Александру РУДИНУ - 50: “Хочу успеть дожить в той музыке, которая мне близка”
Александру РУДИНУ - 50: “Хочу успеть дожить в той музыке, которая мне близка”
Соло хлебавший
Другой. Вот главное слово, характеризующее личность Александра Израилевича Рудина - дирижера, виолончелиста, пианиста. Единственного музыканта из “крупных-знаковых”, к которому испытываешь просто искреннюю нежность, без оглядки - как в иных случаях - на вылепленный масс-медийный бренд. Увы, но сегодня всякий титан (тире олигарх) отечественной культуры славен приращением площадей, “громадьем дел”, максимальной приближенностью к первым лицам. А хочется скромности. Это так много, как оказалось. Скромность - не синоним эгоизма! - единственная ныне валюта в мире искусства, дожили. Простое музицирование… без недвижимости, больших денег, высоких постов, надушенной славы. Это Рудин, худрук камерного ансамбля Musica Viva.
Мой друг - мое детство
- В одном интервью вы сказали, что 15 лет вообще не включали телевизор…
- Такой привычки нет, неинтересно.
- Спасибо, человек творческий должен выпадать из общей колеи.
- Там, наверное, есть что-то стоящее, но, боюсь, меня это как-то засосет, а я предпочитаю ничего не менять в своем образе жизни. Так что редкий свободный вечер провожу без телевизора, компьютера; что-то читаю или слушаю музыку…
- Неужели еще кого-то хочется слушать, сами ведь генерируете?
- Почему нет? Мне, извините, музыка до сих пор приносит удовольствие.
- Это честно?
- Абсолютно. Музыка - единственное, что у меня есть. Такое главное, настоящее. И если этого не будет - а это может возникнуть в любой момент по разным причинам…
- Простите, по каким еще причинам?
- Ну руки не будут слушаться, голова перестанет работать, что-нибудь отрежут… Ко всем же по-разному подступает финал. А жить без музыки, без оркестра, без репетиций - очень печально, другого-то нет, друзей крайне мало, необщителен я…
- По-моему, вы крайне обаятельны…
- Думаю, у меня мало недругов, не подсчитывал. Даже не знаю - кто бы мог быть. Но что касается друзей… Если мы считаем друзьями тех, с кем просто провели бы время, пошли обедать-ужинать, обменяться последними новостями - таких людей у меня просто нет. Настоящих всегда мало. Вообще мои друзья - это воспоминания; детство, мое прошлое, мои интересы.
- И материальные блага не возбуждают?
- Нет. Нужен минимальный комфорт. В это, понимаю, трудно поверить, но деньги большого значения не имеют. Даже нет фантазии, на что их можно потратить. Мой быт остался таким же, каким был лет сорок назад. 39 лет живу в одной квартире, ну была там пара ремонтов… хотя мебель так и не меняли. Машины нет. Дачи нет. Неприхотлив.
- И загородный дом не хотелось бы?
- В принципе мог бы его купить, но как-то лень с этим связываться. Там ведь кто-то должен сидеть… Короче, нет у меня проблем с машинами, дачами, всякими новшествами!
- А виолончель - до сих пор друг? Кто ее - как факт биографии - выбрал?
- Я сам и выбрал. Стояла дома папина старая. Проявлял к ней повышенный интерес, бродя ребенком вокруг да около. Так что, когда впервые пришел к своему педагогу Льву Борисовичу Евграфову в пять с половиной лет, мог сыграть что-то из “Вариаций на тему рококо”… Но, к сожалению, с виолончелью провожу не так много времени. И всегда так было. По лености. Мне довольно просто все давалось, поэтому нет привычки долго сосредотачиваться, чего-то добиваться, часами заниматься.
- Как? А разве победы на конкурсе Чайковского в 1978-м (3-я премия), 1982-м (2-я) - не достижения?
- Ну что такое конкурсы? Все равно как “пятерку” в школе получить. А разве все пятерочники и люди с красными дипломами действительно хорошо образованны? Нет, оценка и образованность - разные вещи.
- Иногда - полярные. Почему, объясните, у вас, известного виолончелиста, до сих пор не прекращается контакт с фортепиано?
- Во-первых, я заканчивал Гнесинский институт по двум специальностям - и как пианист в том числе. Во-вторых, инструмент этот заслуживает того, чтоб интерес к нему не угасал. Пусть репертуар и ограничен, но при возможности всегда играю что-то камерное… сонаты. Любопытно же! Дома стоят два рояля, правда, в плохом состоянии, не настроены, надо ремонтировать.
- А виолончель… не надо ремонтировать?
- Виолончель у меня из Госколлекции, более 20 лет на ней играю… Хотя есть и своя, тоже старая, самого известного в мире мастера - anonymus.
- Часто скрипачи, альтисты жалуются, что не на своих инструментах играть не могут: мол, свои потом ревнуют, иначе звучат…
- Ой, я как раз очень часто играю на самых разных инструментах, никаких проблем с контактом не возникало, ревности там… Более того: нередко в последнее время на гастроли вообще не беру свою виолончель - плохо, конечно, что так выходит, многие это знают, посмеиваются, но мне просто лень таскать, устал. Беру у кого-то из своих музыкантов Musica Viva или в местном оркестре. К тому ж интересно находить контакт всё с новыми инструментами!
Да пусть талант и погибнет. Но он был!
- Вот вы преподаете в консерватории камерный ансамбль. Как вам студенты? Много талантов?
- Студенты как были много- или малоталантливыми, так и остались. Хотя это слово трактуют по-разному. Иные считают, что к таланту непременно что-то прилагается - среда, возможность раскрыться перед массами… Такие люди скажут, что в Африке не может уродиться талантливого пианиста, поскольку там никаких причин к тому нет. А мне кажется, что талант может возникнуть и на голой почве. И совершенно необязательно, что он должен реализоваться. Такой человек будет тихим, незлобивым, не от мира сего, так талант с ним и уйдет, но он есть, он был! А вот тот, кто себя реализовал в жизни, совершенно необязательно талантлив.
- Так что студенты?
- Во-первых, они все сейчас “зарабатывают деньги”, и “на свадьбах/похоронах” в том числе; у молодежи в целом - наплевательское отношение ко всему, в частности, к процессу обучения, но вот карьера при этом - святое. Да-да, идет буквально обожествление: карьеризм цветет пышным цветом, хотя в советское время само слово считалось ругательным.
- А что именно они разумеют под этим словом? Каков идеал?
- Ну, каждый студент хочет, чтобы педагог помог ему в жизни устроиться, подтолкнул на конкурсы, помог там что-то получить… Сейчас же всё очень цинично и просто. Я-то потому и преподаю камерный ансамбль (не основной предмет, не специальность), что это такая лагуна, где меньше нездорового карьеризма, где еще можно поговорить о музыке, об интерпретациях…
- Ха-ха, музыка. Нынче все себя мнят солистами…
- Это очень неправильная вещь (особенно характерная для нашей страны), что учиться на оркестранта - да ни боже мой! То есть, будучи студентами, люди не осознают, что играть в хорошем оркестре - это тоже достойная работа, что жизнь вполне себе удалась, ведь здесь музыка! До них это доходит очень поздно, ведь поначалу все нацелены исключительно на сольную карьеру, а это глубоко порочно. И в этом вина педагогов.
- К чему это приводит?
- Во-первых, к искусственному сужению репертуара - ведь котируются, поощряются только виртуозные сольные пьесы. А потом 70-80% этих “солистов” садятся в оркестры, и тут обнаруживается, что они ни считать не могут по-человечески, ни репертуара симфонического не знают, да и банально не слышат друг друга. Так что узкая дорожка “солиста” приводит в никуда.
- Но вот у вас два сына: Федор, скрипач 18 лет, и пианист Иван 28… Вы не прикладывали руку к тому, чтоб их занесло в музыку?
- Своих детей никогда не продвигал, ни в чем не помогал, я очень плохой отец в этом смысле. И то, что они в музыку пошли, - это всё их мамы, я участия не принимал… Хотя теперь вижу - правильно сделали, они на своем месте, и если чего-то добиваются - так то собственным дарованием, своей инициативой. Мне, во всяком случае, играть с ними не стыдно. И вообще за них не стыдно.
Акустика должна быть в душе
- Вы много ездите по миру: меняется ли отношение к музыке в той же Европе?
- Везде меняется. Теперь людям, чтобы пойти на концерт, обязательно нужна какая-то околомузыкальная составляющая. Тот же информационный повод, связанный с датами жизни композитора, еще с чем-то… Или для Европы характерна такая мотивация: иду, потому что уже 50 лет покупаю абонемент, - вот и видишь сплошь седовласых… Может, ошибаюсь, но кажется, что даже в такой музыкальной стране, как Германия, и то ориентиры сбиты - люди чрезвычайно зависимы от медиа: рекламы, маркетинга…
- То есть слушателю нужно обладать весьма глубоким личностным вкусом, чтобы отделить зерна от плевел?
- Да даже музыканты иной раз на черное говорят “белое” и наоборот. Когда это слышишь из уст непрофессионалов - ну ладно, думаешь, одурачен человек рекламой, тем, что по телевизору вещают. А тут вроде сам играет каждый день, должен разбираться, а всё туда же… Я не понимаю этих процессов, уже очень многого, увы, не понимаю. Потому и хочу свое время дожить в собственной системе музыкальных координат, в своем измерении, ни на что его не променяв.
- В той же Москве вроде есть музыкальный выбор, хотя мало концертных залов с хорошей акустикой…
- Выбор есть, но что это за выбор? Много всего происходит, но так ли много настоящего? АКУСТИКА, ПОВЕРЬТЕ, НЕ САМОЕ СТРАШНОЕ. ЭТО, СКАЖЕМ ТАК, ПРОБЛЕМА ВТОРОГО РЯДА, МАТЕРИАЛЬНАЯ, НАРЯДУ С ТАКИМИ ВЕЩАМИ, КАК НЕДОУКОМПЛЕКТОВАННОСТЬ ОРКЕСТРОВ ЛЮДЬМИ, ИНСТРУМЕНТАМИ… А НА ПЕРВОМ МЕСТЕ - ДУХОВНЫЙ КРИЗИС, КОТОРЫЙ ПЕРЕЖИВАЕТ ВСЁ ОБЩЕСТВО. АКУСТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ В ДУШЕ У ЧЕЛОВЕКА. А НЕТ ЕЕ - ЧЕГО УДИВЛЯТЬСЯ, ЧТО ПО СТРАНЕ (НЕ В МОСКВЕ) ПОЧТИ НЕТ МУЗЫКАНТОВ, А ТЕ, ЧТО ЕСТЬ, ПЛОХО ИГРАЮТ…
- Ваша Musica Viva уже два года подчиняется Комитету по культуре Москвы. Какая-то стабильность появилась?
- Слава богу, да. У нас есть и федеральный грант; к тому же оплачивают репетиционную базу во Дворце на Яузе…
- Кстати, насколько в вас сильна административная жилка?
- К сожалению, вообще не сильна.
- Почему - к сожалению? Это к счастью.
- В этой жизни - к сожалению… Иные пробивные как рассуждают? “Стараюсь не для себя, а для своего дела!”. Правда, это отдельный разговор, что это за дело такое, ради чего всё… Нет, административные таланты не мое. Хотя для дирижера это, конечно, недостаток. Ведь В НАШЕЙ СТРАНЕ ДИРИЖЕР - ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ КРЕПКО НАЛАДИЛ ОТНОШЕНИЯ С ВЛАСТЬЮ И С ДЕНЬГАМИ, А ЛИШЬ ВО ВТОРУЮ ОЧЕРЕДЬ - ЭТО ТВОРЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ, ПРЕДЛАГАЮЩАЯ ИНТЕРЕСНЫЕ ПРОЕКТЫ. И не наоборот!
Так что я рад, что при отсутствии этой жилки до сих пор оркестр функционирует: ему уж 32 года, а я в нем - 22. И горд тем, что ни в какие внемузыкальные игры мы никогда не играли, никогда ни с кем не “дружили”, и всё, что у нас есть, - это исключительно творческие достижения.
- Для вас имеет значение - оркестранты мужчины или женщины?
- Нет. Во всех оркестрах мира сейчас больше женщин, они в принципе больше музыкой занимаются. А мужчины… ответственны за зарабатывание денег.
- Вы кого-нибудь уволили в последнее время?
- Что-то не припомню.
- У вас тяжелый характер?
- Надеюсь, на оркестре не проявляется.
- То есть “деспотизм” - это не к вам?
- Ни в коем случае. Да, есть такое мнение, что режиссер или дирижер должны быть деспотичными, иначе ничего не получится. Но для меня это неприемлемо - ничего, кроме зажатости, кроме механического отрабатывания приемов, не будет. Музыкант должен быть свободен, сам может предлагать, импровизировать… Что вы: мы часто играем вообще без дирижера, есть масса произведений, к тому располагающих. Та же венская классика. И тут с оркестрантами проще, когда без посредника…
- Сейчас, на “Московской осени”, вы играете современных композиторов. Всегда с ними складывается контакт?
- Они бывают трудными, эти люди. Но если композитор искренен, я лично могу выдержать все его капризы. Люблю Сильвестрова, Артемова. Их музыка отторжения не вызывает.
- А жесткий авангард? Чтоб шипения, скрежетания?
- Этот пласт мне не слишком знаком.
- Жаль, хотел спросить, какая химия (говоря о чувствах, профессиональных впечатлениях) должна здесь возникать…
- С откровенным модерном? Прежде всего точность, знание языка.
- Вы много играете симфонической музыки, почему ж редко Малера?
- Не очень его люблю. Об этом нельзя говорить, но это так. Вообще весь этот пласт немецкой поздней романтики - Малера, Брукнера, Рихарда Штрауса… Больше люблю их современников, исповедующих уже что-то иное, - Сибелиуса, Яначека, Респиги, Дебюсси.
- Малер не стесняясь крыл Сибелиуса за его “национальную северную музыку”…
- Не дошел я до Малера. Не дозрел.
- Нет, правда? Вы даже внешне похожи…
- Меня немножко пугают его роскошества и длинноты. Ну не обязательно же любить все! Мне кажется подозрительной всеобщая любовь к Малеру, может, это мода, а? Когда все подряд что-то одно любят, это очень тебя путает творчески. А я хочу оставаться собой.
Московский Комсомолец № 25500 от 16 ноября 2010 г.
http://www.mk.ru/culture/interview/2010/11/15/544213-aleksandru-rudinu-50-hochu-uspet-dozhit-v-toy-muzyike-kotoraya-mne-blizka.html
Соло хлебавший
Другой. Вот главное слово, характеризующее личность Александра Израилевича Рудина - дирижера, виолончелиста, пианиста. Единственного музыканта из “крупных-знаковых”, к которому испытываешь просто искреннюю нежность, без оглядки - как в иных случаях - на вылепленный масс-медийный бренд. Увы, но сегодня всякий титан (тире олигарх) отечественной культуры славен приращением площадей, “громадьем дел”, максимальной приближенностью к первым лицам. А хочется скромности. Это так много, как оказалось. Скромность - не синоним эгоизма! - единственная ныне валюта в мире искусства, дожили. Простое музицирование… без недвижимости, больших денег, высоких постов, надушенной славы. Это Рудин, худрук камерного ансамбля Musica Viva.
Мой друг - мое детство
- В одном интервью вы сказали, что 15 лет вообще не включали телевизор…
- Такой привычки нет, неинтересно.
- Спасибо, человек творческий должен выпадать из общей колеи.
- Там, наверное, есть что-то стоящее, но, боюсь, меня это как-то засосет, а я предпочитаю ничего не менять в своем образе жизни. Так что редкий свободный вечер провожу без телевизора, компьютера; что-то читаю или слушаю музыку…
- Неужели еще кого-то хочется слушать, сами ведь генерируете?
- Почему нет? Мне, извините, музыка до сих пор приносит удовольствие.
- Это честно?
- Абсолютно. Музыка - единственное, что у меня есть. Такое главное, настоящее. И если этого не будет - а это может возникнуть в любой момент по разным причинам…
- Простите, по каким еще причинам?
- Ну руки не будут слушаться, голова перестанет работать, что-нибудь отрежут… Ко всем же по-разному подступает финал. А жить без музыки, без оркестра, без репетиций - очень печально, другого-то нет, друзей крайне мало, необщителен я…
- По-моему, вы крайне обаятельны…
- Думаю, у меня мало недругов, не подсчитывал. Даже не знаю - кто бы мог быть. Но что касается друзей… Если мы считаем друзьями тех, с кем просто провели бы время, пошли обедать-ужинать, обменяться последними новостями - таких людей у меня просто нет. Настоящих всегда мало. Вообще мои друзья - это воспоминания; детство, мое прошлое, мои интересы.
- И материальные блага не возбуждают?
- Нет. Нужен минимальный комфорт. В это, понимаю, трудно поверить, но деньги большого значения не имеют. Даже нет фантазии, на что их можно потратить. Мой быт остался таким же, каким был лет сорок назад. 39 лет живу в одной квартире, ну была там пара ремонтов… хотя мебель так и не меняли. Машины нет. Дачи нет. Неприхотлив.
- И загородный дом не хотелось бы?
- В принципе мог бы его купить, но как-то лень с этим связываться. Там ведь кто-то должен сидеть… Короче, нет у меня проблем с машинами, дачами, всякими новшествами!
- А виолончель - до сих пор друг? Кто ее - как факт биографии - выбрал?
- Я сам и выбрал. Стояла дома папина старая. Проявлял к ней повышенный интерес, бродя ребенком вокруг да около. Так что, когда впервые пришел к своему педагогу Льву Борисовичу Евграфову в пять с половиной лет, мог сыграть что-то из “Вариаций на тему рококо”… Но, к сожалению, с виолончелью провожу не так много времени. И всегда так было. По лености. Мне довольно просто все давалось, поэтому нет привычки долго сосредотачиваться, чего-то добиваться, часами заниматься.
- Как? А разве победы на конкурсе Чайковского в 1978-м (3-я премия), 1982-м (2-я) - не достижения?
- Ну что такое конкурсы? Все равно как “пятерку” в школе получить. А разве все пятерочники и люди с красными дипломами действительно хорошо образованны? Нет, оценка и образованность - разные вещи.
- Иногда - полярные. Почему, объясните, у вас, известного виолончелиста, до сих пор не прекращается контакт с фортепиано?
- Во-первых, я заканчивал Гнесинский институт по двум специальностям - и как пианист в том числе. Во-вторых, инструмент этот заслуживает того, чтоб интерес к нему не угасал. Пусть репертуар и ограничен, но при возможности всегда играю что-то камерное… сонаты. Любопытно же! Дома стоят два рояля, правда, в плохом состоянии, не настроены, надо ремонтировать.
- А виолончель… не надо ремонтировать?
- Виолончель у меня из Госколлекции, более 20 лет на ней играю… Хотя есть и своя, тоже старая, самого известного в мире мастера - anonymus.
- Часто скрипачи, альтисты жалуются, что не на своих инструментах играть не могут: мол, свои потом ревнуют, иначе звучат…
- Ой, я как раз очень часто играю на самых разных инструментах, никаких проблем с контактом не возникало, ревности там… Более того: нередко в последнее время на гастроли вообще не беру свою виолончель - плохо, конечно, что так выходит, многие это знают, посмеиваются, но мне просто лень таскать, устал. Беру у кого-то из своих музыкантов Musica Viva или в местном оркестре. К тому ж интересно находить контакт всё с новыми инструментами!
Да пусть талант и погибнет. Но он был!
- Вот вы преподаете в консерватории камерный ансамбль. Как вам студенты? Много талантов?
- Студенты как были много- или малоталантливыми, так и остались. Хотя это слово трактуют по-разному. Иные считают, что к таланту непременно что-то прилагается - среда, возможность раскрыться перед массами… Такие люди скажут, что в Африке не может уродиться талантливого пианиста, поскольку там никаких причин к тому нет. А мне кажется, что талант может возникнуть и на голой почве. И совершенно необязательно, что он должен реализоваться. Такой человек будет тихим, незлобивым, не от мира сего, так талант с ним и уйдет, но он есть, он был! А вот тот, кто себя реализовал в жизни, совершенно необязательно талантлив.
- Так что студенты?
- Во-первых, они все сейчас “зарабатывают деньги”, и “на свадьбах/похоронах” в том числе; у молодежи в целом - наплевательское отношение ко всему, в частности, к процессу обучения, но вот карьера при этом - святое. Да-да, идет буквально обожествление: карьеризм цветет пышным цветом, хотя в советское время само слово считалось ругательным.
- А что именно они разумеют под этим словом? Каков идеал?
- Ну, каждый студент хочет, чтобы педагог помог ему в жизни устроиться, подтолкнул на конкурсы, помог там что-то получить… Сейчас же всё очень цинично и просто. Я-то потому и преподаю камерный ансамбль (не основной предмет, не специальность), что это такая лагуна, где меньше нездорового карьеризма, где еще можно поговорить о музыке, об интерпретациях…
- Ха-ха, музыка. Нынче все себя мнят солистами…
- Это очень неправильная вещь (особенно характерная для нашей страны), что учиться на оркестранта - да ни боже мой! То есть, будучи студентами, люди не осознают, что играть в хорошем оркестре - это тоже достойная работа, что жизнь вполне себе удалась, ведь здесь музыка! До них это доходит очень поздно, ведь поначалу все нацелены исключительно на сольную карьеру, а это глубоко порочно. И в этом вина педагогов.
- К чему это приводит?
- Во-первых, к искусственному сужению репертуара - ведь котируются, поощряются только виртуозные сольные пьесы. А потом 70-80% этих “солистов” садятся в оркестры, и тут обнаруживается, что они ни считать не могут по-человечески, ни репертуара симфонического не знают, да и банально не слышат друг друга. Так что узкая дорожка “солиста” приводит в никуда.
- Но вот у вас два сына: Федор, скрипач 18 лет, и пианист Иван 28… Вы не прикладывали руку к тому, чтоб их занесло в музыку?
- Своих детей никогда не продвигал, ни в чем не помогал, я очень плохой отец в этом смысле. И то, что они в музыку пошли, - это всё их мамы, я участия не принимал… Хотя теперь вижу - правильно сделали, они на своем месте, и если чего-то добиваются - так то собственным дарованием, своей инициативой. Мне, во всяком случае, играть с ними не стыдно. И вообще за них не стыдно.
Акустика должна быть в душе
- Вы много ездите по миру: меняется ли отношение к музыке в той же Европе?
- Везде меняется. Теперь людям, чтобы пойти на концерт, обязательно нужна какая-то околомузыкальная составляющая. Тот же информационный повод, связанный с датами жизни композитора, еще с чем-то… Или для Европы характерна такая мотивация: иду, потому что уже 50 лет покупаю абонемент, - вот и видишь сплошь седовласых… Может, ошибаюсь, но кажется, что даже в такой музыкальной стране, как Германия, и то ориентиры сбиты - люди чрезвычайно зависимы от медиа: рекламы, маркетинга…
- То есть слушателю нужно обладать весьма глубоким личностным вкусом, чтобы отделить зерна от плевел?
- Да даже музыканты иной раз на черное говорят “белое” и наоборот. Когда это слышишь из уст непрофессионалов - ну ладно, думаешь, одурачен человек рекламой, тем, что по телевизору вещают. А тут вроде сам играет каждый день, должен разбираться, а всё туда же… Я не понимаю этих процессов, уже очень многого, увы, не понимаю. Потому и хочу свое время дожить в собственной системе музыкальных координат, в своем измерении, ни на что его не променяв.
- В той же Москве вроде есть музыкальный выбор, хотя мало концертных залов с хорошей акустикой…
- Выбор есть, но что это за выбор? Много всего происходит, но так ли много настоящего? АКУСТИКА, ПОВЕРЬТЕ, НЕ САМОЕ СТРАШНОЕ. ЭТО, СКАЖЕМ ТАК, ПРОБЛЕМА ВТОРОГО РЯДА, МАТЕРИАЛЬНАЯ, НАРЯДУ С ТАКИМИ ВЕЩАМИ, КАК НЕДОУКОМПЛЕКТОВАННОСТЬ ОРКЕСТРОВ ЛЮДЬМИ, ИНСТРУМЕНТАМИ… А НА ПЕРВОМ МЕСТЕ - ДУХОВНЫЙ КРИЗИС, КОТОРЫЙ ПЕРЕЖИВАЕТ ВСЁ ОБЩЕСТВО. АКУСТИКА ДОЛЖНА БЫТЬ В ДУШЕ У ЧЕЛОВЕКА. А НЕТ ЕЕ - ЧЕГО УДИВЛЯТЬСЯ, ЧТО ПО СТРАНЕ (НЕ В МОСКВЕ) ПОЧТИ НЕТ МУЗЫКАНТОВ, А ТЕ, ЧТО ЕСТЬ, ПЛОХО ИГРАЮТ…
- Ваша Musica Viva уже два года подчиняется Комитету по культуре Москвы. Какая-то стабильность появилась?
- Слава богу, да. У нас есть и федеральный грант; к тому же оплачивают репетиционную базу во Дворце на Яузе…
- Кстати, насколько в вас сильна административная жилка?
- К сожалению, вообще не сильна.
- Почему - к сожалению? Это к счастью.
- В этой жизни - к сожалению… Иные пробивные как рассуждают? “Стараюсь не для себя, а для своего дела!”. Правда, это отдельный разговор, что это за дело такое, ради чего всё… Нет, административные таланты не мое. Хотя для дирижера это, конечно, недостаток. Ведь В НАШЕЙ СТРАНЕ ДИРИЖЕР - ПРЕЖДЕ ВСЕГО ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ КРЕПКО НАЛАДИЛ ОТНОШЕНИЯ С ВЛАСТЬЮ И С ДЕНЬГАМИ, А ЛИШЬ ВО ВТОРУЮ ОЧЕРЕДЬ - ЭТО ТВОРЧЕСКАЯ ЛИЧНОСТЬ, ПРЕДЛАГАЮЩАЯ ИНТЕРЕСНЫЕ ПРОЕКТЫ. И не наоборот!
Так что я рад, что при отсутствии этой жилки до сих пор оркестр функционирует: ему уж 32 года, а я в нем - 22. И горд тем, что ни в какие внемузыкальные игры мы никогда не играли, никогда ни с кем не “дружили”, и всё, что у нас есть, - это исключительно творческие достижения.
- Для вас имеет значение - оркестранты мужчины или женщины?
- Нет. Во всех оркестрах мира сейчас больше женщин, они в принципе больше музыкой занимаются. А мужчины… ответственны за зарабатывание денег.
- Вы кого-нибудь уволили в последнее время?
- Что-то не припомню.
- У вас тяжелый характер?
- Надеюсь, на оркестре не проявляется.
- То есть “деспотизм” - это не к вам?
- Ни в коем случае. Да, есть такое мнение, что режиссер или дирижер должны быть деспотичными, иначе ничего не получится. Но для меня это неприемлемо - ничего, кроме зажатости, кроме механического отрабатывания приемов, не будет. Музыкант должен быть свободен, сам может предлагать, импровизировать… Что вы: мы часто играем вообще без дирижера, есть масса произведений, к тому располагающих. Та же венская классика. И тут с оркестрантами проще, когда без посредника…
- Сейчас, на “Московской осени”, вы играете современных композиторов. Всегда с ними складывается контакт?
- Они бывают трудными, эти люди. Но если композитор искренен, я лично могу выдержать все его капризы. Люблю Сильвестрова, Артемова. Их музыка отторжения не вызывает.
- А жесткий авангард? Чтоб шипения, скрежетания?
- Этот пласт мне не слишком знаком.
- Жаль, хотел спросить, какая химия (говоря о чувствах, профессиональных впечатлениях) должна здесь возникать…
- С откровенным модерном? Прежде всего точность, знание языка.
- Вы много играете симфонической музыки, почему ж редко Малера?
- Не очень его люблю. Об этом нельзя говорить, но это так. Вообще весь этот пласт немецкой поздней романтики - Малера, Брукнера, Рихарда Штрауса… Больше люблю их современников, исповедующих уже что-то иное, - Сибелиуса, Яначека, Респиги, Дебюсси.
- Малер не стесняясь крыл Сибелиуса за его “национальную северную музыку”…
- Не дошел я до Малера. Не дозрел.
- Нет, правда? Вы даже внешне похожи…
- Меня немножко пугают его роскошества и длинноты. Ну не обязательно же любить все! Мне кажется подозрительной всеобщая любовь к Малеру, может, это мода, а? Когда все подряд что-то одно любят, это очень тебя путает творчески. А я хочу оставаться собой.
Московский Комсомолец № 25500 от 16 ноября 2010 г.
http://www.mk.ru/culture/interview/2010/11/15/544213-aleksandru-rudinu-50-hochu-uspet-dozhit-v-toy-muzyike-kotoraya-mne-blizka.html