Сталинизм как заводоцентризм.
afanarizm в О главном написал:
"Почему-то (на самом деле понятно, почему) старательно забывается, что борщевики - люди идеологические. А идеология ихняя - в версии «ленина» (говорят, между ею и версией мракса есть какая-то разница, и чувствительная) - вся насквозь про «производительные силы», «развитие социалистического народного хозяйства» и всё то, что обычно называется экономикой. Т.е. материализм и, кхм, заводоцентризм (отсюда и камлания современных сталиноидов про то, что, мол, подумаешь, репрессии да голодоморы, зато заводы, тысячи их!)."
Да, этот бездушный "техницизм" проглядывает уже в ленинском определении коммунизма: "коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны". То есть диктатура большевиков плюс техника (вместо "электрификации" можно последовательно вставлять "химизация", "машинизация", "роботизация" и пр., - суть от этого не меняется). Люди здесь рассматриваются лишь как обслуживающий персонал огромной машинерии. Они нужны, чтобы питать механизмы, смазывать их, "лечить"-ремонтировать, подбирать за ними "какашки"-отходы.
Серьёзную задачу по преображению человека большевики перед собой никогда не ставили. Потому что считали, что человек и так совершенен во всех отношениях. Вот только проклятые буржуины-"паразиты" заели его и не дают ему проявить своё природное совершенство, свою мощь, талант и красоту. Стоит только передавить всех "паразитов", и человек тотчас сам собою преобразится, станет гением творческого труда. Типа, как Стаханов.
В целом, советский строй с его наивной верой в "техницизм" является органическим продолжением европейского модерна. В СССР был немножко "вывихнутый" модерн, как и в национал-социалистической Германии, но всё же модерн. Ленин и Сталин, - хотели они того или нет, - явились продолжателями дела Петра Первого. Недаром в СССР (да и в постсоветской России) относились с особым пиететом к этому царю и кое-где даже возводились памятники в его честь. Например, в Архангельске в 1948 году воссоздали памятник, который изображён на билетах банка России.
Влечение Петра к техническому мастерству можно сравнить с одержимостью. Кажется, он верил в магическую силу механического "кунстштюка". Да и все его нововведения шли по двум направлениям: либо чисто механическое заимствование внешних примет "цивилизации" (бритьё бород, немецкая одежда, курение табака), либо обучение предметам, необходимым для решения чисто функциональных задач: военной, технической пользы для государства. А книжки по культуре Пётр считал бесполезными. И в результате в России сложилась парадоксальная ситуация: при Екатерине Великой и Александре Первом русские пушки по качеству и количеству не отличались от французских, а русской литературы в то время почти совсем не было. Стоит ли напоминать, что А. С. Пушкин и вся тогдашняя интеллигенция читали французскую литературу, потому что на русском языке и почитать-то было нечего. Когда Александр Первый задумал перевести Новый Завет на русский язык, архиепископ Новгородский ползал у его ног и просил не делать этого, предлагая императору даже свою жизнь. Удивительно, но в те времена дворяне знакомились с Библией благодаря французскому языку. Библия на французском языке сопровождала и императора во время его европейских походов.
Тут любопытно вспомнить, что "в буднях великих строек" в СССР совсем не печаталась большая часть русских писателей даже начала - середины XlX века, а уж тем более конца XlX - начала XX столетия. Даже "попутчики" типа Боборыкина или Кропоткина не печатались, а уж тем более "клерикалы" и "антисемиты" типа Лескова или Достоевского. Поэты и писатели Серебряного века, всё русское зарубежье для строителей коммунизма "не существовало" вовсе. Были запрещены и Клюев, и Васильев, и Есенин. За томик Клюева, найденный при обыске, не расстреливали, как за томик Троцкого, но уже с карьерой можно было распроститься наверняка. "Ишь, ты! Читает, мыслит, думает... Как бы чего не удумал! Неблагонадёжный строитель коммунизма! Нет ему доверия".
Опять возвращаемся к тому, с чего начали: нужны лишь люди, как обслуживающий персонал машинерии, для решения чисто функциональных задач. И, в идеале, чтоб они, кроме своих профессиональных навыков, ничего не знали и ни о чём не думали. Это напоминает големов. Википедия сообщает, что, "согласно одной из гипотез, «голем» происходит от слова гелем (ивр. גלם), означающего «необработанный, сырой материал» либо просто глина". "Исполнив своё задание, голем превращается в прах."
"Почему-то (на самом деле понятно, почему) старательно забывается, что борщевики - люди идеологические. А идеология ихняя - в версии «ленина» (говорят, между ею и версией мракса есть какая-то разница, и чувствительная) - вся насквозь про «производительные силы», «развитие социалистического народного хозяйства» и всё то, что обычно называется экономикой. Т.е. материализм и, кхм, заводоцентризм (отсюда и камлания современных сталиноидов про то, что, мол, подумаешь, репрессии да голодоморы, зато заводы, тысячи их!)."
Да, этот бездушный "техницизм" проглядывает уже в ленинском определении коммунизма: "коммунизм есть советская власть плюс электрификация всей страны". То есть диктатура большевиков плюс техника (вместо "электрификации" можно последовательно вставлять "химизация", "машинизация", "роботизация" и пр., - суть от этого не меняется). Люди здесь рассматриваются лишь как обслуживающий персонал огромной машинерии. Они нужны, чтобы питать механизмы, смазывать их, "лечить"-ремонтировать, подбирать за ними "какашки"-отходы.
Серьёзную задачу по преображению человека большевики перед собой никогда не ставили. Потому что считали, что человек и так совершенен во всех отношениях. Вот только проклятые буржуины-"паразиты" заели его и не дают ему проявить своё природное совершенство, свою мощь, талант и красоту. Стоит только передавить всех "паразитов", и человек тотчас сам собою преобразится, станет гением творческого труда. Типа, как Стаханов.
В целом, советский строй с его наивной верой в "техницизм" является органическим продолжением европейского модерна. В СССР был немножко "вывихнутый" модерн, как и в национал-социалистической Германии, но всё же модерн. Ленин и Сталин, - хотели они того или нет, - явились продолжателями дела Петра Первого. Недаром в СССР (да и в постсоветской России) относились с особым пиететом к этому царю и кое-где даже возводились памятники в его честь. Например, в Архангельске в 1948 году воссоздали памятник, который изображён на билетах банка России.
Влечение Петра к техническому мастерству можно сравнить с одержимостью. Кажется, он верил в магическую силу механического "кунстштюка". Да и все его нововведения шли по двум направлениям: либо чисто механическое заимствование внешних примет "цивилизации" (бритьё бород, немецкая одежда, курение табака), либо обучение предметам, необходимым для решения чисто функциональных задач: военной, технической пользы для государства. А книжки по культуре Пётр считал бесполезными. И в результате в России сложилась парадоксальная ситуация: при Екатерине Великой и Александре Первом русские пушки по качеству и количеству не отличались от французских, а русской литературы в то время почти совсем не было. Стоит ли напоминать, что А. С. Пушкин и вся тогдашняя интеллигенция читали французскую литературу, потому что на русском языке и почитать-то было нечего. Когда Александр Первый задумал перевести Новый Завет на русский язык, архиепископ Новгородский ползал у его ног и просил не делать этого, предлагая императору даже свою жизнь. Удивительно, но в те времена дворяне знакомились с Библией благодаря французскому языку. Библия на французском языке сопровождала и императора во время его европейских походов.
Тут любопытно вспомнить, что "в буднях великих строек" в СССР совсем не печаталась большая часть русских писателей даже начала - середины XlX века, а уж тем более конца XlX - начала XX столетия. Даже "попутчики" типа Боборыкина или Кропоткина не печатались, а уж тем более "клерикалы" и "антисемиты" типа Лескова или Достоевского. Поэты и писатели Серебряного века, всё русское зарубежье для строителей коммунизма "не существовало" вовсе. Были запрещены и Клюев, и Васильев, и Есенин. За томик Клюева, найденный при обыске, не расстреливали, как за томик Троцкого, но уже с карьерой можно было распроститься наверняка. "Ишь, ты! Читает, мыслит, думает... Как бы чего не удумал! Неблагонадёжный строитель коммунизма! Нет ему доверия".
Опять возвращаемся к тому, с чего начали: нужны лишь люди, как обслуживающий персонал машинерии, для решения чисто функциональных задач. И, в идеале, чтоб они, кроме своих профессиональных навыков, ничего не знали и ни о чём не думали. Это напоминает големов. Википедия сообщает, что, "согласно одной из гипотез, «голем» происходит от слова гелем (ивр. גלם), означающего «необработанный, сырой материал» либо просто глина". "Исполнив своё задание, голем превращается в прах."