизацию биографии венецианской куртизанки Вероники Франко режиссёра М. Херсковица «Честная куртизанка» (литературная основа - книга Маргарет Розенталь). Только что спустившиеся с кораблика, привезшего нас «на большую землю» с венецианской, мы с большим удовольствием погрузились в Венецию XVI столетия. Это все тот же город с разноцветными зданиями, изящными гондолами и поющими под балконом влюбленными. И в нем живут люди, которые любят-злятся-завидуют… В фильме есть очень знаковая параллель любви настоящей и любви-страсти. Это отношение к Веронике Марко и его друга-поэта. Любил ли неталантливый поэт Веронику? Думаю, да. Но так очень часто любят сегодня: восхищаясь красотой, желая недоступное, быстро предают. Не всегда ведь предательство бывает таким видимым, как в этом фильме. Чаще всего оно тихое, безмолвное: человек уходит в сторону, «прячется», продолжая-таки мечтать о невозможном для себя. Страстность и отвага Марко меня восхищают. И когда Марко прибегает к последнему средству - призывает встать всех клиентов Вероники, чтобы спасти ей жизнь, наша автобусная аудитория замирает. И когда главный инквизитор приходит в ужас от зрелища встающих знатных горожан, наша группа рукоплещет! Это - «венецианские ладони». Это - любовь, настоящая любовь. Любовь, не знающая границ, неподвластная ни законам времени, ни правовым законам. Такая любовь поглощает, окрыляет, вдохновляет, перевоплощает.
А это - Венеция "вторая и третья"...
Венеция меня не отпускает. Она была (и надеюсь - будет ещё!) в моей жизни еще дважды. И всякий раз - новая. И всякий раз - прежняя. Два последних раза - царственный въезд в город на лайнере. Это невероятно: проснуться в великолепной Венеции! Да, мы видели и Колизей в Риме, и Везувий, и собор св. Петра в Ватикане, и падающую башню в Пизе, и музей Уффици во Флоренции, и сад Тиволи, и Помпеи…Но проснуться еще раз вновь я хотела бы в Венеции. И весело выйти на балкон каюты блистательного лайнера - в сияющую солнцем венецианскую жизнь, с невероятным количеством сине-голубых оттенков дивного неба… Словно кто-то бросил в высь ящик с красками! Там и «парадная бирюза», и «невесомая масса взятой в квадрат лазури». П. Вайль говорил, что в город лучше приезжать с воды…Несравненно! Лучше! Ведь стоишь ты на высоте и видишь всё. Птичий - панорамный взгляд. Адриатика перетекает в лагуну, рыбачьи лодки у островков близ Венеции, пляжи и отмели, грустный Сан-Микеле, парад кружевных домов, дивных крыш, чередующихся живых картин… Снимай - не снимай кадры на память - любой снимок, любое пусть и совершенное твое усилие мгновенно превратится в фотобрак - настолько реальность хороша! Мечты мои необъятны, горизонт чересчур широк, я стою, очарованная светом изысканности: бесконечными цепочками перекинутых мостов, стеклянными ярусами фонарей розового муранского стекла, рисунком фантастических теней от сияющих на солнце деревьев (ох, какие зеленые уголки являет собой этот город!), подмигиванием мне того самого льва с книгой (держу его на ладони со своей лайнерской высоты!)… Хитросплетенье улиц, реющие флаги женского трудолюбия - повсеместные ряды выстиранного белья, зазор между двумя берегами и изрытость каналами - все это - невероятное поле нежности. Которое никому не дано не исцелить!
И читаю гумилевское:
Путник, молчи и смотри.
Город, как голос наяды,
В призрачно-светлом былом,
Кружев узорней аркады,
Воды застыли стеклом…
Венеция на сей раз была бесконечной прогулкой. Вспомнилось хемингуэевское: «В этом городе хорошо гулять. Наверно, лучше, чем где бы то ни было. Когда бы я тут ни бродил, мне всегда бывает приятно… Какая она путаная, эта Венеция, - искать тут какое-нибудь место куда занятнее, чем решать кроссворды». Венеция была длинной-длинной прогулкой под чередой каменных, деревянных, белых, красных, черных ажурных мостов и мостиков. Мы пешеходно убеждались, что дворцы «стоят, как сдвинутые пюпитры», что «Большой канал оглядывается как беглец», а «шлюпки, моторные лодки, баркасы, барки, как непарная обувь с ноги Творца, ревностно топчут шпили, пилястры, арки…». Мы видели, как деревянные столбы в лагуне образовывают водные дороги, как дружно, то вдвоём, то втроем, украсившись цепью, дружно скрипят в воде уже пластиковые столбы - как памятники…Широкие ступени, колонны, барельефы, высокие окна…Моя вторая и третья Венеция была пиршеством, в моем бокале вина отражались фондаменто и паллацо, а в выпитых чашках кофе тонули крики чаек и замирали голоса таких же гуляющих. Мы не ходили на Сан-Марко. Вместо этого наблюдали обычную жизнь живущих здесь: матросов, накидывающих на сваю канат, неспешные потоки людей, выходящих на своей остановке из вапоретто, а также заполняющих палубы, чтобы успеть на вот-вот отчаливающий трамвайчик речной…Ни разу мы не прокатились на гондоле! Ни разу! То ли из-за блоковского и томасаманновского сравнения гондол с гробами, или гетевкого - с похоронными носилками, то ль по какой-то другой причине я не испытывала «трепета, тайной робости и душевного стеснения, впервые или после долгого перерыва садясь в венецианскую гондолу… Удивительное суденышко, без малейших изменений пришедшее к нам из баснословных времен»(Т.Манн). Бродя по тихим улочкам, я понимала, что никто из писавших об этом городе не обманул меня , и я увидела и «размокшую каменную баранку», и «плавучую галерею на клоаке», и «набальзамированную красавицу», и «город-паразит», и «огромный заброшенный дом без хозяина», и «гениальное безумие»…
Вспоминала из Галича:
Вереницей похожие
Мимо нас города,
Но Венеция дожей -
Это всё-таки да…
Меня поразила тишина в городе. Но ведь - толпы туристов! Ступаешь по фондаменто и слышишь плеск весла…Видимо, в городах шум - от автомобилей, которых здесь нет. Как нет светофоров, зебр, паркингов…Не переставала удивляться тому, как все эти гондолы, речные трамвайчики, пароходики-вапоретто, катера скользят, не задевая друг друга…
В университете я писала диплом по теме «Двойничество в творчестве Блока». С той поры эта тема не покидает меня. Венеция - город, лежащий на пересечении разных миров. Соединение-объединение двух стихий - земли и воды, двух миров - земного и горнего. Это мир, где древнее переплетено с настоящим. Шик с ветхостью. Блеск - с умиранием. Город без комплексов. Отваливается штукатурка? Зато - есть главное, неколебимое. Здесь много нетронутого. И в этом - возможность представить тех, кто гулял также, как и ты здесь полтысячи лет назад. Прелесть сегодняшнего её увядания видится мне в полноте жизни и яркости красок столетия назад…Венеция умеет раскрываться тому, кто сюда заглядывает во второй, третий, двадцатый раз… Стоит только свернуть от многотысячной толпы на Сан-Марко и нырнуть в арку, садясь на вапоретто, находя неожиданную улочку…