Отрывок из неопубликованной книги "Антихрист" (31)
Осознание пришло ко мне легко и ярким светом осветило мой разум. Я повернулся и встал рядом со своим телом, лежащим в гробу. Вокруг проходили множество людей и сочувствующе смотрели на мое тело. Рядом стояли двенадцать старушек и отчаянно выли, вытирая слезы. Кто они такие? Я их совсем не знаю. У меня такое ощущение, что эти старушки всегда присутствуют на всех похоронах, которые я помню в своей жизни. Обязательно со скорбными лицами и слезами. Они скорбят больше, чем родные покойника. Кто они? О чем они сожалеют? О близости своей собственной смерти.
Я открываю глаза и сажусь в своем гробу.
- С днем рождения, милый! - говорит Астаарта. На ней красивое белое подвенечное платье, белые перчатки и белые туфельки на высоком каблуке.
«Какая фея!» - думаю я и целую ее своими еще холодными губами. Я чувствую в своем рту остатки трупных газов. Воскрешение не такое уж приятное занятие, я вам честно скажу. В моем теле глухо стучит сердце, толчками разгоняя застоявшуюся кровь по жилам. Я с трудом сгибаю застывшие пальцы. Потом замечаю широко раскрытые в ужасе глаза и открытые рты окружающих людей. В темноте православного храма раздается легкий вскрик и что-то мягкое стукается об пол. Я улыбаюсь и машу рукой.
- Воскрес! - проносится первый гулкий шепот по всему храму. Люди неотрывно смотрят на меня. Те, кто стоят ближе ко мне, стараются отойти как можно дальше. Наверное, они вспоминают сюжеты второсортных американских фильмов ужасов, где зомби в голодном порыве разрывает зубами человеческие тела.
А вот меня всегда интересовало, если зомби голодны, то почему они не съедали человеческие тела, а только слегка кусали его, после чего вставал новый зомби?
Зато те, кто подальше, стараются подойти поближе, тем самым сужая круг и подталкивая застывших в ужасе людей почти вплотную ко мне.
Вы были на похоронах. Представьте, что покойник откроет глаза, повернет голову и улыбнется вам. Его восковое лицо будет вам дружелюбно улыбаться. Ну, что скажете? Попробуйте представить себе это на ваших следующих похоронах.
- Воскресение Аримана! - торжественно и гулко сказал Баальберит и поднял руку в торжествующем жесте. - Святой Ариман!
- Святой! Святой! - раздались отдельные голоса в храме. Потом дружный хор подхватывает. - Святой Ариман!
В толпе ко мне протискивается православный священник.
Я шепчу Астаарте:
- Какого дьявола вы устроили похоронную процессию в православной церкви?
- Так надо было, милый! - отвечает она мне с ликующей улыбкой.
- Возблагодарим господа за чудо воскресения! - восклицает священник и молитвенно складывает руки.
- Меньше всего в процессе моего воскрешения участвовал этот архаизм, - бодро отвечаю я и вылезаю из гроба. Священник растеряно молчит. Столкнувшись с настоящим чудом в своей жизни, этот верующий человек впервые осознает, что его вера была фальшива и ничтожна. Я расталкиваю толпу и ухожу домой, чтобы напиться и выспаться, как следует. Ничто так не утомляет как смерть и воскрешение.
Я смотрю газеты и телевидение. Везде в заголовках вынесена новость дня: «Второе пришествие!», «Христос снова воскрес!», «Чудо воскресения!». Какую еще более удачную рекламу можно придумать? Хочешь, чтобы о тебе говорили? Просто умри и воскресни!
Мой дом - это Церковь, в которую сотнями тысяч стекаются прихожане со всего света.
Просто скажи, что я тебе нужен и заходи. Просто прими имя мое.
Мне все равно кто ты и что тебе нужно. Я дам тебе все, что угодно только за то, что ты поклонишься мне.
Ко мне приносят больных и умирающих, слепых и калек. Я исцеляю их своим прикосновением и тем самым отбираю душу Бога в каждом из них. Матери приносят мне своих детей, чтобы я крестил их, и я с удовольствием лишаю их жизни после смерти. Я крещу их в вечную смерть. Пентаграмма становится популярной. Теперь это не знак аутсайдеров. Это знак власти и могущества, богатства и здоровья. Это знак нашей Церкви. Знак всех свободных людей. Его клеят сзади на машины. Матери вешают вместо креста маленькую перевернутую звездочку, заключенную в круг, на шеи своих детей. В офисах на черных полотнах нарисована темно-красной краской пентаграмма. Это знак успешного бизнеса.
Ко мне постоянно приходят представители разных религий, которые наперебой убеждают меня, что мое воскресенье принадлежит именно им. Что я, сам того не ведая, являются христианином, буддистом, индуистом, исламистом и еще черт знает кем. Они мне сулят сладкую загробную жизнь и рисуют ее так, словно воскресли они, а не я. А кто-то пытается предложить мне деньги. Ох уж эти католики… как будто деньги - это все, что может предложить католическая церковь. Но все эти религиозные фанатики выходят с четким пониманием того, кто они сами. На их предплечьях красуются свежие шрамы в виде пентаграмм. И в своих проповедях они говорят о новой религии широкими шагами идущей по планете. Это религия денег и власти. Людям не хватало только такой религии, чтобы они могли быть абсолютно счастливы. Наконец-то нашелся тот, кто одобряет все их естественные устремления быть счастливым здесь и сейчас, а не ждать загробной жизни.
Добро пожаловать! Сильный да победит! Слабый да погибнет! Вавилонская блудница раскинь шире бедра, с тобой будут счастливы миллионы людей. Ибо явились четыре Всадника на землю, и я веду их!
Наши храмы один за другим черными пауками ложатся посредине городов. В них нет ни икон, ни свечей. Только одна статуя. Моя статуя, высеченная из золота. Вокруг нее, в смешном подражании нашим танцам в черных небесах, кривляется безликая толпа бездушных людей. Они даже не заметили, что потеряли душу Бога в себе, словно ее никогда и не было. Говорят, если потереть мою статую за мизинец, то в течение года к тебе широким потоком будут литься деньги. Цвета наших храмов: черный, золотой и красный. Нам смешно от такого дизайна, но не мы его разрабатывали. Так хотят фанатики нашей Церкви. Безликие обезьяны, в своих оргазмирующих мечтах видящие себя на нашем месте. Они думают, что подражание нашей греховной природе является путем свободы. Они проклинают Бога, режут свои руки, насилуют женщин, бьются направо и налево. Их руки исколоты, ноздри припудрены, а легкие прокурены дымом марихуаны. Они умирают сотнями в день. Но на их место приходят тысячи. И мы презираем их. Жалкие подражатели! Если бы мы хотели власти, то государственный переворот был бы для нас мелочью. Настолько мелочью, что даже и задумываться об этом смешно. Но мы не желали и не желаем власти. Церковь, ритуалы, церемониальные цвета, молитвы - это не то, что придумали мы. Мы словно стоим в центре огромного человеческого смерча и наблюдаем за песчинками, несомыми им. Мы ничего не делаем. Просто стоим и ждем. Круговорот вокруг нас сам сделает все, что необходимо.
Я открываю глаза и сажусь в своем гробу.
- С днем рождения, милый! - говорит Астаарта. На ней красивое белое подвенечное платье, белые перчатки и белые туфельки на высоком каблуке.
«Какая фея!» - думаю я и целую ее своими еще холодными губами. Я чувствую в своем рту остатки трупных газов. Воскрешение не такое уж приятное занятие, я вам честно скажу. В моем теле глухо стучит сердце, толчками разгоняя застоявшуюся кровь по жилам. Я с трудом сгибаю застывшие пальцы. Потом замечаю широко раскрытые в ужасе глаза и открытые рты окружающих людей. В темноте православного храма раздается легкий вскрик и что-то мягкое стукается об пол. Я улыбаюсь и машу рукой.
- Воскрес! - проносится первый гулкий шепот по всему храму. Люди неотрывно смотрят на меня. Те, кто стоят ближе ко мне, стараются отойти как можно дальше. Наверное, они вспоминают сюжеты второсортных американских фильмов ужасов, где зомби в голодном порыве разрывает зубами человеческие тела.
А вот меня всегда интересовало, если зомби голодны, то почему они не съедали человеческие тела, а только слегка кусали его, после чего вставал новый зомби?
Зато те, кто подальше, стараются подойти поближе, тем самым сужая круг и подталкивая застывших в ужасе людей почти вплотную ко мне.
Вы были на похоронах. Представьте, что покойник откроет глаза, повернет голову и улыбнется вам. Его восковое лицо будет вам дружелюбно улыбаться. Ну, что скажете? Попробуйте представить себе это на ваших следующих похоронах.
- Воскресение Аримана! - торжественно и гулко сказал Баальберит и поднял руку в торжествующем жесте. - Святой Ариман!
- Святой! Святой! - раздались отдельные голоса в храме. Потом дружный хор подхватывает. - Святой Ариман!
В толпе ко мне протискивается православный священник.
Я шепчу Астаарте:
- Какого дьявола вы устроили похоронную процессию в православной церкви?
- Так надо было, милый! - отвечает она мне с ликующей улыбкой.
- Возблагодарим господа за чудо воскресения! - восклицает священник и молитвенно складывает руки.
- Меньше всего в процессе моего воскрешения участвовал этот архаизм, - бодро отвечаю я и вылезаю из гроба. Священник растеряно молчит. Столкнувшись с настоящим чудом в своей жизни, этот верующий человек впервые осознает, что его вера была фальшива и ничтожна. Я расталкиваю толпу и ухожу домой, чтобы напиться и выспаться, как следует. Ничто так не утомляет как смерть и воскрешение.
Я смотрю газеты и телевидение. Везде в заголовках вынесена новость дня: «Второе пришествие!», «Христос снова воскрес!», «Чудо воскресения!». Какую еще более удачную рекламу можно придумать? Хочешь, чтобы о тебе говорили? Просто умри и воскресни!
Мой дом - это Церковь, в которую сотнями тысяч стекаются прихожане со всего света.
Просто скажи, что я тебе нужен и заходи. Просто прими имя мое.
Мне все равно кто ты и что тебе нужно. Я дам тебе все, что угодно только за то, что ты поклонишься мне.
Ко мне приносят больных и умирающих, слепых и калек. Я исцеляю их своим прикосновением и тем самым отбираю душу Бога в каждом из них. Матери приносят мне своих детей, чтобы я крестил их, и я с удовольствием лишаю их жизни после смерти. Я крещу их в вечную смерть. Пентаграмма становится популярной. Теперь это не знак аутсайдеров. Это знак власти и могущества, богатства и здоровья. Это знак нашей Церкви. Знак всех свободных людей. Его клеят сзади на машины. Матери вешают вместо креста маленькую перевернутую звездочку, заключенную в круг, на шеи своих детей. В офисах на черных полотнах нарисована темно-красной краской пентаграмма. Это знак успешного бизнеса.
Ко мне постоянно приходят представители разных религий, которые наперебой убеждают меня, что мое воскресенье принадлежит именно им. Что я, сам того не ведая, являются христианином, буддистом, индуистом, исламистом и еще черт знает кем. Они мне сулят сладкую загробную жизнь и рисуют ее так, словно воскресли они, а не я. А кто-то пытается предложить мне деньги. Ох уж эти католики… как будто деньги - это все, что может предложить католическая церковь. Но все эти религиозные фанатики выходят с четким пониманием того, кто они сами. На их предплечьях красуются свежие шрамы в виде пентаграмм. И в своих проповедях они говорят о новой религии широкими шагами идущей по планете. Это религия денег и власти. Людям не хватало только такой религии, чтобы они могли быть абсолютно счастливы. Наконец-то нашелся тот, кто одобряет все их естественные устремления быть счастливым здесь и сейчас, а не ждать загробной жизни.
Добро пожаловать! Сильный да победит! Слабый да погибнет! Вавилонская блудница раскинь шире бедра, с тобой будут счастливы миллионы людей. Ибо явились четыре Всадника на землю, и я веду их!
Наши храмы один за другим черными пауками ложатся посредине городов. В них нет ни икон, ни свечей. Только одна статуя. Моя статуя, высеченная из золота. Вокруг нее, в смешном подражании нашим танцам в черных небесах, кривляется безликая толпа бездушных людей. Они даже не заметили, что потеряли душу Бога в себе, словно ее никогда и не было. Говорят, если потереть мою статую за мизинец, то в течение года к тебе широким потоком будут литься деньги. Цвета наших храмов: черный, золотой и красный. Нам смешно от такого дизайна, но не мы его разрабатывали. Так хотят фанатики нашей Церкви. Безликие обезьяны, в своих оргазмирующих мечтах видящие себя на нашем месте. Они думают, что подражание нашей греховной природе является путем свободы. Они проклинают Бога, режут свои руки, насилуют женщин, бьются направо и налево. Их руки исколоты, ноздри припудрены, а легкие прокурены дымом марихуаны. Они умирают сотнями в день. Но на их место приходят тысячи. И мы презираем их. Жалкие подражатели! Если бы мы хотели власти, то государственный переворот был бы для нас мелочью. Настолько мелочью, что даже и задумываться об этом смешно. Но мы не желали и не желаем власти. Церковь, ритуалы, церемониальные цвета, молитвы - это не то, что придумали мы. Мы словно стоим в центре огромного человеческого смерча и наблюдаем за песчинками, несомыми им. Мы ничего не делаем. Просто стоим и ждем. Круговорот вокруг нас сам сделает все, что необходимо.