давайте почитаем стихи
Как от первого от снега
И до самой первой птицы
Времечко летит-стремится,
Ветер обрывает крыши,
Кто-то обрывает трубку,
Но никто его не слышит -
Лето нынче отменили,
Предоплата сто процентов.
Хей-хо! Усталый барон, не спи!
Компьютерные гномики
Опять растащат текст на куски,
И не помогут Бонни и Клайд,
И не спасут тебя от тоски,
А ядра мимо пролетят -
Не спи, барон Мюнхгаузен, не спи!
Как от самой первой птицы
И до первых снегопадов
Времечко летит-стремится,
Быстро так никто не падал,
Так - стервятники на падаль...
Не хотите - и не надо -
Землянику по талонам,
Лето нынче отменили.
Хей-хо! Усталый барон, тяни!
Компьютерные гномики
Опять остались дома одни,
Седеют от натуги виски,
От этого болота до звезд
Едва ли кто спасет от тоски,
Тяни, барон, в полный рост!
Как от первых звездопадов
И до первых снегопадов
Времечко летит-стремится,
Желтый лист, чернея, плачет,
Лица черных статуй начи-
Нают править желтым небом,
Лето нынче отменили...
Расскажи мне, где ты не был.
Хей-хо! Не ври мне, барон, не ври!
Компьютерные гномики
Воюют от зари до зари,
Ты так устал от их честной лжи,
А кесари ушли в косари,
Скомандуй - батарея, огонь!
И честно все расскажи!
Как от первых снегопадов
И до первой мертвой птицы
Времечко летит-стремится,
Снится лед в твоем стакане -
Позабытый джин энд тоник,
Летопись изгрызли мыши,
Нынче год мышиных хроник -
Нынче лето отменили.
Хей-хо! Усталый барон, вставай!
Компьютерные гномики
Подсунут силиконовый рай!
Но вдруг помогут Бонни и Клайд,
И разлетится чертов экран.
Твое ядро транзитом, барон,
Тебе пора, улетай!
(С) Руслан Бажин
Ты сидишь на выбеленной солнцем террасе
маленькой виллы где-то на побережье сонного моря,
которой владели кто-то из Юлиев и очередной Август.
Теперь здесь никто не живет,
кроме старого геральдического плюща,
едва слышного отзвука бормочущего прибоя,
двух слепых сов, периодической кошки
и, кажется, тебя.
"Мрамор", - иронически произносит серая кошка,
потершись о твою ногу.
Хорошее место для того,
чтобы забывать или вспомнить,
написать книгу, что давно собирался,
или спокойно молчать о чем-нибудь важном...
И только во рту почему-то
привкус медной монеты.
(С) Маленький товарищ Микки-Маузер
Весёлые споры, кругом сигаретный дым. Последняя сессия завтра закончит счёт. Ты знаешь, дружок, как прекрасно быть молодым. Как время неспешно, подобно реке, течёт. И кто-то кричит, мол, давайте смотреть кино, важнейшее, чёрт подери, из любых искусств.
А Динка кашляет кровью и пьёт вино. У крови с вином очень странный смешанный вкус.
И кто-то идёт за добавкой: как ни бери, не хватит закуски, пусть даже никто не ест. Последняя сессия: к дьяволу буквари. На глупой зубрёжке мы ставим сосновый крест.Гитара опять исторгает попытки нот, и кто-то пытается петь, но поёт не в такт. И Динке прошепчут, мол, ты пролила вино, но Динка-то знает, что это совсем не так.
И Динка идёт в санузел - смывать позор, на краешке ванной усевшись, вращает кран.
Валерка стучится в дверь, он такой позёр, любитель показа «на пипл» душевных ран. Он ей говорит: впусти, я тебя люблю. Пусти меня, слышишь, а то я сломаю дверь. Она исхудала: так нос стал похож на клюв, запали глаза, край волос уползает вверх.
Наверное, он в самом деле любит её. Её безупречную бледность и тонкость рук. Вот только в тусовке он слишком, пожалуй, пьёт. А после с похмелья давится поутру.
Валерка уже затихает. И чёрт бы с ним. А Динка полощет рот ледяной водой, Лекарство глотает. По сути - что кокаин: привыкнешь, и всё, не работает. Вот отстой.
Обратно в компанию. Крики, дым сигарет. И Динка хохочет со всеми: а как ещё? Участвует в каждой дурацкой пустой игре. Последняя сессия завтра окончит счёт. Последнее лето: а будет, скажи, оно? Снежинки последние падают за окном.
А Динка кашляет кровью и пьёт вино.
Не думай о завтра. Живи сегодняшним днём.
© Тим Скоренко
Нас всех друг другу посылает Бог.
На горе иль на радость - неизвестно,
Пока не проживем цикличный срок,
Пока мы не ответим свой урок
И не сдадим экзамен жизни честно.
Мы все друг другу до смерти нужны,
Хоть не всегда полезность очевидна,
Не так уж наши должности важны,
И не всегда друг к другу мы нежны -
Бывает и досадно, и обидно.
Как знать: зачем друг с другом мы живем?
Что вместе держит нас, соединяет?
По жизни мы идем, и день за днем
Себя друг в друге лучше узнаем
И шляпу перед зеркалом снимаем.
Нас манит даль непройденых дорог,
А друг в дороге - радость и подмога.
И не сочтем высокопарным слог:
Нас всех друг другу посылает Бог.
И слава Богу - нас у Бога много.
Борис Пастернак
Все по часам - и плачешь, и пророчишь...
Но, временем отмеченный с пеленок,
Чураешься и ролексов, и прочих
Сосредоточий хитрых шестеренок.
Они не лечат - бьют и изнуряют.
И точностью, как бесом, одержимы,
Хотя, не время жизни измеряют,
А только степень сжатия пружины.
И ты не споришь с ними, ты боишься -
И без того отпущенное скудно!
Торопишься, витийствуешь и длишься,
Изрубленный судьбою посекундно.
Спешишь сорить словами-семенами -
Наивный, близорукий, узкоплечий,
Пока часы иными временами
И вовсе не лишили дара речи.
(С) Игорь Царев
Время, Тэйми, ещё не кончается, время всё водит нас за нос.
По утрам выпадаем немые из сна - в этот холод и хаос.
Наверху экономят слова,
потому нас лепили из пауз.
Всё, что хочешь сказать, начерти у меня на груди.
Если некуда жить - это просто тебе показалось.
Тьма у нас позади не длиннее, чем ночь впереди.
От себя не укроешься - будешь везде обнаружен.
Город молча глядит, и растерян, и обезоружен,
как мы греем друг друга,
собой закрывая от стужи,
как мы слушаем, дышит ли тот, кто от страха не спит.
Ничего не проявится, если мы смотрим снаружи.
Погляди в меня, Тэйми, там зреет иной алфавит.
Смерть всегда обнимает на поражение, это известно.
С каждым разом в песочнице нашей всё менее тесно.
Посмотри, как оставшихся
месят в упругое тесто,
но до выпечки, Тэйми, похоже, расти и расти.
Может, Бог потому и затеял всё это из интереса,
чтобы легче отслеживать тех, кто черствеет в пути.
Одному не плывётся, другому пока не летится…
Время водит нас за нос, но всё ещё длится и длится.
Что даровано рыбе,
возможно, изъято у птицы.
Мне неведомо, Тэйми, как действует этот закон.
Может, птице однажды зачтётся, а рыбе простится.
Может, каждый, о ком мы помолимся, будет спасён.
(с) Е.Касьян
И до самой первой птицы
Времечко летит-стремится,
Ветер обрывает крыши,
Кто-то обрывает трубку,
Но никто его не слышит -
Лето нынче отменили,
Предоплата сто процентов.
Хей-хо! Усталый барон, не спи!
Компьютерные гномики
Опять растащат текст на куски,
И не помогут Бонни и Клайд,
И не спасут тебя от тоски,
А ядра мимо пролетят -
Не спи, барон Мюнхгаузен, не спи!
Как от самой первой птицы
И до первых снегопадов
Времечко летит-стремится,
Быстро так никто не падал,
Так - стервятники на падаль...
Не хотите - и не надо -
Землянику по талонам,
Лето нынче отменили.
Хей-хо! Усталый барон, тяни!
Компьютерные гномики
Опять остались дома одни,
Седеют от натуги виски,
От этого болота до звезд
Едва ли кто спасет от тоски,
Тяни, барон, в полный рост!
Как от первых звездопадов
И до первых снегопадов
Времечко летит-стремится,
Желтый лист, чернея, плачет,
Лица черных статуй начи-
Нают править желтым небом,
Лето нынче отменили...
Расскажи мне, где ты не был.
Хей-хо! Не ври мне, барон, не ври!
Компьютерные гномики
Воюют от зари до зари,
Ты так устал от их честной лжи,
А кесари ушли в косари,
Скомандуй - батарея, огонь!
И честно все расскажи!
Как от первых снегопадов
И до первой мертвой птицы
Времечко летит-стремится,
Снится лед в твоем стакане -
Позабытый джин энд тоник,
Летопись изгрызли мыши,
Нынче год мышиных хроник -
Нынче лето отменили.
Хей-хо! Усталый барон, вставай!
Компьютерные гномики
Подсунут силиконовый рай!
Но вдруг помогут Бонни и Клайд,
И разлетится чертов экран.
Твое ядро транзитом, барон,
Тебе пора, улетай!
(С) Руслан Бажин
Ты сидишь на выбеленной солнцем террасе
маленькой виллы где-то на побережье сонного моря,
которой владели кто-то из Юлиев и очередной Август.
Теперь здесь никто не живет,
кроме старого геральдического плюща,
едва слышного отзвука бормочущего прибоя,
двух слепых сов, периодической кошки
и, кажется, тебя.
"Мрамор", - иронически произносит серая кошка,
потершись о твою ногу.
Хорошее место для того,
чтобы забывать или вспомнить,
написать книгу, что давно собирался,
или спокойно молчать о чем-нибудь важном...
И только во рту почему-то
привкус медной монеты.
(С) Маленький товарищ Микки-Маузер
Весёлые споры, кругом сигаретный дым. Последняя сессия завтра закончит счёт. Ты знаешь, дружок, как прекрасно быть молодым. Как время неспешно, подобно реке, течёт. И кто-то кричит, мол, давайте смотреть кино, важнейшее, чёрт подери, из любых искусств.
А Динка кашляет кровью и пьёт вино. У крови с вином очень странный смешанный вкус.
И кто-то идёт за добавкой: как ни бери, не хватит закуски, пусть даже никто не ест. Последняя сессия: к дьяволу буквари. На глупой зубрёжке мы ставим сосновый крест.Гитара опять исторгает попытки нот, и кто-то пытается петь, но поёт не в такт. И Динке прошепчут, мол, ты пролила вино, но Динка-то знает, что это совсем не так.
И Динка идёт в санузел - смывать позор, на краешке ванной усевшись, вращает кран.
Валерка стучится в дверь, он такой позёр, любитель показа «на пипл» душевных ран. Он ей говорит: впусти, я тебя люблю. Пусти меня, слышишь, а то я сломаю дверь. Она исхудала: так нос стал похож на клюв, запали глаза, край волос уползает вверх.
Наверное, он в самом деле любит её. Её безупречную бледность и тонкость рук. Вот только в тусовке он слишком, пожалуй, пьёт. А после с похмелья давится поутру.
Валерка уже затихает. И чёрт бы с ним. А Динка полощет рот ледяной водой, Лекарство глотает. По сути - что кокаин: привыкнешь, и всё, не работает. Вот отстой.
Обратно в компанию. Крики, дым сигарет. И Динка хохочет со всеми: а как ещё? Участвует в каждой дурацкой пустой игре. Последняя сессия завтра окончит счёт. Последнее лето: а будет, скажи, оно? Снежинки последние падают за окном.
А Динка кашляет кровью и пьёт вино.
Не думай о завтра. Живи сегодняшним днём.
© Тим Скоренко
Нас всех друг другу посылает Бог.
На горе иль на радость - неизвестно,
Пока не проживем цикличный срок,
Пока мы не ответим свой урок
И не сдадим экзамен жизни честно.
Мы все друг другу до смерти нужны,
Хоть не всегда полезность очевидна,
Не так уж наши должности важны,
И не всегда друг к другу мы нежны -
Бывает и досадно, и обидно.
Как знать: зачем друг с другом мы живем?
Что вместе держит нас, соединяет?
По жизни мы идем, и день за днем
Себя друг в друге лучше узнаем
И шляпу перед зеркалом снимаем.
Нас манит даль непройденых дорог,
А друг в дороге - радость и подмога.
И не сочтем высокопарным слог:
Нас всех друг другу посылает Бог.
И слава Богу - нас у Бога много.
Борис Пастернак
Все по часам - и плачешь, и пророчишь...
Но, временем отмеченный с пеленок,
Чураешься и ролексов, и прочих
Сосредоточий хитрых шестеренок.
Они не лечат - бьют и изнуряют.
И точностью, как бесом, одержимы,
Хотя, не время жизни измеряют,
А только степень сжатия пружины.
И ты не споришь с ними, ты боишься -
И без того отпущенное скудно!
Торопишься, витийствуешь и длишься,
Изрубленный судьбою посекундно.
Спешишь сорить словами-семенами -
Наивный, близорукий, узкоплечий,
Пока часы иными временами
И вовсе не лишили дара речи.
(С) Игорь Царев
Время, Тэйми, ещё не кончается, время всё водит нас за нос.
По утрам выпадаем немые из сна - в этот холод и хаос.
Наверху экономят слова,
потому нас лепили из пауз.
Всё, что хочешь сказать, начерти у меня на груди.
Если некуда жить - это просто тебе показалось.
Тьма у нас позади не длиннее, чем ночь впереди.
От себя не укроешься - будешь везде обнаружен.
Город молча глядит, и растерян, и обезоружен,
как мы греем друг друга,
собой закрывая от стужи,
как мы слушаем, дышит ли тот, кто от страха не спит.
Ничего не проявится, если мы смотрим снаружи.
Погляди в меня, Тэйми, там зреет иной алфавит.
Смерть всегда обнимает на поражение, это известно.
С каждым разом в песочнице нашей всё менее тесно.
Посмотри, как оставшихся
месят в упругое тесто,
но до выпечки, Тэйми, похоже, расти и расти.
Может, Бог потому и затеял всё это из интереса,
чтобы легче отслеживать тех, кто черствеет в пути.
Одному не плывётся, другому пока не летится…
Время водит нас за нос, но всё ещё длится и длится.
Что даровано рыбе,
возможно, изъято у птицы.
Мне неведомо, Тэйми, как действует этот закон.
Может, птице однажды зачтётся, а рыбе простится.
Может, каждый, о ком мы помолимся, будет спасён.
(с) Е.Касьян