«Сердце просит роз поблеклых, / Гиацинтов небывалых»
Из-за разных обстоятельств (перечислять которые нет ни охоты, ни резона) мы заявились в деревню существенно позже обычного, когда весь снег, вопреки ожиданию, уже сошел, а накрепко упакованные с осени розы, казалось, недоуменно переглядывались сквозь нетканый материал, утомленно вопрошая - где же этот нерасторопный садовник и что же он не идет со своими докучными ножницами! Но вот же мы:
Возраст, причиняя немало неудобств, дарит и некоторые преимущества. Я совершенно не помнил, чтобы сажал на это место гиацинты, тем паче синие. Но они прекрасным образом взошли и цветут. Сюрприз!
Кандык - собачий зуб. Из одного кустика, посаженного лет семь назад, произошла уже хоть и небольшая, но куртина:
Крокусы почти все к нашему приезду уже отцвели: остались только скрытые в тени, какого-то архаического сорта, а может быть и вида, цветущие позже всех:
Если мне когда-нибудь придется организовывать тенистый сад, он весь будет построен на четырех растениях (но в сложной комбинации сортов) - хосты, купены, брунеры и морозники. Выносливость последних феноменальна, а декоративность их простирается от первых вешних дней до первого снега (они вечнозеленые):
«Хм, это что у нас, карликовые нарциссы? Ну-ну»:
Название сорта было забыто, как писал Толстой по другому поводу:
Некоторая хронологическая неожиданность: подснежники-галантусы в согласии со своей фамилией цветут первыми (мне случалось в нетерпении проливать сугроб теплой водой, чтоб обнаружить под ним - в феврале! - зацветающий экземпляр). А тут внезапно они совпали с гораздо более поздними растениями:
Пушкиния. После диких зарослей, виденных в прошлом году в Армении, смотрится особенно хрупко:
Морозник. Этот крупный роскошный куст выращен из полусгнившего обломка корневища, купленного в ныне покойном магазине «Бауклоц» больше десяти лет назад:
Этот тоже, но он так и не разросся до такой степени, чтобы не нуждаться в заботе:
За что я (в частности) люблю ботаническую классификацию, так это за некоторую загадочность. Вот этот вид морозника называется niger - черный. Ну а как иначе?
Забытый анемон или анемонелла. Тоже разросся впечатляющей куртиной:
А ведь это я еще огород не фотографировал!
Возраст, причиняя немало неудобств, дарит и некоторые преимущества. Я совершенно не помнил, чтобы сажал на это место гиацинты, тем паче синие. Но они прекрасным образом взошли и цветут. Сюрприз!
Кандык - собачий зуб. Из одного кустика, посаженного лет семь назад, произошла уже хоть и небольшая, но куртина:
Крокусы почти все к нашему приезду уже отцвели: остались только скрытые в тени, какого-то архаического сорта, а может быть и вида, цветущие позже всех:
Если мне когда-нибудь придется организовывать тенистый сад, он весь будет построен на четырех растениях (но в сложной комбинации сортов) - хосты, купены, брунеры и морозники. Выносливость последних феноменальна, а декоративность их простирается от первых вешних дней до первого снега (они вечнозеленые):
«Хм, это что у нас, карликовые нарциссы? Ну-ну»:
Название сорта было забыто, как писал Толстой по другому поводу:
Некоторая хронологическая неожиданность: подснежники-галантусы в согласии со своей фамилией цветут первыми (мне случалось в нетерпении проливать сугроб теплой водой, чтоб обнаружить под ним - в феврале! - зацветающий экземпляр). А тут внезапно они совпали с гораздо более поздними растениями:
Пушкиния. После диких зарослей, виденных в прошлом году в Армении, смотрится особенно хрупко:
Морозник. Этот крупный роскошный куст выращен из полусгнившего обломка корневища, купленного в ныне покойном магазине «Бауклоц» больше десяти лет назад:
Этот тоже, но он так и не разросся до такой степени, чтобы не нуждаться в заботе:
За что я (в частности) люблю ботаническую классификацию, так это за некоторую загадочность. Вот этот вид морозника называется niger - черный. Ну а как иначе?
Забытый анемон или анемонелла. Тоже разросся впечатляющей куртиной:
А ведь это я еще огород не фотографировал!