БИБЛИОТЕЧКА ПОЭЗИИ СПМ. ЕВГЕНИЙ ЛЕСИН
В Библиотечке поэзии Союза писателей Москвы планируется книга Евгения Лесина.
Об авторе
Евгений Лесин - поэт, прозаик, критик.
Родился в Москве в 1965 году.
Учился в Московском институте стали и сплавов, служил в Советской армии, работал инженером-технологом и химиком в котельной.
В 1990-м поступил в Литературный институт имени Горького.
После окончания института, с 1995 года служил в газете «Книжное обозрение».
С 2002-го работает в «Независимой газете» ответственным редактором книжного приложения «НГ- Ex Libris».
Библиография
«Записки из похмелья» (М.: Academia, 2000),
«Русские вопли» (М.: Ракета, 2005),
«По кабакам и мирам» (М.: Гаятри, 2007; совместно с Ольгой Лукас),
«Недобор» (М.: Изд-во В. Гоппе, 2009; совместно с Всеволодом Емелиным),
«Легенды и мифы Древней Греции» (СПб.: Красный матрос, 2009).
* * *
Боишься смерти, ада и людей,
Боишься слов латинских и английских.
Боишься власти, собственных идей,
Небытия боишься, и за близких.
Боишься ночи, вечера и дня.
И утром тоже страшно и тревожно.
Полиции боишься, как огня.
В глаза не смотришь, ходишь осторожно.
Боишься пешеходов и собак.
И в городе родном - нерусской речи.
Боишься сделать что-нибудь не так,
Боишься, что ответить будет нечем.
Боишься солнца, воздуха, воды.
И засухи боишься, и болота.
Боишься испугаться ерунды
И сам боишься напугать кого-то.
Боишься суеты и темноты,
Боишься перемен и постоянства.
Боишься высоты и темноты.
И подлого закрытого пространства.
Боишься не найти и потерять.
Боишься заблудиться, обознаться.
И главное: боишься перестать.
Боишься перестать всего бояться.
* * *
Зенон не прав, и опровергнуты апории.
Я не хочу быть палачом и палачу.
Я не хочу быть соучастником истории.
Да и свидетелем ее быть не хочу.
* * *
То ли май на дворе, то ли самое лето.
В автозаке унылом совет да любовь.
Просто встретились два одиночных пикета.
И ряды оппозиции множатся вновь.
* * *
Мы много и красиво говорим,
Завидуем классическим державам.
Когда режим становится смешным,
Он все равно способен быть кровавым.
* * *
А ко мне вчера, чиста,
Приходила поп-звезда,
Так трясла своим кадилом,
Что расплакались уста.
* * *
Ты проплыла походкой царственной
Вчера по думе государственной.
Я полюбил твои булавки,
Духи, законы и поправки.
* * *
Ураганы, бомбы, мечети, танки
По всем уголкам планеты.
И у меня
В трехлитровой банке
Заканчиваются конфеты.
* * *
А рано утром на рассвете
Очаровательный толстяк
Увидел новость в новостях
И утопился в туалете.
Смеются женщины и дети.
Хотя, казалось бы, пустяк.
* * *
Приходил ко мне вампир.
Говорил: вы мой кумир.
Вы как Пушкин для Гомера
И как Ельцину Шекспир.
Вы, рассказывал, певец.
Через Яузу пловец.
Вам бы править табунами
Мракобесов и овец.
Ладно, ладно, говорю.
Мне досадно, говорю.
Тут становится прохладно
И накладно, говорю.
Огорчился кровосос.
Слезы брызнули в навоз.
И сказал: подите на фиг.
Понимаю. Не вопрос
* * *
А тут и электричество погасло.
Закрякало, вдруг - хоп! - и темнота.
Компьютер что-то бякнул недовольно.
И президент сердито замолчал.
Умолкли развлекательные песни.
Мороженое подло потекло.
Оно лежало подло в морозилке.
И в морозилке подло потекло.
Сижу, как обезумевший Херасков:
Листок бумаги, тусклая свеча.
Вы скажете: романтика и сказка.
Зима, наверно, скажете, февраль.
А я скажу…
И ведь какая сволочь.
То гаснет свет, то снова зашипит.
И пробки издевательски щебечут.
И холодильник тоже загудел.
И снова замолчал. И телевизор,
Хоть выключен, а все-таки бубнит.
Бормочет про счастливую Россию.
Так партию куда-то там зовут.
Мне страшно, няня.
Лиза, где электрик?
Экран-то телевизора погас,
А все равно оттуда тянет руки
Настойчивый угрюмый депутат.
Сурово говорит он про законы,
Пугает снова чем-то и грозит.
Курлыкаешь, грозит, впотьмах у свечки,
А я сейчас приду и укушу.
Сидеть, рычит, и трепетно бояться.
А я сижу, боюсь и трепещу.
Забрался бы, конечно, в холодильник,
Но там ведь тоже кто-нибудь сидит.
Эксперт какой, а то и политолог,
А то телеведущий и певец…
Я в ужасе вскочил, мечусь по клетке.
Скачу, как ошалелый кенгуру.
То в сумку головой, а то из сумки,
А то гляжу с укором на Луну.
И знаю, что поспать бы не мешало,
Но в ужасе хожу, хожу, хожу…
Куда-то все плывет перед глазами.
До завтра и до встречи на полу.
* * *
Помним, любим и скорбим,
Не забудем, не простим.
* * *
Когда Москву разрушат, как Содом,
За все ее победы и парады,
Из города греха в счастливый дом
Бегите, не оглядываясь, гады.
Вы здесь чужие, праведники вы,
Бегите и молитесь, боги с вами.
А я пойду бульварами Москвы
Беседовать с фонарными столбами.
Мы сами, как всегда, всему виной.
Но если вдруг случайно среди улиц
Я встречу столб еще и соляной,
Скажу: спасибо, Вы хоть оглянулись.
Маскировка
Говорят, что весна, что воскресенье вербное.
Говорят, скоро пасха, Первомай и парад.
Говорят, что в Кремле настроенье нервное.
И чиновники улетают косяками за МКАД.
И природа не любит, когда вокруг все голое.
И огари торопливые пробивают лед.
Глупое грустное маскируется под веселое
В надежде, что маска когда-нибудь прирастет.
Об авторе
Евгений Лесин - поэт, прозаик, критик.
Родился в Москве в 1965 году.
Учился в Московском институте стали и сплавов, служил в Советской армии, работал инженером-технологом и химиком в котельной.
В 1990-м поступил в Литературный институт имени Горького.
После окончания института, с 1995 года служил в газете «Книжное обозрение».
С 2002-го работает в «Независимой газете» ответственным редактором книжного приложения «НГ- Ex Libris».
Библиография
«Записки из похмелья» (М.: Academia, 2000),
«Русские вопли» (М.: Ракета, 2005),
«По кабакам и мирам» (М.: Гаятри, 2007; совместно с Ольгой Лукас),
«Недобор» (М.: Изд-во В. Гоппе, 2009; совместно с Всеволодом Емелиным),
«Легенды и мифы Древней Греции» (СПб.: Красный матрос, 2009).
* * *
Боишься смерти, ада и людей,
Боишься слов латинских и английских.
Боишься власти, собственных идей,
Небытия боишься, и за близких.
Боишься ночи, вечера и дня.
И утром тоже страшно и тревожно.
Полиции боишься, как огня.
В глаза не смотришь, ходишь осторожно.
Боишься пешеходов и собак.
И в городе родном - нерусской речи.
Боишься сделать что-нибудь не так,
Боишься, что ответить будет нечем.
Боишься солнца, воздуха, воды.
И засухи боишься, и болота.
Боишься испугаться ерунды
И сам боишься напугать кого-то.
Боишься суеты и темноты,
Боишься перемен и постоянства.
Боишься высоты и темноты.
И подлого закрытого пространства.
Боишься не найти и потерять.
Боишься заблудиться, обознаться.
И главное: боишься перестать.
Боишься перестать всего бояться.
* * *
Зенон не прав, и опровергнуты апории.
Я не хочу быть палачом и палачу.
Я не хочу быть соучастником истории.
Да и свидетелем ее быть не хочу.
* * *
То ли май на дворе, то ли самое лето.
В автозаке унылом совет да любовь.
Просто встретились два одиночных пикета.
И ряды оппозиции множатся вновь.
* * *
Мы много и красиво говорим,
Завидуем классическим державам.
Когда режим становится смешным,
Он все равно способен быть кровавым.
* * *
А ко мне вчера, чиста,
Приходила поп-звезда,
Так трясла своим кадилом,
Что расплакались уста.
* * *
Ты проплыла походкой царственной
Вчера по думе государственной.
Я полюбил твои булавки,
Духи, законы и поправки.
* * *
Ураганы, бомбы, мечети, танки
По всем уголкам планеты.
И у меня
В трехлитровой банке
Заканчиваются конфеты.
* * *
А рано утром на рассвете
Очаровательный толстяк
Увидел новость в новостях
И утопился в туалете.
Смеются женщины и дети.
Хотя, казалось бы, пустяк.
* * *
Приходил ко мне вампир.
Говорил: вы мой кумир.
Вы как Пушкин для Гомера
И как Ельцину Шекспир.
Вы, рассказывал, певец.
Через Яузу пловец.
Вам бы править табунами
Мракобесов и овец.
Ладно, ладно, говорю.
Мне досадно, говорю.
Тут становится прохладно
И накладно, говорю.
Огорчился кровосос.
Слезы брызнули в навоз.
И сказал: подите на фиг.
Понимаю. Не вопрос
* * *
А тут и электричество погасло.
Закрякало, вдруг - хоп! - и темнота.
Компьютер что-то бякнул недовольно.
И президент сердито замолчал.
Умолкли развлекательные песни.
Мороженое подло потекло.
Оно лежало подло в морозилке.
И в морозилке подло потекло.
Сижу, как обезумевший Херасков:
Листок бумаги, тусклая свеча.
Вы скажете: романтика и сказка.
Зима, наверно, скажете, февраль.
А я скажу…
И ведь какая сволочь.
То гаснет свет, то снова зашипит.
И пробки издевательски щебечут.
И холодильник тоже загудел.
И снова замолчал. И телевизор,
Хоть выключен, а все-таки бубнит.
Бормочет про счастливую Россию.
Так партию куда-то там зовут.
Мне страшно, няня.
Лиза, где электрик?
Экран-то телевизора погас,
А все равно оттуда тянет руки
Настойчивый угрюмый депутат.
Сурово говорит он про законы,
Пугает снова чем-то и грозит.
Курлыкаешь, грозит, впотьмах у свечки,
А я сейчас приду и укушу.
Сидеть, рычит, и трепетно бояться.
А я сижу, боюсь и трепещу.
Забрался бы, конечно, в холодильник,
Но там ведь тоже кто-нибудь сидит.
Эксперт какой, а то и политолог,
А то телеведущий и певец…
Я в ужасе вскочил, мечусь по клетке.
Скачу, как ошалелый кенгуру.
То в сумку головой, а то из сумки,
А то гляжу с укором на Луну.
И знаю, что поспать бы не мешало,
Но в ужасе хожу, хожу, хожу…
Куда-то все плывет перед глазами.
До завтра и до встречи на полу.
* * *
Помним, любим и скорбим,
Не забудем, не простим.
* * *
Когда Москву разрушат, как Содом,
За все ее победы и парады,
Из города греха в счастливый дом
Бегите, не оглядываясь, гады.
Вы здесь чужие, праведники вы,
Бегите и молитесь, боги с вами.
А я пойду бульварами Москвы
Беседовать с фонарными столбами.
Мы сами, как всегда, всему виной.
Но если вдруг случайно среди улиц
Я встречу столб еще и соляной,
Скажу: спасибо, Вы хоть оглянулись.
Маскировка
Говорят, что весна, что воскресенье вербное.
Говорят, скоро пасха, Первомай и парад.
Говорят, что в Кремле настроенье нервное.
И чиновники улетают косяками за МКАД.
И природа не любит, когда вокруг все голое.
И огари торопливые пробивают лед.
Глупое грустное маскируется под веселое
В надежде, что маска когда-нибудь прирастет.