Демократия и мистерия.
«Афинская демократия основывалась на ночных Элевсинских Таинствах, суливших бессмертие, и на дневных трагических действиях, сплачивающих катарсисом», - Владимир Микушевич об исторических составляющих «народной власти».
Демократия хиреет и выветривается в отрыве от мистерий, а мистерии основываются на тайне. «Хранить вечно» - совершенно мистериальная надпись, а привержена к ней как раз демократия, блюдущая военную тайну за неимением сакральной. Связь афинской демократии с Элевсинскими Таинствами изучена недостаточно, так как мало что известно об Элевсинских мистериях, тайна которых ревниво сохранялась афинянами.
Город Элевсин находится в 22 километрах от Афин. Там находился храм, где раз в пять лет совершались Великие Мистерии. По свидетельству древних авторов, храм вмещал до тридцати тысяч человек, то есть практически всё население Афин, включая женщин и детей, которые тоже допускались к мистериям. Великие Мистерии проводились раз в пять лет и приурочивались к осеннему равноденствию, а Малые Мистерии, проводившиеся в Агре, ознаменовывались весенним равноденствием, хотя начинались раньше, в феврале, упоительным, но тревожным праздником цветов, называемым Анфестериями.
Праздник этот был чисто афинским, но по-своему его праздновали и другие народы, называемые арийскими, среди них славяне, как сейчас увидим. В первый день пробовали молодое вино, только что привезённое из деревенских погребов. На второй день устраивали своеобразное состязание: кто быстрее выпьет свою кружку вина. При этом вино не было просто опьяняющим напитком. Пьянство греки презирали. Вино было эссенцией божественной природы, приобщавшей пьющего к божеству. На третий день Афины были охвачены смятением. На улицах города появлялись мёртвые, и с ними можно было встретиться, что напоминало славянскую Радуницу, но более грозную и необузданную. Мало было чокнуться с ними на родных могилах, как у нас. Все слышали, как мёртвые проносятся по улицам, ломятся в двери жилищ, требуют своей доли на пиру. Это был настоящий мятеж мёртвых. Они угрожали даже богам, чьи храмы приходилось обвязывать толстыми верёвками, чтобы мёртвые не ворвались к ним и не заразили бессмертных… смертью. Живые умиротворяют бунтующих мёртвых по-своему. Перед дверями ставят плошки особой формы с отваром из разных зёрен. К этому отвару не должен притронуться ни один живой, и отвар не убывает, когда его отведают мёртвые. После этого мёртвым напоминали, что им пора восвояси, и попросту прогоняли их.
Такое архаическое единение с мёртвыми в Афинах приобретало государственный смысл. По-видимому, афинская демократия распространялась и на мёртвых граждан. А присутствие мёртвых возвещали живые цветы, тоже провозвестники и хранители афинской демократии. Но даже Малые Элевсинские Таинства не сводились к анфестериям, разыгрывающимся днем. Главное совершалось в Агре ночью, и об этом главном мы можем только догадываться. Разве что керамика, рисунки на вазах выдают происходившее тогда. Но это не такой уж надёжный источник. Сами эллины верили лишь видимому. Неслучайно в Иерусалиме эллины пришли к апостолу Филиппу и спросили, как увидеть Христа. Христос говорил, что Бог не есть Бог мёртвых, но Бог живых (Марк, 12, 27), а демократия, и не только афинская, завязывает особые отношения именно с мёртвыми. Трудно представить себе США без культа отцов-пилигримов, так что День благодарения - вариант Элевсинских Мистерий для Нового Света.
Эллины вообще отличались острым чувством смерти. Для египтянина краткость жизни просто переходила в длительность смерти, возвещаемой пирамидами, и можно подумать, что настоящая жизнь бывает после смерти, соответствующим образом оформленной.
Что же касается греков, Владимир Соловьёв обратил внимание на одно примечательное обстоятельство. Известно, что животные тоже умирают, однако смертными эллины называли исключительно людей, в отличие от бессмертных, то есть богов. Складывается впечатление, что для греков настоящими людьми были как раз боги, которым поистине не чуждо ничто человеческое. Люди очень похожи на богов, они соперничают с богами, вступают с ними в любовные связи, но некая грань всё равно даёт знать о себе: боги бессмертные, люди смертные, даже если им даруют бессмертие, от которого они иногда отказываются, как поступил хитроумный Одиссей, на что у него были свои причины; люди, так сказать, недобоги, и в этом коренится эллинская трагедия, истинная вершина мировой поэзии.
Вот что совершалось ночами в святилищах Агры и Элевсина: недобоги пытались стать настоящими богами, и не на это ли была втайне нацелена афинская демократия, как и демократия вообще? Неслучайно современные демократии Евросоюза отмежёвываются от христианской традиции. И вождю афинской демократии Периклу это как будто удалось: его уже считали олимпийцем, а главный олимпиец - Зевс. Перикл провозглашал гражданскую свободу при соблюдении законов, среди которых особенно выделяются законы неписаные, не продиктованные ли Элевсинскими Таинствами?
Элевсинские Таинства основывались на почитании богини Деметры. Это она, богиня плодородия и земледелия, учредила Элевсинский культ. Аид, бог подземного мира, властитель мёртвых, похитил дочь Деметры Персефону и взял её себе в супруги. В отчаянье Деметра отправилась на поиски дочери, а пока прекратила на земле всякое произрастание. Когда Деметра узнала, где находится ее дочь, богиня-мать пожаловалась царю богов Зевсу, и тот велел Аиду отпустить её, но Аид предложил Персефоне отведать гранатный плод, чтобы она не забыла, где побывала. Персефона съела одно только зёрнышко («Персефоны зерно гранатовое», как сказала Марина Цветаева) и оказалась навеки обречена Аиду. Но чтобы умилостивить Деметру, Зевс принудил Аида отпускать Персефону в мир живых, где она проводит с матерью полгода (по некоторым источникам, две трети года), а потом пленница гранатового зёрнышка вынуждена возвращаться в царство Аида. Элевсинские Таинства, собственно, и посвящены похищению Персефоны и её возвращению в мир живых, а потом снова в мир мёртвых.
Персефона - человеческая душа. Рождение человека - это, в сущности, смерть, ибо родился смертный. Смертный и после смерти остаётся смертным, его душа - лишь заложница или пленница вечного мрака. Только Элевсинские Таинства позволяют смертному умереть и родиться бессмертным. Умирает недобог, родится бог. Отсюда значение числа девять для Малых и Великих Мистерий. Девять дней соответствуют девяти месяцам утробного периода. Но всё это домыслы или догадки, на которых, впрочем, основывалась, например, философия Платона. В частном письме, правда, Платон настаивал на том, что тайну он сохранил, да и выдать её невозможно, ибо она вне высказывания.
Трагедия была такой же необходимой принадлежностью Афин, как Элевсинские Таинства, о которых знали все и знали, как хранить их тайну. Таинства совершались ночью, а их кульминация наступала в полночь. Трагедия же, наоборот, была дневным, публичным действом. Трагедия была отнюдь не развлечением, а религиозным обрядом, всенародным, гражданским богослужением. Посещение трагедии, вероятно, было обязательным для афинянина. Небогатым гражданам выделялись государством деньги, чтобы они могли заплатить за вход.
Элевсинские Таинства и трагедии были тесно связаны, но они разграничивались чётко, как день и ночь. Ничто присущее Элевсинским Таинствам не должно было, не могло проникать в трагедию, как и трагедия во всех своих деталях и подробностях отторгалась Элевсинскими Таинствами. Величайший трагический поэт Эллады Эсхил был на старости лет изгнан из Афин, говорят, лишь за то, что дерзнул показать на дневной сцене нечто свойственное ночному Элевсинскому ритуалу, что именно, мы не знаем.
Главным атрибутом трагедии был хор. Трагическая вина героя в том, что он вышел из хора. Если бы он остался в хоре, он не был бы осуждён, не страдал бы и не погиб, но тогда и трагедии не было бы.
Античный зритель отождествлял трагического героя, кто бы он ни был, с Дионисом, страдающим и гибнущим, чтобы снова ожить. Отсюда страх за героя и сострадание с ним, которое испытывали зрители, не вникая в тонкости мифологического сюжета. Аристотель говорил, что зрители трагедии переживают катарсис, очищение страхом и состраданием. До сих пор катарсис считается неотъемлемым признаком высокого драматического искусства. Для афинского зрителя катарсис имел особое значение. Он сплачивал их, делал их народом, точнее, единым политическим телом. Поэтому трагедия для афинян была не просто зрелищем, а гражданским богослужением. Известно, что Перикл, признанный лидер афинской демократии, был хорегом (продюсером, как сказали бы теперь) при постановке трагедии Эсхила «Персы», посвящённой победе демократических Афин над великой персидской деспотией, претендующей на мировое господство.
Таким образом, афинская демократия основывалась на ночных Элевсинских Таинствах, суливших бессмертие, и на дневных трагических действах, сплачивающих катарсисом.
Источник
На мой взгляд, очень хороший текст, устанавливающий зависимость подлинной демократии от духовной зрелости человека. Как говорил Максим Горький, "человек - что картошка: если как следует не поджарить, ни к чёрту не годится". Такие ни к чёрту не годные люди не годятся и для демократии. "Поджарка" людей как раз и осуществлялась в Элевсинских мистериях и трагических действах. Мистерии и трагедии можно сравнить с двумя жерновами, которые "перетирали" "зёрна"-афинян в "муку" грубого и тонкого помола. Без этого "перетирания"-"поджарки" демократия неизбежно вырождается в охлократию.
Между прочим, Сократ заметил афинянам: "Любому ремеслу надо учиться, и только государством демократия позволяет управлять тому, кто не имеет представления о том, как это делается". Я думаю, что эти слова Сократа гораздо более актуальны для современной демократии, чем для демократии древнегреческой. Всё-таки в древней Греции существовал отбор человеческого материала, тогда как в современном обществе никакого отбора в принципе не существует. Поэтому современная "демократия" представляет собой грубую пародию на древнегреческую демократию.
Демократия хиреет и выветривается в отрыве от мистерий, а мистерии основываются на тайне. «Хранить вечно» - совершенно мистериальная надпись, а привержена к ней как раз демократия, блюдущая военную тайну за неимением сакральной. Связь афинской демократии с Элевсинскими Таинствами изучена недостаточно, так как мало что известно об Элевсинских мистериях, тайна которых ревниво сохранялась афинянами.
Город Элевсин находится в 22 километрах от Афин. Там находился храм, где раз в пять лет совершались Великие Мистерии. По свидетельству древних авторов, храм вмещал до тридцати тысяч человек, то есть практически всё население Афин, включая женщин и детей, которые тоже допускались к мистериям. Великие Мистерии проводились раз в пять лет и приурочивались к осеннему равноденствию, а Малые Мистерии, проводившиеся в Агре, ознаменовывались весенним равноденствием, хотя начинались раньше, в феврале, упоительным, но тревожным праздником цветов, называемым Анфестериями.
Праздник этот был чисто афинским, но по-своему его праздновали и другие народы, называемые арийскими, среди них славяне, как сейчас увидим. В первый день пробовали молодое вино, только что привезённое из деревенских погребов. На второй день устраивали своеобразное состязание: кто быстрее выпьет свою кружку вина. При этом вино не было просто опьяняющим напитком. Пьянство греки презирали. Вино было эссенцией божественной природы, приобщавшей пьющего к божеству. На третий день Афины были охвачены смятением. На улицах города появлялись мёртвые, и с ними можно было встретиться, что напоминало славянскую Радуницу, но более грозную и необузданную. Мало было чокнуться с ними на родных могилах, как у нас. Все слышали, как мёртвые проносятся по улицам, ломятся в двери жилищ, требуют своей доли на пиру. Это был настоящий мятеж мёртвых. Они угрожали даже богам, чьи храмы приходилось обвязывать толстыми верёвками, чтобы мёртвые не ворвались к ним и не заразили бессмертных… смертью. Живые умиротворяют бунтующих мёртвых по-своему. Перед дверями ставят плошки особой формы с отваром из разных зёрен. К этому отвару не должен притронуться ни один живой, и отвар не убывает, когда его отведают мёртвые. После этого мёртвым напоминали, что им пора восвояси, и попросту прогоняли их.
Такое архаическое единение с мёртвыми в Афинах приобретало государственный смысл. По-видимому, афинская демократия распространялась и на мёртвых граждан. А присутствие мёртвых возвещали живые цветы, тоже провозвестники и хранители афинской демократии. Но даже Малые Элевсинские Таинства не сводились к анфестериям, разыгрывающимся днем. Главное совершалось в Агре ночью, и об этом главном мы можем только догадываться. Разве что керамика, рисунки на вазах выдают происходившее тогда. Но это не такой уж надёжный источник. Сами эллины верили лишь видимому. Неслучайно в Иерусалиме эллины пришли к апостолу Филиппу и спросили, как увидеть Христа. Христос говорил, что Бог не есть Бог мёртвых, но Бог живых (Марк, 12, 27), а демократия, и не только афинская, завязывает особые отношения именно с мёртвыми. Трудно представить себе США без культа отцов-пилигримов, так что День благодарения - вариант Элевсинских Мистерий для Нового Света.
Эллины вообще отличались острым чувством смерти. Для египтянина краткость жизни просто переходила в длительность смерти, возвещаемой пирамидами, и можно подумать, что настоящая жизнь бывает после смерти, соответствующим образом оформленной.
Что же касается греков, Владимир Соловьёв обратил внимание на одно примечательное обстоятельство. Известно, что животные тоже умирают, однако смертными эллины называли исключительно людей, в отличие от бессмертных, то есть богов. Складывается впечатление, что для греков настоящими людьми были как раз боги, которым поистине не чуждо ничто человеческое. Люди очень похожи на богов, они соперничают с богами, вступают с ними в любовные связи, но некая грань всё равно даёт знать о себе: боги бессмертные, люди смертные, даже если им даруют бессмертие, от которого они иногда отказываются, как поступил хитроумный Одиссей, на что у него были свои причины; люди, так сказать, недобоги, и в этом коренится эллинская трагедия, истинная вершина мировой поэзии.
Вот что совершалось ночами в святилищах Агры и Элевсина: недобоги пытались стать настоящими богами, и не на это ли была втайне нацелена афинская демократия, как и демократия вообще? Неслучайно современные демократии Евросоюза отмежёвываются от христианской традиции. И вождю афинской демократии Периклу это как будто удалось: его уже считали олимпийцем, а главный олимпиец - Зевс. Перикл провозглашал гражданскую свободу при соблюдении законов, среди которых особенно выделяются законы неписаные, не продиктованные ли Элевсинскими Таинствами?
Элевсинские Таинства основывались на почитании богини Деметры. Это она, богиня плодородия и земледелия, учредила Элевсинский культ. Аид, бог подземного мира, властитель мёртвых, похитил дочь Деметры Персефону и взял её себе в супруги. В отчаянье Деметра отправилась на поиски дочери, а пока прекратила на земле всякое произрастание. Когда Деметра узнала, где находится ее дочь, богиня-мать пожаловалась царю богов Зевсу, и тот велел Аиду отпустить её, но Аид предложил Персефоне отведать гранатный плод, чтобы она не забыла, где побывала. Персефона съела одно только зёрнышко («Персефоны зерно гранатовое», как сказала Марина Цветаева) и оказалась навеки обречена Аиду. Но чтобы умилостивить Деметру, Зевс принудил Аида отпускать Персефону в мир живых, где она проводит с матерью полгода (по некоторым источникам, две трети года), а потом пленница гранатового зёрнышка вынуждена возвращаться в царство Аида. Элевсинские Таинства, собственно, и посвящены похищению Персефоны и её возвращению в мир живых, а потом снова в мир мёртвых.
Персефона - человеческая душа. Рождение человека - это, в сущности, смерть, ибо родился смертный. Смертный и после смерти остаётся смертным, его душа - лишь заложница или пленница вечного мрака. Только Элевсинские Таинства позволяют смертному умереть и родиться бессмертным. Умирает недобог, родится бог. Отсюда значение числа девять для Малых и Великих Мистерий. Девять дней соответствуют девяти месяцам утробного периода. Но всё это домыслы или догадки, на которых, впрочем, основывалась, например, философия Платона. В частном письме, правда, Платон настаивал на том, что тайну он сохранил, да и выдать её невозможно, ибо она вне высказывания.
Трагедия была такой же необходимой принадлежностью Афин, как Элевсинские Таинства, о которых знали все и знали, как хранить их тайну. Таинства совершались ночью, а их кульминация наступала в полночь. Трагедия же, наоборот, была дневным, публичным действом. Трагедия была отнюдь не развлечением, а религиозным обрядом, всенародным, гражданским богослужением. Посещение трагедии, вероятно, было обязательным для афинянина. Небогатым гражданам выделялись государством деньги, чтобы они могли заплатить за вход.
Элевсинские Таинства и трагедии были тесно связаны, но они разграничивались чётко, как день и ночь. Ничто присущее Элевсинским Таинствам не должно было, не могло проникать в трагедию, как и трагедия во всех своих деталях и подробностях отторгалась Элевсинскими Таинствами. Величайший трагический поэт Эллады Эсхил был на старости лет изгнан из Афин, говорят, лишь за то, что дерзнул показать на дневной сцене нечто свойственное ночному Элевсинскому ритуалу, что именно, мы не знаем.
Главным атрибутом трагедии был хор. Трагическая вина героя в том, что он вышел из хора. Если бы он остался в хоре, он не был бы осуждён, не страдал бы и не погиб, но тогда и трагедии не было бы.
Античный зритель отождествлял трагического героя, кто бы он ни был, с Дионисом, страдающим и гибнущим, чтобы снова ожить. Отсюда страх за героя и сострадание с ним, которое испытывали зрители, не вникая в тонкости мифологического сюжета. Аристотель говорил, что зрители трагедии переживают катарсис, очищение страхом и состраданием. До сих пор катарсис считается неотъемлемым признаком высокого драматического искусства. Для афинского зрителя катарсис имел особое значение. Он сплачивал их, делал их народом, точнее, единым политическим телом. Поэтому трагедия для афинян была не просто зрелищем, а гражданским богослужением. Известно, что Перикл, признанный лидер афинской демократии, был хорегом (продюсером, как сказали бы теперь) при постановке трагедии Эсхила «Персы», посвящённой победе демократических Афин над великой персидской деспотией, претендующей на мировое господство.
Таким образом, афинская демократия основывалась на ночных Элевсинских Таинствах, суливших бессмертие, и на дневных трагических действах, сплачивающих катарсисом.
Источник
На мой взгляд, очень хороший текст, устанавливающий зависимость подлинной демократии от духовной зрелости человека. Как говорил Максим Горький, "человек - что картошка: если как следует не поджарить, ни к чёрту не годится". Такие ни к чёрту не годные люди не годятся и для демократии. "Поджарка" людей как раз и осуществлялась в Элевсинских мистериях и трагических действах. Мистерии и трагедии можно сравнить с двумя жерновами, которые "перетирали" "зёрна"-афинян в "муку" грубого и тонкого помола. Без этого "перетирания"-"поджарки" демократия неизбежно вырождается в охлократию.
Между прочим, Сократ заметил афинянам: "Любому ремеслу надо учиться, и только государством демократия позволяет управлять тому, кто не имеет представления о том, как это делается". Я думаю, что эти слова Сократа гораздо более актуальны для современной демократии, чем для демократии древнегреческой. Всё-таки в древней Греции существовал отбор человеческого материала, тогда как в современном обществе никакого отбора в принципе не существует. Поэтому современная "демократия" представляет собой грубую пародию на древнегреческую демократию.