И еще цитаты из дела Штейнгеля:)
"Последнее мое покушение на Рылеева было 9, 10 или даже 11 декабря..." (в смысле он делает на Рылеева регулярные заходы с идеей провозгласить императрицей Елизавету Алексеевну)
А Н. Бестужева он не любит или отмазывается:)
"по его образу обхождения и сарказмическому тону я с ним не сошелся" (а потом "я не знаком коротко с Бестужевым, но всегда слышал о нем, как о человеке с благородными чувствованиями")
А про Манифест, про который он ничего не помнит, вообще есть прекраснейшее - Написал, но ничего не помню, "сам его только дважды и то бегло прочел".
"овладеть городом на аккорд без кровопролития" - такое словоупотребление тоже первый раз вижу, цитирует Батенкова.
Еще там страшно интересная история, про то как они с Рылеевым пытались напечатать Энциклопедический словарь, местами не очень подходящий под требования цензуры, Рылеев переписывался под это дело с Киевским митрополитом, обсуждая как бы эту цензуру обойти, и Рылеев потом говорил, что благодаря этому митрополиту "избавился от предрассудков".
(Вообще Штейнгель прекрасно и убедительно отмазывается, ничего-то он не знает, вообще был исключительно свидетелем, ни в чем участия не принимал, ни кем не подружился (а упс! Рылеев, упс! Пущин, упс! Ростовцев, упс! внезапный Каховский). И пишет минимум два текста - воззвание солдатам про Елизавету и Манифест от Сената и Синода.
Нет, одну телегу полностью покажу:
Вопрос:
Поручик Каховский утвердительно показывает, что в первых днях по получении известия о кончине покойного императора, когда Рылеев говорил, что общество здесь не успеет, то истребить царскую фамилию в Москве в день коронации, вы сказали: "Лучше пред тем днем захватить их у всенощной в церкви Спаса за золотой решеткой. На что Рылеев подхватил: "Славно! Опять народ закричит "Любо! Любо!"...
Ответ
...Несколько раз прочитав показание Каховского, я старался припомнить обстоятельства, но тщетно. По чистой совести должен сознаться, что слова "у Спаса за золотой решеткой" приводят меня у самого себя в подозрение. Приемля в соображение, что в первых днях по получении известия о кончине государя я душевно радовался восшествию на престол цесаревича по личным видам, что о истреблении царствующей фамилии я до последнего времени никакого разговора не слыхал... я смею к обвинению своему сказать, что может быть я говорил с Рылеевым об арестовании царской фамилии и о удобности исполнить сие в Москве; но только разве перед последним временем, а не в первых днях... по совести думаю, что если Рылеев и сказал при Каховском об арестовании царствующей фамилии во время коронации и если я промолвил: "Лучше захватить всех у Спаса за золото решеткой", то это были слова и мысли скоропреходящие, принадлежащие к числу, может быть, многих, которые во время взаимных бесед и пылких мечтаний были произнесены...
(Красиво плетет словеса, только это уже май, потом им дают с Каховским очную - кажется уже вторую - каждый остается при своем, и это их последняя встреча. "Мы погибнем, а вы останетесь" - тут Каховский был прав). В конечное резюме этот эпизод входит как описание клеветы Каховского ("Каховский написал извет на тех, кто его уличал"). Резюме также не упоминает, куда именно Штейнгель бросает окровавленный каховский кинжал:)
...А еще он москвич-москвич, постоянно держит в голове не Петербург, а Москву и довольно регулярно упоминает о возможных возмущениях среди народа именно в Москве. Причем тут, кажется, действительно совершенно искреннее убеждение вне зависимости от всего прочего - про Петербург ничего не знаю, а вот в Москве полно такого народу, который может устроить любое возмущение, упоминает "разговоры" с Пущиным на эту тему.
Но самое мое любимое, это как он начинает отвечать на вопрос о зарождении либерального образа мыслей:
"Чтобы ответствовать на сей вопрос совершенно удовлетворительным образом, надлежало бы написать целую диссертацию о влиянии на образ мыслей того времени, которое протекало от последних дней Екатерины Великой до кончины Александра Первого, но это значило бы представить Комитету такие вещи, которые мудрым мужам, оный составляющим, должны быть гораздо известнее, нежели мне, а потом ограничусь ответом, литерально вопросу соответственным..."
Письма Николаю - это вообще отдельная песня.
А Н. Бестужева он не любит или отмазывается:)
"по его образу обхождения и сарказмическому тону я с ним не сошелся" (а потом "я не знаком коротко с Бестужевым, но всегда слышал о нем, как о человеке с благородными чувствованиями")
А про Манифест, про который он ничего не помнит, вообще есть прекраснейшее - Написал, но ничего не помню, "сам его только дважды и то бегло прочел".
"овладеть городом на аккорд без кровопролития" - такое словоупотребление тоже первый раз вижу, цитирует Батенкова.
Еще там страшно интересная история, про то как они с Рылеевым пытались напечатать Энциклопедический словарь, местами не очень подходящий под требования цензуры, Рылеев переписывался под это дело с Киевским митрополитом, обсуждая как бы эту цензуру обойти, и Рылеев потом говорил, что благодаря этому митрополиту "избавился от предрассудков".
(Вообще Штейнгель прекрасно и убедительно отмазывается, ничего-то он не знает, вообще был исключительно свидетелем, ни в чем участия не принимал, ни кем не подружился (а упс! Рылеев, упс! Пущин, упс! Ростовцев, упс! внезапный Каховский). И пишет минимум два текста - воззвание солдатам про Елизавету и Манифест от Сената и Синода.
Нет, одну телегу полностью покажу:
Вопрос:
Поручик Каховский утвердительно показывает, что в первых днях по получении известия о кончине покойного императора, когда Рылеев говорил, что общество здесь не успеет, то истребить царскую фамилию в Москве в день коронации, вы сказали: "Лучше пред тем днем захватить их у всенощной в церкви Спаса за золотой решеткой. На что Рылеев подхватил: "Славно! Опять народ закричит "Любо! Любо!"...
Ответ
...Несколько раз прочитав показание Каховского, я старался припомнить обстоятельства, но тщетно. По чистой совести должен сознаться, что слова "у Спаса за золотой решеткой" приводят меня у самого себя в подозрение. Приемля в соображение, что в первых днях по получении известия о кончине государя я душевно радовался восшествию на престол цесаревича по личным видам, что о истреблении царствующей фамилии я до последнего времени никакого разговора не слыхал... я смею к обвинению своему сказать, что может быть я говорил с Рылеевым об арестовании царской фамилии и о удобности исполнить сие в Москве; но только разве перед последним временем, а не в первых днях... по совести думаю, что если Рылеев и сказал при Каховском об арестовании царствующей фамилии во время коронации и если я промолвил: "Лучше захватить всех у Спаса за золото решеткой", то это были слова и мысли скоропреходящие, принадлежащие к числу, может быть, многих, которые во время взаимных бесед и пылких мечтаний были произнесены...
(Красиво плетет словеса, только это уже май, потом им дают с Каховским очную - кажется уже вторую - каждый остается при своем, и это их последняя встреча. "Мы погибнем, а вы останетесь" - тут Каховский был прав). В конечное резюме этот эпизод входит как описание клеветы Каховского ("Каховский написал извет на тех, кто его уличал"). Резюме также не упоминает, куда именно Штейнгель бросает окровавленный каховский кинжал:)
...А еще он москвич-москвич, постоянно держит в голове не Петербург, а Москву и довольно регулярно упоминает о возможных возмущениях среди народа именно в Москве. Причем тут, кажется, действительно совершенно искреннее убеждение вне зависимости от всего прочего - про Петербург ничего не знаю, а вот в Москве полно такого народу, который может устроить любое возмущение, упоминает "разговоры" с Пущиным на эту тему.
Но самое мое любимое, это как он начинает отвечать на вопрос о зарождении либерального образа мыслей:
"Чтобы ответствовать на сей вопрос совершенно удовлетворительным образом, надлежало бы написать целую диссертацию о влиянии на образ мыслей того времени, которое протекало от последних дней Екатерины Великой до кончины Александра Первого, но это значило бы представить Комитету такие вещи, которые мудрым мужам, оный составляющим, должны быть гораздо известнее, нежели мне, а потом ограничусь ответом, литерально вопросу соответственным..."
Письма Николаю - это вообще отдельная песня.