3 день
Замерзаю. Сегодня просто замерзаю целый день на остановках и под дождем непонятно зачем.
Привет, любимый месяц, скоро четверть века как я хочу по земле и что? Да, ничего особенного, наблюдаю как меняется понимание мира и сознание. Не знаю эволюционирует или деградирует, просто меняется.
Эти дни скучаю по прошлогодней Барселоне. Очень. Особенно по солнцу по утрам, прогулкам на работу по прекрасной Саррии до метро, потом по Грации.
Со мной каждое утро в автобусе ездит молодой человек очень похожий на знакомого мексиканца. И вот как сейчас вижу как мы с ним с огромными папками под мышками и фотоаппаратам на шее шли проводить занятия для людей на реабилитации. Как нам рассказывал что-то заболевший шизофренией бывший солдат французских легионов, как Бернар со своим Гейне под мышкой феерично играл на пианино и созерцал жизнь. Сейчас Ашима напоминает мне Анн, когда говорит: «Она не знает, что делать со своей жизнью, ничего, пусть не беспокоится, я поработаю с ней в этом направлении»(Ашиме 25)
Просто холодно и от этого тянет на сентименты.
Привет, любимый месяц, скоро четверть века как я хочу по земле и что? Да, ничего особенного, наблюдаю как меняется понимание мира и сознание. Не знаю эволюционирует или деградирует, просто меняется.
Эти дни скучаю по прошлогодней Барселоне. Очень. Особенно по солнцу по утрам, прогулкам на работу по прекрасной Саррии до метро, потом по Грации.
Со мной каждое утро в автобусе ездит молодой человек очень похожий на знакомого мексиканца. И вот как сейчас вижу как мы с ним с огромными папками под мышками и фотоаппаратам на шее шли проводить занятия для людей на реабилитации. Как нам рассказывал что-то заболевший шизофренией бывший солдат французских легионов, как Бернар со своим Гейне под мышкой феерично играл на пианино и созерцал жизнь. Сейчас Ашима напоминает мне Анн, когда говорит: «Она не знает, что делать со своей жизнью, ничего, пусть не беспокоится, я поработаю с ней в этом направлении»(Ашиме 25)
Просто холодно и от этого тянет на сентименты.