О "троянских играх" в Древнем Риме.
В. А. Гончаров в статье "Lusus Troiae: ещё раз к вопросу о пережитках инновационных обрядов в религиозной жизни Древнего Рима" пишет:
"История человечества знает немало примеров трансформации изначально сакральных действ в светские и более того - направленные на развлечение толпы. Пожалуй, с наибольшей ясностью подобный процесс заметен в истории Древнего Рима. Достаточно вспомнить знаменитые гладиаторские бои, превратившиеся из жертвоприношения на могилах этрусских правителей в самую излюбленную забаву римского плебса, или флейтистов-tibicines, игра которых во «времена предков» сопровождала практически все священнодействия, а в период Империи - театральные представления, выступления ораторов и частные пиры. Не были исключением и многочисленные римские ludi («игры»), которые в процессе развития civitas постепенно трансформировались из сугубо сакральных действ в массовые зрелища и развлечения. Особенно активно данный процесс пошёл в императорскую эпоху, с началом постепенного упадка римской религиозности вообще.
Именно к этому времени относятся довольно многочисленные упоминания о так называемых «троянских играх» (Troiae lusus - Suet. Aug. 43.2; Claud. 21.3; Troicus lusus - Sen. Troad. 778; ludicrum Troiae - Tac. Ann. XI. 11).
При этом, однако, существуют весьма существенные основания для того, чтобы предположить, что «троянские игры», во-первых, не были нововведением позднереспубликанской и раннеимператорской эпохи и, во-вторых, далеко не всегда играли роль циркового развлечения.
Прежде всего, античные авторы, описывавшие рассматриваемое состязание, в отдельных местах прямо именуют его «древним обычаем». Также на древность происхождения указывает и закрепившееся в названии выведение этого обычая из Трои, подробно описанное Вергилием в «Энеиде» (III.280-282; V.545-603). Конечно, троянские корни турнира юных всадников - факт весьма сомнительный. По мнению большинства исследователей, Вергилий в данном случае приводит ложную этимологию, вполне в духе мифологического мышления древних греков и римлян основанную на сходстве слов, тогда как на деле название «игр» происходит от слова truia, производного от глагольной основы truare, обозначавшей движение танцевального характера. При этом, впрочем, древность анализируемого института отнюдь не умаляется - делаются предположения о древнеиталийском или этрусском происхождении «троянских игр». Основой для выведения этого действа из Этрурии служит относящаяся к VII-VI вв. до н.э. этрусская ваза из Тральятелло с изображением пеших и конных воинов и надписью «truia».
Далее, как мы уже отметили, в письменных источниках содержатся определённые указания и на то, что «троянские игры» изначально играли в жизни римлян гораздо более важную роль, нежели простое развлекательное зрелище. Так, Сенека (Troad. 777-778) прямо именует состязания юношей «священными играми» (lusus sacrum), отмечая также, что проводились они в «день очищения» (lustri die). Подобное же определение приводит и Плутарх (Cato min. 3), называющий «троянские игры» «конным священнодействием». Наконец, наиболее подробно описываемые в письменных источниках «ристания» Verg. Aen. V.545-603) представляют собой не что иное, как часть масштабных поминальных состязаний, которые Эней посвятил годовщине смерти своего отца Анхиза (Verg. Aen. V.45f.; 551).
Таким образом, изначально «троянские игры», судя по всему, являлись сакральным действом. При этом lusus Troiae демонстрируют достаточное количество черт, на основе которых данное сакральное состязание можно рассматривать как пережиток весьма распространённых у архаических народов и, по всей видимости, существовавших у древнейшего населения Италии обрядов инициационного плана.
Прежде всего, в данном отношении следует отметить возраст участников «троянских игр». В произведениях древних авторов они иногда называются «юношами», однако наиболее распространенное наименование - это «отроки» или «мальчики». Ещё более интересный момент - Светоний и Плутарх говорят о делении участников «троянских игр» на две группы - старших (maiores) и младших (minores) мальчиков, состязавшихся друг с другом и показывавших тем самым свои физические способности. Последнее подчёркивается достаточной сложностью и опасностью «ристаний» - по упоминанию Светония, весьма многочисленные травмы, получаемые знатными юношами во время «троянских игр», даже заставили Августа прекратить «эти развлечения».
В Риме пережитки подобного рода помимо «троянских игр» заметны в деятельности весьма архаичных сакральных сообществ луперков и салиев. Первые во время празднества Луперкалий (15 февраля), разделившись на два отряда (т.н. Luperci Fabiani и Luperci Quintiliani), бежали вокруг города (в позднейшие периоды - по улицам города), «показывая себя» общине (Val. Max. Н.2.9 - spectaculo sui), причём два упомянутых отряда, по предположению некоторых исследователей, представляли собой возрастные группы, принадлежащие соответственно к классам юношей, вступающих в разряд adulescentes и покидающих этот разряд. Основной же сакральной функцией салиев были танцы в военном снаряжении, требовавшие, судя по всему, немалой силы и сноровки и, по отдельным указаниям источников, предполагавшие деление сообщества по возрастному признаку - на младших и старших членов (juniores и seniores), причём плясунами, очевидно, являлись прежде всего первые.
Говоря о сходстве lusus Troiae со священнодействиями древнейших сакральных сообществ Рима, сохранившими немало пережитков инициационных обрядов, следует также упомянуть, что Светоний (Calig. 18.3) именует анализируемое действо словом «decursio», явно связанным с бегом (атрибут луперков), а у Вергилия, наиболее подробно описывающего «троянские игры», они характеризуются как «битвы подобье» (Aen. V.585 - pugnaeque simulacra), что явно напоминает ритуалы салиев, по мнению многих исследователей, весьма тесно связанные с имитацией боя. Ещё один момент, говорящий о сходстве «троянских игр» с салийскими священнодействиями - это уже рассмотренное нами выведение названия анализируемых юношеских состязаний от глагольной основы truare, прежде всего употреблявшейся для описания танцев салиев.
Далее необходимо отметить, что подражание битве, осуществлявшееся участниками «троянских игр», было не совсем обычным. Так, в подробном описании Вергилия (Aen. V.545-603) заметно, что юные всадники не просто «сражаются» друг с другом, но и применяют различные воинские «хитрости» - в частности, обманное бегство, запутывающее противника. Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с воинским поведением, характерным для представителей инициационных сообществ, которые в отличие от взрослых воинов - представителей «упорядоченной» воинской функции - в первую очередь ориентировались в своей деятельности на совершение индивидуальных подвигов, основанных прежде всего на
хитростях, беспорядке, безрассудстве.
Следует отметить, что в научной литературе, посвящённой «троянским играм», встречается сравнение их участников с эфебами. Основанием для этого, без сомнения, является не только их воинское поведение, но и внешний вид. По упоминанию Вергилия, состязающиеся юноши были обнажены (Aen. III.283 - nudati) и вооружены лишь кизиловыми дротиками и лёгкими колчанами (Aen. V.557-558). Здесь можно обратить внимание на замечание Полибия (VI.25.3-4), согласно которому древнейшие римские всадники сражались практически обнажёнными, в одних набедренных повязках. Наконец, учитывая то, что состязание, судя по данным источников, проводилось между отрядами старших и младших мальчиков, можно предположить, что вторые - как вступающие в разряд pueres - были обнажены и вооружены лишь дротиками и луками, а первые - как покидающие упомянутый возрастной класс и переходящие ко взрослой жизни - могли уже носить шлемы и копья как признак «упорядоченной» воинской функции.
Также, рассматривая особенности «троянских игр», необходимо отметить, что на ранних этапах своего существования они, судя по всему, проводились за пределами Рима. Скажем, на той же вазе из Тральятелло воины, имитирующие сражение, изображены у городских стен; Вергилий в «Энеиде» (VII. 162) упоминает состязания отроков и юношей «у ворот» (ante urbem); согласно косвенному замечанию Горация, «игры» проходили на Марсовом поле. По нашему мнению, всё это доказывает связь юных участников с «внешним пространством», что явно напоминает об одной из основных черт инициационных обрядов архаических народов, а именно - об определённом периоде жизни отдельно от всей общины - замкнутой группой молодых воинов, обитающей в лесах и добывающей средства к существованию набегами и охотой.
Ещё один любопытный момент, позволяющий, по нашему мнению, говорить о сходстве «троянских игр» с инициационными обрядами - это упоминание Вергилия (Aen. V.561), согласно которому в рассматриваемых состязаниях принимало участие три турмы по двенадцать отроков в каждой. Число «двенадцать» вообще очень характерно для отражения в мифологии, эпической литературе и фольклоре численности именно инициационных братств - в качестве примера достаточно вспомнить двенадцать братьев-охотников, живущих в лесу, которые фигурируют в сказках очень многих народов и, по мнению исследователей, представляют собой своеобразный «отголосок» существовавших некогда сообществ посвящаемых юношей, живущих в отрыве от общины.
Наконец, у большинства архаических народов руководителями ритуалов посвящения обычно выступали старшие члены общины, возглавлявшие инициационные драматические действа. Существование подобных «masters of initiation» отмечается и в греческом мире - с такой точки зрения нередко рассматриваются легендарные критские куреты, которых уже древние авторы сравнивали с римскими салиями. Для юных участников «троянских игр» в такой роли, судя по всему, выступали некие magistri - в частности, упоминаемый Вергилием Эпитид, «что опекал и берёг безотлучно отрока Юла»: именно он, судя по приводимому в «Энеиде» описанию, по распоряжению Энея руководит конным состязанием отроков.
Наиболее значительным возражением против предполагаемого нами инициационного характера, изначально присущего «троянским играм», является участие в данном действе прежде всего знатных юношей и даже будущих императоров (Suet. Tiber. 6.4; Nero 7.1; Тас. Ann. XI. 11), а не всех членов общины, достигших определённого возраста. Впрочем, на наш взгляд, это отнюдь не бесспорный контраргумент. Прежде всего, на этапе классообразования практически повсеместно обряды инициации постепенно перестают быть всеобщими и равными, превращаясь из способа социализации в самом широком смысле слова в ритуалы посвящения в привилегированные тайные общества. Так, спартанские «всадники» нередко именуются «высшим аристократическим сословием». Сакральные сообщества Рима тоже не были исключением: в церемониях луперков отмечается участие именно знатных юношей (Plut. Rom.21; Caes. 61), салии также нередко называются «юношами из благородных семей» и «юными патрициями».
Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что на древнейших этапах своего существования действо, известное нам как «троянские игры», судя по всему, представляло собой состязание инициационного характера. Позднее же оно постепенно утеряло подобное значение и, возможно, даже на некоторое время исчезло совсем, подобно многим другим явлениям сакральной жизни (например, как сообщество арвальских братьев). Получив новую жизнь в позднереспубликанский и раннеимператорский период, lusus Troiae получили и новое значение - теперь это были цирковые развлечения, лишённые сакрального смысла и поставленные на одну ступень со зрелищами типа «африканской травли»
или гонок на колесницах".
-------------------------------------------------------------------------------
Связь «троянских игр» с древними посвятительными обрядами очень даже вероятна, но меня "напрягает" сходство участников игр с куретами и корибантами.
Они входили в "свиту" богини Реи, танцевали обнажёнными, с щитом и в шлеме, и подчас доходили до того же неистовства, что и жрицы-вакханки - менады.
С другой стороны, куреты и корибанты, из-за своего манипулирования холодным оружием в состоянии исступления, сильно напоминают позднейших галлов, жрецов богини Кибелы. Википедия говорит, что по функциям Кибела близка к богине Рее, иногда вплоть до отождествления.
Так что, здесь имеется альтернативное направление для исследования - установление связи между «троянскими играми» и инициациями в матриархальном "изводе". Тем более что «троянские игры» коренятся в этрусских древностях, а сами этруски, судя по всему, являются выходцами из Анатолии - духовного центра матриархальных культур. В таком случае, «троянские игры» показывают, какими могли быть посвятительные обряды для мальчиков в матрицентричных обществах. (Больше информации см. по метке Кибела.)
"История человечества знает немало примеров трансформации изначально сакральных действ в светские и более того - направленные на развлечение толпы. Пожалуй, с наибольшей ясностью подобный процесс заметен в истории Древнего Рима. Достаточно вспомнить знаменитые гладиаторские бои, превратившиеся из жертвоприношения на могилах этрусских правителей в самую излюбленную забаву римского плебса, или флейтистов-tibicines, игра которых во «времена предков» сопровождала практически все священнодействия, а в период Империи - театральные представления, выступления ораторов и частные пиры. Не были исключением и многочисленные римские ludi («игры»), которые в процессе развития civitas постепенно трансформировались из сугубо сакральных действ в массовые зрелища и развлечения. Особенно активно данный процесс пошёл в императорскую эпоху, с началом постепенного упадка римской религиозности вообще.
Именно к этому времени относятся довольно многочисленные упоминания о так называемых «троянских играх» (Troiae lusus - Suet. Aug. 43.2; Claud. 21.3; Troicus lusus - Sen. Troad. 778; ludicrum Troiae - Tac. Ann. XI. 11).
При этом, однако, существуют весьма существенные основания для того, чтобы предположить, что «троянские игры», во-первых, не были нововведением позднереспубликанской и раннеимператорской эпохи и, во-вторых, далеко не всегда играли роль циркового развлечения.
Прежде всего, античные авторы, описывавшие рассматриваемое состязание, в отдельных местах прямо именуют его «древним обычаем». Также на древность происхождения указывает и закрепившееся в названии выведение этого обычая из Трои, подробно описанное Вергилием в «Энеиде» (III.280-282; V.545-603). Конечно, троянские корни турнира юных всадников - факт весьма сомнительный. По мнению большинства исследователей, Вергилий в данном случае приводит ложную этимологию, вполне в духе мифологического мышления древних греков и римлян основанную на сходстве слов, тогда как на деле название «игр» происходит от слова truia, производного от глагольной основы truare, обозначавшей движение танцевального характера. При этом, впрочем, древность анализируемого института отнюдь не умаляется - делаются предположения о древнеиталийском или этрусском происхождении «троянских игр». Основой для выведения этого действа из Этрурии служит относящаяся к VII-VI вв. до н.э. этрусская ваза из Тральятелло с изображением пеших и конных воинов и надписью «truia».
Далее, как мы уже отметили, в письменных источниках содержатся определённые указания и на то, что «троянские игры» изначально играли в жизни римлян гораздо более важную роль, нежели простое развлекательное зрелище. Так, Сенека (Troad. 777-778) прямо именует состязания юношей «священными играми» (lusus sacrum), отмечая также, что проводились они в «день очищения» (lustri die). Подобное же определение приводит и Плутарх (Cato min. 3), называющий «троянские игры» «конным священнодействием». Наконец, наиболее подробно описываемые в письменных источниках «ристания» Verg. Aen. V.545-603) представляют собой не что иное, как часть масштабных поминальных состязаний, которые Эней посвятил годовщине смерти своего отца Анхиза (Verg. Aen. V.45f.; 551).
Таким образом, изначально «троянские игры», судя по всему, являлись сакральным действом. При этом lusus Troiae демонстрируют достаточное количество черт, на основе которых данное сакральное состязание можно рассматривать как пережиток весьма распространённых у архаических народов и, по всей видимости, существовавших у древнейшего населения Италии обрядов инициационного плана.
Прежде всего, в данном отношении следует отметить возраст участников «троянских игр». В произведениях древних авторов они иногда называются «юношами», однако наиболее распространенное наименование - это «отроки» или «мальчики». Ещё более интересный момент - Светоний и Плутарх говорят о делении участников «троянских игр» на две группы - старших (maiores) и младших (minores) мальчиков, состязавшихся друг с другом и показывавших тем самым свои физические способности. Последнее подчёркивается достаточной сложностью и опасностью «ристаний» - по упоминанию Светония, весьма многочисленные травмы, получаемые знатными юношами во время «троянских игр», даже заставили Августа прекратить «эти развлечения».
В Риме пережитки подобного рода помимо «троянских игр» заметны в деятельности весьма архаичных сакральных сообществ луперков и салиев. Первые во время празднества Луперкалий (15 февраля), разделившись на два отряда (т.н. Luperci Fabiani и Luperci Quintiliani), бежали вокруг города (в позднейшие периоды - по улицам города), «показывая себя» общине (Val. Max. Н.2.9 - spectaculo sui), причём два упомянутых отряда, по предположению некоторых исследователей, представляли собой возрастные группы, принадлежащие соответственно к классам юношей, вступающих в разряд adulescentes и покидающих этот разряд. Основной же сакральной функцией салиев были танцы в военном снаряжении, требовавшие, судя по всему, немалой силы и сноровки и, по отдельным указаниям источников, предполагавшие деление сообщества по возрастному признаку - на младших и старших членов (juniores и seniores), причём плясунами, очевидно, являлись прежде всего первые.
Говоря о сходстве lusus Troiae со священнодействиями древнейших сакральных сообществ Рима, сохранившими немало пережитков инициационных обрядов, следует также упомянуть, что Светоний (Calig. 18.3) именует анализируемое действо словом «decursio», явно связанным с бегом (атрибут луперков), а у Вергилия, наиболее подробно описывающего «троянские игры», они характеризуются как «битвы подобье» (Aen. V.585 - pugnaeque simulacra), что явно напоминает ритуалы салиев, по мнению многих исследователей, весьма тесно связанные с имитацией боя. Ещё один момент, говорящий о сходстве «троянских игр» с салийскими священнодействиями - это уже рассмотренное нами выведение названия анализируемых юношеских состязаний от глагольной основы truare, прежде всего употреблявшейся для описания танцев салиев.
Далее необходимо отметить, что подражание битве, осуществлявшееся участниками «троянских игр», было не совсем обычным. Так, в подробном описании Вергилия (Aen. V.545-603) заметно, что юные всадники не просто «сражаются» друг с другом, но и применяют различные воинские «хитрости» - в частности, обманное бегство, запутывающее противника. Вполне возможно, что здесь мы имеем дело с воинским поведением, характерным для представителей инициационных сообществ, которые в отличие от взрослых воинов - представителей «упорядоченной» воинской функции - в первую очередь ориентировались в своей деятельности на совершение индивидуальных подвигов, основанных прежде всего на
хитростях, беспорядке, безрассудстве.
Следует отметить, что в научной литературе, посвящённой «троянским играм», встречается сравнение их участников с эфебами. Основанием для этого, без сомнения, является не только их воинское поведение, но и внешний вид. По упоминанию Вергилия, состязающиеся юноши были обнажены (Aen. III.283 - nudati) и вооружены лишь кизиловыми дротиками и лёгкими колчанами (Aen. V.557-558). Здесь можно обратить внимание на замечание Полибия (VI.25.3-4), согласно которому древнейшие римские всадники сражались практически обнажёнными, в одних набедренных повязках. Наконец, учитывая то, что состязание, судя по данным источников, проводилось между отрядами старших и младших мальчиков, можно предположить, что вторые - как вступающие в разряд pueres - были обнажены и вооружены лишь дротиками и луками, а первые - как покидающие упомянутый возрастной класс и переходящие ко взрослой жизни - могли уже носить шлемы и копья как признак «упорядоченной» воинской функции.
Также, рассматривая особенности «троянских игр», необходимо отметить, что на ранних этапах своего существования они, судя по всему, проводились за пределами Рима. Скажем, на той же вазе из Тральятелло воины, имитирующие сражение, изображены у городских стен; Вергилий в «Энеиде» (VII. 162) упоминает состязания отроков и юношей «у ворот» (ante urbem); согласно косвенному замечанию Горация, «игры» проходили на Марсовом поле. По нашему мнению, всё это доказывает связь юных участников с «внешним пространством», что явно напоминает об одной из основных черт инициационных обрядов архаических народов, а именно - об определённом периоде жизни отдельно от всей общины - замкнутой группой молодых воинов, обитающей в лесах и добывающей средства к существованию набегами и охотой.
Ещё один любопытный момент, позволяющий, по нашему мнению, говорить о сходстве «троянских игр» с инициационными обрядами - это упоминание Вергилия (Aen. V.561), согласно которому в рассматриваемых состязаниях принимало участие три турмы по двенадцать отроков в каждой. Число «двенадцать» вообще очень характерно для отражения в мифологии, эпической литературе и фольклоре численности именно инициационных братств - в качестве примера достаточно вспомнить двенадцать братьев-охотников, живущих в лесу, которые фигурируют в сказках очень многих народов и, по мнению исследователей, представляют собой своеобразный «отголосок» существовавших некогда сообществ посвящаемых юношей, живущих в отрыве от общины.
Наконец, у большинства архаических народов руководителями ритуалов посвящения обычно выступали старшие члены общины, возглавлявшие инициационные драматические действа. Существование подобных «masters of initiation» отмечается и в греческом мире - с такой точки зрения нередко рассматриваются легендарные критские куреты, которых уже древние авторы сравнивали с римскими салиями. Для юных участников «троянских игр» в такой роли, судя по всему, выступали некие magistri - в частности, упоминаемый Вергилием Эпитид, «что опекал и берёг безотлучно отрока Юла»: именно он, судя по приводимому в «Энеиде» описанию, по распоряжению Энея руководит конным состязанием отроков.
Наиболее значительным возражением против предполагаемого нами инициационного характера, изначально присущего «троянским играм», является участие в данном действе прежде всего знатных юношей и даже будущих императоров (Suet. Tiber. 6.4; Nero 7.1; Тас. Ann. XI. 11), а не всех членов общины, достигших определённого возраста. Впрочем, на наш взгляд, это отнюдь не бесспорный контраргумент. Прежде всего, на этапе классообразования практически повсеместно обряды инициации постепенно перестают быть всеобщими и равными, превращаясь из способа социализации в самом широком смысле слова в ритуалы посвящения в привилегированные тайные общества. Так, спартанские «всадники» нередко именуются «высшим аристократическим сословием». Сакральные сообщества Рима тоже не были исключением: в церемониях луперков отмечается участие именно знатных юношей (Plut. Rom.21; Caes. 61), салии также нередко называются «юношами из благородных семей» и «юными патрициями».
Подводя итог всему вышесказанному, следует отметить, что на древнейших этапах своего существования действо, известное нам как «троянские игры», судя по всему, представляло собой состязание инициационного характера. Позднее же оно постепенно утеряло подобное значение и, возможно, даже на некоторое время исчезло совсем, подобно многим другим явлениям сакральной жизни (например, как сообщество арвальских братьев). Получив новую жизнь в позднереспубликанский и раннеимператорский период, lusus Troiae получили и новое значение - теперь это были цирковые развлечения, лишённые сакрального смысла и поставленные на одну ступень со зрелищами типа «африканской травли»
или гонок на колесницах".
-------------------------------------------------------------------------------
Связь «троянских игр» с древними посвятительными обрядами очень даже вероятна, но меня "напрягает" сходство участников игр с куретами и корибантами.
Они входили в "свиту" богини Реи, танцевали обнажёнными, с щитом и в шлеме, и подчас доходили до того же неистовства, что и жрицы-вакханки - менады.
С другой стороны, куреты и корибанты, из-за своего манипулирования холодным оружием в состоянии исступления, сильно напоминают позднейших галлов, жрецов богини Кибелы. Википедия говорит, что по функциям Кибела близка к богине Рее, иногда вплоть до отождествления.
Так что, здесь имеется альтернативное направление для исследования - установление связи между «троянскими играми» и инициациями в матриархальном "изводе". Тем более что «троянские игры» коренятся в этрусских древностях, а сами этруски, судя по всему, являются выходцами из Анатолии - духовного центра матриархальных культур. В таком случае, «троянские игры» показывают, какими могли быть посвятительные обряды для мальчиков в матрицентричных обществах. (Больше информации см. по метке Кибела.)