(no subject)
Ломоносовская художественная школа резьбы по кости. Село Ломоносово, Архангельской обл. Холмогорского р-на.
Воспоминания. 1972 - 75гг.
Лёд колоть..
Первые мои годы преподавания на Севере. В Ломоносовской художественной школе резьбы по кости. Самой лет 20. Ученики от 15 до 30 лет. Туго было.
Серёжа Поташев расшалился на уроке рисунка. Урок рисунка проходит в аудитории, где ни столы, ни парты стоят. Там мольберты, краски, кисти, банки с водой. Только неверное движение сделаешь, так всё и посыпится. Только лови! А соседские мольберты заденешь, - всё. Пиши пропало. Принцип домино. Старенькие мольберты были, на которых мы рисовали. Не устойчивые. Падали с удовольствием, если из чуток толкнуть. Гром, крики, понеслось… Урок, считай - сорван. Вот Серёжа и забаловался. Уж и сам чувствует, что перебор, а угомониться не может. Я - так, сяк, нет ему покоя. Не сидится ему, не слушается, не рисуется, Толкнул в баловстве кого-то. Тот, ясно дело - ответил. Да неловко. В пылу сражения задели мольберт… и покатилось.
Вся группа ловит, собирает, поднимает. Кто смеётся, кто негодует. Только восстановили порядок, а бес то, оказывается, никуда не делся, так и подмывает под Серёжу. Так и щекочет его. Да и все остальные ученики уже потеряли рабочее настроение, все наготове, только сигнала ждут, чтобы ещё над чем посмеяться, да силу свою испробовать в меткости кидания карандашей да ластиков.
Вышла я на минутку, а там уже беготня, слышу, возня, крики. Девчонки повизгивают, мольберты постанывают. Какие-то тяжёлые предметы перемещаются в пространстве. Забегаю в класс - война! Опять Мамай прошёл. А Серёжа за главного. Только шашки не хватает в руках. И все на него смотрят. Батюшки, до штор уже добрались. Висят те шторы уныло на одном колечке. Сникли и скисли. Спасибо окна не повыбивали! А дрова, что у печки лежали, совсем даже не у печки полёживают, а по классу разбежались-разлетелись. Про мольберты я уж молчу. Сложились, как миленькие, потянув за собой и стулья. Живописной группой в этой куче застыли ученики, в разных позах, как в детской игре «Замри».
Применение тяжёлой артиллерии в художественной школе приводит к удалению врага. И враг этот был для меня - Серёжа Поташев. И я вступила в бой.
В те времена нас преподавателей и учителей учили по методу великого педагога Макаренко. А великий Макаренко утверждал в своём учении, что наказывать детей трудом нельзя. Но я была в такой злобе и отчаяние, что отправила Серёжу вон с урока. А чтобы он не бродил под окнами просто так, да снова не отвлекал учеников каким-нибудь кукареканием под окнами, или снежками - дала ему в руки лом, и заставила колоть лёд на мостках, на ступеньках да на тропинках. По зимнему времени всё сильно обледенело.
Сама из окошка смотрю на Поташева, переживаю. Как-то непедагогично. Не по макаренски. Трудом, то не наказывают. Забыла я об этом в пылу праведной борьбы.
А Серёжа сперва- то уныло лёд колол. А сам всё на наши окна поглядывает, тихонько подсматривает. А как увидел, что и я на него смотрю из окна, приободрился, дескать, нам всё нипочём, ломиком поигрывает, фигуристые силуэты подалбливает. Фантазию проявляет, повороты закругляет. Весь в трудах и заботах, хороший такой дворник, правильный и умелый.
Тут, правда и уроки вскоре закончились. На обед все разбежались.
Прошло много лет. На Севере я отработала. Уже и институт закончила. В своём любимом Абрамцевском художественном училище работаю.
А дружбу с Ломоносовской художественной школой продолжаю. То я к ним, то они ко мне. Навестил меня и Серёжа тот Поташев. Приехал и говорит - А я ведь дальше учиться пошёл. В Калининском художественном училище в Москве на скульптуре учусь.
Вот радость то мне была. Как не радоваться, когда твои первые ученики дальше образование получают.
Сидим за чайком, вспоминаем северную жизнь, радуемся новостям. Пересказываем друг-другу про свою жизнь, про свои планы. Вспомнили и тот случай с колкой льда.
- Прости меня Серёжа, что я тебя тогда лёд послала колоть, - повинилась я.
- Что вы, Людмила Викторовна, спасибо вам за тот лёд. Я ведь тогда в ум вошёл. Колю лёд, да на окошки поглядываю, где вы рисуете. Думаю, вот и буду я всю жизнь лёд колоть, а они художниками станут.
Прошли ещё годы. Слышу о Серёже новости. Стал он хорошим скульптором. Да не простым, а золотым. Помимо своих скульптур из кости, камня и дерева, он ещё одно умение освоил, долго ли скульптору… Зовут его по заграницам, на фестивали да на праздники. Очень уважают его умение.
- Так что ж он делает?
- Лёд колет. Скульптуры изо льда режет.
Воспоминания. 1972 - 75гг.
Лёд колоть..
Первые мои годы преподавания на Севере. В Ломоносовской художественной школе резьбы по кости. Самой лет 20. Ученики от 15 до 30 лет. Туго было.
Серёжа Поташев расшалился на уроке рисунка. Урок рисунка проходит в аудитории, где ни столы, ни парты стоят. Там мольберты, краски, кисти, банки с водой. Только неверное движение сделаешь, так всё и посыпится. Только лови! А соседские мольберты заденешь, - всё. Пиши пропало. Принцип домино. Старенькие мольберты были, на которых мы рисовали. Не устойчивые. Падали с удовольствием, если из чуток толкнуть. Гром, крики, понеслось… Урок, считай - сорван. Вот Серёжа и забаловался. Уж и сам чувствует, что перебор, а угомониться не может. Я - так, сяк, нет ему покоя. Не сидится ему, не слушается, не рисуется, Толкнул в баловстве кого-то. Тот, ясно дело - ответил. Да неловко. В пылу сражения задели мольберт… и покатилось.
Вся группа ловит, собирает, поднимает. Кто смеётся, кто негодует. Только восстановили порядок, а бес то, оказывается, никуда не делся, так и подмывает под Серёжу. Так и щекочет его. Да и все остальные ученики уже потеряли рабочее настроение, все наготове, только сигнала ждут, чтобы ещё над чем посмеяться, да силу свою испробовать в меткости кидания карандашей да ластиков.
Вышла я на минутку, а там уже беготня, слышу, возня, крики. Девчонки повизгивают, мольберты постанывают. Какие-то тяжёлые предметы перемещаются в пространстве. Забегаю в класс - война! Опять Мамай прошёл. А Серёжа за главного. Только шашки не хватает в руках. И все на него смотрят. Батюшки, до штор уже добрались. Висят те шторы уныло на одном колечке. Сникли и скисли. Спасибо окна не повыбивали! А дрова, что у печки лежали, совсем даже не у печки полёживают, а по классу разбежались-разлетелись. Про мольберты я уж молчу. Сложились, как миленькие, потянув за собой и стулья. Живописной группой в этой куче застыли ученики, в разных позах, как в детской игре «Замри».
Применение тяжёлой артиллерии в художественной школе приводит к удалению врага. И враг этот был для меня - Серёжа Поташев. И я вступила в бой.
В те времена нас преподавателей и учителей учили по методу великого педагога Макаренко. А великий Макаренко утверждал в своём учении, что наказывать детей трудом нельзя. Но я была в такой злобе и отчаяние, что отправила Серёжу вон с урока. А чтобы он не бродил под окнами просто так, да снова не отвлекал учеников каким-нибудь кукареканием под окнами, или снежками - дала ему в руки лом, и заставила колоть лёд на мостках, на ступеньках да на тропинках. По зимнему времени всё сильно обледенело.
Сама из окошка смотрю на Поташева, переживаю. Как-то непедагогично. Не по макаренски. Трудом, то не наказывают. Забыла я об этом в пылу праведной борьбы.
А Серёжа сперва- то уныло лёд колол. А сам всё на наши окна поглядывает, тихонько подсматривает. А как увидел, что и я на него смотрю из окна, приободрился, дескать, нам всё нипочём, ломиком поигрывает, фигуристые силуэты подалбливает. Фантазию проявляет, повороты закругляет. Весь в трудах и заботах, хороший такой дворник, правильный и умелый.
Тут, правда и уроки вскоре закончились. На обед все разбежались.
Прошло много лет. На Севере я отработала. Уже и институт закончила. В своём любимом Абрамцевском художественном училище работаю.
А дружбу с Ломоносовской художественной школой продолжаю. То я к ним, то они ко мне. Навестил меня и Серёжа тот Поташев. Приехал и говорит - А я ведь дальше учиться пошёл. В Калининском художественном училище в Москве на скульптуре учусь.
Вот радость то мне была. Как не радоваться, когда твои первые ученики дальше образование получают.
Сидим за чайком, вспоминаем северную жизнь, радуемся новостям. Пересказываем друг-другу про свою жизнь, про свои планы. Вспомнили и тот случай с колкой льда.
- Прости меня Серёжа, что я тебя тогда лёд послала колоть, - повинилась я.
- Что вы, Людмила Викторовна, спасибо вам за тот лёд. Я ведь тогда в ум вошёл. Колю лёд, да на окошки поглядываю, где вы рисуете. Думаю, вот и буду я всю жизнь лёд колоть, а они художниками станут.
Прошли ещё годы. Слышу о Серёже новости. Стал он хорошим скульптором. Да не простым, а золотым. Помимо своих скульптур из кости, камня и дерева, он ещё одно умение освоил, долго ли скульптору… Зовут его по заграницам, на фестивали да на праздники. Очень уважают его умение.
- Так что ж он делает?
- Лёд колет. Скульптуры изо льда режет.