Мари Шуинар в "Саду земных наслаждений". У каждого свой Босх.
Дамы и господа!
Свои "предсказания" о путешествии в «Сад земных наслаждений» Мари Шуинар я закончил так:
А теперь вернёмся на мгновение в музей Прадо и замрём перед закрытыми створками "Сада".
Как будто впервые.
Мы не знаем ещё какое безумие цвета и движения ждёт внутри. На внешней стороне алтаря "в хмурых тонах изображён Мир на третий день после того, как Бог сотворил его из великой пустоты. Земля уже покрыта зеленью, окружена водами, освещена солнцем, но на ней еще нельзя встретить ни людей, ни животных. Надпись на левой створке гласит: «Он сказал, и сделалось» (Псалтирь 32:9), на правой - «Он повелел, и явилось» (Псалтирь 148:5).
Эти слова вызывают в моём воображении закрытый занавес сцены, за которым скрыт неведомый мир, "сделанный" творцом-хореографом, а мы, взыскующие зрители, по "повелению" создателя-постановщика явились в него и, затаив дыхание, ждём.
Фантазии, даже подсмотренные в Википедии, иногда материализуются страннейшим образом. Ну как я мог догадаться, что зрителей в зале встретят закрытые створки алтаря?
Мы в Саду. Том самом. На заднем плане гигантское его изображение, а по бокам два небольших круглых мультимедийных экрана с меняющимися фрагментами триптиха.
Три створки - три части балета. «Сад земных наслаждений», «Ад» и «Рай».
10 танцовщиков. Представление начинается.
У каждого свой балет.
У Мари Шуинар это вовсе не балет в общепринятом смысле слова, даже в расширенном, почти безграничном сегодняшнем контексте.
Движения, паузы, конвульсии, рваный ритм, прерывистое дыхание, змеиная грация и паузы между смертью и смертью.
А как ещё можно "станцевать" Босха?
У каждого своя музыка.
Электронное многоголосие композитора Луи Дефюра наполняет зал хриплыми трелями райских и адских птиц, скрежетом зубовным, шумом бесконечного потока угасающих жизней.
У каждого свой Сад. У Мари Шуинар он заселён Наготой.
Обнажённые танцоры и танцовщицы. Оживающие фрагменты мистерий Иеронима Босха.
Молочная бледность движений. Скульптуры телесного воска и пластилина, взрывающиеся безумием "неживотных-нелюдей". Отражения неописуемых, но известных каждому наизусть картинок.
Всё тут. Скачки на неведомых животных, рыбы и прочие диковинные созданья, за полтысячелетия своей невозможности ставшие реальностью.
У каждого свой Ад. У Мари Шуинар он заселён Криком.
Жёсткая исковерканная человеко-скульптура проступает сквозь контрастную тьму. Монстр ревёт в микрофон, извиваясь в невыносимых конвульсиях. И на его зов выползают, собирая себя по частям, остальные обитатели этого выморочного мира, полного привычной боли и вечного страдания.
Угловатая искусственная пустота заполняется артефактами смерти, муки, пытки.
Все процессы бесконечно зациклены. Взаимообразное пожирание плоти, "сизифовы" попытки взобраться на лестницы. Неописуемые конфигурации того, что отдалённо напоминает человеческие тела.
Невозможность вербального общения. Вместо языков - вьющиеся змеи. Да и нужно ли сапогоголовым чудовищам общаться.
Страдание и есть жизнь после жизни. А разве бывает иначе?
У каждого свой Рай. У Мари Шуинар он заселён Взглядом.
Два "живых" глаза внимательно рассматривают нас с боковых экранов. Справа - небесно-синий, слева, зелёный, как ветви Дерева. Два цвета Рая. Два Всевидящих Ока. Множество Адамов и Ев. Бога в центре отличает от остальных небожителей лишь розовая накидка, передающаяся по кругу.
Божественная сущность этого Рая взаимозаменяема.
Рай нетороплив. Редкие резкие всплески сменяются розово-жёлтой мягкостью движений.
Затихает шуршание музыки. В Раю темнеет. Клубок небожителей катится к авансцене, вот-вот вывалится в замершие первые ряды.
Но изначальная сила мощно притягивает их к истокам, там и замирают они у корней Древа познания добра и зла. Глаза, зелёный и синий, вращаются, мигают и закрываются, гаснут вместе со светом. Мы им не интересны более.
Это странное и неописуемое представление подошло к концу.
У каждого свой Босх. И у Мари Шуинар.
"Я ... начала с живописи Босха. И какое счастье видеть и наслаждаться этим шедевром!"
Но Великий голландец, встретившись с нашим взглядом, овладевает мыслями, памятью, представлениями раз и навсегда. И уже не отпускает, являясь каждому в своём обличье, очаровывая, пугая, поучая... Как Волшебник Изумрудного города ведёт за собой. Поэтому то, что мы увидели, был Босх Мари Шуинар. Нам дозволили заглянуть в мир чужих фантазий.
Ничего подобного мы раньше никогда не видели.
И вряд ли увидим, дамы и господа.