Оле-оле-оле-оле!
Летом 2002-го я была ярой футбольной болельщицей.
Сама в шоке, но дневник врать не будет. В нем несколько вырезок про Дмитрия Сычева, размышления на тему того, что испанцы круто играют, футбольные комиксы и несколько записей с закосом под Виктора Гусева от Маришки, которая тоже была ярой болельщицей.
В том году ЧМ проходил в Японии и Южной Корее. Наверное, это географическая близость мундиаля обратила нас в футбольную веру. Мы смотрели все матчи, тырили газету Спорт-Экспресс, которую покупал дядя Олег, и плакали, когда наши продули бельгийцам и выбыли из чемпионата.
Даже после ЧМ любовь к футболу не иссякла. Ночью 30-го июля мы ждали матч «Спартак» - «Зенит». В Спартаке играл мой любимчик Сычев, а в «Зените» - Маринкин любимчик Кержаков, так что это была очень важная игра, которую нужно обязательно смотреть в прямом эфире. Чтобы не уснуть, мы по очереди писали в моем дневнике всякую несусветную чушь (этот скилл до сих пор при нас).
Вот для чего нужен дневник. Прочитать через семнадцать лет и вспомнить все. Мы валяемся на полу в маленькой комнате. Рядом стоит зеленый радиоприемник с Европой +, в нем Backstreet Boys поют песню The Call. Мы ржем как лошади, но стараемся делать это тихонечко, а то бабушка проснется и наругает.
Наконец начинается игра, она откровенно тухлая, а нам все равно интересно. Владимир Бесчастных из Спартака забивает единственный гол, я в эйфории, Маришка в отчаянии. В четыре утра мы выходим на улицу, чтобы обсудить матч, не сдерживая эмоций и не приглушая голосов. Соболезную Маришке по поводу проигрыша, она поздравляет меня с победой. Мне пятнадцать, ей тринадцать, и мы считаем, что будем любить футбол, Сычева и Кержакова всю-всю-всю жизнь!
А через месяц мы разъехались из дома на Шахтовой по своим домам. Помидоры завяли.
В прошлом году все эти усы Черчесова и ноги Акинфеева чуть не возродили былую страсть. На игру с Хорватией мы с друзьями ходили в кинотеатр Океан (в полчетвертого утра по местному времени). Пели гимн, грызли ногти, кричали, топали, кое-кто всплакнул. Было здорово, только ужасно не хватало Маришки.
Сама в шоке, но дневник врать не будет. В нем несколько вырезок про Дмитрия Сычева, размышления на тему того, что испанцы круто играют, футбольные комиксы и несколько записей с закосом под Виктора Гусева от Маришки, которая тоже была ярой болельщицей.
В том году ЧМ проходил в Японии и Южной Корее. Наверное, это географическая близость мундиаля обратила нас в футбольную веру. Мы смотрели все матчи, тырили газету Спорт-Экспресс, которую покупал дядя Олег, и плакали, когда наши продули бельгийцам и выбыли из чемпионата.
Даже после ЧМ любовь к футболу не иссякла. Ночью 30-го июля мы ждали матч «Спартак» - «Зенит». В Спартаке играл мой любимчик Сычев, а в «Зените» - Маринкин любимчик Кержаков, так что это была очень важная игра, которую нужно обязательно смотреть в прямом эфире. Чтобы не уснуть, мы по очереди писали в моем дневнике всякую несусветную чушь (этот скилл до сих пор при нас).
Вот для чего нужен дневник. Прочитать через семнадцать лет и вспомнить все. Мы валяемся на полу в маленькой комнате. Рядом стоит зеленый радиоприемник с Европой +, в нем Backstreet Boys поют песню The Call. Мы ржем как лошади, но стараемся делать это тихонечко, а то бабушка проснется и наругает.
Наконец начинается игра, она откровенно тухлая, а нам все равно интересно. Владимир Бесчастных из Спартака забивает единственный гол, я в эйфории, Маришка в отчаянии. В четыре утра мы выходим на улицу, чтобы обсудить матч, не сдерживая эмоций и не приглушая голосов. Соболезную Маришке по поводу проигрыша, она поздравляет меня с победой. Мне пятнадцать, ей тринадцать, и мы считаем, что будем любить футбол, Сычева и Кержакова всю-всю-всю жизнь!
А через месяц мы разъехались из дома на Шахтовой по своим домам. Помидоры завяли.
В прошлом году все эти усы Черчесова и ноги Акинфеева чуть не возродили былую страсть. На игру с Хорватией мы с друзьями ходили в кинотеатр Океан (в полчетвертого утра по местному времени). Пели гимн, грызли ногти, кричали, топали, кое-кто всплакнул. Было здорово, только ужасно не хватало Маришки.