Счастливчик LuckyEd. И вдруг...
Дамы и господа!
Отправляясь в дальние страны, вернее, в близкую Страну, мы понимали, что деньги с небес сыпаться не будут. Даже про Америку знатоки рассказывали, что там доллары на деревьях не растут. Мы нехотя верили, но в глубине души сомневались.
А вдруг?
Но в родном Израиле безденежье предстало непреложным фактом. Подножным кормом случайных приработков до конца дней перебиваться не хотелось. А желали мы достойной работы, праздников жизни, путешествий в дальние страны, хороших сигарет, дорогой водки, вкусной еды.
Да-да, не случайно к нашей алие приклеили ярлык "колбасная". Мол, приехали в "страну, текущую молоком и мёдом" за колбасой.
Неприхотливость нашей ситуации начала выходить за рамки неприхотливости.
Папки в архиве, где я работал, подходили к концу, а беспокойные обращения в министерство абсорбции по-поводу обещанного курса результатов не давали.
И вдруг... Опять спасительное "и вдруг"...
Телефонный звонок. Серьёзный женский голос, приглашающий на экзамен по психометрии. Никогда не слышал о таком и не знал о специальных способах измерения психов.
- Формальности, - строго успокоил голос.
- Всего лишь логические задачи, которые необходимо решить за ограниченный промежуток времени.
Я обрадовался. И вдруг... оказалось, что вся предыдущая жизнь была трамплином для грядущего психотеста. Обожал решать логические задачки, даже подготовил несколько лекций по основам неформальной логики.
В бой! В небольшом помещении нас было человек 20. Вот они - мои будущие соратники по курсу программирования.
То-ли в Израиле психи потише, то-ли моё буйство достигло необходимого уровня, но я радостно перерешал всё.
Через какое-то время тот же женский голос пригласил меня на собеседование. Курс оказался не желанного IBM, а никому в русской среде не известного SPL. В ответ на горестный вздох голос сочувственно похлопал меня по уху и заявил, что я не понимаю своего счастья.
А вдруг... действительно не понимаю?
В очереди на собеседование опять сидело человек 20, но почему-то знакомых "психозамеренных" среди них не оказалось. Не успев встревожиться и осмыслить этот факт, я опять ринулся в бой. Напомню, документы от переводчиков ещё не вернулись, знания по программированию были на уровне отчаянного самоучки. Чем мог поразить собеседника? Тем, чему научился у богом посланной Рины из прошлого рассказа. В маленькой комнате на двоих речь моя Риниными ивритскими очередями косила экзаменатора наповал. Я скороговоркой вещал о новой жизни в стране, о старой в Одессе, о ценах на базаре в Петах-Тикве (мой собеседник оказался из этого города), о способах фаршировки шейки и выпивания чистого спирта из солёного огурца, о жене, детях, бабушке и не дожившем до переезда дедушке. Короче, собеседование вёл я. Единственный вопрос, который удалось вставить поражённому Амиру, был "КАма зман атА баАрец?" (Сколько времени ты в стране?), обычно вызывающий у вновь прибывших усталую улыбку своей назойливой стандартностью. Но не в этом случае.
- Три месяца?! Не может быть!
Может, Амир, может. Бессонные ночи за учебниками иврита и окаянные дни Рининых уроков жизни принесли результаты.
С трудом сдержав себя, я завершил собеседование, а ошарашенный Амир предложил тремп домой в Петах-Тикву.
Ещё через несколько дней привычно строгий голос сообщил дату начала курса.
Все эти дни я был абсолютно спокоен и лишь позднее узнал через что с беспечной лёгкостью проскочил. Вдруг... выяснилось, что на экзамен по психометрии пригласили 700 человек, из которых только 10% вызвали на собеседование. Из этих 70-ти я был избран на курс в числе 21-го счастливчика.
Очко!
Формальности? Наивный счастливчик в маленьких комфортных группах по 20 человек не догадывался ни о чём. Если бы знал заранее на какую авантюру иду, то провалился бы немедленно. Сперва на экзамене, а после и под землю от стыда.
В SPL тогда работали гении. Это был единственный в истории фирмы полуторамесячный курс, предназначенный для русских программистов. И единственным не программистом в этой честнОй компании оказался ваш покорный слуга.
Первые несколько дней потратили на изучение специальной терминологии на иврите. А уж после нас не жалели. Учили и кормили "на убой". Шесть месяцев тревожного счастья в ожидании будущего.
Опять пригодился принцип: "Если живётся легко, то что-то делаешь неправильно". Всё делалось правильно. Бессонные ночи, проекты, нервная дрожь экзаменов. Полтора месяца "каторжных" работ и счастливый финал.
Почему же всё-таки я? Главным принципом отбора оказалась обучаемость. SPL не волновал стаж, возраст, опыт работы. Они преподавали, а мы должны были учиться. И научиться.
И ещё одно удивительное совпадение. Вдруг... выяснилось, что я в архиве проработал ровно столько дней, чтобы во время курса получать пособие по безработице. Ни днём больше, ни днём меньше. Я был единственным таким в группе. Остальные поработать не успели и довольствовались небольшим пособием от министерства абсорбции. 1098 шекелей в месяц. От такого "богатства" по тем временам дыхание перехватывало. Правда бюрократия и здесь расстаралась. Получил я эти деньги два месяца спустя. Но получил!
Маринка тоже времени даром не теряла. После ульпана её взяли добровольцем-логопедом в больницу "Левинштейн", крупнейший в израиле реабилитационный центр в Раанане. Продолжать то, что она много лет делала в Одессе. У людей, перенесших инсульт, часто исчезают все языки, кроме первого, выученного в детстве. С наплывом наших таких пациентов становилось всё больше. Тут и пригодился бесценный Маринкин опыт. Денег не платили. Нужно было дождаться подтверждения диплома и пройти курс. Зато щедро кормили и оплачивали автобусные билеты.
И вдруг... судьба безжалостно оборвала надежды. Высокопоставленная сволочь из министерства не признала достаточным диплом дефектологического факультета Московского педина и перекрыла Маринке все пути. Пришлось переквалифицироваться в дефектолога в специальной школе для детей с особенностями развитиями. Так их теперь принято называть.
А в свободное от работы время Маринка занималась весьма экзотической практикой.
Вдруг... незадолго до отъезда у неё обнаружился особый дар и она окончила курсы экстрасенсорики Джуны Давиташвили.
Да-да, я бы тоже саркастически улыбнулся, если бы не испытал последствия на себе. Много лет от диких изжог меня не спасали ни сода, ни лекарства. Однажды ночью, расплетя клубок моих мучений, она приложила руку к какой-то точке на животе. Замерев и перестав дышать, прислушался к ощущениям. Сначала почувствовал тепло, потом жар, после внутреннее жжение вышло наружу и... растворилось.
И вдруг... исчезло вместе с изжогой на много лет.
Она лечила ломоту в спине и суставах у наших знакомых, а вершиной успеха стал человек в инвалидной коляске, от тяжёлых болей давно переставший ходить. На первых сеансах он отшатывался, как от огня, стоило Маринке приблизить руку к его спине, потом удивлённо затих, а на последнем ... вдруг встал и прошёл несколько шагов. Состояние шока было у всех присутсвовавших при "чуде".
К сожалению (или к счастью?) этот сеанс стал последним и для Маринки. Оказалось, что недостаточно обладать экстрасенсорными способностями, нужно уметь защищаться и восстанавливать силы. Увы, расплатой за лечение стали участившиеся мигрени, и "лавочку имени Джуны" пришлось прикрыть. Правда, кровотечения моя любимая останавливает до сих пор.
Так мы жили, суетясь в поисках предназначений. Иногда назначали друг дружке свидания в Тель-Авиве, гордо съедали что-нибудь восхитительно "непокарманное" и вместе возвращались на автобусе домой.
И вдруг... в тот день маленькая улица "Не Блеза, а вовсе Переца Паскаля" встретила нас то ли криком, переходящим в плач, то ли плачем, переходящим в крик. Так шумит Ниагара. Так буйствует Ярославна на своей стене плача.
Нечеловеческий вопль бабы Ани вспугнул всех птиц в окрестностях Петах-Тиквы, заставив нас с Маринкой застыть и онеметь.
Что-то случилось, дамы и господа.