Вояж
Ох, наконец дома. Ну и вояж.
И где, собственно у вас тут в Московии весна? В Питере потому что она имеется в полный рост. А тут приезжаешь доверчиво в ночи, типа "хоум, свит хоум", а тебе метелью в морду. Ласково так.
Итак, что было.
В Петрозаводске -- службы сопровождения, а в разной степени становления, кто-то учился еще у нас в 19 дд, кто-то только начнет работать с сентября. Но хоть создаются. Многие при детдомах и интернатах, и, кстати, неплохие.
Ну, там все было просто, это была первая наша встреча, так что занимались базовыми вещами, травмы привязанности и пр. Прикинули темы на будущее, ждем специалистов на более подробную группу по сопровождения в Москву, видимо, осенью.
Очень жалуются на не так давно введенную норму, что решение суда по усыновлению вступает в силу только через 30 дней. То есть еще месяц ребенок, который уже познакомился с семьей и начал привыкать, сидит неизвестно зачем в ДР.
Вторая головная боль -- требование к приемным родителям и опекунам самостоятельно подавать иски о лишении родительских прав кровных родителей и на алименты. Даже если они не хотят и отказываются, на них давят: мол, нарушаете интересы ребенка, ему так лучше. Какой риск все это несет для отношений и для будущего ребенка, не говоря уже о моральной стороне дела -- и говорить не приходится. То есть государство в очередной раз мило спихнуло свою работу на тех, кто и так пашет круглосуточно, и сделало их виноватыми в любом случае: или перед опекой, или перед ребенком.
И третья проблема - это уже в Питере говорилось -- по новому закону от прохождения ШПР освобождаются только опекуны-родственники. Каковыми считаются бабушки-дедушки и братья-сестры. А тети-дяди НЕ считаются, хотя это довольно большой процент родственных опекунов. И вот эти самые тети-дяди, похоронив брата или сестру буквально три дня назад, вынуждены идти и сидеть на ШПР, потому что иначе у них кончится предварительная опека и ребенок отправится в детдом. Ребенок, который зачастую с ними всю жизнь прожил в одной квартире, с которым они сидели, пока его мать была в больнице и т. п.
Если кто-нибудь эти три проблемы или хоть одну из них оформил со знанием дела и запустил в Демократор, оно бы было правильно. Я поддержу, но сама не успеваю.
В Питере была группа уже давно работающая, там разные тренеры разное вели, в основном были опеки, немного службы сопровождения.
Там классика: требуют сопровождения, ни ставок, ни документов, ни методической базы не дали (данное обучение организовано благотворительным фондом "Ключ"). Многие ведут ШПР на волонтерских началах и уже больше не могут. Зато ждут единоросов: те приедут детдома осматривать. И надо целый день ходить с ними, работать свитой.
А работы много. Все последние трепыхания сваливаются на опеки в виде тонн срочно-срочно-под страхом увольнения требуемых наверх отчетов, списков, данных. Для диспансеризации, для учета, для отчета, для того, для сего. Какие уж тут дети.
С этой группой мы занимались планированием создания служб сопровождения, пытались перестать ныть и выработать конкретные шаги, что можно сделать в реальной ситуации, какие ресурсы привлечь, если их не хватает. Многие уходили вполне себе полные решимости. Надеюсь, не перегорят и не наделают поспешных шагов. Пожелаем им удачи.
А в Смоленске было вообще нечто новое.
Это был семинар с последующей стратегической сессией для двух учреждений: детдома и интерната. Учреждений неплохих, с "традициями" и заинтересованными педагогами, с хорошим отношением к детям, но в целом довольно традиционных.
Сначала я два дня им рассказывала и показывала почему для детей плохо то, что есть, и почему им с детьми трудно. Это, конечно, разные чувства вызывало, участников накрывало то виной, то жалостью, то протестом. Но было важно, что люди все это были готовы чувствовать, осознавать и самим себе не врали.
То есть я считаю очень хорошей исходной точкой, когда сотрудник интерната говорит: "Я понимаю, что детям нужны семьи, и что нам нужна служба по семейному устройству, и по работе с кровной семьей, но если всех разберут, мы же останемся без работы". Это нормально, это честно и это на сто порядков лучше чем лицемерное и слащавое "да мы же любим их как родных, да им у нас лучше, да у нас же специалисты, и вообще кто ж их возьмет -- это ж такие дети".
От осознания исходного противоречия интересов детей и сотрудников уже можно отталкиваться. Потому что жизнь -- игра с ненулевой суммой, и в ней вовсе не обязательно если одни выиграют, то другие должны проиграть. Если найти действительно правильно решение, выигрывают обычно все.
Собственно, именно это мы и попытались сделать на последующей стратегической сессии: вывести людей из состояния "ах, мы бедные-несчастные, детдом закроют и нас выгонят, но выступать против нельзя, мы ж не сволочи какие" и предложить подумать о своем учреждении в режиме стратегического планирования и целеполагания. То есть: как нам преобразовать наше учреждение из "детохранилища", которое детей травмирует и делает нежизнеспособными, в современный центр по профилактике и преодолению сиротства, в котором бы у детей: а) не рвались и по возможности восстанавливались связи с кровной семьей, б) во время пребывания в учреждении дети бы жили в максимально человеческих, приближенных к обычной жизни условиях, в) повышались бы их шансы на успешное устройство в принимающие семьи, если в свои вернуться не реально.
Два педколлектива работали параллельно, а мы между ними бегали и помогали. (Мы -- это я и муж мой, которого я поставила под ружье, ибо он умеет эти все стратегические сессии гораздо лучше меня, и вообще его сложнее смести бурной групповой динамикой).
Надо сказать, процесс получился впечатляющим. Особенно азарт участников. Мы не могли их выгнать ни на обед, ни на кофе-паузу.
Группа детдома -- там и так много всего уже изменено, а директор как именно лидер команды -- просто супер,-- исписали три огромных флипчартовых листа мелким почерком -- цели, риски, ресурсы, дорожная карта перемен. Группа интерната листы исписать не успела, но на защите проекта выпалила столько всего с такой скоростью и плотностью, что мы только рты пооткрывали. Кое-где их занесло, но на то и обратная связь группы - риски сразу обсудили.
Конечно, за один день они могли успеть только общие наметки сделать, впереди много обсуждений, попыток, разочарований и всякого разного. Это только начало, даже еще не первый шаг, а нулевой. Дай им Бог сил, здравого смысла и немного везения. И умного начальства. И толковых спонсоров (кстати, для них очень много делают их бывшие воспитанники, которые от них были усыновлены в США и сейчас уже выросли). И здоровья побольше. А единоросы пусть к ним не едут, не путаются под ногами.
Но я что хочу сказать.
Поразительно, как меняются люди, когда хоть на время стряхивают с себя виктимность. Те же самые люди, которые в первый день привычно жаловались на судьбу, начальство, зарплату, очернение в СМИ и то, что "нас не уважают". На третий день прозвучало: "Надо заставить с нами считаться". Как только в ответ на какую-то идею кто-то привычно заводил "да мы не можем, да нам не дадут, да не положено" тут же два или три человека отвечали вполне конкретными идеями, как сделать, чтобы смочь, чтобы дали, чтобы стало положено. Я не знаю, насколько это прочно, но оно есть.
И еще. Чем больше общаюсь с самыми разными коллегами (в широком смысле, людьми из сферы) в разных регионах, тем больше видно: на уровне глубинных, базовых ценностей мы совпадаем. Есть исключения, но с большинством, с тремя четвертями примерно -- совпадаем.
Даже если они по конеретным вопросам думали всегда иначе. Или вообще о чем-то не задумывались, действовали по инерции. Правильный образ, небольшой сдвиг взгляда -- и возникает вольтова дуга взаимопонимания. С внутренне чужими так не бывает.
Когда-то мне казалось, что миссия ИРСУ - менять у систему ценностей специалистов. Ни фига. Ее не поменяешь извне никакими тренингами. Можно только дать синхронизирующий импульс. Можно только быть с ними открытым, честным и уязвимым, и тогда получишь в ответ их подлинные, а не привычно-защитные мысли и чувства.
Миссия -- обращаться к тому, что в людях уже есть, но они дали себе заморочить голову, что это стыдно, невозможно, "не принято", дали себя убедить, что норма -- это черствость, цинизм, барыжничество и лицемерие. И когда они просто слышат от кого-то: ребята, это мы с вами нормальные, а не они, вот, смотрите, я тоже так думаю и чувствую, как вы, я ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ так думать и чувствовать, они становятся -- не другими, нет -- а как раз теми самыми, какие они и есть на самом деле. Хотя бы на один день, а хочется надеяться, что и на дольше. И они себе такими -- нравятся, хоть и страшновато порой.
Когда уезжали из Смоленска, к нам не пришло такси. Что-то втуляли сначала, что машина застряла, потом, что придет другая, потом, что другой нету, потом, что ту, что уже не застряла, задержали гибддшники. И так минут 40. А до поезда уже полчаса. А мы в пригородном санатории, где был семинар, и там такая дорога в колдобинах и во льду идет к трассе, и темень, и никого, а у девушки Саши, организатора, еще огромный чемодан на колесиках. Мы поплелись, скользя и чертыхаясь -- а что делать? Единственный шанс -- поймать попутку. Утром меня в Питере группа ждет, если не успею на этот поезд - не успею перепрыгнуть в Сапасан, а люди со всей Ленобласти приехали.
Тут нас обгоняет черный шикарный джип, муж голосует, но я говорю: "Да не, эти не остановятся, зачем им извозом-то баловаться". Джип и правда проезжает мимо. А потом вдруг тормозит и сдает задом. В нем молодая пара, заднее сидение завалено сумками. На лету вникнув в ситуацию, они очень быстро разгребают сидение, мы впихиваемся, и нас со свистом доставляют к поезду, по дороге еще и развлекая шутками (видимо, чтоб не нервничали). На вопрос "Сколько мы вам должны" ответили: "Не все в жизни сводится к деньгам" -- то ли со смехом, то ли всерьез.
И где, собственно у вас тут в Московии весна? В Питере потому что она имеется в полный рост. А тут приезжаешь доверчиво в ночи, типа "хоум, свит хоум", а тебе метелью в морду. Ласково так.
Итак, что было.
В Петрозаводске -- службы сопровождения, а в разной степени становления, кто-то учился еще у нас в 19 дд, кто-то только начнет работать с сентября. Но хоть создаются. Многие при детдомах и интернатах, и, кстати, неплохие.
Ну, там все было просто, это была первая наша встреча, так что занимались базовыми вещами, травмы привязанности и пр. Прикинули темы на будущее, ждем специалистов на более подробную группу по сопровождения в Москву, видимо, осенью.
Очень жалуются на не так давно введенную норму, что решение суда по усыновлению вступает в силу только через 30 дней. То есть еще месяц ребенок, который уже познакомился с семьей и начал привыкать, сидит неизвестно зачем в ДР.
Вторая головная боль -- требование к приемным родителям и опекунам самостоятельно подавать иски о лишении родительских прав кровных родителей и на алименты. Даже если они не хотят и отказываются, на них давят: мол, нарушаете интересы ребенка, ему так лучше. Какой риск все это несет для отношений и для будущего ребенка, не говоря уже о моральной стороне дела -- и говорить не приходится. То есть государство в очередной раз мило спихнуло свою работу на тех, кто и так пашет круглосуточно, и сделало их виноватыми в любом случае: или перед опекой, или перед ребенком.
И третья проблема - это уже в Питере говорилось -- по новому закону от прохождения ШПР освобождаются только опекуны-родственники. Каковыми считаются бабушки-дедушки и братья-сестры. А тети-дяди НЕ считаются, хотя это довольно большой процент родственных опекунов. И вот эти самые тети-дяди, похоронив брата или сестру буквально три дня назад, вынуждены идти и сидеть на ШПР, потому что иначе у них кончится предварительная опека и ребенок отправится в детдом. Ребенок, который зачастую с ними всю жизнь прожил в одной квартире, с которым они сидели, пока его мать была в больнице и т. п.
Если кто-нибудь эти три проблемы или хоть одну из них оформил со знанием дела и запустил в Демократор, оно бы было правильно. Я поддержу, но сама не успеваю.
В Питере была группа уже давно работающая, там разные тренеры разное вели, в основном были опеки, немного службы сопровождения.
Там классика: требуют сопровождения, ни ставок, ни документов, ни методической базы не дали (данное обучение организовано благотворительным фондом "Ключ"). Многие ведут ШПР на волонтерских началах и уже больше не могут. Зато ждут единоросов: те приедут детдома осматривать. И надо целый день ходить с ними, работать свитой.
А работы много. Все последние трепыхания сваливаются на опеки в виде тонн срочно-срочно-под страхом увольнения требуемых наверх отчетов, списков, данных. Для диспансеризации, для учета, для отчета, для того, для сего. Какие уж тут дети.
С этой группой мы занимались планированием создания служб сопровождения, пытались перестать ныть и выработать конкретные шаги, что можно сделать в реальной ситуации, какие ресурсы привлечь, если их не хватает. Многие уходили вполне себе полные решимости. Надеюсь, не перегорят и не наделают поспешных шагов. Пожелаем им удачи.
А в Смоленске было вообще нечто новое.
Это был семинар с последующей стратегической сессией для двух учреждений: детдома и интерната. Учреждений неплохих, с "традициями" и заинтересованными педагогами, с хорошим отношением к детям, но в целом довольно традиционных.
Сначала я два дня им рассказывала и показывала почему для детей плохо то, что есть, и почему им с детьми трудно. Это, конечно, разные чувства вызывало, участников накрывало то виной, то жалостью, то протестом. Но было важно, что люди все это были готовы чувствовать, осознавать и самим себе не врали.
То есть я считаю очень хорошей исходной точкой, когда сотрудник интерната говорит: "Я понимаю, что детям нужны семьи, и что нам нужна служба по семейному устройству, и по работе с кровной семьей, но если всех разберут, мы же останемся без работы". Это нормально, это честно и это на сто порядков лучше чем лицемерное и слащавое "да мы же любим их как родных, да им у нас лучше, да у нас же специалисты, и вообще кто ж их возьмет -- это ж такие дети".
От осознания исходного противоречия интересов детей и сотрудников уже можно отталкиваться. Потому что жизнь -- игра с ненулевой суммой, и в ней вовсе не обязательно если одни выиграют, то другие должны проиграть. Если найти действительно правильно решение, выигрывают обычно все.
Собственно, именно это мы и попытались сделать на последующей стратегической сессии: вывести людей из состояния "ах, мы бедные-несчастные, детдом закроют и нас выгонят, но выступать против нельзя, мы ж не сволочи какие" и предложить подумать о своем учреждении в режиме стратегического планирования и целеполагания. То есть: как нам преобразовать наше учреждение из "детохранилища", которое детей травмирует и делает нежизнеспособными, в современный центр по профилактике и преодолению сиротства, в котором бы у детей: а) не рвались и по возможности восстанавливались связи с кровной семьей, б) во время пребывания в учреждении дети бы жили в максимально человеческих, приближенных к обычной жизни условиях, в) повышались бы их шансы на успешное устройство в принимающие семьи, если в свои вернуться не реально.
Два педколлектива работали параллельно, а мы между ними бегали и помогали. (Мы -- это я и муж мой, которого я поставила под ружье, ибо он умеет эти все стратегические сессии гораздо лучше меня, и вообще его сложнее смести бурной групповой динамикой).
Надо сказать, процесс получился впечатляющим. Особенно азарт участников. Мы не могли их выгнать ни на обед, ни на кофе-паузу.
Группа детдома -- там и так много всего уже изменено, а директор как именно лидер команды -- просто супер,-- исписали три огромных флипчартовых листа мелким почерком -- цели, риски, ресурсы, дорожная карта перемен. Группа интерната листы исписать не успела, но на защите проекта выпалила столько всего с такой скоростью и плотностью, что мы только рты пооткрывали. Кое-где их занесло, но на то и обратная связь группы - риски сразу обсудили.
Конечно, за один день они могли успеть только общие наметки сделать, впереди много обсуждений, попыток, разочарований и всякого разного. Это только начало, даже еще не первый шаг, а нулевой. Дай им Бог сил, здравого смысла и немного везения. И умного начальства. И толковых спонсоров (кстати, для них очень много делают их бывшие воспитанники, которые от них были усыновлены в США и сейчас уже выросли). И здоровья побольше. А единоросы пусть к ним не едут, не путаются под ногами.
Но я что хочу сказать.
Поразительно, как меняются люди, когда хоть на время стряхивают с себя виктимность. Те же самые люди, которые в первый день привычно жаловались на судьбу, начальство, зарплату, очернение в СМИ и то, что "нас не уважают". На третий день прозвучало: "Надо заставить с нами считаться". Как только в ответ на какую-то идею кто-то привычно заводил "да мы не можем, да нам не дадут, да не положено" тут же два или три человека отвечали вполне конкретными идеями, как сделать, чтобы смочь, чтобы дали, чтобы стало положено. Я не знаю, насколько это прочно, но оно есть.
И еще. Чем больше общаюсь с самыми разными коллегами (в широком смысле, людьми из сферы) в разных регионах, тем больше видно: на уровне глубинных, базовых ценностей мы совпадаем. Есть исключения, но с большинством, с тремя четвертями примерно -- совпадаем.
Даже если они по конеретным вопросам думали всегда иначе. Или вообще о чем-то не задумывались, действовали по инерции. Правильный образ, небольшой сдвиг взгляда -- и возникает вольтова дуга взаимопонимания. С внутренне чужими так не бывает.
Когда-то мне казалось, что миссия ИРСУ - менять у систему ценностей специалистов. Ни фига. Ее не поменяешь извне никакими тренингами. Можно только дать синхронизирующий импульс. Можно только быть с ними открытым, честным и уязвимым, и тогда получишь в ответ их подлинные, а не привычно-защитные мысли и чувства.
Миссия -- обращаться к тому, что в людях уже есть, но они дали себе заморочить голову, что это стыдно, невозможно, "не принято", дали себя убедить, что норма -- это черствость, цинизм, барыжничество и лицемерие. И когда они просто слышат от кого-то: ребята, это мы с вами нормальные, а не они, вот, смотрите, я тоже так думаю и чувствую, как вы, я ПОЗВОЛЯЮ СЕБЕ так думать и чувствовать, они становятся -- не другими, нет -- а как раз теми самыми, какие они и есть на самом деле. Хотя бы на один день, а хочется надеяться, что и на дольше. И они себе такими -- нравятся, хоть и страшновато порой.
Когда уезжали из Смоленска, к нам не пришло такси. Что-то втуляли сначала, что машина застряла, потом, что придет другая, потом, что другой нету, потом, что ту, что уже не застряла, задержали гибддшники. И так минут 40. А до поезда уже полчаса. А мы в пригородном санатории, где был семинар, и там такая дорога в колдобинах и во льду идет к трассе, и темень, и никого, а у девушки Саши, организатора, еще огромный чемодан на колесиках. Мы поплелись, скользя и чертыхаясь -- а что делать? Единственный шанс -- поймать попутку. Утром меня в Питере группа ждет, если не успею на этот поезд - не успею перепрыгнуть в Сапасан, а люди со всей Ленобласти приехали.
Тут нас обгоняет черный шикарный джип, муж голосует, но я говорю: "Да не, эти не остановятся, зачем им извозом-то баловаться". Джип и правда проезжает мимо. А потом вдруг тормозит и сдает задом. В нем молодая пара, заднее сидение завалено сумками. На лету вникнув в ситуацию, они очень быстро разгребают сидение, мы впихиваемся, и нас со свистом доставляют к поезду, по дороге еще и развлекая шутками (видимо, чтоб не нервничали). На вопрос "Сколько мы вам должны" ответили: "Не все в жизни сводится к деньгам" -- то ли со смехом, то ли всерьез.