!!!!!! ПСКОВСКАЯ ОБЛАСТЬ - РЕПОРТАЖ: Семья живет на 450 рублей в месяц - это приговор власти (2)
Начало:
https://loxovo.livejournal.com/8448122.html
Чем обида отличается от травли
- Простые люди, наши, по-дедовичски добрые, - выносит постановление Валентина Ивановна, залезая в машину.
В Хохловичах, заметив женщину во дворе одного из домов, я выхожу к ней из машины. Двор украшен деревянным желтым солнцем, деревянным зайцем и расписанными автомобильными покрышками.
- Что вы думаете о случае Тани Михеевой? - окликаю женщину через сетку.
- Мы все плохого мнения об этом, - быстро отвечает она, будто только и ждала, когда ее об этом спросят. - Ну что это такое?! Выставила нас всех на посмешище.
- Почему на посмешище?
- А вы интернет не смотрите, что ли? Не читаете, что там люди теперь о нас пишут?
- А зачем обращать внимание на то, что пишут в интернете?
- Ну все равно лично мы плохого мнения об этом. Не надо помогать! А что? Мы все тут так живем! Вся Россия так живет, - она тараторит, давя согласные, а гласные вылезают из них как маленькие гаденыши. В ее голосе слышится огромная обида, но не на Таню.
- Но люди не должны так жить - на 450 рублей, - говорю я через сетку.
- Так это государство должно об этом заботиться! А москвичи не должны.
- Почему?
- Потому что они только одному кому-нибудь могут помочь, а нас таких - много!
- А вы знаете, - подключается к разговору Валентина Ивановна, - что власть Тане не поверила? Говорят, невозможно, чтобы люди так плохо жили.
- А-а-а, - тянет женщина. - Эти-то хотят, чтобы только обеспеченные о своей жизни им рассказывали. В нашу сторону не хотят даже посмотреть!
- Так, может, хорошо, что Таня заставила их в эту сторону посмотреть? - спрашиваю я.
- Да только что от этого изменится? Все равно не государство помогает, а люди! А люди всем помочь не могут. Поэтому лучше б и никому не помогали тогда. Ягоды нас пока спасают. Да, тяжело. Но мы привыкшие. И я никогда не пойду у людей ничего просить.
- Так и Таня не просила, - замечает Валентина Ивановна, теперь вставшая на ее защиту.
- Да, не просила, только честно поплакала… - усмехается женщина.
- Так ребенка журналисты вопросами довели! - парирует Валентина Ивановна.
- А зачем учителя вообще разрешили ребенка снимать?! А то, что не поверили, что Лена на 450 рублей жила… Но жила же она. А что на них купишь? А детей в школу собрать? На одного ребенка, грубо говоря, 10 тысяч нужно. Власть что, сама не знает, как тут люди живут?
Женщина мерзнет, у нее краснеет кончик носа. Она уходит в дом.
- И эта женщина тоже добрая, - говорит Валентина Ивановна, снова забираясь в машину. - Когда мы ей все объяснили, она вроде помягчала. Просто и она устала от жизни такой. Просто наши люди смотрят, что в интернете чужие пишут и ссорятся между собой.
С правого боку, задевая макушки черных деревьев, катится закатное солнце. Оно почему-то не красное, а бледно-желтое, словно весь день просидело на дне того же болота, выпившего из него кровь. В последние годы пользователи соцсетей, в основном жители крупных российских городов, все чаще становятся микродонорами в денежных сборах для отдельно взятого человека. И если этот человек не тяжело болен, а просто нищ, как Михеева Таня, то помощь, направленная ему одному, вызывает смертельную обиду среди соседей. Эту обиду журналисты называют «травлей». Но женщина с покрасневшим носом только что объяснила: обида, родившаяся от соприкосновения села с большим миром, имеет иные корни, и они гораздо глубже, чем те, из которых растет травля. Стоит пользователям своим вниманием выделить кого-то одного из села, как все остальные вдруг замечают свою нищету - а так она ползла ровно изо дня в день и воспринималась всеми как должное. Но стоило Тане заплакать при журналистах, как люди оглянулись и увидели: они живут на самом дне, а между ними и теми, кто может в легкую перевести незнакомому человеку 500 или тысячу рублей всего лишь из жалости, расстояние - как со дна болота до неба. А болото бездонно. И если журналисты, научившись помогать организацией сборов, научатся не расписывать сельскую обиду и не кричать о том, какой недобрый народ живет в российских деревнях, обида на соседа надолго не задержится - сама уползет под камень.
Нет, нет, нам не выжить
- 27 марта в администрации района состоялось заседание комиссии… - на экране появляется лицо Татьяны.
Валентина Ивановна усаживается на диван, складывает руки на груди и смотрит на изображение дочери. Рядом с ней 5-летний внучатый племянник Леша. За столом его мать Людмила. Ее лицо опухло от слез. Гостей она не ждала, а Валентина Ивановна появилась после звонка сестры, сообщившей: Людмила готовится с собой что-нибудь сделать.
Людмила Осипова, ведущий научный сотрудник Института цитологии и генетики СО РАН
На экране начинается митинг КПРФ. Телевизионная Валентина Ивановна произносит лозунги в микрофон.
- Мы собрались выступить против пагубной для народа политики власти! Долги за коммунальные услуги продолжают расти! Только пенсии и зарплаты никак не увеличиваются! Сегодня мы должны сказать наше решительное «Нет!» Что же это такое - 6-7 тысяч платежи за двухкомнатную квартиру?!
- А что остается от пенсии? - вторит мужской голос. - Ничего!
- Сколько мы добивались, чтобы платить Псковской ГРЭС без посредников!
- Теперь у молодежи один только страх - как дожить до пенсии! А у пожилых - как прожить на пенсию!
Люда закрывает лицо руками и плачет.
- У меня только отопление - 6500, - говорит она.
- У вас дышать нечем, - отвечает Валентина Ивановна. - Духота. Они специально перетапливают. Но ты давай… живешь же как-то. Значит, надо жить. Если совсем дети голодные будут сидеть, и мы хоть какую-то копейку дадим, хотя мы сами - нищие.
- Занимаю, занимаю, только по банкам хожу - проценты отдаю. Вот вчера получила аванс. А у меня зарплата - 17 тысяч. За квартиру мне надо 9 тысяч заплатить, в садик - полторы. Алименты он дал только в начале марта - 2 тысячи. Я вот даже ради любопытства в кошельке все чеки сохранила - 2500 в месяц на лекарство для детей у меня ушло. А старшую еще одевать и обувать надо! 250 у меня детские - на одного и другого. Это не жизнь, это существование, - плачет. - Ну что можно купить на 250 рублей? Но я же работаю. И еще, когда Леша родился, я, получается, кредитную карту взяла - на 70 тысяч. Теперь на нее проценты набежали. Муж сказал: «На тебя оформлена, ты и плати». Я уже сколько лет плачу и не могу выплатить! А мы же деньги вместе на семью тратили - на лечение Леше, на обувь детям, на еду… Потом я сделала рывок - пошла в микрокредитную организацию, влезла там в кредит и погасила в банке. Теперь на мне другие проценты. Но я же когда брала кредит, разводиться не собиралась. А он сильно налево стал ходить, переписывался с другими при мне. Ну не могу я это терпеть! Сейчас он у матери своей продавцом оформлен, зарплата у него минимальная. Это государство так мужчинам дает возможность алименты на детей не платить. Сейчас живет с другой женщиной, у нее четверо своих детей. Наверное, им помогает…
В комнату заходит худая рыжая девочка-подросток и садится рядом с матерью.
- В магазине берем в долг, потом отдаем, - продолжает Людмила. - Такого нет, чтобы мы пришли в магазин и за один раз набили холодильник. У нас в холодильнике только яйца и молоко. Мы, конечно, курицу едим - супы из курицы я варю. Это самое дешевое мясо. Но и курица сейчас подорожала. Филе стоило 200 рублей за килограмм, а теперь 280. В магазине я на каждый рубль смотрю. И от этого у меня такое отчаяние наступает, - плачет.
- Мама, не плачь, - говорит ей дочь.
- Вот это отчаяние мне не нравится! - произносит Валентина Ивановна дрогнувшим голосом.
- Нет, нет, - трясет головой Людмила, - нам не выжить. И не жизнь это все равно, а существование. Я уже квартиру выставила на обмен. Но ничего не происходит. Безвыходность.
С июня студия «Альфа» перейдет в интернет или закроется - у нее нет денег на цифровое вещание
- А сколько у вас сейчас осталось на продукты? - спрашиваю ее.
- Ну вот получила я, допустим, вчера аванс - 8 тысяч. Сходила в эти банки, отдала. Осталось, чтобы пережить выходные, а в понедельник я пойду снова в микрофинансы брать на продукты - уже больше той суммы, что брала. Потом позвоню подруге, попрошу занять 500 рублей. Я ищу подработку, но ее нет. Даже уборщицей. Все пенсионеры в уборщики пошли - им ведь тоже как-то выживать надо. А подруга тоже больше не дает. Я у нее по 500 брала, и в итоге сумма долга - 33 тысячи. Она просит срочно вернуть. И я, наверное, пойду в «Газпром Банк» занимать. Это не жизнь. Это - существование. Мне сестра сделала подарок на 8 Марта - билет на автобус до Питера. Я только что съездила к Ксении Блаженной - просила чуда.
Поздно вечером, сидя в ресторане поселковой гостиницы, я выкладываю в соцсети пост, в котором подробно описываю положение Людмилы. Рядом за столиком две женщины средних лет безрезультатно пытаются привлечь внимание большой мужской компании.
- Это последние 200 рублей, - шепчет одна другой.
И пока я вслушиваюсь в их разговор, люди в соцсети делятся постом, просят сообщить номер карты Людмилы.
Людмила в это время сидит в своей комнате на диване с телефоном на коленях и крестит экран. «Галина Петровна, храни вас Бог», - говорит она, внимательно прочитывая имя отправителя. «Анна Ивановна, храни вас Бог».
Шок от того, что люди - добрые
- Люди - добрые! - Людмила открывает дверь и впускает нас с Валентиной Ивановной.
Начался новый день, и глаза Людмилы сегодня не красные.
- Люди добрые! - повторяет Людмила. - Я не знала, что в нашей стране живут такие люди, - задыхаясь, тараторит она. - Сначала пришли 3 тысячи рублей, и я сидела в шоке - это же почти половина моего аванса. Я крестила всех и молилась за каждого. Женщины посылали мне 25 рублей, 150. И писали - «На хлеб», «Не отчаивайтесь». Наверное, они тоже оставались без мужа с детьми. Женщина женщину в этой ситуации поймет. Я сидела в шоке от того, что люди - добрые. И плакала. А потом пришли 50 тысяч рублей от Александра Викторовича. Мы с детьми побежали в зал и там прыгали, прыгали до потолка, пока не устали. И тогда я говорю: «Мама, ну как же так? Люди обычно больным помогают. А я же не больная, а люди ко мне - такие добрые». Мама отвечает: «Как же ты не больная? У тебя душа была больна. Ты уже не жила совсем, ты существовала». А у меня, правда, тело как будто есть, а все внутри будто умерло. Я жила только этими кредитами, проблемами. Жизнь меня тяготила. И я теперь думаю, что Александр Викторович, наверное, предприниматель. Богатый, наверное, человек. Храни его Господи. Я тоже хочу помогать. Но вот мы, бывает, смотрим телевизор, там больных детей показывают. И хочешь этому ребенку перевести хоть 70 рублей, а на телефоне - минус. И остается только сидеть и от жалости плакать… Но какие же люди живут в больших городах и в Москве! И как же они такие добрые? А я же раньше думала, людям в Москве только до себя дело есть. Упадешь там, пройдут мимо, не поднимут. А люди - добрые. Но ведь так, как я, многие живут. Как будто в черной яме сидят. И мешок завязали на голове, дышать нечем. Это мне такие сны снились. А еще снилось, что детей теряю и всю ночь бегаю их ищу. Как всем-то людям другим помочь?.. А я сегодня пойду, все кредиты оплачу. И на продукты еще останется. Шиковать не будем, но теперь хоть еда будет… Господи, вот это щедрость! Вот это люди у нас в стране. Так это же Ксения Блаженная чудо совершила!
Вместе с Валентиной Ивановной мы выходим в солнечный двор улицы Октябрьской. Глава поселковой телекомпании направляется теперь к церкви, которая как-то сгорела и ее перенесли в кинотеатр - все равно в него никто не ходил. Если б кто-то сейчас попробовал объяснить Людмиле, что помощь, оказанная ей и Тане Михеевой - не только свидетельство доброты жителей городов, но и свидетельство социального возмущения от узнавания о той действительности, в которой мать может тянуть ребенка на 450 рублей, Людмила бы не поняла. Не поняла бы и того, что эта помощь также означает: «относительно средний» класс россиян хочет видеть народ из глубинки добрым, хочет познакомиться с ним, понять его, сойтись поближе - и, может, перестать бояться народного гнева за великий социальный разрыв. И не думать о том, что гнев этот может неизбежностью под встревоженные крики птиц накатить с болота.
Валентина Ивановна улыбается. Хотя ей-то радоваться нечему - вся страна переходит на цифровое телевидение, а у маленьких телекомпаний никогда не будет столько денег, чтобы этот переход осуществить. Перед ними только два выбора: уйти в интернет или умереть.
Анжела приняла в семью 8 детей - родных братьев и сестер, изъятых у пьющих родителей. Опека пошла ей навстречу - чтобы не разлучать детей
В подсобном помещении церкви 11 детей сидят за партами. А за учительским столом - крупных размеров женщина в цветастом платье. Их мать. Восемь детей - приемные, из деревни, погодки, все рыжие, родные братья и сестры. Похожи на Лену Михееву. И ясно, что сейчас приемная мать заговорит о своих проблемах и чего-то попросит - у граждан, не у власти.
Валентина Ивановна сделает репортаж о том, как многодетная семья варит на продажу мыло. Озвучит ее проблемы. А, между прочим, местное дедовичское телевидение приносит людям большую пользу. Поначалу, когда Валентина Ивановна только вышла замуж во второй раз и взяла фамилию мужа, все боялись произносить эту фамилию вслух. А она на одном собрании встала и сказала перед всеми: «Мой муж - Гей! И я - Валентина Ивановна Гей! И не фамилия красит человека, а человек фамилию!». Тогда встал председатель собрания и торжественно подтвердил: «Геи много сделали для нашего района».
"Русский репортер" №6 (470), 08.04.2019
http://expert.ru/russian_reporter/2019/06/gei-mnogo-sdelali-dlya-nashego-rajona/
https://loxovo.livejournal.com/8448122.html
Чем обида отличается от травли
- Простые люди, наши, по-дедовичски добрые, - выносит постановление Валентина Ивановна, залезая в машину.
В Хохловичах, заметив женщину во дворе одного из домов, я выхожу к ней из машины. Двор украшен деревянным желтым солнцем, деревянным зайцем и расписанными автомобильными покрышками.
- Что вы думаете о случае Тани Михеевой? - окликаю женщину через сетку.
- Мы все плохого мнения об этом, - быстро отвечает она, будто только и ждала, когда ее об этом спросят. - Ну что это такое?! Выставила нас всех на посмешище.
- Почему на посмешище?
- А вы интернет не смотрите, что ли? Не читаете, что там люди теперь о нас пишут?
- А зачем обращать внимание на то, что пишут в интернете?
- Ну все равно лично мы плохого мнения об этом. Не надо помогать! А что? Мы все тут так живем! Вся Россия так живет, - она тараторит, давя согласные, а гласные вылезают из них как маленькие гаденыши. В ее голосе слышится огромная обида, но не на Таню.
- Но люди не должны так жить - на 450 рублей, - говорю я через сетку.
- Так это государство должно об этом заботиться! А москвичи не должны.
- Почему?
- Потому что они только одному кому-нибудь могут помочь, а нас таких - много!
- А вы знаете, - подключается к разговору Валентина Ивановна, - что власть Тане не поверила? Говорят, невозможно, чтобы люди так плохо жили.
- А-а-а, - тянет женщина. - Эти-то хотят, чтобы только обеспеченные о своей жизни им рассказывали. В нашу сторону не хотят даже посмотреть!
- Так, может, хорошо, что Таня заставила их в эту сторону посмотреть? - спрашиваю я.
- Да только что от этого изменится? Все равно не государство помогает, а люди! А люди всем помочь не могут. Поэтому лучше б и никому не помогали тогда. Ягоды нас пока спасают. Да, тяжело. Но мы привыкшие. И я никогда не пойду у людей ничего просить.
- Так и Таня не просила, - замечает Валентина Ивановна, теперь вставшая на ее защиту.
- Да, не просила, только честно поплакала… - усмехается женщина.
- Так ребенка журналисты вопросами довели! - парирует Валентина Ивановна.
- А зачем учителя вообще разрешили ребенка снимать?! А то, что не поверили, что Лена на 450 рублей жила… Но жила же она. А что на них купишь? А детей в школу собрать? На одного ребенка, грубо говоря, 10 тысяч нужно. Власть что, сама не знает, как тут люди живут?
Женщина мерзнет, у нее краснеет кончик носа. Она уходит в дом.
- И эта женщина тоже добрая, - говорит Валентина Ивановна, снова забираясь в машину. - Когда мы ей все объяснили, она вроде помягчала. Просто и она устала от жизни такой. Просто наши люди смотрят, что в интернете чужие пишут и ссорятся между собой.
С правого боку, задевая макушки черных деревьев, катится закатное солнце. Оно почему-то не красное, а бледно-желтое, словно весь день просидело на дне того же болота, выпившего из него кровь. В последние годы пользователи соцсетей, в основном жители крупных российских городов, все чаще становятся микродонорами в денежных сборах для отдельно взятого человека. И если этот человек не тяжело болен, а просто нищ, как Михеева Таня, то помощь, направленная ему одному, вызывает смертельную обиду среди соседей. Эту обиду журналисты называют «травлей». Но женщина с покрасневшим носом только что объяснила: обида, родившаяся от соприкосновения села с большим миром, имеет иные корни, и они гораздо глубже, чем те, из которых растет травля. Стоит пользователям своим вниманием выделить кого-то одного из села, как все остальные вдруг замечают свою нищету - а так она ползла ровно изо дня в день и воспринималась всеми как должное. Но стоило Тане заплакать при журналистах, как люди оглянулись и увидели: они живут на самом дне, а между ними и теми, кто может в легкую перевести незнакомому человеку 500 или тысячу рублей всего лишь из жалости, расстояние - как со дна болота до неба. А болото бездонно. И если журналисты, научившись помогать организацией сборов, научатся не расписывать сельскую обиду и не кричать о том, какой недобрый народ живет в российских деревнях, обида на соседа надолго не задержится - сама уползет под камень.
Нет, нет, нам не выжить
- 27 марта в администрации района состоялось заседание комиссии… - на экране появляется лицо Татьяны.
Валентина Ивановна усаживается на диван, складывает руки на груди и смотрит на изображение дочери. Рядом с ней 5-летний внучатый племянник Леша. За столом его мать Людмила. Ее лицо опухло от слез. Гостей она не ждала, а Валентина Ивановна появилась после звонка сестры, сообщившей: Людмила готовится с собой что-нибудь сделать.
Людмила Осипова, ведущий научный сотрудник Института цитологии и генетики СО РАН
На экране начинается митинг КПРФ. Телевизионная Валентина Ивановна произносит лозунги в микрофон.
- Мы собрались выступить против пагубной для народа политики власти! Долги за коммунальные услуги продолжают расти! Только пенсии и зарплаты никак не увеличиваются! Сегодня мы должны сказать наше решительное «Нет!» Что же это такое - 6-7 тысяч платежи за двухкомнатную квартиру?!
- А что остается от пенсии? - вторит мужской голос. - Ничего!
- Сколько мы добивались, чтобы платить Псковской ГРЭС без посредников!
- Теперь у молодежи один только страх - как дожить до пенсии! А у пожилых - как прожить на пенсию!
Люда закрывает лицо руками и плачет.
- У меня только отопление - 6500, - говорит она.
- У вас дышать нечем, - отвечает Валентина Ивановна. - Духота. Они специально перетапливают. Но ты давай… живешь же как-то. Значит, надо жить. Если совсем дети голодные будут сидеть, и мы хоть какую-то копейку дадим, хотя мы сами - нищие.
- Занимаю, занимаю, только по банкам хожу - проценты отдаю. Вот вчера получила аванс. А у меня зарплата - 17 тысяч. За квартиру мне надо 9 тысяч заплатить, в садик - полторы. Алименты он дал только в начале марта - 2 тысячи. Я вот даже ради любопытства в кошельке все чеки сохранила - 2500 в месяц на лекарство для детей у меня ушло. А старшую еще одевать и обувать надо! 250 у меня детские - на одного и другого. Это не жизнь, это существование, - плачет. - Ну что можно купить на 250 рублей? Но я же работаю. И еще, когда Леша родился, я, получается, кредитную карту взяла - на 70 тысяч. Теперь на нее проценты набежали. Муж сказал: «На тебя оформлена, ты и плати». Я уже сколько лет плачу и не могу выплатить! А мы же деньги вместе на семью тратили - на лечение Леше, на обувь детям, на еду… Потом я сделала рывок - пошла в микрокредитную организацию, влезла там в кредит и погасила в банке. Теперь на мне другие проценты. Но я же когда брала кредит, разводиться не собиралась. А он сильно налево стал ходить, переписывался с другими при мне. Ну не могу я это терпеть! Сейчас он у матери своей продавцом оформлен, зарплата у него минимальная. Это государство так мужчинам дает возможность алименты на детей не платить. Сейчас живет с другой женщиной, у нее четверо своих детей. Наверное, им помогает…
В комнату заходит худая рыжая девочка-подросток и садится рядом с матерью.
- В магазине берем в долг, потом отдаем, - продолжает Людмила. - Такого нет, чтобы мы пришли в магазин и за один раз набили холодильник. У нас в холодильнике только яйца и молоко. Мы, конечно, курицу едим - супы из курицы я варю. Это самое дешевое мясо. Но и курица сейчас подорожала. Филе стоило 200 рублей за килограмм, а теперь 280. В магазине я на каждый рубль смотрю. И от этого у меня такое отчаяние наступает, - плачет.
- Мама, не плачь, - говорит ей дочь.
- Вот это отчаяние мне не нравится! - произносит Валентина Ивановна дрогнувшим голосом.
- Нет, нет, - трясет головой Людмила, - нам не выжить. И не жизнь это все равно, а существование. Я уже квартиру выставила на обмен. Но ничего не происходит. Безвыходность.
С июня студия «Альфа» перейдет в интернет или закроется - у нее нет денег на цифровое вещание
- А сколько у вас сейчас осталось на продукты? - спрашиваю ее.
- Ну вот получила я, допустим, вчера аванс - 8 тысяч. Сходила в эти банки, отдала. Осталось, чтобы пережить выходные, а в понедельник я пойду снова в микрофинансы брать на продукты - уже больше той суммы, что брала. Потом позвоню подруге, попрошу занять 500 рублей. Я ищу подработку, но ее нет. Даже уборщицей. Все пенсионеры в уборщики пошли - им ведь тоже как-то выживать надо. А подруга тоже больше не дает. Я у нее по 500 брала, и в итоге сумма долга - 33 тысячи. Она просит срочно вернуть. И я, наверное, пойду в «Газпром Банк» занимать. Это не жизнь. Это - существование. Мне сестра сделала подарок на 8 Марта - билет на автобус до Питера. Я только что съездила к Ксении Блаженной - просила чуда.
Поздно вечером, сидя в ресторане поселковой гостиницы, я выкладываю в соцсети пост, в котором подробно описываю положение Людмилы. Рядом за столиком две женщины средних лет безрезультатно пытаются привлечь внимание большой мужской компании.
- Это последние 200 рублей, - шепчет одна другой.
И пока я вслушиваюсь в их разговор, люди в соцсети делятся постом, просят сообщить номер карты Людмилы.
Людмила в это время сидит в своей комнате на диване с телефоном на коленях и крестит экран. «Галина Петровна, храни вас Бог», - говорит она, внимательно прочитывая имя отправителя. «Анна Ивановна, храни вас Бог».
Шок от того, что люди - добрые
- Люди - добрые! - Людмила открывает дверь и впускает нас с Валентиной Ивановной.
Начался новый день, и глаза Людмилы сегодня не красные.
- Люди добрые! - повторяет Людмила. - Я не знала, что в нашей стране живут такие люди, - задыхаясь, тараторит она. - Сначала пришли 3 тысячи рублей, и я сидела в шоке - это же почти половина моего аванса. Я крестила всех и молилась за каждого. Женщины посылали мне 25 рублей, 150. И писали - «На хлеб», «Не отчаивайтесь». Наверное, они тоже оставались без мужа с детьми. Женщина женщину в этой ситуации поймет. Я сидела в шоке от того, что люди - добрые. И плакала. А потом пришли 50 тысяч рублей от Александра Викторовича. Мы с детьми побежали в зал и там прыгали, прыгали до потолка, пока не устали. И тогда я говорю: «Мама, ну как же так? Люди обычно больным помогают. А я же не больная, а люди ко мне - такие добрые». Мама отвечает: «Как же ты не больная? У тебя душа была больна. Ты уже не жила совсем, ты существовала». А у меня, правда, тело как будто есть, а все внутри будто умерло. Я жила только этими кредитами, проблемами. Жизнь меня тяготила. И я теперь думаю, что Александр Викторович, наверное, предприниматель. Богатый, наверное, человек. Храни его Господи. Я тоже хочу помогать. Но вот мы, бывает, смотрим телевизор, там больных детей показывают. И хочешь этому ребенку перевести хоть 70 рублей, а на телефоне - минус. И остается только сидеть и от жалости плакать… Но какие же люди живут в больших городах и в Москве! И как же они такие добрые? А я же раньше думала, людям в Москве только до себя дело есть. Упадешь там, пройдут мимо, не поднимут. А люди - добрые. Но ведь так, как я, многие живут. Как будто в черной яме сидят. И мешок завязали на голове, дышать нечем. Это мне такие сны снились. А еще снилось, что детей теряю и всю ночь бегаю их ищу. Как всем-то людям другим помочь?.. А я сегодня пойду, все кредиты оплачу. И на продукты еще останется. Шиковать не будем, но теперь хоть еда будет… Господи, вот это щедрость! Вот это люди у нас в стране. Так это же Ксения Блаженная чудо совершила!
Вместе с Валентиной Ивановной мы выходим в солнечный двор улицы Октябрьской. Глава поселковой телекомпании направляется теперь к церкви, которая как-то сгорела и ее перенесли в кинотеатр - все равно в него никто не ходил. Если б кто-то сейчас попробовал объяснить Людмиле, что помощь, оказанная ей и Тане Михеевой - не только свидетельство доброты жителей городов, но и свидетельство социального возмущения от узнавания о той действительности, в которой мать может тянуть ребенка на 450 рублей, Людмила бы не поняла. Не поняла бы и того, что эта помощь также означает: «относительно средний» класс россиян хочет видеть народ из глубинки добрым, хочет познакомиться с ним, понять его, сойтись поближе - и, может, перестать бояться народного гнева за великий социальный разрыв. И не думать о том, что гнев этот может неизбежностью под встревоженные крики птиц накатить с болота.
Валентина Ивановна улыбается. Хотя ей-то радоваться нечему - вся страна переходит на цифровое телевидение, а у маленьких телекомпаний никогда не будет столько денег, чтобы этот переход осуществить. Перед ними только два выбора: уйти в интернет или умереть.
Анжела приняла в семью 8 детей - родных братьев и сестер, изъятых у пьющих родителей. Опека пошла ей навстречу - чтобы не разлучать детей
В подсобном помещении церкви 11 детей сидят за партами. А за учительским столом - крупных размеров женщина в цветастом платье. Их мать. Восемь детей - приемные, из деревни, погодки, все рыжие, родные братья и сестры. Похожи на Лену Михееву. И ясно, что сейчас приемная мать заговорит о своих проблемах и чего-то попросит - у граждан, не у власти.
Валентина Ивановна сделает репортаж о том, как многодетная семья варит на продажу мыло. Озвучит ее проблемы. А, между прочим, местное дедовичское телевидение приносит людям большую пользу. Поначалу, когда Валентина Ивановна только вышла замуж во второй раз и взяла фамилию мужа, все боялись произносить эту фамилию вслух. А она на одном собрании встала и сказала перед всеми: «Мой муж - Гей! И я - Валентина Ивановна Гей! И не фамилия красит человека, а человек фамилию!». Тогда встал председатель собрания и торжественно подтвердил: «Геи много сделали для нашего района».
"Русский репортер" №6 (470), 08.04.2019
http://expert.ru/russian_reporter/2019/06/gei-mnogo-sdelali-dlya-nashego-rajona/