НОВОСТИ МИНАЕВЕДЕНИЯ
С момента выхода приближающегося к полноте собрания стихотворений Николая Николаевича Минаева прошло полтора месяца; за это время новая, но бурно развивающаяся область истории литературы, посвященная изучению его жизни и творчества, ознаменовалась некоторыми значительными находками, смелыми гипотезами и существенными поправками. Вот краткий отчет о проделанной коллективной работе.
А) Имя тайной возлюбленной открыто!
Б) Mea culpa. -
В) Она же, но небольшая. Находки и соображения. -
Г) Необходимые объяснения по поводу композиции. -
Д) Дискотека.
А) Наиболее существенное открытие было сделано высокочтимым reweiv. Цитирую его пост с незначительными купюрами:
«Читаю "Нежнее неба" изумительного Николая Минаева <…>. Счастье само по себе. Как вдруг на стр. 250 в стихотворении:
* * *
Единственное счастье у меня
Любовь к тебе, она бурлит по венам,
Ежеминутной нежностью пьяня,
Не утоляя вымыслом мгновенным.
Ей только два предписаны пути:
Иль просиять, иль, не дождавшись света
Ютиться в клетке сердца взаперти,
Щадя самолюбивого поэта.
Еще дышу тобою и пока
Ношу любовь как милую обузу,
Которая быть может на века
Озолотит лирическую Музу.
<1926 г. 27 сентября. Понедельник. Москва>
при вертикальном прочтении чудесным образом обнаруживается акростих "Елене Ильющенко", судя по всему (по крайней мере, по отсутствию упоминания в комментарии), остававшийся доселе неизвестным. По содержанию (вполне прозрачному), по времени и месту написания (год выхода посвященной ей книги, в общем потоке куда менее значимых подарочных надписей разным лицам) и по соседствующим любовным стихам (безымянным, но вторящим страстному Елениному циклу) могу осторожно предположить, что адресат посвящения - знаменитая загадочная земная инкарнация Музы " Прохлады ", от одной мысли о возможном явлении нам которой (а значит, заодно и прояснении важнейшей главы из жизни поэта) нефигурально бросает в дрожь. Кто эта прекрасная Дама, за незнанием окружения Минаева, особо гадать не берусь, тут, надеюсь, лучше рассудит уважаемый составитель книги, но вот, например, "Википедия" (как же ж сдержать любопытство) на раз подсказывает известную балерину Большого театра, в те годы весьма юную, успешную и, очевидно, легко покорявшую сердца поклонников прекрасного, с которой, думается, артист того же учреждения ещё досоветской культуры не мог не быть хоть как-то знакомым...».
Некоторое время, признаться, я пытался спорить с идентификацией героини (возможно, бессознательно уязвленный тем, что сам я, прочтя это стихотворение не раз и не два, не заметил столь очевидной вещи), но сдался под напором блеска догадки. Конечно, почти наверняка это именно Елена Михайловна Ильющенко.
Б) Внимательные читатели указали мне на несколько опечаток и ошибок, случившихся в книге по моей вине. Привожу их список: увы, вероятно, не исчерпывающий:
С. 213 и 704 Вместо «Г. А. Ширману» читать «Г. Я. Ширману» (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 219 Вместо «Е. М. Зенкевичу» читать «М. А. Зенкевичу» (отмечено reweiv; в оглавлении и указателе имя приведено верно)
С. 371 Вместо «наслажденья» читать «наслаждения» (отмечено reweiv)
С. 651 Фразу «В «Вестнике Европы» стихотворения Минаева не появлялись» считать небывшей (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 652 Вместо «после 1916» читать «после 1917» (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 713 Вместо «1901 - после 1934» читать «1901 - 1987» (годы жизни В. Бутягиной; отмечено независимо друг от друга В. А. Дроздковым, В. Э. Молодяковым, Л. М. Турчинским - вот у меня какие ученые друзья!)
С. 714 Вместо «1894 - 1958» читать «1894 - 1971» (годы жизни Л. Пеньковского; отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 732 Вместо «1903 - 1941» читать «1893 - 1941» (годы жизни Чачикова; в принципе, дискутабельны и они. Отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 736 Вместо «1903 - 1936» читать «1870 - 1930» (перепутал двух де Ривер; отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 777 Вместо «Аллен Уэлш Даллес» читать «Джон Фостер Даллес» (отмечено В. Э. Молодяковым)
В) Стихи Минаева, крепко укорененные в окружающей действительности, требуют, как известно, обширного комментария: в нашем случае это обернулось 150-тью страницами убористого текста. Как оказалось, недостаточно и этого: ряд намеков был мною неопознан, часть сопоставлений не сделана, а некоторые имена недорасшифрованы. Из довольно значительного числа полученных мною дополнений и гипотез привожу те, которые кажутся мне наиболее убедительными и принципиально важными для понимания текста:
С. 80-81. Довольно! «Довольно … бестолковых совещаний» - отклик на Государственное совещание, заседавшее в Москве 12-15 августа 1917 г. (указано В. Э. Молодяковым)
С. 179-182. По всей вероятности, все эти стихотворения связаны с празднованием десятилетия литературной деятельности Г. Шенгели (впрочем, среди гостей, веселящихся на юбилее, Минаева он не называет) (указано В. Э. Молодяковым)
С. 212. Принципиально, что Б. Брайнина, которой посвящено стихотворение, была женой Д. Благого (указано К. М. Азадовским)
С. 261. Разговор редактора с поэтом. Почему у вас Рим, а не Тверь? - Вероятно, намек на статью Б. Арватова «Контрреволюция формы»: «Чем реакционнее буржуазия, чем слабее социальная почва под ее ногами, тем поспешнее старается она бежать от современности, тем упрямее и консервативнее цепляется за изжитые формы. Не будучи в состоянии примириться с неприятной для нее действительностью, она ощущает "красоту" только в том, что от этой действительности далеко. Культивирование эстетики прошлого становится орудием ее классовой самоорганизации. Ахилл для нее "эстетичнее" Архипа. Киферы звучат "красивее", чем Конотоп и т. д. и т. п.» (указано В. Э. Молодяковым)
С. 344. «От флирта с тобой и валютной еды…». Иронический парафраз «От черного хлеба и верной жены…» Багрицкого (указано В. Э. Молодяковым, а мог бы сообразить и сам)
С. 543. «Аппетитно пообедав…». «В их творениях ни слова // Не нашел о двух Луи», т.е. восхвалений короля Луи Филиппа (1830-1848) и императора Луи Наполеона, он же Наполеон III (1851-1870)
Г) Наиболее часто предъявляемый упрек вышедшей книге - в прямолинейности ее композиции: она начинается с первого, еще полудетского стихотворения и через все трудности становления собственного голоса ведет к годам расцвета - и далее - к последним текстам, вышедшим из-под минаевского пера. При этом не делается никаких различий между сугубо лирическими стихотворениями, грубоватыми эпиграммами, рифмованными инскриптами etc - все, имеющее стихотворную форму, печатается в безжалостном хронологическом порядке. Некоторым из сочувствующих это представляется в корне неверным. Объяснюсь.
Современные текстологические принципы базируются на догмате последней авторской воли. В некоторых конкретных случаях он неприменим или трудно применим (особенно это относится к авторам, которые любили в старости проходиться нечутким карандашом по своим ранним шедеврам - к Белому или Пастернаку, например), но в целом, если экстраполировать этот принцип не только на сами тексты, но и на композицию стихотворных сборников, он вполне удобоварим. Т.е. при издании, условного Вяч. (или хоть Г.) Иванова совершенно правильным выглядит решение сначала напечатать их прижизненные сборники в хронологическом порядке, а уже потом в дополнения насовать все, не взятое автором в канонический корпус - неизданное, несобранное, несовершенное и незавершенное. При этом у нас есть авторы, для которых это правило традиционно не соблюдается. Например (зачем далеко ходить) ни одно массовое издание Пушкина не выдерживает с этой точки зрения никакой критики: подряд печатаются стихи, опубликованные им самим, стихи, оставшиеся в рукописях (а то и в черновиках); вписываются строки, вымаранные цензурой за свободолюбие; контаминируются варианты и т.д. Собственно говоря, трудно назвать издание крупного поэта, в котором составитель не вынужден был прибегнуть к нематематическим методам членения текстов. В почти образцовом новом собрании Мандельштама отдельно вынесены «юношеские стихотворения» (их ровно два); за ними следуют стихи раздела «1908 - 1937» (очевидно, 17-летний Мандельштам в 1908 году уже не юноша), потом особо выделены «Шуточные стихотворения и стихотворения на случай» (и кстати загадка: отчего «Наташа спит. Зефир летает» - шуточное или «на случай», а «Дочь Андроника Комнена» - не то и не другое?).
В общем, люди смелеют, когда их много; я же делал минаевское собрание один и никак не мог взять на себя ответственность за самовольное разделение стихов на юношеские и неюношеские, шуточные и нешуточные. Идеальным выходом было бы воспроизвести авторскую композицию сборников, но тогда бы наша книга состояла из единственного маленького прижизненного издания - и гомерически огромного приложения к нему. Рукописные же сборники Минаева для этих целей не годятся: состав их слишком пластичен, так что одно стихотворение может оказаться в пяти или семи книгах (попутно поменяв название и адресата посвящения): конечно, повторять все это было бы немыслимо. Кроме того, мне любопытно было представить стихи Минаева как лирический поток, рифмованный конспект биографии: подход, кажется, нечуждый и ему самому и уж тем более любопытный и заинтересованному читателю: видно, как стихи идут, сцепляясь одно с другим - например, как несколько недель подряд у него звучит один и тот же ритм, так что тексты выходят буквально продолжением один другого. Вероятно, в следующих изданиях (у меня нет оснований сомневаться в том, что они в обозримом будущем предстоят) можно уже будет попробовать более замысловатый подход, сформировав центральное ядро его лирического корпуса и выведя за его пределы все, что составители сочтут второстепенными - но на обороте титульного листа этой книги будет стоять уже другая фамилия - а не моя.
А) Имя тайной возлюбленной открыто!
Б) Mea culpa. -
В) Она же, но небольшая. Находки и соображения. -
Г) Необходимые объяснения по поводу композиции. -
Д) Дискотека.
А) Наиболее существенное открытие было сделано высокочтимым reweiv. Цитирую его пост с незначительными купюрами:
«Читаю "Нежнее неба" изумительного Николая Минаева <…>. Счастье само по себе. Как вдруг на стр. 250 в стихотворении:
* * *
Единственное счастье у меня
Любовь к тебе, она бурлит по венам,
Ежеминутной нежностью пьяня,
Не утоляя вымыслом мгновенным.
Ей только два предписаны пути:
Иль просиять, иль, не дождавшись света
Ютиться в клетке сердца взаперти,
Щадя самолюбивого поэта.
Еще дышу тобою и пока
Ношу любовь как милую обузу,
Которая быть может на века
Озолотит лирическую Музу.
<1926 г. 27 сентября. Понедельник. Москва>
при вертикальном прочтении чудесным образом обнаруживается акростих "Елене Ильющенко", судя по всему (по крайней мере, по отсутствию упоминания в комментарии), остававшийся доселе неизвестным. По содержанию (вполне прозрачному), по времени и месту написания (год выхода посвященной ей книги, в общем потоке куда менее значимых подарочных надписей разным лицам) и по соседствующим любовным стихам (безымянным, но вторящим страстному Елениному циклу) могу осторожно предположить, что адресат посвящения - знаменитая загадочная земная инкарнация Музы " Прохлады ", от одной мысли о возможном явлении нам которой (а значит, заодно и прояснении важнейшей главы из жизни поэта) нефигурально бросает в дрожь. Кто эта прекрасная Дама, за незнанием окружения Минаева, особо гадать не берусь, тут, надеюсь, лучше рассудит уважаемый составитель книги, но вот, например, "Википедия" (как же ж сдержать любопытство) на раз подсказывает известную балерину Большого театра, в те годы весьма юную, успешную и, очевидно, легко покорявшую сердца поклонников прекрасного, с которой, думается, артист того же учреждения ещё досоветской культуры не мог не быть хоть как-то знакомым...».
Некоторое время, признаться, я пытался спорить с идентификацией героини (возможно, бессознательно уязвленный тем, что сам я, прочтя это стихотворение не раз и не два, не заметил столь очевидной вещи), но сдался под напором блеска догадки. Конечно, почти наверняка это именно Елена Михайловна Ильющенко.
Б) Внимательные читатели указали мне на несколько опечаток и ошибок, случившихся в книге по моей вине. Привожу их список: увы, вероятно, не исчерпывающий:
С. 213 и 704 Вместо «Г. А. Ширману» читать «Г. Я. Ширману» (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 219 Вместо «Е. М. Зенкевичу» читать «М. А. Зенкевичу» (отмечено reweiv; в оглавлении и указателе имя приведено верно)
С. 371 Вместо «наслажденья» читать «наслаждения» (отмечено reweiv)
С. 651 Фразу «В «Вестнике Европы» стихотворения Минаева не появлялись» считать небывшей (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 652 Вместо «после 1916» читать «после 1917» (отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 713 Вместо «1901 - после 1934» читать «1901 - 1987» (годы жизни В. Бутягиной; отмечено независимо друг от друга В. А. Дроздковым, В. Э. Молодяковым, Л. М. Турчинским - вот у меня какие ученые друзья!)
С. 714 Вместо «1894 - 1958» читать «1894 - 1971» (годы жизни Л. Пеньковского; отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 732 Вместо «1903 - 1941» читать «1893 - 1941» (годы жизни Чачикова; в принципе, дискутабельны и они. Отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 736 Вместо «1903 - 1936» читать «1870 - 1930» (перепутал двух де Ривер; отмечено В. Э. Молодяковым)
С. 777 Вместо «Аллен Уэлш Даллес» читать «Джон Фостер Даллес» (отмечено В. Э. Молодяковым)
В) Стихи Минаева, крепко укорененные в окружающей действительности, требуют, как известно, обширного комментария: в нашем случае это обернулось 150-тью страницами убористого текста. Как оказалось, недостаточно и этого: ряд намеков был мною неопознан, часть сопоставлений не сделана, а некоторые имена недорасшифрованы. Из довольно значительного числа полученных мною дополнений и гипотез привожу те, которые кажутся мне наиболее убедительными и принципиально важными для понимания текста:
С. 80-81. Довольно! «Довольно … бестолковых совещаний» - отклик на Государственное совещание, заседавшее в Москве 12-15 августа 1917 г. (указано В. Э. Молодяковым)
С. 179-182. По всей вероятности, все эти стихотворения связаны с празднованием десятилетия литературной деятельности Г. Шенгели (впрочем, среди гостей, веселящихся на юбилее, Минаева он не называет) (указано В. Э. Молодяковым)
С. 212. Принципиально, что Б. Брайнина, которой посвящено стихотворение, была женой Д. Благого (указано К. М. Азадовским)
С. 261. Разговор редактора с поэтом. Почему у вас Рим, а не Тверь? - Вероятно, намек на статью Б. Арватова «Контрреволюция формы»: «Чем реакционнее буржуазия, чем слабее социальная почва под ее ногами, тем поспешнее старается она бежать от современности, тем упрямее и консервативнее цепляется за изжитые формы. Не будучи в состоянии примириться с неприятной для нее действительностью, она ощущает "красоту" только в том, что от этой действительности далеко. Культивирование эстетики прошлого становится орудием ее классовой самоорганизации. Ахилл для нее "эстетичнее" Архипа. Киферы звучат "красивее", чем Конотоп и т. д. и т. п.» (указано В. Э. Молодяковым)
С. 344. «От флирта с тобой и валютной еды…». Иронический парафраз «От черного хлеба и верной жены…» Багрицкого (указано В. Э. Молодяковым, а мог бы сообразить и сам)
С. 543. «Аппетитно пообедав…». «В их творениях ни слова // Не нашел о двух Луи», т.е. восхвалений короля Луи Филиппа (1830-1848) и императора Луи Наполеона, он же Наполеон III (1851-1870)
Г) Наиболее часто предъявляемый упрек вышедшей книге - в прямолинейности ее композиции: она начинается с первого, еще полудетского стихотворения и через все трудности становления собственного голоса ведет к годам расцвета - и далее - к последним текстам, вышедшим из-под минаевского пера. При этом не делается никаких различий между сугубо лирическими стихотворениями, грубоватыми эпиграммами, рифмованными инскриптами etc - все, имеющее стихотворную форму, печатается в безжалостном хронологическом порядке. Некоторым из сочувствующих это представляется в корне неверным. Объяснюсь.
Современные текстологические принципы базируются на догмате последней авторской воли. В некоторых конкретных случаях он неприменим или трудно применим (особенно это относится к авторам, которые любили в старости проходиться нечутким карандашом по своим ранним шедеврам - к Белому или Пастернаку, например), но в целом, если экстраполировать этот принцип не только на сами тексты, но и на композицию стихотворных сборников, он вполне удобоварим. Т.е. при издании, условного Вяч. (или хоть Г.) Иванова совершенно правильным выглядит решение сначала напечатать их прижизненные сборники в хронологическом порядке, а уже потом в дополнения насовать все, не взятое автором в канонический корпус - неизданное, несобранное, несовершенное и незавершенное. При этом у нас есть авторы, для которых это правило традиционно не соблюдается. Например (зачем далеко ходить) ни одно массовое издание Пушкина не выдерживает с этой точки зрения никакой критики: подряд печатаются стихи, опубликованные им самим, стихи, оставшиеся в рукописях (а то и в черновиках); вписываются строки, вымаранные цензурой за свободолюбие; контаминируются варианты и т.д. Собственно говоря, трудно назвать издание крупного поэта, в котором составитель не вынужден был прибегнуть к нематематическим методам членения текстов. В почти образцовом новом собрании Мандельштама отдельно вынесены «юношеские стихотворения» (их ровно два); за ними следуют стихи раздела «1908 - 1937» (очевидно, 17-летний Мандельштам в 1908 году уже не юноша), потом особо выделены «Шуточные стихотворения и стихотворения на случай» (и кстати загадка: отчего «Наташа спит. Зефир летает» - шуточное или «на случай», а «Дочь Андроника Комнена» - не то и не другое?).
В общем, люди смелеют, когда их много; я же делал минаевское собрание один и никак не мог взять на себя ответственность за самовольное разделение стихов на юношеские и неюношеские, шуточные и нешуточные. Идеальным выходом было бы воспроизвести авторскую композицию сборников, но тогда бы наша книга состояла из единственного маленького прижизненного издания - и гомерически огромного приложения к нему. Рукописные же сборники Минаева для этих целей не годятся: состав их слишком пластичен, так что одно стихотворение может оказаться в пяти или семи книгах (попутно поменяв название и адресата посвящения): конечно, повторять все это было бы немыслимо. Кроме того, мне любопытно было представить стихи Минаева как лирический поток, рифмованный конспект биографии: подход, кажется, нечуждый и ему самому и уж тем более любопытный и заинтересованному читателю: видно, как стихи идут, сцепляясь одно с другим - например, как несколько недель подряд у него звучит один и тот же ритм, так что тексты выходят буквально продолжением один другого. Вероятно, в следующих изданиях (у меня нет оснований сомневаться в том, что они в обозримом будущем предстоят) можно уже будет попробовать более замысловатый подход, сформировав центральное ядро его лирического корпуса и выведя за его пределы все, что составители сочтут второстепенными - но на обороте титульного листа этой книги будет стоять уже другая фамилия - а не моя.