Жёлтый дом Саши Вальц.
Дамы и господа!
Театр танца Саши Вальц исполнил перед израильскими балетоманами свой Continu. Завтра последняя встреча.
Что было, что осталось и, пожалуй, самый важный вопрос, что останется? За годы тесного общения, фотоаппарат приучил меня в первую очередь искать форму. Когда есть внешний каркас, содержание можно вложить и после. Каждый своё. А пока есть возможность, лови прекрасные мгновения.
Форма нам предоставлена была.
Спектакль состоит из трёх частей.
В первой женщина за ударной установкой заставляла двигаться танцовщиц с обнажёнными мускулистыми спинами. Спин за время представления мы видели немало. В стилистике Саши Вальц большую часть времени танцоры не располагаются лицом к зрителям.
Жёлтый свет, звуки ударной установки, задающей форму движений и шаманские ритуалы всего спектакля.
Холодный жёлтый танец перерос во вторую часть. Барабаны исчезли, но звучание их осталось и в нас, и в танцорах.
Тюремный двор замкнутый со всех сторон серыми стенами. Свет жёлтых прожекторов. Не хватает только отрывистого собачьего лая. Общаются лишь жестами, но язык глухонемых усвоен хорошо.
Таковы правила тюремного двора!
Ни входа нет, ни выхода. Все возникают в замкнутом пространстве молча из темноты.
Музыка всё чаще перемежается сиренами. Нас даже предупредили заранее, чтоб не началась паника. В такой стране живём.
В Европе наверняка не предупреждают. Пока...
Один раз персонажи жёлтого выморочного мира позволяют себе решительно нарушить обет молчания. Они вопят нечто яростно-неразборчивое в окружающие стены.
И расплата приходит немедленно. Всё в том же не солнечном жёлтом свечении два десятка заключённых выстраиваются у реальной стены.
"Паф! Паф! Паф!"
Они падают один за другим заполняя сцену скрученными телами.
"Паф! Паф! Паф!"
Лишь двоим удаётся спастись из зоны убийства, сбежав в зрительный зал. А может быть это тюремщики из расстрельной команды?
Странно, но это была самая реалистичная часть спектакля абсурда.
Третья часть приходит из темноты после антракта.
Жёлтая ударная установка и жёлтый опустевший тюремный двор превращаются в "жёлтый дом" в прямом смысле этого слова. Вначале даже музыки нет. Лишь шелест платьев и шорох ног. Возникшая музыка облегчения не приносит. Всё слишком серьёзно в этом представлении.
Ни капли иронии, ни тёплого дыхания романтики. Тот случай, когда мечтаешь о "презренной" мелодраме. Но ей не место в безнадёжном мире Саши Вальц.
Тела извиваются, женщины цепочкой бредут по стене. Одежда в диапазоне от белых трусов до бальных латьев, иногда напоминающих смирительные рубашки. Слепые привычно узнают и познают друг друга на ощупь.
Монотонное однообразие повторяющихся движений развития не имеет. Оно погружает зрителя в некий анабиоз. Пытается...
Ползащие фигуры углём изображают на белом полу хаотически переплетающиеся линии.
И внезапно возникает то, чего так жаждала душа. В Жёлтом доме Саши Вальц появляется Моцарт. И классически нежное па-де-де любви.
Может быть поэтому танцоры большую часть времени смотрели назад. Это они там искали?
Обмануться не надейтесь. Белый пол, превратившийся в стенку с грязными угольными разводами, над которой виднеются цепкие пальцы кукловодов, резким порывом сметает любовь со сцены сумасшедшего дома.
Пустота, дамы и господа.
Театр танца Саши Вальц исполнил перед израильскими балетоманами свой Continu. Завтра последняя встреча.
Что было, что осталось и, пожалуй, самый важный вопрос, что останется? За годы тесного общения, фотоаппарат приучил меня в первую очередь искать форму. Когда есть внешний каркас, содержание можно вложить и после. Каждый своё. А пока есть возможность, лови прекрасные мгновения.
Форма нам предоставлена была.
Спектакль состоит из трёх частей.
В первой женщина за ударной установкой заставляла двигаться танцовщиц с обнажёнными мускулистыми спинами. Спин за время представления мы видели немало. В стилистике Саши Вальц большую часть времени танцоры не располагаются лицом к зрителям.
Жёлтый свет, звуки ударной установки, задающей форму движений и шаманские ритуалы всего спектакля.
Холодный жёлтый танец перерос во вторую часть. Барабаны исчезли, но звучание их осталось и в нас, и в танцорах.
Тюремный двор замкнутый со всех сторон серыми стенами. Свет жёлтых прожекторов. Не хватает только отрывистого собачьего лая. Общаются лишь жестами, но язык глухонемых усвоен хорошо.
Таковы правила тюремного двора!
Ни входа нет, ни выхода. Все возникают в замкнутом пространстве молча из темноты.
Музыка всё чаще перемежается сиренами. Нас даже предупредили заранее, чтоб не началась паника. В такой стране живём.
В Европе наверняка не предупреждают. Пока...
Один раз персонажи жёлтого выморочного мира позволяют себе решительно нарушить обет молчания. Они вопят нечто яростно-неразборчивое в окружающие стены.
И расплата приходит немедленно. Всё в том же не солнечном жёлтом свечении два десятка заключённых выстраиваются у реальной стены.
"Паф! Паф! Паф!"
Они падают один за другим заполняя сцену скрученными телами.
"Паф! Паф! Паф!"
Лишь двоим удаётся спастись из зоны убийства, сбежав в зрительный зал. А может быть это тюремщики из расстрельной команды?
Странно, но это была самая реалистичная часть спектакля абсурда.
Третья часть приходит из темноты после антракта.
Жёлтая ударная установка и жёлтый опустевший тюремный двор превращаются в "жёлтый дом" в прямом смысле этого слова. Вначале даже музыки нет. Лишь шелест платьев и шорох ног. Возникшая музыка облегчения не приносит. Всё слишком серьёзно в этом представлении.
Ни капли иронии, ни тёплого дыхания романтики. Тот случай, когда мечтаешь о "презренной" мелодраме. Но ей не место в безнадёжном мире Саши Вальц.
Тела извиваются, женщины цепочкой бредут по стене. Одежда в диапазоне от белых трусов до бальных латьев, иногда напоминающих смирительные рубашки. Слепые привычно узнают и познают друг друга на ощупь.
Монотонное однообразие повторяющихся движений развития не имеет. Оно погружает зрителя в некий анабиоз. Пытается...
Ползащие фигуры углём изображают на белом полу хаотически переплетающиеся линии.
И внезапно возникает то, чего так жаждала душа. В Жёлтом доме Саши Вальц появляется Моцарт. И классически нежное па-де-де любви.
Может быть поэтому танцоры большую часть времени смотрели назад. Это они там искали?
Обмануться не надейтесь. Белый пол, превратившийся в стенку с грязными угольными разводами, над которой виднеются цепкие пальцы кукловодов, резким порывом сметает любовь со сцены сумасшедшего дома.
Пустота, дамы и господа.