Людмила Осокина. Отрывок из романа "козел отпЂщения"
Людмила Осокина
ЧАСТЬ 1. НЕБО
Глава 1. Обо всем понемногу или о Боге и Дьяво, о Поднебье и поднебовцах, о Райской Трубе и Божьей манне и кое-что о Гордости
Отца всех ангелов, а также всего сущего на земле и на небе звали Господь Бог. После всем известной ссоры со своим сыном, в прежние времена называвшемуся Сатаной, а в теперешнее время - Дьяво, Господь продолжал жить, как и жил, у себя на Небе, в Раю, а вот сын оказался за пределами райских врат или в Поднебье. Часть небесных жителей поддержала в этой ссоре сына и ушла вместе с ним из Рая в Поднебье. С той поры дотоле дружные обитатели Небес раскололись на два враждебных лагеря и как могли, устраивали друг другу всевозможные козни.
Ангелы являлись коренными жителями Неба. Ангелов, ушедших в Поднебье, стали называть поднебовцами, поднебесами или просто - бесами. А кто-то даже обозвал их чертями, то есть, находящиеся за чертой, за райскими вратами.
Жить в Поднебье оказалось намного тяжелее, чем в Раю. Не хватало света, тепла, да и пропитание являлось довольно скудным. Поэтому со временем многие поднебовцы от такой жизни потемнели лицом, обзавелись рогами и копытами. Правда, сами за собой они такой перемены не замечали, так как сменилось уже не одно поколение чертей. И откуда современным жителям было знать, какую наружность имели их далекие предки. Только Дьяво мог помнить, какими были те, древние поднебесы, так как являлся бессмертным. Все ж таки Божий сын, хоть и ушедший из Рая. Дьяво, конечно, видел эти печальные перемены, происшедшие с его народом, но что он мог сделать? Он обладал как Божий сын определенным могуществом, но на его народе лежало Божье проклятие и никакими собственными усилиями он не мог его снять. Дьяво тоже не миновало это проклятие, и он потемнел лицом и приобрел рога копыта, но мириться с Батей не захотел, даже попав в такое неприглядное положение.
Господь с самого начала хотел примириться с сыном, словно чувствовал за собой какую-то вину, но Дьяво ни на какое примирение идти не хотел, гордость мешала. Так всё и оставалось по-прежнему.
Небо и Поднебье связывала специальная Труба. Для Небес Труба являлась своего рода канализацией - в неё сбрасывали все райские отходы. Нельзя же было Рай захламлять. Для нижних жителей Труба стала навроде рога изобилия и поднебовцы толпами подбегали к Трубе в назначенное время, чтобы хоть что-то ухватить от очередного сброса.
Сбрасывали много кой чего. Но особой любовью у нижних пользовались райские колбаски. Вкус и запах у них был отменный, кроме того, они прекрасно утоляли голод. Очень нравилась также поднебесам райская водичка или «ситро», как её называли в народе. Водичка эта прибавляла сил, вселяла бодрость. Но требовались определенные предосторожности в употреблении райского напитка. Ситро являлось довольно крепким, и если выпить его чуть больше положенного, то можно было оказаться в неудобном положении. Его действие было сродни земному вину, перебравший мог свалиться и уснуть прямо на дороге, а некоторые начинали горланить песни или дебоширить. Среди чертей уже были сильно пристрастившиеся к напитку, ведь он давал во многих случаях райские видения, а так не хотелось потом с этими видениями расставаться и опять смотреть на бренную поднебесную жизнь. Поэтому около Трубы, где-нибудь в кустах или в канавках, прятались любители хлебнуть. И как только начинали падать первые капли благодатной жидкости выпивохи- ситрошники с криками подбегали к Трубе и подставляли кто ведро, кто банку, кто бутыль, а кто и просто собственное горло.
Сыпалась из Трубы и , так называемая, манна небесная. Ее было больше всего. Поднебесы с удовольствием собирали ее и варили из нее вкусную манную кашу. Правда, они не догадывались, что это всего-навсего мыльные хлопья, образовавшиеся от Божьей стирки. Да и зачем им было об этом знать? И поднебесы недоумевали, почему это верхние жители выбрасывают такие превосходные продукты? Наверное, от изобилия.
Только один Дьяво не пользовался Божьими дарами, никогда ничего не собирал у Трубы, не вкушал райских продуктов. Он, конечно, понимал, что это за ситро льется из Трубы и что представляют из себя райские колбаски, да и о манне небесной имел представление. Но не хотел лишать свой народ удовольствия есть райские отходы. Ведь с продовольствием в Поднебье всегда было туговато. Раз нравится - пусть едят.
Сам же Дьяво питался единственным блюдом личного приготовления - своей собственной Гордостью. Запасы Гордости в стародавние времена казались неисчерпаемыми, но в последнее время она стала заметно убывать. А может, и воровал кто потихоньку. Из-за убытка Гордости стали вдруг возникать сомнения: а может, он чего делает не так? Это сильно беспокоило Дьяво, и он в последнее время был сам не свой , весь на нервах. А тут еще Господь -Батюшка душу бередит, в Трубу постукивает, масла в огонь подливает.
К слову сказать, в личные покои Дьяво тоже выходила райская Труба, но уже другая, не канализационная. Ее Господь специально сотворил для связи с Дьяво в экстренних случаях. Мало ли что может случиться и ему, Дьяво, вдруг срочно понадобится Божья помощь. Не кричать же об этом в канализацию!
Но Дьяво из гордости никогда этой Трубой не пользовался и даже заткнул ее от соблазна разными тряпками, паклей, мусором. Но Господь не унимался, все стучал в Трубу и кричал громким шепотом:
Господь частенько подходил и к общей Трубе, только не во время сбросов/что лишний раз нижний народ волновать!/, а в промежутках между ними. Под Трубой играли чертенята - чертовы дети, не приспособленные пока еще по младости лет ко всяким демоническим работам. Резвясь и играя, они заглядывали в Трубу, любовались в просвет Трубы райскими кущами, а завидев его, Господа, кричали: «Дедка! Дай конфетку!» Господь доставал из бездонных карманов своего одеяния разные сладости и бросал их чертенятам. Наблюдая с умилением, с каким удовольствием поедают их эти, ни в чем неповинные еще создания.
Однажды его за подобным занятием застал Великий Праведник и раскричался так, что тошно стало:
- Ну и ну! Чертей, значит, подкармливаете?! Нехорошо, Господь-Батюшка, эдак поступать! Мы с ними борьбу ведем, дней и ночей не спим, а вы им конфетки суете! Так они пуще прежнего разведутся, совсем покою не дадут!
Великий Праведник как раз заглянул в Трубу и, увидев замызганного Чертошу с рожками, ожидающему подношения, тотчас отпрянул, скривившись от отвращения:
-Не слушай его, это нехороший дядя. Пойди-ко лучше ко мне, я тебя пожалею и мороженое дам.
Господь усадил малыша на колени и, сунув ему мороженое, которое тот тут же начал уписывать за обе щеки, принялся расспрашивать юного жителя Поднебья о его житье-бытье. Тот с живостью отвечал.
- Эх, горе вы мое горькое, горе луковое, эх-хо-хо!..
-Эх, горе вы мое горькое. Горе луковое...
ЧАСТЬ 1. НЕБО
Глава 1. Обо всем понемногу или о Боге и Дьяво, о Поднебье и поднебовцах, о Райской Трубе и Божьей манне и кое-что о Гордости
Отца всех ангелов, а также всего сущего на земле и на небе звали Господь Бог. После всем известной ссоры со своим сыном, в прежние времена называвшемуся Сатаной, а в теперешнее время - Дьяво, Господь продолжал жить, как и жил, у себя на Небе, в Раю, а вот сын оказался за пределами райских врат или в Поднебье. Часть небесных жителей поддержала в этой ссоре сына и ушла вместе с ним из Рая в Поднебье. С той поры дотоле дружные обитатели Небес раскололись на два враждебных лагеря и как могли, устраивали друг другу всевозможные козни.
Ангелы являлись коренными жителями Неба. Ангелов, ушедших в Поднебье, стали называть поднебовцами, поднебесами или просто - бесами. А кто-то даже обозвал их чертями, то есть, находящиеся за чертой, за райскими вратами.
Жить в Поднебье оказалось намного тяжелее, чем в Раю. Не хватало света, тепла, да и пропитание являлось довольно скудным. Поэтому со временем многие поднебовцы от такой жизни потемнели лицом, обзавелись рогами и копытами. Правда, сами за собой они такой перемены не замечали, так как сменилось уже не одно поколение чертей. И откуда современным жителям было знать, какую наружность имели их далекие предки. Только Дьяво мог помнить, какими были те, древние поднебесы, так как являлся бессмертным. Все ж таки Божий сын, хоть и ушедший из Рая. Дьяво, конечно, видел эти печальные перемены, происшедшие с его народом, но что он мог сделать? Он обладал как Божий сын определенным могуществом, но на его народе лежало Божье проклятие и никакими собственными усилиями он не мог его снять. Дьяво тоже не миновало это проклятие, и он потемнел лицом и приобрел рога копыта, но мириться с Батей не захотел, даже попав в такое неприглядное положение.
Господь с самого начала хотел примириться с сыном, словно чувствовал за собой какую-то вину, но Дьяво ни на какое примирение идти не хотел, гордость мешала. Так всё и оставалось по-прежнему.
Небо и Поднебье связывала специальная Труба. Для Небес Труба являлась своего рода канализацией - в неё сбрасывали все райские отходы. Нельзя же было Рай захламлять. Для нижних жителей Труба стала навроде рога изобилия и поднебовцы толпами подбегали к Трубе в назначенное время, чтобы хоть что-то ухватить от очередного сброса.
Сбрасывали много кой чего. Но особой любовью у нижних пользовались райские колбаски. Вкус и запах у них был отменный, кроме того, они прекрасно утоляли голод. Очень нравилась также поднебесам райская водичка или «ситро», как её называли в народе. Водичка эта прибавляла сил, вселяла бодрость. Но требовались определенные предосторожности в употреблении райского напитка. Ситро являлось довольно крепким, и если выпить его чуть больше положенного, то можно было оказаться в неудобном положении. Его действие было сродни земному вину, перебравший мог свалиться и уснуть прямо на дороге, а некоторые начинали горланить песни или дебоширить. Среди чертей уже были сильно пристрастившиеся к напитку, ведь он давал во многих случаях райские видения, а так не хотелось потом с этими видениями расставаться и опять смотреть на бренную поднебесную жизнь. Поэтому около Трубы, где-нибудь в кустах или в канавках, прятались любители хлебнуть. И как только начинали падать первые капли благодатной жидкости выпивохи- ситрошники с криками подбегали к Трубе и подставляли кто ведро, кто банку, кто бутыль, а кто и просто собственное горло.
Сыпалась из Трубы и , так называемая, манна небесная. Ее было больше всего. Поднебесы с удовольствием собирали ее и варили из нее вкусную манную кашу. Правда, они не догадывались, что это всего-навсего мыльные хлопья, образовавшиеся от Божьей стирки. Да и зачем им было об этом знать? И поднебесы недоумевали, почему это верхние жители выбрасывают такие превосходные продукты? Наверное, от изобилия.
Только один Дьяво не пользовался Божьими дарами, никогда ничего не собирал у Трубы, не вкушал райских продуктов. Он, конечно, понимал, что это за ситро льется из Трубы и что представляют из себя райские колбаски, да и о манне небесной имел представление. Но не хотел лишать свой народ удовольствия есть райские отходы. Ведь с продовольствием в Поднебье всегда было туговато. Раз нравится - пусть едят.
Сам же Дьяво питался единственным блюдом личного приготовления - своей собственной Гордостью. Запасы Гордости в стародавние времена казались неисчерпаемыми, но в последнее время она стала заметно убывать. А может, и воровал кто потихоньку. Из-за убытка Гордости стали вдруг возникать сомнения: а может, он чего делает не так? Это сильно беспокоило Дьяво, и он в последнее время был сам не свой , весь на нервах. А тут еще Господь -Батюшка душу бередит, в Трубу постукивает, масла в огонь подливает.
К слову сказать, в личные покои Дьяво тоже выходила райская Труба, но уже другая, не канализационная. Ее Господь специально сотворил для связи с Дьяво в экстренних случаях. Мало ли что может случиться и ему, Дьяво, вдруг срочно понадобится Божья помощь. Не кричать же об этом в канализацию!
Но Дьяво из гордости никогда этой Трубой не пользовался и даже заткнул ее от соблазна разными тряпками, паклей, мусором. Но Господь не унимался, все стучал в Трубу и кричал громким шепотом:
- - Сынок! Эй. Сынок! Как ты там, без Божьей-то помощи? Эх, горе ты мое горькое, горе луковое! Молчишь? Ну помолчи, помолчи еще чуток! Вот Гордость-то кончится, тогда и заговоришь! Тогда и потолкуем с тобой!
Господь частенько подходил и к общей Трубе, только не во время сбросов/что лишний раз нижний народ волновать!/, а в промежутках между ними. Под Трубой играли чертенята - чертовы дети, не приспособленные пока еще по младости лет ко всяким демоническим работам. Резвясь и играя, они заглядывали в Трубу, любовались в просвет Трубы райскими кущами, а завидев его, Господа, кричали: «Дедка! Дай конфетку!» Господь доставал из бездонных карманов своего одеяния разные сладости и бросал их чертенятам. Наблюдая с умилением, с каким удовольствием поедают их эти, ни в чем неповинные еще создания.
Однажды его за подобным занятием застал Великий Праведник и раскричался так, что тошно стало:
- Ну и ну! Чертей, значит, подкармливаете?! Нехорошо, Господь-Батюшка, эдак поступать! Мы с ними борьбу ведем, дней и ночей не спим, а вы им конфетки суете! Так они пуще прежнего разведутся, совсем покою не дадут!
- - Да я разве чертей кормлю, - пытался оправдаться Господь, - я самых маленьких, безгрешных еще. Ведь малыши совсем, сладенького хочется им, а откуда у них там сладенькому взяться?..
- - Вон, посмотри, самый мой любимый малыш - Чертоша, - Господь подвел Великого Праведника к Трубе, - какой миленький, а? Вот только личико ему немножко от сажи отмыть и чем не ангелок?..
Великий Праведник как раз заглянул в Трубу и, увидев замызганного Чертошу с рожками, ожидающему подношения, тотчас отпрянул, скривившись от отвращения:
- - Что вы такое говорите, Господь-Батюшка, поганей рожи я не видел еще! Тьфу! Сгинь, нечисть проклятая! Сгинь! - и сплюнув, пошел прочь от Трубы.
- - Эх, горе вы мое горькое, горе луковое, - с укоризной сказал Господь вослед уходящему Праведнику. Под Трубой, внизу раздавались горькие рыдания обиженного чертенка. Господь позвал малыша:
- - Чертоша, эй, Чертоша! Глянь-ко сюда!
-Не слушай его, это нехороший дядя. Пойди-ко лучше ко мне, я тебя пожалею и мороженое дам.
- - А как, Дедка? - Чертоша отер слезы. - Я уже пробовал туда забраться, но ничего не получилось, все время скатывался вниз.
- - Просто так, без моей помощи ты, Чертоша, никогда сюда не заберешься, - шепотом сказал Господь, - но если я разрешаю, значит можно. Я тебе сейчас ступеньки сотворю.
Господь усадил малыша на колени и, сунув ему мороженое, которое тот тут же начал уписывать за обе щеки, принялся расспрашивать юного жителя Поднебья о его житье-бытье. Тот с живостью отвечал.
- - Скажи, Чертоша, ты когда-нибудь пробовал умыться? - спросил Господь после своих безуспешных попыток стереть с лица малыша грязь, размазанную слезами.
- - Никогда не пробовал! - с гордостью отвечал Чертоша. - Нам Тятяня мыться не велит. Говорит, раз мы черти, значит, должны чумазыми ходить!
- - Ну это он зря говорит, - с досадой пробурчал Господь. -Чистота - она никому еще не помешала. Тятяня! Ишь, чему детей учит!
- -Непременно должны грязными ходить! - весело лопотал чертенок, иначе, кто ж нас бояться будет? А нам надо всех стращать, так Тятяня гутарит. Мы ж - черти, значит, стращать всех должны. Так положено нам.
- Эх, горе вы мое горькое, горе луковое, эх-хо-хо!..
- Дедка! - вдруг встрепенулся чертеныш, - когда еще раз в Трубу заглянет этот противный дядька, я в него из рогатки стрельну. У него вот такой фингал вскочит! Будет знать, как забижать меня!
-Эх, горе вы мое горькое. Горе луковое...
- Ну ладно, Дедка, мне пора! - сказал Чертоша. - А то меня маманя искать будет. Испужается, подумает, что где-нибудь в болоте утонул, у нас ведь такие страшные болота кругом!
- -Иди, ненаглядный, иди, - проговорил Господь, спуская Чертошу с колен. - Как-нибудь опять придешь ко мне в гости.
- Приду, Дедка, приду, - весело крикнул чертенок, спускаясь по ступенькам вниз.