(no subject)
Пока еще не прошло много времени все записать и запомнить. Мой город другой, да и мой ли он уже? Город воспоминаний, город детства. А сейчас какой город мой? Никакой. Сейчас мой лес и огород, и квартира.
Не люблю первые сутки в том или этом мире. И там я уже не свой и тут одиноко, а потом проходит день-два и свыкаешься, привыкаешь и уже ничего.
Очень давно не разговаривала с людьми вживую. Последние два года период неразговоров сплошной. И тут снова окунулась в людей, в ляляля. И что я вижу/слышу...сплошное ни о чем или грусть и серость. Многие вдруг стали маленькими, бедными и испуганными в моих глазах и захотелось обнять и пожалеть, сказать, что все еще может измениться и засверкать. И вот поняла, что говори- не говори толку от слов не много. Когда-то эта мысль показалась мне абсурдной, а сейчас все разговоры-сплошная вода, в которой нет сути и смысла. И идут потоком жалобы, страх, безнадежность...И тут не в стране дело, я и на загнивающем Западе таких знаю.
Рада была увидеть подруг, обнять, с ними всегда хорошо.
В Минске чувствую себя вечно девочкой, сколько бы мне лет не было, а в этом городе взрослой и стареющей. Все дело в наличие родителей и детей. С родителями всегда ребенок, с детьми взрослый. Вот так от перемены мест слагаемых суть и меняется.
Думала, что поглупела и стала примитивней, а оказалось отшлифовала мусор. И так бывает.
Все чаще сталкиваюсь с консерватизмом своего мышления. Вот и сейчас не знаю рада ли минским переменам. Вроде и рада, но внутренний сентиментальный пенсионер ноет, что город детства потерян безвозвратно.
И много в Минске детей, настолько много, что аж перед глазами рябит, а тут все солиднее, все интеллектуальничают, и диктатура демократии. Свободой не пахнет ни тут ни там, свобода это вообще про другое, про внутреннее.
Плюсы в одиночестве, что лишнее отсеивается, и минусы в нем же-одиноко.
Пока муж бороздил морские просторы под парусом я питалась людьми, напитывалась любовью. Какие же мы все таки люди неоднозначные. Способные на любовь и на великое, но одновременно и пустозвонки слабые.
Не люблю первые сутки в том или этом мире. И там я уже не свой и тут одиноко, а потом проходит день-два и свыкаешься, привыкаешь и уже ничего.
Очень давно не разговаривала с людьми вживую. Последние два года период неразговоров сплошной. И тут снова окунулась в людей, в ляляля. И что я вижу/слышу...сплошное ни о чем или грусть и серость. Многие вдруг стали маленькими, бедными и испуганными в моих глазах и захотелось обнять и пожалеть, сказать, что все еще может измениться и засверкать. И вот поняла, что говори- не говори толку от слов не много. Когда-то эта мысль показалась мне абсурдной, а сейчас все разговоры-сплошная вода, в которой нет сути и смысла. И идут потоком жалобы, страх, безнадежность...И тут не в стране дело, я и на загнивающем Западе таких знаю.
Рада была увидеть подруг, обнять, с ними всегда хорошо.
В Минске чувствую себя вечно девочкой, сколько бы мне лет не было, а в этом городе взрослой и стареющей. Все дело в наличие родителей и детей. С родителями всегда ребенок, с детьми взрослый. Вот так от перемены мест слагаемых суть и меняется.
Думала, что поглупела и стала примитивней, а оказалось отшлифовала мусор. И так бывает.
Все чаще сталкиваюсь с консерватизмом своего мышления. Вот и сейчас не знаю рада ли минским переменам. Вроде и рада, но внутренний сентиментальный пенсионер ноет, что город детства потерян безвозвратно.
И много в Минске детей, настолько много, что аж перед глазами рябит, а тут все солиднее, все интеллектуальничают, и диктатура демократии. Свободой не пахнет ни тут ни там, свобода это вообще про другое, про внутреннее.
Плюсы в одиночестве, что лишнее отсеивается, и минусы в нем же-одиноко.
Пока муж бороздил морские просторы под парусом я питалась людьми, напитывалась любовью. Какие же мы все таки люди неоднозначные. Способные на любовь и на великое, но одновременно и пустозвонки слабые.