"Моя дорогая N, у меня нет другого досуга кроме писания длинных писем" или Москва(Питер)-2019
Зовите меня Измаил.
Несколько лет тому назад -
когда именно неважно -
я обнаружил, что в кошельке у меня
почти не осталось денег,
а на земле не осталось ничего,
что могло бы еще занимать меня.
Здравствуй, дорогая моя N!
Продолжая свое путешествие длиною в жизнь, держу слово и пишу из каждого крупного города, в котором на короткое время удается обрести пристанище и покой (а много ли надо джентльмену?.. - пара выглаженных рубашек, крахмальные манжеты, вычищенный грубой щеткой пиджак, да стакан доброго виски, чтобы согреть выстуженные морскими ветрами душу и тело)
[и скрип пера по бумаге как предсмертный хрип, а мой брат был героем, но он тоже погиб, и я хриплю - но ты не слышишь мой хрип (да ведь я, к тому же, простужен)]
Думал ли я, уезжая из скифской столицы 17 лет назад, что вернусь в нее снова?..
Ты, как ни кто, хорошо знаешь это..
Когда мы расставались прошлой осенью, ты, провожая меня в плаванье, сомневалась, что нам доведется встретиться вновь: завернувшись в плед на подоконнике маленькой комнатки , где прошла наша последняя встреча, ты бросала лепестки роз на залитое дождем стекло и говорила что-то о беззащитности, уязвимости, о белом вине, в котором можно утопить что угодно, если, конечно, вина достаточное количество… И что-то там… тра-ля-еще…
Мы подняли паруса через неделю: крутые балтийские волны швыряли брызги в лица стоявшим у борта, но они - и я в их числе - не оглядывались на тающий в свинцовой дымке Город.
И вот, по воле Рока так случилось (иль это нрав у нас таков), но парусник бросил якорь в Москве.
Москва! Как много в этом (звуке?..) для сердца русского слилось, а кое-что отозвалось.
Я знаю, ты ждешь описания изменившихся или, наоборот, оставшихся прежними улиц и площадей, людских характеров, привычек, цен на вкус французской булки и малиновый звон колоколов.
Тебе ли не знать, с каким ироничным высокомерием я всегда отзывался об этом городе, его американизме, его пресыщенности ресурсами, его оторванности от мира, столицей которого он являлся?.. Тебе я не совру, о, нет: европеец не лжет о чудесах мира своей женщине.
Изменился ли город?
О, знала бы ты насколько изменился! И только московские звезды, что щекотали твои лапы в прежние времена, остались прежними.
И эти изменения - в лучшую сторону, дорогая, верь мне. Из про-американского города начала нулевых, она становится про-европейской. Боже, как же это бросается в глаза путнику после долгого отсутствия! И как силен контраст, как заметны отличия от столицы Северной, покинутой нами обоими, забытой (нами обоими).
О, это город для жителей. Я слыхал об их претензиях к муниципалитету и магистратуре, но поверь мне, милая, сравнивая с, я вижу насколько сильны изменения в лучшую сторону.
Москва современней, культурнее, люди здесь свободны и открыты, они ярче, они знают цену слову «вкус» (и знают само это слово); здесь видна системность в развитии, в инфраструктуре, в управлении автомобильными потоками, в огромном количестве пешеходных зон, в большом количестве пешеходных переходов, в несравнимо более развитой (и продолжающей развиваться!) культуре велосипедного движения (привет, Европа). Здесь море возможностей для прогулок круглые сутки, кофейни с креслами и шезлонгами, большие, маленькие, на один столик с двумя стульями или на десять столов и длиннющим прилавком, с террасами, балкончиками… Центр благоустроен и украшен, человекоориентирован, пешеходоориентирован. И люди! В людях нет былого налета отгородившихся от Замкадья баронств. Открытость и яркость - вот, что увидел я здесь.
Тебе слышаться сравнительные нотки?.. Да, дорогая, увлекшись, я, вольно или невольно, сравниваю этот город с Северной Венецией.
Вечно серые дни,
Вечно серый рассвет,
Ветер рвет как клочки
Прошлогодних газет…
От сгоревших судЕб
Поднимается дым
И нигде, и нигде
Нету места - живым.
И течет в его жилах
Как ржавчина, кровь:
Этот город
Безукоризненно мёртв.
Могла ли ты представить, что услышишь эти слова от меня?.. От меня, который «споем, товарищ боевой, о славе Ленинграда: слова о доблести его который год звучат».
Я мог бы исписать сотни листов словами о неухоженности, заброшенности, бедности и грязи.
Увы, все это будут частности.
Сейчас, впервые и как никогда, отчетливейше понимаю масштабы ПРОВИНЦИАЛЬНОСТИ, пропитавшей Петра Творенье. Ощущение опустошенности летнего дворца, сквозь выбитые окна которого октябрьский ветер несет мокрую гнилую листву. Люди, где они?..
На этом вынужденно заканчиваю первое за столь долгий срок послание Тебе: пора заступать на вахту нашего стоящего на рейде фрегата, что борется с приливною волною, «эй, налейте, сволочи, налейте!» - кричит кому-то наш боцман, а я запечатываю конверт и отправляю его Надцатого Мартобря, ниоткуда С, вручая благородной девИце, с коей танцевал на торжественном приеме, что давали по случаю нашего прибытия, и которая обещала доставить его по назначению.
В последний раз я видел
Вас так близко,
В пролете улицы умчало
Вас авто…
Мне снилось, что теперь
В притонах Сан-Франциско
Лиловый негр вам
Подает манто.
PS: читатель сам решит какую часть повествования считать серьезной, а какую шутливой, какую - правдой, а какую вымыслом. В тексте вольнейшим образом использованы отрывки из произведений Мелвилла, Науменко, Пушкина, Арбениной, Ряшенцева, Горшенева, Вертинского, Бродского, Зыкова и Кинчева, а так же аллюзии на сюжетные линии ряда литературных произведений и события из жизни нескольких реально существующих людей.
PPS: прошу отнестись к соответствующим частям с юмором и серьезностью соответственно, ведь мой театр - мой каприз и кто вошел сюда, тот уже артист.
.
Несколько лет тому назад -
когда именно неважно -
я обнаружил, что в кошельке у меня
почти не осталось денег,
а на земле не осталось ничего,
что могло бы еще занимать меня.
Здравствуй, дорогая моя N!
Продолжая свое путешествие длиною в жизнь, держу слово и пишу из каждого крупного города, в котором на короткое время удается обрести пристанище и покой (а много ли надо джентльмену?.. - пара выглаженных рубашек, крахмальные манжеты, вычищенный грубой щеткой пиджак, да стакан доброго виски, чтобы согреть выстуженные морскими ветрами душу и тело)
[и скрип пера по бумаге как предсмертный хрип, а мой брат был героем, но он тоже погиб, и я хриплю - но ты не слышишь мой хрип (да ведь я, к тому же, простужен)]
Думал ли я, уезжая из скифской столицы 17 лет назад, что вернусь в нее снова?..
Ты, как ни кто, хорошо знаешь это..
Когда мы расставались прошлой осенью, ты, провожая меня в плаванье, сомневалась, что нам доведется встретиться вновь: завернувшись в плед на подоконнике маленькой комнатки , где прошла наша последняя встреча, ты бросала лепестки роз на залитое дождем стекло и говорила что-то о беззащитности, уязвимости, о белом вине, в котором можно утопить что угодно, если, конечно, вина достаточное количество… И что-то там… тра-ля-еще…
Мы подняли паруса через неделю: крутые балтийские волны швыряли брызги в лица стоявшим у борта, но они - и я в их числе - не оглядывались на тающий в свинцовой дымке Город.
И вот, по воле Рока так случилось (иль это нрав у нас таков), но парусник бросил якорь в Москве.
Москва! Как много в этом (звуке?..) для сердца русского слилось, а кое-что отозвалось.
Я знаю, ты ждешь описания изменившихся или, наоборот, оставшихся прежними улиц и площадей, людских характеров, привычек, цен на вкус французской булки и малиновый звон колоколов.
Тебе ли не знать, с каким ироничным высокомерием я всегда отзывался об этом городе, его американизме, его пресыщенности ресурсами, его оторванности от мира, столицей которого он являлся?.. Тебе я не совру, о, нет: европеец не лжет о чудесах мира своей женщине.
Изменился ли город?
О, знала бы ты насколько изменился! И только московские звезды, что щекотали твои лапы в прежние времена, остались прежними.
И эти изменения - в лучшую сторону, дорогая, верь мне. Из про-американского города начала нулевых, она становится про-европейской. Боже, как же это бросается в глаза путнику после долгого отсутствия! И как силен контраст, как заметны отличия от столицы Северной, покинутой нами обоими, забытой (нами обоими).
О, это город для жителей. Я слыхал об их претензиях к муниципалитету и магистратуре, но поверь мне, милая, сравнивая с, я вижу насколько сильны изменения в лучшую сторону.
Москва современней, культурнее, люди здесь свободны и открыты, они ярче, они знают цену слову «вкус» (и знают само это слово); здесь видна системность в развитии, в инфраструктуре, в управлении автомобильными потоками, в огромном количестве пешеходных зон, в большом количестве пешеходных переходов, в несравнимо более развитой (и продолжающей развиваться!) культуре велосипедного движения (привет, Европа). Здесь море возможностей для прогулок круглые сутки, кофейни с креслами и шезлонгами, большие, маленькие, на один столик с двумя стульями или на десять столов и длиннющим прилавком, с террасами, балкончиками… Центр благоустроен и украшен, человекоориентирован, пешеходоориентирован. И люди! В людях нет былого налета отгородившихся от Замкадья баронств. Открытость и яркость - вот, что увидел я здесь.
Тебе слышаться сравнительные нотки?.. Да, дорогая, увлекшись, я, вольно или невольно, сравниваю этот город с Северной Венецией.
Вечно серые дни,
Вечно серый рассвет,
Ветер рвет как клочки
Прошлогодних газет…
От сгоревших судЕб
Поднимается дым
И нигде, и нигде
Нету места - живым.
И течет в его жилах
Как ржавчина, кровь:
Этот город
Безукоризненно мёртв.
Могла ли ты представить, что услышишь эти слова от меня?.. От меня, который «споем, товарищ боевой, о славе Ленинграда: слова о доблести его который год звучат».
Я мог бы исписать сотни листов словами о неухоженности, заброшенности, бедности и грязи.
Увы, все это будут частности.
Сейчас, впервые и как никогда, отчетливейше понимаю масштабы ПРОВИНЦИАЛЬНОСТИ, пропитавшей Петра Творенье. Ощущение опустошенности летнего дворца, сквозь выбитые окна которого октябрьский ветер несет мокрую гнилую листву. Люди, где они?..
На этом вынужденно заканчиваю первое за столь долгий срок послание Тебе: пора заступать на вахту нашего стоящего на рейде фрегата, что борется с приливною волною, «эй, налейте, сволочи, налейте!» - кричит кому-то наш боцман, а я запечатываю конверт и отправляю его Надцатого Мартобря, ниоткуда С, вручая благородной девИце, с коей танцевал на торжественном приеме, что давали по случаю нашего прибытия, и которая обещала доставить его по назначению.
В последний раз я видел
Вас так близко,
В пролете улицы умчало
Вас авто…
Мне снилось, что теперь
В притонах Сан-Франциско
Лиловый негр вам
Подает манто.
PS: читатель сам решит какую часть повествования считать серьезной, а какую шутливой, какую - правдой, а какую вымыслом. В тексте вольнейшим образом использованы отрывки из произведений Мелвилла, Науменко, Пушкина, Арбениной, Ряшенцева, Горшенева, Вертинского, Бродского, Зыкова и Кинчева, а так же аллюзии на сюжетные линии ряда литературных произведений и события из жизни нескольких реально существующих людей.
PPS: прошу отнестись к соответствующим частям с юмором и серьезностью соответственно, ведь мой театр - мой каприз и кто вошел сюда, тот уже артист.
.