ОСИРОТЕВШАЯ «БАШНЯ»: КОГДА НАЧАЛЬСТВО УЕХАЛО
Если спросить у просвещенного знатока биографии Вячеслава Иванова, с кем из лиц, не входивших в ближайший родственный круг (традиционно вбирающий в себя и его бессменную домоправительницу, М. М. Замятнину) поэт встречался чаще всего в петербургский период жизни, ответы могут быть различны. Кто-то назовет долго квартировавшего на башне Михаила Кузмина, другой (с основаниями, которые можно оспорить) - Сергея Городецкого; третий - кота Флёкина (последователя Пострела и Медеи; предшественника Тараски и Квадика; Флёкин, впрочем, был кухаркин и в жилые комнаты не допускался). Предложивший кота будет, конечно, прав в наибольшей степени - но я авторской волей ограничу круг двуногими собеседниками и констатирую формальную ошибочность всех этих кандидатур. Чаще всего, по несколько раз на дню, во все годы жизни в легендарном здании на Таврической, 25, Вячеслав Иванов виделся с…
…бессменным швейцаром этого дома Павлом Васильевичем Кобызевым.
Его монументальная безымянная1 фигура, одетая в нарядную ливрею и вооруженная золоченой булавой2 , невидима для нас, как почтальон у Честертона - но внимательное чтение позволяет обнаружить то здесь, то там проблеск этой корпулентной тени.
(Сложный оптический механизм, который историк наводит на подведомственную ему эпоху, грешит большим количеством взаимовлияющих флуктуаций; если разобраться, удивительно, что мы вообще хоть что-то видим. Одним из частых последствий этого дефекта зрения бывает пропажа бытового фона - мы можем с некоторой полнотой представлять себе корпус художественных текстов интересующего нас поэта, оставаясь в полном неведении относительно, например, предпочитаемой им марки папирос - что в случае со «старой толстой Сафо» приводит комментатора к интереснейшим выводам (Иванов, кстати, курил «Гвардейские» по 55 коп. за сотню; покупал в лавке «А. Н. Шапошников и Ко» (Невский, 66)). Возможно, - и даже скорее всего, - для высоких целей современной науки это и не важно - но держать в уме то, что наш взгляд отличается от точки зрения тогдашнего наблюдателя примерно так же, как от стрекозиного - кажется, стоит).
Швейцар - один из достопримечательных персонажей столичной костюмированной жизни, субъект3 и объект4 русской поэзии, - смотрелся в суматошной башенной жизни одновременно диссонансно и органично. Лидия Иванова вспоминала:
«В доме был лифт, работавший до четвертого этажа. Нижний большой вестибюль и лестницы до четвертого этажа были покрыты коврами. Внизу священнодействовал швейцар Павел, средних лет, с рыжеватой холеной бородой, одетый в ливрею. В 1904 году в этом доме в нижнем этаже снимал квартиру генерал Куропаткин (главнокомандующий русской армией). Павел любил похвастаться таким жильцом и так с ним отождествлялся, что как-то рассказывал: «К нам приезжал министр Плеве, но мы его не приняли»5 .
Телефона частного не было, а общий стоял внизу у Павла. Чтобы звонить, нужно было спускаться пять этажей (обратно на подъемной машине). В передней висела старая меховая накидка, прозванная «общественной пелеринкой». Хозяева и гости ее накидывали на плечи, когда нужно было спускаться к телефону»6 .
Сходный портрет рисует Иоганн фон Гюнтер: «Первым делом я отправился к Вячеславу Иванову на Таврическую 25. Утро уже подходило к концу. Швейцар Павел в длинном синем одеянии, усеянном металлическими пуговицами (не то шинель, не то пальто, не то халат), отворил мне дверь. «Господа дома», - сказал он, поднес руку к козырьку и - дабы оказать мне особую честь - поднялся со мной на лифте и высадил меня между пятым и шестым этажами»7 .
Роль швейцара на башне отнюдь не ограничивалась привечанием гостей и катанием их на лифте в расчете на более чем скромное вознаграждение8 . Он отваживал нежеланных пришлецов9 и назойливых абонентов10 , ссужал небольшие суммы11 и философски относился к их утрате12 , выполнял хозяйственные поручения13 ; служил посредником между бесшабашными башенными жильцами и полицейским государством, оформляя паспорта14 и даже делегируя жену, Аграфену Ивановну, для производства личного досмотра присутствующих леди при нежданном ночном обыске15.
Художественной жизни башни семья Кобызевых тоже была не чужда. Когда Мейерхольд готовил знаменитую постановку «Поклонения Кресту» Кальдерона (спектакль состоялся 19 апреля 1910 года), ему понадобились два актера-арапчонка - чтобы в нужные моменты задергивать пышные ткани занавеса с двух сторон. Далее - слово свидетелю:
«У огромного импозантного швейцара Павла, - из числа тех классических швейцаров в ливрее прежних времен, которые еще даже после 1905 года не перевелись в «лучших домах» Петербурга с подъездами и который стоял чуть ли не с булавой в подъезде дома на Таврической, впуская в полночь гостей на «башню», - а в пиджачке и калошах на босу ногу выпускал под утро их оттуда, безропотно принимая ничтожную мзду из многих студенческих и богемных рук за бужение в неурочный час, - у этого Павла было, как полагается для подлестничных жильцов, несметное количество детей. Двое из них были утилизированы «башнею» для этой цели. Когда малышей подвели к Мейерхольду, - он засунул руку в ранее заготовленный таз с разведенной, по-видимому на дегте, сажею и всей пятерней вымазал лицо и кисти рук каждому из двух мальчиков, - чем те остались несказанно довольны. Они были наряжены в чалмы и длинные балахоны, - и, право, ничем не отличались от настоящих традиционных арапчат помещичьих театров XVIII века»16 .
Богемный уклад «башни», казалось бы, должен был фраппировать величественного консьержа, но, удивительным образом, этого не происходило. В одном из ранних писем Зиновьева-Аннибал приятно изумляется его долготерпению: «Нас в доме так уважают (дай Бог не сглазить), что без нашей просьбы швейцар держит электричество до 3, когда ушел последний гость Щеголев»17 . Особенно эта взаимная симпатия стала очевидной, когда Ивановы были вынуждены спешно уехать из Петербурга за границу.
19-го мая 1912 года, в субботу, около восьми часов вечера Вячеслав Иванов, его дочь Лидия и падчерица Вера Шварсалон (которой суждено было стать его женой) приехали на извозчике на Варшавский вокзал, чтобы отправиться в долгое и вынужденное путешествие по Франции, Италии и Швейцарии18 . Домоправительница осталась в Петербурге и уже спустя несколько дней рапортовала о положении дел на башне: «Я сижу еще все не одна, кроме Сережи <Шварсалона> все еще здесь М. А. К<узмин>, кот<орый> не раньше 10-го уедет, да и то дай Бог. <…> Я два раза обедала у Недоброво, два раза ночевал у меня Скалдин, ночевал раз у М. А. <Кузмина> Гумилев, они оба уже две недели, как вернулись в Россию»19 . Дальнейшие планы относительно «башни» были неясны; 12 июля Замятнина сообщает Гершензону: «до 1 августа во всяком случае квартира будет за нами и следов<ательно> в полном Вашем распоряжении. <…> На башне Вы, во всяком случае, желанный и ожидаемый гость»20 . Вероятно, в середине июля Замятнина отправляется вслед за Ивановыми21 , оставив Кобызева за главного. 7 сентября 1912 года он адресует ей первый отчет:
«Мария Михайловна извиняюсь перед вами что я ваше приказание долго замедлил неуведомил вас всему вина моя. Нету у меня вашых адресов. Которой вы мне прислали с дороге я его берегу для справок потому что знакомые Вячеславу Ивановичу много у меня спровляются пателефону а некоторые приходят ко мне и я ваш конверт всем для точного адреса показываю. Был Батюшков22 справлялся Городецкий и еще были другие много которых я фомилья незапомню. А в чем вы мне отдавали приказания я все исполнил ремонт весь был кончин вовремя и высправности. Гн Гессен23 вещи перевезли с первого Августа а сами до первого Сентября жыли на даче хотели пожыть подольшы на даче но дождь и холод заставили приехать к нам с первого Сентября. Ванною я запоял и выкросил всю заново Кирилов а иначе она не имела виду а главное при пайки порасчистили всю старую краску удолили а иначе неудобно было запоять. Духовку плиты исправили одним словом все что было вами приказано. За ремонт ванной за поять я упла<тил> 7 ру и Кирилов за два раза закрасил тоже руб взял. Михаил Алексеевич24 как уехал от нас и с тех пор неразу небыл у нас жывет он вместе с Судейкиным25 Рыночная улица д № 16 кв 10 выехал от нас наконуне первых чис<ел> Авгус<та>. Новые жыльцы то есть Гн и Гжа Гессен жывут нечего пока всем довольные. Журналы которые есть я их посылаю я все время прошу прошу Сергея Константиновича26 написать уже вашых Адресов так и недобьюсь некак поевтому так долго я неотвечал. У нас с первого Август<а> идут дожди. <...> Слава Богу все здоровы. Сергею Константиновичу услуживает все время Иванова дворникова жена Эва. Сергей Константинович от нас скоро уедит собирается. За квартиру платит окуратно высправности не задерживает деньги и мне заплатил 5 руб которые вы обещались мне спасибо вам Мария Михайловна»27 .
Принципиально важно, что оба участника этой переписки исходят из того, что отъезд Ивановых (и, соответственно, вселение Гессена) - вопрос временный и что в обозримом будущем предстоит возвращение. Более того, в октябре Замятнина сердито выговаривает владельцу здания, Г. И. Дернову: «Вяч. Ив. и впредь до того как выяснится, что квартира его будет впредь <так> достаточно тепла не рискует вернуться с женой и ребенком»28 . Петербургское сообщество тем временем уверено в скором возвращении Иванова: «Дм. Влад. <Философов> слышал, что Вы будто бы приедете в декабре и все осаждал меня, спрашивал по телефону, нет ли от Вас новых вестей <…>»29 . Андрею Белому, встречавшемуся с Ивановым в Базеле в начале сентября 1912 года он показался «разбит, встревожен, не уверен в себе»30 ; этим отчасти определялась подвижность планов дальнейшего существования. Впрочем, похоже, к концу 1912 года от большей части квартир, конгломерат которых составлял «башню» в момент ее славы, пришлось отказаться; в закрытых комнатах оставались сложенные вещи и книги, а швейцар Павел, отдаленно напоминая тем чеховского Фирса, хранил феодальную верность семье Ивановых. 25 февраля 1913 года он отправляет в Рим очередной отчет:
«Относительно вашей квартиры Сергей Иосифович Гессен все время жывут, занимают ту половину с самого начала которая выходит на тверскую а башню сняла некая Вера Давыдовна гжа Ходырева. Большую гостиную которая против двери сняла у Ходыревой Мария Михайловна гжа Яновская профессора Яновского супруга они разошлись врось она 4-и воза очень больших слажыла мебель а сама не жывет жывет на Кирочной. Правою сторону башни где находилась спальная Веры Константиновны31 Ходырева здала за 32 руб. одинокому члену Думы и сома Ходырева уехала заграницу 18 ноября оставила при квартиры некоя Гжа Ицкович иудейка тоисть жыдовка она от себя еще приняла старою старушку тоже иудейку. Потом еще приняли тоисть впустили к себе в качестве жильца молодую девушку финлянку из города Гельсинфорса кудато на Невскому из магазина продавщица или конторщица. Евти все три особы Ицкович и старушка старая и Карина Карловна Гантвар живут в левой староне башни топеря я немогу понять кто из них находится в качестве хозяйки не понять Ходырева верно до весны не вернется к нам.
Сергей Константинович бывают у нас каждый раз в месяц раза два. У меня есть четыре книжки я их показывал Сергею Константиновичу чтобы их отправить но они посмотрели и сказали что посылать их не стоит. Я осенью ходил посылать два дня но не мог сдать потому что требуют на бланках писать по француски и понемецки и поруски так я и не здал пришлось их передать Сергею Константиновичу для отправления. <...>
Я еще уведомляю вас Мария Михайловна относительно распродажи вашых книг то почемуто мало спрашивают. Я только одну продал 21 Декоб<ря> Кормчая звезда32 цена 2 руб и с меня взяли 30 процентов скидки тоесть вместо двух руб я получил только 1 руб 40 коп. Я очень сумневаюсь заскидку и вы мне Мария Михайловна всписки необозначили ничего поевтому мне сумнительно какбы Мария Михайловна мне на свою головушку не наторговаться я вас прошу пожалосто небудити ли возможным уведомить меня пожалосто а то в случае и будут у меня спрашивать а я не знаю как мне поступать в случае продажи заубыток и мне за все не хотелось бы доплачивать. Александра Николаевна Чеботаревская приходила ко мне в конце января справляться о вас нет ли чего новенького а я к сожалению и Адреса не знал вашего. А Михаила Алексеевича я совершенно потерял из виду не знаю постарому Адресу они проживают илиже переменили не знаю ничего. Остальное у нас по старому все жывы и здоровы Морозов Никита Васильевич кланяются всем Вячеславу Ивановичу Веры и Лиды Константиновной и вам Мария Михайловна много много желают вам всякого благополучия и возвратится кнам вдоброму здравию затем досвидания Мария Михайловна будьте здоровы. Весело вам провести время до свидания. Известные вам Павел Васильев и Аграфена Иван Кобызевы»33 .
Два месяца спустя было принято окончательное решение о том, чтобы не возвращаться на башню. «На днях Вячеслав Иванович послал на Раевские курсы заявление о том, что он не возвращается на будущую зиму в Петербург и потому он отказывается от чтения лекций. Действительно, мы переселяемся из Петербурга в Москву. Лидия поступает там в консерваторию, а Вячеслав Иванович будет там печатать тихонько свои книги»34 . 1 мая, т.е. за несколько дней до этого письма, Лидия вместе с Эрнами уезжает в Москву, сопровождаемая родительскими напутствиями («<…> будь уверена в незыблемости чувства, соединяющего тесными узами членов общества Лапа об Лапу»35 ); Ивановы с Замятниной остаются; в конце мая они собираются во Флоренцию и обсуждают план снять дачу под Петербургом, чтобы отправиться прямо туда36 , но что-то не складывается. В результате Замятнина одна едет в Силламяги на дачу Чеботаревских, куда уже приехала из Москвы через Петербург37 Лидия38 , но среди этих странствий она получает очередное - последнее - письмо от башенного швейцара, ибо там неспокойно:
«Мария Михайловна писмо ваше мною было получино 3 июня и всей день я вам отвечаю на ваше прозбу что вы мне мария михайловна напоминаите. Я так стараюсь оберегать и сам по себе но и притом сумневаюсь чего я оберегаю и сам не знаю. Убирали постле вас все Сергей Константинович с Иваном и Евою и они без Сергея Константиновича много постоянно служили и убирали а после у Сергея Иосифовича Гессена сколько переменилось за зиму прислух и господ часто не бывало в Петербурге и других жильцов столко переженилось ведь я не мог ходить проверять но а как то было просто такой случай. Вы пожалосто меня не выдайте Мария Михайловна приходит Сергей Константинович и гос Зельман39 незапомню до паски <пасхи> или постля паски спросили у меня послать слесаря сказали что то им отпереть надобно посмотреть в комнатах. Зашли в башню с левой комнаты отодвинули комод который преслонен к дверям Вячеслава Ивановича комнаты. Тамо висел висячий замок они оторвали винты свободно слесарь открыл и они постля когда уходили приказали мне подняться наверх в квартиру и наблюдать за слесарем пока он поделовал к дверям другой ключ. Они сказали будто первой ключ у них утерян но ключ слесарь мне передал и Сергей Константинович на другой день заехали за ключем ко мне но я незамечал нечего так больших вещей нечего невыносили. В то время когда они поделовали ключ то они мне сказали хотят взять рояль и кое-какие вещь так как они будто с Зельманом сняли другую квартиру но евто почему то не состоялось взять нечего и были случаи такие по три месяца приходилось ожидать за квартиру и мне хозяин несколько раз застовлял позвонить к нему передать перепросить опять. Ладно но сейчас все подчистуя вращете и я топеря остался сам без жалованья целый месяц хозяин свое получил а мне вожыданья вас мария михайловна вы пожалусто извините меня можыт быть что я неуместно вам пишу но я осмеливаюсь вам так писать вы меня спрашываитя то я обо всем вам пишу а в настоящее время от квартиры вашей ключи все находятся у меня и мне было сказано от хозяина следить за всем тоисть за всею целостностию об евтом вы Мария Михайловна прошу небеспокоитесь я и сам стараюсь и безтого слежу но главное естли бы она была совсем без жильцов а то положение и место не знаю чего оберегаю в левой башне еще жильцы находят вещи и прислуга Гессена они разрешили ей пожить до прииску места. Досв<идания> пок<лон> всем»40 .
Но это все уже не имеет для нее никакого значения. 9 июля Замятнина отправляется в Москву41 , чтобы «найти и устроить»42 квартиру для Ивановых, а в конце лета-начале осени вся семья вновь воссоединяется в новом доме на Зубовском бульваре, чтобы начать московский этап своей величественной биографии. Эпоха «башни» закончилась навсегда, а вместе с ней отошел в область истории и наш незаметный герой.
==
1 В лучших именных указателях он фигурирует как «Павел, швейцар»; в иных - опущен вовсе вместе со всей прислугой, с оговорками или без оговорок.
2 Официальная форма швейцаров (о коей см.: Ривош Я. Время и вещи: Очерки по истории материальной культуры в России начала XX века. М., 1990. С. 171) к началу 1900-х годов сохранилась в основном в присутственных зданиях, но некоторые представители этой профессии (а среди них и наш герой) держались старого устава.
3 См. прежде всего: Мельгунов Б. Швейцары в русской поэзии // Русь (Ростов Великий). 1992. № 11. С. 156 - 162.
4 «Внизу в прихожей бывший гимназист / Стоит перед швейцаром без фуражки. / Швейцар откормлен, груб и неречист: / «Ведь грамотный, поди, не трубочист!»» (Саша Черный); «Прохожие стремились войти и выйти. / Швейцар в поклоне не уменьшил рост. / Кто-то / рассеянный / бросил: / "Извините", / наступив нечаянно на змеин хвост» (Маяковский); «Уже швейцар с булавой / Не красовался в шитье парадном / И на перекрестке городовой / Догадывался о неладном» (В. Горянский); «Повернется в дырке ключ, - всех пленит дремоты тайность, / Ляжет спать и сам швейцар, что весь день сбирал на чайность» (А. Измайлов); «Давно ли - «с корабля на бал» / - В подъезде, ярко освещенном, / Швейцар встречал его с поклоном, / Теперь он цену потерял» (А. Шиманская) и мн. др.
5 Отзвук этой истории вошел в один из эпизодов «Учителя музыки» Ремизова: «А у нас сейчас швейцара в сумасшедший дом свезли, случай необыкновенный! - сказал стрепетный полковник с колючими шпорами, небезызвестный доктор Абраменко, - наш Таврический швейцар Наум вы знаете, не лицо - один волос, кулачищи - ломовой извозчик, своего жильца норовит в дом не пустить, не только постороннего, всех наводит на страх. Приехал с визитом к генералу Куропаткину эмир бухарский. Поднял Наум эмира на лифте к генералу и всю его бухарскую свиту; а на другой день вызывают Наума через полицию в участок» etc (Ремизов А. М. Собрание сочинений. <Т. 9>. Учитель музыки. М. 2002. С. 13)
6 Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 31
7 Иоганнес фон Гюнтер и его «Воспоминания». Статья, публикация, примечания и перевод К. М. Азадовского // ЛН. Т. 92. Кн. 5. М. 1993. С. 350 - 351.
8 «<…> у меня осталось 10 коп., которые я и отдал ивановскому швейцару» (Кузмин М. Дневник 1905 - 1907. СПб. 2000. С. 225); «В третьем часу ночи я ухожу; длинная гулкая лестница, с чувством неловкости звоню к важному барственному швейцару («Как такому на чай?»). Наконец на пустынной улице. Вздох облегчения» (Герцык Евгения. Лики и образы. М. 2007. С. 163 - 164).
9 ««Женя <Зноско-Боровский> поехал к нам, куда приехал и Мейерхольд, которого не хотел пускать Павел» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 195); «В этот день <8 ноября 1906> очевидно был пожар и у Вячеслава Иванова. Сейчас с Сашей <Блоком> ходили туда в 12-ом часу ночи. И швейцар сказал, что квартира выгорела. Просят приходить в следующую среду» (Воспоминания и записи Евгения Иванова об Александре Блоке. Публ. Э. П. Гомберг и Д. Е. Максимова // Блоковский сборник. Труды научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Блока, май 1962 года. Тарту. 1964. С. 414); «Посетительниц у Вяч. Ив. была масса. Несмотря на то, что Лид. Дм. <Зиновьева-Аннибал> и прислуга по ее наущению, даже и швейцар Павел, их всеми способами изничтожали, все-таки они не уменьшались» (ретроспективная запись 25-27 августа 1934 г. // Кузмин М. Дневник 1934 года. СПб. 2007. С. 93).
10 «Приезжали Гейнцы, звонил Пронин, но Павел сказал им, что меня нет дома»; «Сережа <Ауслендер> звонил несколько раз, но Павел не допускал» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 258, 338)
11 «Вернулись к Павлу и заняли» (Там же. С. 367)
12 «Кузмин сбежал и денег не отдал, он должен <…> Павлу <…>» (письмо Л. В. Ивановой к М. М. Замятниной 8 февраля 1912 г. // РГБ. 109. 26. 3. Л. 18 об.; цитируется в комментариях Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина // Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 716).
13 Обналичивание чека, покупка чая (письмо М. М. Замятниной к нему 23 июня (или июля) 1911 г. // РГБ. 109. 19. 58).
14 «<…> у двери встречаюсь с Сережей <Городецким>, паспорт которого швейцар требует для прописки» (запись в дневнике Вяч. Иванова от 16 августа 1906 года - отсюда).
15 28 декабря 1905 года. «Нас, женщин, обыскивала жена швейцара, притащенная полицией, безграмотная, напуганная». - Из письма Л. Д. Зиновьевой-Аннибал к М. М. Замятниной 29 декабря 1905 года // Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903 - 1907 годах: Документальные хроники. М. 2009. С. 149; на соседних страницах - свод данных, подробности и комментарии.
16 Пяст Вл. Встречи. <М. 1997>. С. 121; их роль была увековечена в стихотворении Иванова «Хоромное действо» («Сцену складками завес / Закрывали арапчата…» // Иванов Вячеслав. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Книга 1. СПб. 1995. С. 461), «Поэме без героя» Ахматовой («Видишь, там, за вьюгой крупчатой, / Мейерхольдовы арапчата / затевают опять возню»; в др. варианте «Театральные арапчата»; в последнем случае речь может идти и о более поздних постановках Мейерхольда, тем более, что Ахматовой на башенном представлении не было) и в прозаических отзывах современников (в частности: «<…> пыльно-золотой занавес открывался не мановением невидимого человека-машины, но двое арапчат в обворожительных костюмах весело раздвигали его и опять сдвигали, сами оставаясь впереди и сбоку его, или скрываясь за ним <…>». - Зноско-Боровский Евг. Башенный театр // Аполлон. 1910. № 8. Отд. 1. С. 33). Отмечу, кстати, что Кобызевы-младшие, отринув сословные барьеры, не раз обращались к жильцам башни в расчете на посильную помощь; ср.: «Швейцаров мальчик пришел ко мне, чтобы я ему помог написать сочинение «О четвероногих друзьях человека»» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 171).
17 Письмо к М. М. Замятниной 22 сентября 1905 г. // Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903 - 1907 годах: Документальные хроники. М. 2009. С. 130; возможно, впрочем, что этот засидевшийся гость реабилитировал в глазах Кобызева прочих посетителей - «Впрочем, «сам» испокон веков у петербургских швейцаров считался П. Е. Щеголев, куда бы он ни заходил по делу или для развлечения» (Ремизов А. М. Ахру. Повесть петербургская // Ремизов А. М. Собрание сочинений. <Т. 7>. Ахру. М. 2002. С. 40).
18 Обстоятельства отъезда подробно в ретроспективной дневниковой записи Веры Шварсалон // РГБ. 109.47.30; пункт назначения выбирался мучительно - как варианты рассматривалась Курская губерния, Рим, Тифлис; в 10-х числах однозначно выбрали Европу; 11 мая Замятнина (которая в результате осталась в России завершать текущие дела) получила заграничный паспорт (РГБ.109.43.4.Л. 8). Датой отъезда в записях Шварсалон названо 30 мая - даже если по новому стилю, все равно, кажется, ошибочно. Я датирую отъезд по двум дневниковым записям Кузмина (18 мая: «Все хлопочут об отъезде. <…> Теперь все разлетятся» и 19 мая «Наши насилу выкатились» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 352, 353), что косвенно подтверждается письмом Замятниной Иванову, представляющим собой отчет о петербургских делах и помеченным 22-м мая (РГБ.109.19.19. Л. 21 об.).
19 Письмо Замятниной к Вяч. Иванову от 2/16 июня 1912 // РГБ.109.19.19. Л. 26, 26 об. Кузмин переехал только в начале августа («Переезжаем, болит голова» - запись 5 августа // Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 371; ср.: «Мих<аила> Алексеев<ича> я тоже не видела, знаю, что он переселился к Судейкиным (Рыночная ул. близ Летнего сада), продал своих «Мечтателей» в «Ниву» (прилож.) за 900 р. и сейчас на неск. дней уехал в Ригу» (письмо Ал. Н. Чеботаревской Вяч. Иванову от 7 сентября 1912 // РГБ. 109. 36.22. Л. 14).
20 РГБ.746.33.40. Л. 1. Гершензон воспользовался предложением и прожил на «башне» с 24 мая по 6 июля.
21 У меня, увы, нет точной даты отъезда. Вероятно, он произошел между цитированным выше письмом Гершензону и получением письма от Скалдина, в котором тот сообщает петербургские новости (которые были бы бессмысленны, при нахождении адресата в том же городе). Письмо Скалдина датировано 24-м июля (РГБ. 109. 34. 39. Л. 1 - 2). Думаю, что Л. В. Иванова ошибается, припоминая, что Замятнина приехала «в конце осени» (ук. соч. С. 50). С другой стороны, возможно, что она добиралась до них кружным путем - еще 30 сентября Иванов пенял ей из Глиона, что она забыла присовокупить к посылке брошюру Штейнера (РГБ. 109.9.34.Л. 6).
22 Федор Дмитриевич Батюшков (1857-1920)
23 Вся деловая переписка о намерениях философа Сергея Иосифовича (Осиповича) Гессена (1887 - 1950) арендовать часть «башни» не датирована (письма его к Замятниной см.: РГБ. 109.16.14; ответные - РГБ.109.19.39); в принципе, эта история включена в обширный и несистематизированный контекст сложных взаимоотношений Гессена с русскими философами, истории издания журнала «Логос» (и участии там Иванова) и мн. др., о чем сейчас говорить некстати. Упомяну лишь, что фоном для отношений Иванова и Гессена 1909 - 1913 годов служили постоянные попытки последнего заручиться могучим ивановским союзничеством. Гессен прибегал для этого к посредству Е. Герцык («Посылаю Вам по просьбе Гессена и Степуна проспект их журнала, к кот<орому> очень бы хотели привлечь Вас» (письмо Е. Герцык Иванову 22 июня 1909 г. из Фрейбурга. - Герцык Евгения. Лики и образы. М. 2007. С. 647; по получении, 25 июня Иванов записал в дневнике: «Фрейбургский «Логос» и русский философский кружок - наивны, по-видимому хотят моего косвенного участия» (отсюда)) и сам неоднократно взывал к нему («Итак, к чему я это все говорю? Чтобы просить у Вас позволить поставить Ваше имя на обложке в числе ближайших сотрудников «Логоса» - на место Лосского и Франка. Как важно поставить имя Вячеслава Иванова - Ваше сочувствие много значит и покажет всем, что мы не партийный, а вообще философский орган» - письмо 27 февраля 1913 // Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов. М. 1997. С. 511 - 512), пока не дождался решительной отповеди: «Что же до ответа, он может быть только категорически отрицательным. Вы обсуждаете вопрос в Вашем любезном и полном для меня глубокого интереса письме с разных точек зрения, но не с ближайшей для меня, не с моей личной этической, психологической и тактической точки» etc . - Письмо Иванова Гессену 6 марта 1913 // РГБ. 109.9.21. Л. 1 (копия рукой М. Замятниной)).
24 Кузмин
25 Сергей Юрьевич (Георгиевич) Судейкин (1882-1946)
26 Шварсалона
27 РГБ. 109.27.40. Л. 1 - 2 об. Адресовано в Лозанну до востребования; зачеркнуто, переправлено в Villa de Bosquet, Grande rue, Evian. Текст здесь и в следующих его письмах записан без деления на фразы; вся пунктуация моя.
28 Письмо 18 октября / 1 ноября 1912 // РГБ. 109. 19. 43. Л. 3. О владельцах «башни» см.: КобакА., Северюхин Д. «Башня» на Таврической: Биография дома //Декоративное искусство СССР. 1987. № 1. С. 35
29 Письмо Ал. Н. Чеботаревской к Вяч. Иванову 17 октября 1912 г. // РГБ.109.36.22.Л. 24
30 Письмо к А. Петровскому 6/19 ноября (Андрей Белый. Алексей Петровский. Переписка. 1902 - 1932. М. 2007. С. 234; дата встречи уточняется по приводимому в комментариях Дж. Мальмстада письму Белого к матери: Там же. С. 235).
31 Шварсалон
32 Первая книга стихов В. И. («Кормчие звезды. Книга лирики. СПб. 1903») вообще продавалась очень туго; в частности, книжный магазин Митюрникова вернул в 1907 г., т.е. спустя четыре года после издания, 180 нераспроданных экземпляров (расписка // РГБ. 109.45.19. Л. 8) - это очень много.
33 РГБ. 109. 14. 27. Л. 1 - 2 об. (в описи и каталоге ошибочно значится как письмо П. Васильева). Все упоминающиеся в письме арендаторы (кроме Гессена, естественно) мне неизвестны. Надо сказать, что все они в качестве жителей дома на Таврической отсутствуют в адресных книгах Петербурга, что позволяет заподозрить Кобызева в пренебрежении своими обязанностями.
34 Письмо М. Замятниной к Л. Недоброво от 5 (18) мая 1913 г. // РГБ. 109.19.65. Л. 1 - 1 об.; ср. в недатированном письме В. Шварсалон к неизвестной: ««Вопрос только в месте жительства. В Петербург не хочется, в литературной и вообще в духовной жизни ничего нет по видимому живого. Очень соблазняют нас Эрны в Тифлис где и юг и курсы (куда Вячеслава звали) и т.д., но против этого проекта слишком много всего. <…> В данное время кажется больше всех говорит за себя Москва» (РГБ. 109. 38. 7. Л. 5 - 5 об.).
35 Письмо Иванова к дочери 1 (14) мая 1913 года // РГБ. 109. 10. 9. Л. 9 об.; дата отъезда подтверждается воспоминаниями: Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 32; 6-го мая она уже делилась московскими впечатлениями о приезде Бальмонта (РГБ. 109. 25. 25. Л. 25).
36 Письмо М. М. Замятниной к Ал. Н. Чеботаревской 18 (30) мая 1913 // РГБ. 109. 20. 2. Л. 1 - 1 об.
37 С пути послав «<…> поклон, к коему присоединяются нижеследующие лица: Андрей Белый с Асей (бывшие у нас вчера), Бородаевский и Бердяев (бывшие у нас третьего дня), Ростовцева (приходившая тоже вчера), Недоброво (у кот. мы были вчера и слушали его трагедию), Городецкий Сережа (кот. будет у нас сегодня), Скалдин (непостоянно существующий и у кот. мы были три дня тому назад) и наконец Кассандра (здесь имеющая постоянное пребывание)». - (письмо Л. Ивановой Вяч. Иванову 28 мая 1913 // РГБ.109.25.55. Л. 48 об.).
38 «Лидия <…> даже загорала впервые в жизни и вообще хорошо себя чувствует. Они обе с Кассандрой очень по-хорошему здесь живут» (письмо М. Замятниной Вяч. Иванову 7 июля 1913 // РГБ. 109. 19. 15. Л. 37 об.).
39 Залеманов (Зельманов) Александр Михайлович (1891 - после 1929) - чиновник кассационного департамента сената, потом - министерства финансов; свод наличных биографических данных о нем см.: Тименчик Р. Д. Заметки на полях именных указателей // НЛО. 1993. № 4. С. 157
40 РГБ. 109.27.40. Л. 2 - 4 об., адресовано Roma, Piazza del Popolo 18
41 Дата устанавливается по письму Ал. Чеботаревской к Е. Камелецкой, в котором она просит приютить Замятнину в Москве на одну ночь (РГБ. 109. 36. 28. Л. 1)
42 Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 52; окончательно имущество было вывезено в конце июля - начале августа 1913 г., ср. в письме В.Княжнина к Ал. Чеботаревской от 3 августа 1913 г.: «Видели здесь Марью Мих<айловну>, кот<орая> казнилась казнями египетскими: перевозила чужое имущество на Зубовск<ий> бульв<ар> в Москву». - Цит. по: Обатнин Г. В. Материалы к описанию библиотеки Вяч. Иванова // Europa Orientalis. 2002 (2004). N 21:2.
…бессменным швейцаром этого дома Павлом Васильевичем Кобызевым.
Его монументальная безымянная1 фигура, одетая в нарядную ливрею и вооруженная золоченой булавой2 , невидима для нас, как почтальон у Честертона - но внимательное чтение позволяет обнаружить то здесь, то там проблеск этой корпулентной тени.
(Сложный оптический механизм, который историк наводит на подведомственную ему эпоху, грешит большим количеством взаимовлияющих флуктуаций; если разобраться, удивительно, что мы вообще хоть что-то видим. Одним из частых последствий этого дефекта зрения бывает пропажа бытового фона - мы можем с некоторой полнотой представлять себе корпус художественных текстов интересующего нас поэта, оставаясь в полном неведении относительно, например, предпочитаемой им марки папирос - что в случае со «старой толстой Сафо» приводит комментатора к интереснейшим выводам (Иванов, кстати, курил «Гвардейские» по 55 коп. за сотню; покупал в лавке «А. Н. Шапошников и Ко» (Невский, 66)). Возможно, - и даже скорее всего, - для высоких целей современной науки это и не важно - но держать в уме то, что наш взгляд отличается от точки зрения тогдашнего наблюдателя примерно так же, как от стрекозиного - кажется, стоит).
Швейцар - один из достопримечательных персонажей столичной костюмированной жизни, субъект3 и объект4 русской поэзии, - смотрелся в суматошной башенной жизни одновременно диссонансно и органично. Лидия Иванова вспоминала:
«В доме был лифт, работавший до четвертого этажа. Нижний большой вестибюль и лестницы до четвертого этажа были покрыты коврами. Внизу священнодействовал швейцар Павел, средних лет, с рыжеватой холеной бородой, одетый в ливрею. В 1904 году в этом доме в нижнем этаже снимал квартиру генерал Куропаткин (главнокомандующий русской армией). Павел любил похвастаться таким жильцом и так с ним отождествлялся, что как-то рассказывал: «К нам приезжал министр Плеве, но мы его не приняли»5 .
Телефона частного не было, а общий стоял внизу у Павла. Чтобы звонить, нужно было спускаться пять этажей (обратно на подъемной машине). В передней висела старая меховая накидка, прозванная «общественной пелеринкой». Хозяева и гости ее накидывали на плечи, когда нужно было спускаться к телефону»6 .
Сходный портрет рисует Иоганн фон Гюнтер: «Первым делом я отправился к Вячеславу Иванову на Таврическую 25. Утро уже подходило к концу. Швейцар Павел в длинном синем одеянии, усеянном металлическими пуговицами (не то шинель, не то пальто, не то халат), отворил мне дверь. «Господа дома», - сказал он, поднес руку к козырьку и - дабы оказать мне особую честь - поднялся со мной на лифте и высадил меня между пятым и шестым этажами»7 .
Роль швейцара на башне отнюдь не ограничивалась привечанием гостей и катанием их на лифте в расчете на более чем скромное вознаграждение8 . Он отваживал нежеланных пришлецов9 и назойливых абонентов10 , ссужал небольшие суммы11 и философски относился к их утрате12 , выполнял хозяйственные поручения13 ; служил посредником между бесшабашными башенными жильцами и полицейским государством, оформляя паспорта14 и даже делегируя жену, Аграфену Ивановну, для производства личного досмотра присутствующих леди при нежданном ночном обыске15.
Художественной жизни башни семья Кобызевых тоже была не чужда. Когда Мейерхольд готовил знаменитую постановку «Поклонения Кресту» Кальдерона (спектакль состоялся 19 апреля 1910 года), ему понадобились два актера-арапчонка - чтобы в нужные моменты задергивать пышные ткани занавеса с двух сторон. Далее - слово свидетелю:
«У огромного импозантного швейцара Павла, - из числа тех классических швейцаров в ливрее прежних времен, которые еще даже после 1905 года не перевелись в «лучших домах» Петербурга с подъездами и который стоял чуть ли не с булавой в подъезде дома на Таврической, впуская в полночь гостей на «башню», - а в пиджачке и калошах на босу ногу выпускал под утро их оттуда, безропотно принимая ничтожную мзду из многих студенческих и богемных рук за бужение в неурочный час, - у этого Павла было, как полагается для подлестничных жильцов, несметное количество детей. Двое из них были утилизированы «башнею» для этой цели. Когда малышей подвели к Мейерхольду, - он засунул руку в ранее заготовленный таз с разведенной, по-видимому на дегте, сажею и всей пятерней вымазал лицо и кисти рук каждому из двух мальчиков, - чем те остались несказанно довольны. Они были наряжены в чалмы и длинные балахоны, - и, право, ничем не отличались от настоящих традиционных арапчат помещичьих театров XVIII века»16 .
Богемный уклад «башни», казалось бы, должен был фраппировать величественного консьержа, но, удивительным образом, этого не происходило. В одном из ранних писем Зиновьева-Аннибал приятно изумляется его долготерпению: «Нас в доме так уважают (дай Бог не сглазить), что без нашей просьбы швейцар держит электричество до 3, когда ушел последний гость Щеголев»17 . Особенно эта взаимная симпатия стала очевидной, когда Ивановы были вынуждены спешно уехать из Петербурга за границу.
19-го мая 1912 года, в субботу, около восьми часов вечера Вячеслав Иванов, его дочь Лидия и падчерица Вера Шварсалон (которой суждено было стать его женой) приехали на извозчике на Варшавский вокзал, чтобы отправиться в долгое и вынужденное путешествие по Франции, Италии и Швейцарии18 . Домоправительница осталась в Петербурге и уже спустя несколько дней рапортовала о положении дел на башне: «Я сижу еще все не одна, кроме Сережи <Шварсалона> все еще здесь М. А. К<узмин>, кот<орый> не раньше 10-го уедет, да и то дай Бог. <…> Я два раза обедала у Недоброво, два раза ночевал у меня Скалдин, ночевал раз у М. А. <Кузмина> Гумилев, они оба уже две недели, как вернулись в Россию»19 . Дальнейшие планы относительно «башни» были неясны; 12 июля Замятнина сообщает Гершензону: «до 1 августа во всяком случае квартира будет за нами и следов<ательно> в полном Вашем распоряжении. <…> На башне Вы, во всяком случае, желанный и ожидаемый гость»20 . Вероятно, в середине июля Замятнина отправляется вслед за Ивановыми21 , оставив Кобызева за главного. 7 сентября 1912 года он адресует ей первый отчет:
«Мария Михайловна извиняюсь перед вами что я ваше приказание долго замедлил неуведомил вас всему вина моя. Нету у меня вашых адресов. Которой вы мне прислали с дороге я его берегу для справок потому что знакомые Вячеславу Ивановичу много у меня спровляются пателефону а некоторые приходят ко мне и я ваш конверт всем для точного адреса показываю. Был Батюшков22 справлялся Городецкий и еще были другие много которых я фомилья незапомню. А в чем вы мне отдавали приказания я все исполнил ремонт весь был кончин вовремя и высправности. Гн Гессен23 вещи перевезли с первого Августа а сами до первого Сентября жыли на даче хотели пожыть подольшы на даче но дождь и холод заставили приехать к нам с первого Сентября. Ванною я запоял и выкросил всю заново Кирилов а иначе она не имела виду а главное при пайки порасчистили всю старую краску удолили а иначе неудобно было запоять. Духовку плиты исправили одним словом все что было вами приказано. За ремонт ванной за поять я упла<тил> 7 ру и Кирилов за два раза закрасил тоже руб взял. Михаил Алексеевич24 как уехал от нас и с тех пор неразу небыл у нас жывет он вместе с Судейкиным25 Рыночная улица д № 16 кв 10 выехал от нас наконуне первых чис<ел> Авгус<та>. Новые жыльцы то есть Гн и Гжа Гессен жывут нечего пока всем довольные. Журналы которые есть я их посылаю я все время прошу прошу Сергея Константиновича26 написать уже вашых Адресов так и недобьюсь некак поевтому так долго я неотвечал. У нас с первого Август<а> идут дожди. <...> Слава Богу все здоровы. Сергею Константиновичу услуживает все время Иванова дворникова жена Эва. Сергей Константинович от нас скоро уедит собирается. За квартиру платит окуратно высправности не задерживает деньги и мне заплатил 5 руб которые вы обещались мне спасибо вам Мария Михайловна»27 .
Принципиально важно, что оба участника этой переписки исходят из того, что отъезд Ивановых (и, соответственно, вселение Гессена) - вопрос временный и что в обозримом будущем предстоит возвращение. Более того, в октябре Замятнина сердито выговаривает владельцу здания, Г. И. Дернову: «Вяч. Ив. и впредь до того как выяснится, что квартира его будет впредь <так> достаточно тепла не рискует вернуться с женой и ребенком»28 . Петербургское сообщество тем временем уверено в скором возвращении Иванова: «Дм. Влад. <Философов> слышал, что Вы будто бы приедете в декабре и все осаждал меня, спрашивал по телефону, нет ли от Вас новых вестей <…>»29 . Андрею Белому, встречавшемуся с Ивановым в Базеле в начале сентября 1912 года он показался «разбит, встревожен, не уверен в себе»30 ; этим отчасти определялась подвижность планов дальнейшего существования. Впрочем, похоже, к концу 1912 года от большей части квартир, конгломерат которых составлял «башню» в момент ее славы, пришлось отказаться; в закрытых комнатах оставались сложенные вещи и книги, а швейцар Павел, отдаленно напоминая тем чеховского Фирса, хранил феодальную верность семье Ивановых. 25 февраля 1913 года он отправляет в Рим очередной отчет:
«Относительно вашей квартиры Сергей Иосифович Гессен все время жывут, занимают ту половину с самого начала которая выходит на тверскую а башню сняла некая Вера Давыдовна гжа Ходырева. Большую гостиную которая против двери сняла у Ходыревой Мария Михайловна гжа Яновская профессора Яновского супруга они разошлись врось она 4-и воза очень больших слажыла мебель а сама не жывет жывет на Кирочной. Правою сторону башни где находилась спальная Веры Константиновны31 Ходырева здала за 32 руб. одинокому члену Думы и сома Ходырева уехала заграницу 18 ноября оставила при квартиры некоя Гжа Ицкович иудейка тоисть жыдовка она от себя еще приняла старою старушку тоже иудейку. Потом еще приняли тоисть впустили к себе в качестве жильца молодую девушку финлянку из города Гельсинфорса кудато на Невскому из магазина продавщица или конторщица. Евти все три особы Ицкович и старушка старая и Карина Карловна Гантвар живут в левой староне башни топеря я немогу понять кто из них находится в качестве хозяйки не понять Ходырева верно до весны не вернется к нам.
Сергей Константинович бывают у нас каждый раз в месяц раза два. У меня есть четыре книжки я их показывал Сергею Константиновичу чтобы их отправить но они посмотрели и сказали что посылать их не стоит. Я осенью ходил посылать два дня но не мог сдать потому что требуют на бланках писать по француски и понемецки и поруски так я и не здал пришлось их передать Сергею Константиновичу для отправления. <...>
Я еще уведомляю вас Мария Михайловна относительно распродажи вашых книг то почемуто мало спрашивают. Я только одну продал 21 Декоб<ря> Кормчая звезда32 цена 2 руб и с меня взяли 30 процентов скидки тоесть вместо двух руб я получил только 1 руб 40 коп. Я очень сумневаюсь заскидку и вы мне Мария Михайловна всписки необозначили ничего поевтому мне сумнительно какбы Мария Михайловна мне на свою головушку не наторговаться я вас прошу пожалосто небудити ли возможным уведомить меня пожалосто а то в случае и будут у меня спрашивать а я не знаю как мне поступать в случае продажи заубыток и мне за все не хотелось бы доплачивать. Александра Николаевна Чеботаревская приходила ко мне в конце января справляться о вас нет ли чего новенького а я к сожалению и Адреса не знал вашего. А Михаила Алексеевича я совершенно потерял из виду не знаю постарому Адресу они проживают илиже переменили не знаю ничего. Остальное у нас по старому все жывы и здоровы Морозов Никита Васильевич кланяются всем Вячеславу Ивановичу Веры и Лиды Константиновной и вам Мария Михайловна много много желают вам всякого благополучия и возвратится кнам вдоброму здравию затем досвидания Мария Михайловна будьте здоровы. Весело вам провести время до свидания. Известные вам Павел Васильев и Аграфена Иван Кобызевы»33 .
Два месяца спустя было принято окончательное решение о том, чтобы не возвращаться на башню. «На днях Вячеслав Иванович послал на Раевские курсы заявление о том, что он не возвращается на будущую зиму в Петербург и потому он отказывается от чтения лекций. Действительно, мы переселяемся из Петербурга в Москву. Лидия поступает там в консерваторию, а Вячеслав Иванович будет там печатать тихонько свои книги»34 . 1 мая, т.е. за несколько дней до этого письма, Лидия вместе с Эрнами уезжает в Москву, сопровождаемая родительскими напутствиями («<…> будь уверена в незыблемости чувства, соединяющего тесными узами членов общества Лапа об Лапу»35 ); Ивановы с Замятниной остаются; в конце мая они собираются во Флоренцию и обсуждают план снять дачу под Петербургом, чтобы отправиться прямо туда36 , но что-то не складывается. В результате Замятнина одна едет в Силламяги на дачу Чеботаревских, куда уже приехала из Москвы через Петербург37 Лидия38 , но среди этих странствий она получает очередное - последнее - письмо от башенного швейцара, ибо там неспокойно:
«Мария Михайловна писмо ваше мною было получино 3 июня и всей день я вам отвечаю на ваше прозбу что вы мне мария михайловна напоминаите. Я так стараюсь оберегать и сам по себе но и притом сумневаюсь чего я оберегаю и сам не знаю. Убирали постле вас все Сергей Константинович с Иваном и Евою и они без Сергея Константиновича много постоянно служили и убирали а после у Сергея Иосифовича Гессена сколько переменилось за зиму прислух и господ часто не бывало в Петербурге и других жильцов столко переженилось ведь я не мог ходить проверять но а как то было просто такой случай. Вы пожалосто меня не выдайте Мария Михайловна приходит Сергей Константинович и гос Зельман39 незапомню до паски <пасхи> или постля паски спросили у меня послать слесаря сказали что то им отпереть надобно посмотреть в комнатах. Зашли в башню с левой комнаты отодвинули комод который преслонен к дверям Вячеслава Ивановича комнаты. Тамо висел висячий замок они оторвали винты свободно слесарь открыл и они постля когда уходили приказали мне подняться наверх в квартиру и наблюдать за слесарем пока он поделовал к дверям другой ключ. Они сказали будто первой ключ у них утерян но ключ слесарь мне передал и Сергей Константинович на другой день заехали за ключем ко мне но я незамечал нечего так больших вещей нечего невыносили. В то время когда они поделовали ключ то они мне сказали хотят взять рояль и кое-какие вещь так как они будто с Зельманом сняли другую квартиру но евто почему то не состоялось взять нечего и были случаи такие по три месяца приходилось ожидать за квартиру и мне хозяин несколько раз застовлял позвонить к нему передать перепросить опять. Ладно но сейчас все подчистуя вращете и я топеря остался сам без жалованья целый месяц хозяин свое получил а мне вожыданья вас мария михайловна вы пожалусто извините меня можыт быть что я неуместно вам пишу но я осмеливаюсь вам так писать вы меня спрашываитя то я обо всем вам пишу а в настоящее время от квартиры вашей ключи все находятся у меня и мне было сказано от хозяина следить за всем тоисть за всею целостностию об евтом вы Мария Михайловна прошу небеспокоитесь я и сам стараюсь и безтого слежу но главное естли бы она была совсем без жильцов а то положение и место не знаю чего оберегаю в левой башне еще жильцы находят вещи и прислуга Гессена они разрешили ей пожить до прииску места. Досв<идания> пок<лон> всем»40 .
Но это все уже не имеет для нее никакого значения. 9 июля Замятнина отправляется в Москву41 , чтобы «найти и устроить»42 квартиру для Ивановых, а в конце лета-начале осени вся семья вновь воссоединяется в новом доме на Зубовском бульваре, чтобы начать московский этап своей величественной биографии. Эпоха «башни» закончилась навсегда, а вместе с ней отошел в область истории и наш незаметный герой.
==
1 В лучших именных указателях он фигурирует как «Павел, швейцар»; в иных - опущен вовсе вместе со всей прислугой, с оговорками или без оговорок.
2 Официальная форма швейцаров (о коей см.: Ривош Я. Время и вещи: Очерки по истории материальной культуры в России начала XX века. М., 1990. С. 171) к началу 1900-х годов сохранилась в основном в присутственных зданиях, но некоторые представители этой профессии (а среди них и наш герой) держались старого устава.
3 См. прежде всего: Мельгунов Б. Швейцары в русской поэзии // Русь (Ростов Великий). 1992. № 11. С. 156 - 162.
4 «Внизу в прихожей бывший гимназист / Стоит перед швейцаром без фуражки. / Швейцар откормлен, груб и неречист: / «Ведь грамотный, поди, не трубочист!»» (Саша Черный); «Прохожие стремились войти и выйти. / Швейцар в поклоне не уменьшил рост. / Кто-то / рассеянный / бросил: / "Извините", / наступив нечаянно на змеин хвост» (Маяковский); «Уже швейцар с булавой / Не красовался в шитье парадном / И на перекрестке городовой / Догадывался о неладном» (В. Горянский); «Повернется в дырке ключ, - всех пленит дремоты тайность, / Ляжет спать и сам швейцар, что весь день сбирал на чайность» (А. Измайлов); «Давно ли - «с корабля на бал» / - В подъезде, ярко освещенном, / Швейцар встречал его с поклоном, / Теперь он цену потерял» (А. Шиманская) и мн. др.
5 Отзвук этой истории вошел в один из эпизодов «Учителя музыки» Ремизова: «А у нас сейчас швейцара в сумасшедший дом свезли, случай необыкновенный! - сказал стрепетный полковник с колючими шпорами, небезызвестный доктор Абраменко, - наш Таврический швейцар Наум вы знаете, не лицо - один волос, кулачищи - ломовой извозчик, своего жильца норовит в дом не пустить, не только постороннего, всех наводит на страх. Приехал с визитом к генералу Куропаткину эмир бухарский. Поднял Наум эмира на лифте к генералу и всю его бухарскую свиту; а на другой день вызывают Наума через полицию в участок» etc (Ремизов А. М. Собрание сочинений. <Т. 9>. Учитель музыки. М. 2002. С. 13)
6 Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 31
7 Иоганнес фон Гюнтер и его «Воспоминания». Статья, публикация, примечания и перевод К. М. Азадовского // ЛН. Т. 92. Кн. 5. М. 1993. С. 350 - 351.
8 «<…> у меня осталось 10 коп., которые я и отдал ивановскому швейцару» (Кузмин М. Дневник 1905 - 1907. СПб. 2000. С. 225); «В третьем часу ночи я ухожу; длинная гулкая лестница, с чувством неловкости звоню к важному барственному швейцару («Как такому на чай?»). Наконец на пустынной улице. Вздох облегчения» (Герцык Евгения. Лики и образы. М. 2007. С. 163 - 164).
9 ««Женя <Зноско-Боровский> поехал к нам, куда приехал и Мейерхольд, которого не хотел пускать Павел» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 195); «В этот день <8 ноября 1906> очевидно был пожар и у Вячеслава Иванова. Сейчас с Сашей <Блоком> ходили туда в 12-ом часу ночи. И швейцар сказал, что квартира выгорела. Просят приходить в следующую среду» (Воспоминания и записи Евгения Иванова об Александре Блоке. Публ. Э. П. Гомберг и Д. Е. Максимова // Блоковский сборник. Труды научной конференции, посвященной изучению жизни и творчества А. А. Блока, май 1962 года. Тарту. 1964. С. 414); «Посетительниц у Вяч. Ив. была масса. Несмотря на то, что Лид. Дм. <Зиновьева-Аннибал> и прислуга по ее наущению, даже и швейцар Павел, их всеми способами изничтожали, все-таки они не уменьшались» (ретроспективная запись 25-27 августа 1934 г. // Кузмин М. Дневник 1934 года. СПб. 2007. С. 93).
10 «Приезжали Гейнцы, звонил Пронин, но Павел сказал им, что меня нет дома»; «Сережа <Ауслендер> звонил несколько раз, но Павел не допускал» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 258, 338)
11 «Вернулись к Павлу и заняли» (Там же. С. 367)
12 «Кузмин сбежал и денег не отдал, он должен <…> Павлу <…>» (письмо Л. В. Ивановой к М. М. Замятниной 8 февраля 1912 г. // РГБ. 109. 26. 3. Л. 18 об.; цитируется в комментариях Н. А. Богомолова и С. В. Шумихина // Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 716).
13 Обналичивание чека, покупка чая (письмо М. М. Замятниной к нему 23 июня (или июля) 1911 г. // РГБ. 109. 19. 58).
14 «<…> у двери встречаюсь с Сережей <Городецким>, паспорт которого швейцар требует для прописки» (запись в дневнике Вяч. Иванова от 16 августа 1906 года - отсюда).
15 28 декабря 1905 года. «Нас, женщин, обыскивала жена швейцара, притащенная полицией, безграмотная, напуганная». - Из письма Л. Д. Зиновьевой-Аннибал к М. М. Замятниной 29 декабря 1905 года // Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903 - 1907 годах: Документальные хроники. М. 2009. С. 149; на соседних страницах - свод данных, подробности и комментарии.
16 Пяст Вл. Встречи. <М. 1997>. С. 121; их роль была увековечена в стихотворении Иванова «Хоромное действо» («Сцену складками завес / Закрывали арапчата…» // Иванов Вячеслав. Стихотворения. Поэмы. Трагедия. Книга 1. СПб. 1995. С. 461), «Поэме без героя» Ахматовой («Видишь, там, за вьюгой крупчатой, / Мейерхольдовы арапчата / затевают опять возню»; в др. варианте «Театральные арапчата»; в последнем случае речь может идти и о более поздних постановках Мейерхольда, тем более, что Ахматовой на башенном представлении не было) и в прозаических отзывах современников (в частности: «<…> пыльно-золотой занавес открывался не мановением невидимого человека-машины, но двое арапчат в обворожительных костюмах весело раздвигали его и опять сдвигали, сами оставаясь впереди и сбоку его, или скрываясь за ним <…>». - Зноско-Боровский Евг. Башенный театр // Аполлон. 1910. № 8. Отд. 1. С. 33). Отмечу, кстати, что Кобызевы-младшие, отринув сословные барьеры, не раз обращались к жильцам башни в расчете на посильную помощь; ср.: «Швейцаров мальчик пришел ко мне, чтобы я ему помог написать сочинение «О четвероногих друзьях человека»» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 171).
17 Письмо к М. М. Замятниной 22 сентября 1905 г. // Богомолов Н. А. Вячеслав Иванов в 1903 - 1907 годах: Документальные хроники. М. 2009. С. 130; возможно, впрочем, что этот засидевшийся гость реабилитировал в глазах Кобызева прочих посетителей - «Впрочем, «сам» испокон веков у петербургских швейцаров считался П. Е. Щеголев, куда бы он ни заходил по делу или для развлечения» (Ремизов А. М. Ахру. Повесть петербургская // Ремизов А. М. Собрание сочинений. <Т. 7>. Ахру. М. 2002. С. 40).
18 Обстоятельства отъезда подробно в ретроспективной дневниковой записи Веры Шварсалон // РГБ. 109.47.30; пункт назначения выбирался мучительно - как варианты рассматривалась Курская губерния, Рим, Тифлис; в 10-х числах однозначно выбрали Европу; 11 мая Замятнина (которая в результате осталась в России завершать текущие дела) получила заграничный паспорт (РГБ.109.43.4.Л. 8). Датой отъезда в записях Шварсалон названо 30 мая - даже если по новому стилю, все равно, кажется, ошибочно. Я датирую отъезд по двум дневниковым записям Кузмина (18 мая: «Все хлопочут об отъезде. <…> Теперь все разлетятся» и 19 мая «Наши насилу выкатились» (Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 352, 353), что косвенно подтверждается письмом Замятниной Иванову, представляющим собой отчет о петербургских делах и помеченным 22-м мая (РГБ.109.19.19. Л. 21 об.).
19 Письмо Замятниной к Вяч. Иванову от 2/16 июня 1912 // РГБ.109.19.19. Л. 26, 26 об. Кузмин переехал только в начале августа («Переезжаем, болит голова» - запись 5 августа // Кузмин М. Дневник 1908 - 1915. СПб. <2005>. С. 371; ср.: «Мих<аила> Алексеев<ича> я тоже не видела, знаю, что он переселился к Судейкиным (Рыночная ул. близ Летнего сада), продал своих «Мечтателей» в «Ниву» (прилож.) за 900 р. и сейчас на неск. дней уехал в Ригу» (письмо Ал. Н. Чеботаревской Вяч. Иванову от 7 сентября 1912 // РГБ. 109. 36.22. Л. 14).
20 РГБ.746.33.40. Л. 1. Гершензон воспользовался предложением и прожил на «башне» с 24 мая по 6 июля.
21 У меня, увы, нет точной даты отъезда. Вероятно, он произошел между цитированным выше письмом Гершензону и получением письма от Скалдина, в котором тот сообщает петербургские новости (которые были бы бессмысленны, при нахождении адресата в том же городе). Письмо Скалдина датировано 24-м июля (РГБ. 109. 34. 39. Л. 1 - 2). Думаю, что Л. В. Иванова ошибается, припоминая, что Замятнина приехала «в конце осени» (ук. соч. С. 50). С другой стороны, возможно, что она добиралась до них кружным путем - еще 30 сентября Иванов пенял ей из Глиона, что она забыла присовокупить к посылке брошюру Штейнера (РГБ. 109.9.34.Л. 6).
22 Федор Дмитриевич Батюшков (1857-1920)
23 Вся деловая переписка о намерениях философа Сергея Иосифовича (Осиповича) Гессена (1887 - 1950) арендовать часть «башни» не датирована (письма его к Замятниной см.: РГБ. 109.16.14; ответные - РГБ.109.19.39); в принципе, эта история включена в обширный и несистематизированный контекст сложных взаимоотношений Гессена с русскими философами, истории издания журнала «Логос» (и участии там Иванова) и мн. др., о чем сейчас говорить некстати. Упомяну лишь, что фоном для отношений Иванова и Гессена 1909 - 1913 годов служили постоянные попытки последнего заручиться могучим ивановским союзничеством. Гессен прибегал для этого к посредству Е. Герцык («Посылаю Вам по просьбе Гессена и Степуна проспект их журнала, к кот<орому> очень бы хотели привлечь Вас» (письмо Е. Герцык Иванову 22 июня 1909 г. из Фрейбурга. - Герцык Евгения. Лики и образы. М. 2007. С. 647; по получении, 25 июня Иванов записал в дневнике: «Фрейбургский «Логос» и русский философский кружок - наивны, по-видимому хотят моего косвенного участия» (отсюда)) и сам неоднократно взывал к нему («Итак, к чему я это все говорю? Чтобы просить у Вас позволить поставить Ваше имя на обложке в числе ближайших сотрудников «Логоса» - на место Лосского и Франка. Как важно поставить имя Вячеслава Иванова - Ваше сочувствие много значит и покажет всем, что мы не партийный, а вообще философский орган» - письмо 27 февраля 1913 // Взыскующие града. Хроника частной жизни русских религиозных философов. М. 1997. С. 511 - 512), пока не дождался решительной отповеди: «Что же до ответа, он может быть только категорически отрицательным. Вы обсуждаете вопрос в Вашем любезном и полном для меня глубокого интереса письме с разных точек зрения, но не с ближайшей для меня, не с моей личной этической, психологической и тактической точки» etc . - Письмо Иванова Гессену 6 марта 1913 // РГБ. 109.9.21. Л. 1 (копия рукой М. Замятниной)).
24 Кузмин
25 Сергей Юрьевич (Георгиевич) Судейкин (1882-1946)
26 Шварсалона
27 РГБ. 109.27.40. Л. 1 - 2 об. Адресовано в Лозанну до востребования; зачеркнуто, переправлено в Villa de Bosquet, Grande rue, Evian. Текст здесь и в следующих его письмах записан без деления на фразы; вся пунктуация моя.
28 Письмо 18 октября / 1 ноября 1912 // РГБ. 109. 19. 43. Л. 3. О владельцах «башни» см.: КобакА., Северюхин Д. «Башня» на Таврической: Биография дома //Декоративное искусство СССР. 1987. № 1. С. 35
29 Письмо Ал. Н. Чеботаревской к Вяч. Иванову 17 октября 1912 г. // РГБ.109.36.22.Л. 24
30 Письмо к А. Петровскому 6/19 ноября (Андрей Белый. Алексей Петровский. Переписка. 1902 - 1932. М. 2007. С. 234; дата встречи уточняется по приводимому в комментариях Дж. Мальмстада письму Белого к матери: Там же. С. 235).
31 Шварсалон
32 Первая книга стихов В. И. («Кормчие звезды. Книга лирики. СПб. 1903») вообще продавалась очень туго; в частности, книжный магазин Митюрникова вернул в 1907 г., т.е. спустя четыре года после издания, 180 нераспроданных экземпляров (расписка // РГБ. 109.45.19. Л. 8) - это очень много.
33 РГБ. 109. 14. 27. Л. 1 - 2 об. (в описи и каталоге ошибочно значится как письмо П. Васильева). Все упоминающиеся в письме арендаторы (кроме Гессена, естественно) мне неизвестны. Надо сказать, что все они в качестве жителей дома на Таврической отсутствуют в адресных книгах Петербурга, что позволяет заподозрить Кобызева в пренебрежении своими обязанностями.
34 Письмо М. Замятниной к Л. Недоброво от 5 (18) мая 1913 г. // РГБ. 109.19.65. Л. 1 - 1 об.; ср. в недатированном письме В. Шварсалон к неизвестной: ««Вопрос только в месте жительства. В Петербург не хочется, в литературной и вообще в духовной жизни ничего нет по видимому живого. Очень соблазняют нас Эрны в Тифлис где и юг и курсы (куда Вячеслава звали) и т.д., но против этого проекта слишком много всего. <…> В данное время кажется больше всех говорит за себя Москва» (РГБ. 109. 38. 7. Л. 5 - 5 об.).
35 Письмо Иванова к дочери 1 (14) мая 1913 года // РГБ. 109. 10. 9. Л. 9 об.; дата отъезда подтверждается воспоминаниями: Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 32; 6-го мая она уже делилась московскими впечатлениями о приезде Бальмонта (РГБ. 109. 25. 25. Л. 25).
36 Письмо М. М. Замятниной к Ал. Н. Чеботаревской 18 (30) мая 1913 // РГБ. 109. 20. 2. Л. 1 - 1 об.
37 С пути послав «<…> поклон, к коему присоединяются нижеследующие лица: Андрей Белый с Асей (бывшие у нас вчера), Бородаевский и Бердяев (бывшие у нас третьего дня), Ростовцева (приходившая тоже вчера), Недоброво (у кот. мы были вчера и слушали его трагедию), Городецкий Сережа (кот. будет у нас сегодня), Скалдин (непостоянно существующий и у кот. мы были три дня тому назад) и наконец Кассандра (здесь имеющая постоянное пребывание)». - (письмо Л. Ивановой Вяч. Иванову 28 мая 1913 // РГБ.109.25.55. Л. 48 об.).
38 «Лидия <…> даже загорала впервые в жизни и вообще хорошо себя чувствует. Они обе с Кассандрой очень по-хорошему здесь живут» (письмо М. Замятниной Вяч. Иванову 7 июля 1913 // РГБ. 109. 19. 15. Л. 37 об.).
39 Залеманов (Зельманов) Александр Михайлович (1891 - после 1929) - чиновник кассационного департамента сената, потом - министерства финансов; свод наличных биографических данных о нем см.: Тименчик Р. Д. Заметки на полях именных указателей // НЛО. 1993. № 4. С. 157
40 РГБ. 109.27.40. Л. 2 - 4 об., адресовано Roma, Piazza del Popolo 18
41 Дата устанавливается по письму Ал. Чеботаревской к Е. Камелецкой, в котором она просит приютить Замятнину в Москве на одну ночь (РГБ. 109. 36. 28. Л. 1)
42 Иванова Л. Воспоминания. Книга об отце. М. 1992. С. 52; окончательно имущество было вывезено в конце июля - начале августа 1913 г., ср. в письме В.Княжнина к Ал. Чеботаревской от 3 августа 1913 г.: «Видели здесь Марью Мих<айловну>, кот<орая> казнилась казнями египетскими: перевозила чужое имущество на Зубовск<ий> бульв<ар> в Москву». - Цит. по: Обатнин Г. В. Материалы к описанию библиотеки Вяч. Иванова // Europa Orientalis. 2002 (2004). N 21:2.