Максим ТРУДОЛЮБОВ: Новое расслоение: своим - отсталость, врагам - прогресс
Как развивается война силовиков с бабушками
Никто не предупреждал, что Кремль вдруг заговорит языком экономики и демографических прогнозов. То есть не просто заговорит, а будет иметь это в виду. И действительно, политический менеджмент неожиданно включил режим «нормальной страны» и повысил пенсионный возраст со ссылкой, как и полагается, на международный опыт.
Язык документов и публичных выступлений со ссылками на данные (президент Путин даже цитировал какие-то выкладки ООН) вдруг стал законом, и этот закон будет исполняться. Реакцией на выход из режима взаимопонимания, перемигивания с властью были не столько протесты, сколько всенародная немая сцена и шок не меньший, чем само изменение условий получения пенсии.
В недоразумении, сложившемся вокруг пенсий и грядущей системы накопительного пенсионного капитала (контуры которой еще не определены), столкнулись два типа правил игры в обществе, два представления об устройстве России.
Первое представление - привычное, домашнее, построенное на молчаливых договоренностях. Здесь народ и власть живут и дают друг другу жить, здесь «все всё понимают».
Второе представление - номинальное, формальное, с индикаторами, коэффициентами и работающими законами. Тут есть писаное право, суды, строго определенные права и обязанности.
В первом понимании государство - это ресурс. Это кусок ренты, возможность добычи природного ресурса, госконтракт, недоучтенный лес, неоформленная земля и все, что поверх закона и вне формальных правил. Здесь и закон не закон, и коррупция не коррупция. Пенсии многими воспринимались как такой же ресурс, только народный. Статус, который позволяет им воспользоваться - тоже народный, достижимый выслугой лет. Имея возможность распоряжаться этим небольшим денежным доходом, семья может чувствовать себя немного причастной к тому огромному богатству, от которого люди более удачливые получают дворцы, виллы, бескрайние поля и морские порты.
Во втором понимании государство - это набор учреждений, регулирующих инстанций. Тут слово «ресурс» имеет обычное словарное значение, и все ресурсы поставлены на учет. Государство собирает налоги, выплачивает пособия и пенсии. Здесь есть нарушения закона, коррупция, тюрьма. Здесь нет полета мечты, горизонты закрыты, возможности строго ограничены законом. Здесь как на Западе, только без того уровня доходов и без тех гарантий.
Ужесточение условий получения пенсий смешало два эти представления. У людей, вероятно, были иллюзии, что у них с властью есть взаимопонимание. Со стороны граждан было смиренное признание: у вас там чрезвычайные расходы, чрезвычайные мосты, саммиты, олимпиады, чемпионаты и в результате растущие состояния - больше ста долларовых миллиардеров, которые становятся все богаче. Мы - как бы говорят граждане - правовые мерки и моральные запросы оставим при себе и будем ожидать ответного понимания. Да, 80% людей, выходя на пенсии, продолжают так или иначе работать. Да, много льготников: по некоторым оценкам, 30% всех работающих выходят на пенсии досрочно (статистику по силовикам вы секретите, так что мы и сами не знаем, сколько у нас пенсионеров). Но мы выживаем, а пенсия - это денежная надбавка за понимание.
Этот диалог народа и власти, возможно, выглядел так: в августе и протестные настроения, и рейтинг Владимира Путина поднялись одновременно: то есть угроза протестом была на самом деле запросом, президента авансом одобряли и те, кто не одобрял законопроект о пенсионном возрасте. Как только стало очевидно, что закон примут, рейтинг и заявления о готовности протестовать - снова одновременно - снизились и вернулись к значениям июля (см. колонку Алексея Левинсона в «Ведомостях»). Люди отвернулись и просто ушли по своим делам.
Они осознали полученный сигнал: ваше место - под законом, в строго регламентированной зоне. А отношения между государством и народом прописаны в законе, как будто у нас Дания или Германия.
Не граждане предъявили власти требование стать подотчетной и прозрачной, не граждане указали чиновникам на их дома и яхты (хотя имеется политическая сила отбывающего административный арест Алексея Навального, которого, возможно, ждет уголовное дело, и которому не дают регистрировать партию). Наоборот, власть, пойдя на опережение, предъявила гражданам их чрезмерно роскошную жизнь - все их домики, сарайчики, автомобили, гаражи, подвалы, погреба, запасы и всю богатую неформальную сторону жизни, в которой можно о разных вещах договариваться.
В каком-то смысле можно сказать, что гражданам было поставлено на вид, что живут они не по понятиям и поэтому им - как это делается в России (см. интервью с Симоном Кордонским) - полагается теперь идти под статью. То есть отношения с ними выводятся из неформальной понятийной сферы и подводятся под формальный закон. И да, Виктор Золотов борется не с Навальным, а с будущими бабушками и дедушками, потому что свои льготы, в том числе пенсионные, силовики отбивают у стареющего большинства. Пирог не растет, поэтому положение тех, для кого государство - ресурс, выгоднее (хотя и опаснее!) положения тех, для кого государство - институт.
То есть для тех, у кого особые возможности доступа к ренте, льготы, ранняя пенсия и специальные условия сохраняются - государство по-прежнему ресурс. А для большинства граждан - государство все в меньшей степени ресурс, а все в большей степени непредвзятый институт, регулятор, компьютерная система, алгоритм, с которым не поспоришь и не договоришься.
Сюда входят и платные парковки, и центры по работе с документами, и ЕГЭ, и система распознавания лиц, и прекрасное благоустройство (Москва в авангарде этого нового расслоения). Власть говорит: вы не будете знать о нас ничего, но мы будем знать о вас всё. Так в наши края приходит современность, прогресс и развитие.
Максим ТРУДОЛЮБОВ - обозреватель газеты "Ведомости", редактор отдела "Комментарии"; обозреватель газеты International New York Times; редактор InLiberty.
Директор Центра изучения интернета и общества при Российской экономической школе.
Автор книг "Я и моя страна: общее дело", "Люди за забором: власть, собственность и частное пространство в России".
Republic (бывший Slon), 03.10.2018
https://republic.ru/posts/92207
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Никто не предупреждал, что Кремль вдруг заговорит языком экономики и демографических прогнозов. То есть не просто заговорит, а будет иметь это в виду. И действительно, политический менеджмент неожиданно включил режим «нормальной страны» и повысил пенсионный возраст со ссылкой, как и полагается, на международный опыт.
Язык документов и публичных выступлений со ссылками на данные (президент Путин даже цитировал какие-то выкладки ООН) вдруг стал законом, и этот закон будет исполняться. Реакцией на выход из режима взаимопонимания, перемигивания с властью были не столько протесты, сколько всенародная немая сцена и шок не меньший, чем само изменение условий получения пенсии.
В недоразумении, сложившемся вокруг пенсий и грядущей системы накопительного пенсионного капитала (контуры которой еще не определены), столкнулись два типа правил игры в обществе, два представления об устройстве России.
Первое представление - привычное, домашнее, построенное на молчаливых договоренностях. Здесь народ и власть живут и дают друг другу жить, здесь «все всё понимают».
Второе представление - номинальное, формальное, с индикаторами, коэффициентами и работающими законами. Тут есть писаное право, суды, строго определенные права и обязанности.
В первом понимании государство - это ресурс. Это кусок ренты, возможность добычи природного ресурса, госконтракт, недоучтенный лес, неоформленная земля и все, что поверх закона и вне формальных правил. Здесь и закон не закон, и коррупция не коррупция. Пенсии многими воспринимались как такой же ресурс, только народный. Статус, который позволяет им воспользоваться - тоже народный, достижимый выслугой лет. Имея возможность распоряжаться этим небольшим денежным доходом, семья может чувствовать себя немного причастной к тому огромному богатству, от которого люди более удачливые получают дворцы, виллы, бескрайние поля и морские порты.
Во втором понимании государство - это набор учреждений, регулирующих инстанций. Тут слово «ресурс» имеет обычное словарное значение, и все ресурсы поставлены на учет. Государство собирает налоги, выплачивает пособия и пенсии. Здесь есть нарушения закона, коррупция, тюрьма. Здесь нет полета мечты, горизонты закрыты, возможности строго ограничены законом. Здесь как на Западе, только без того уровня доходов и без тех гарантий.
Ужесточение условий получения пенсий смешало два эти представления. У людей, вероятно, были иллюзии, что у них с властью есть взаимопонимание. Со стороны граждан было смиренное признание: у вас там чрезвычайные расходы, чрезвычайные мосты, саммиты, олимпиады, чемпионаты и в результате растущие состояния - больше ста долларовых миллиардеров, которые становятся все богаче. Мы - как бы говорят граждане - правовые мерки и моральные запросы оставим при себе и будем ожидать ответного понимания. Да, 80% людей, выходя на пенсии, продолжают так или иначе работать. Да, много льготников: по некоторым оценкам, 30% всех работающих выходят на пенсии досрочно (статистику по силовикам вы секретите, так что мы и сами не знаем, сколько у нас пенсионеров). Но мы выживаем, а пенсия - это денежная надбавка за понимание.
Этот диалог народа и власти, возможно, выглядел так: в августе и протестные настроения, и рейтинг Владимира Путина поднялись одновременно: то есть угроза протестом была на самом деле запросом, президента авансом одобряли и те, кто не одобрял законопроект о пенсионном возрасте. Как только стало очевидно, что закон примут, рейтинг и заявления о готовности протестовать - снова одновременно - снизились и вернулись к значениям июля (см. колонку Алексея Левинсона в «Ведомостях»). Люди отвернулись и просто ушли по своим делам.
Они осознали полученный сигнал: ваше место - под законом, в строго регламентированной зоне. А отношения между государством и народом прописаны в законе, как будто у нас Дания или Германия.
Не граждане предъявили власти требование стать подотчетной и прозрачной, не граждане указали чиновникам на их дома и яхты (хотя имеется политическая сила отбывающего административный арест Алексея Навального, которого, возможно, ждет уголовное дело, и которому не дают регистрировать партию). Наоборот, власть, пойдя на опережение, предъявила гражданам их чрезмерно роскошную жизнь - все их домики, сарайчики, автомобили, гаражи, подвалы, погреба, запасы и всю богатую неформальную сторону жизни, в которой можно о разных вещах договариваться.
В каком-то смысле можно сказать, что гражданам было поставлено на вид, что живут они не по понятиям и поэтому им - как это делается в России (см. интервью с Симоном Кордонским) - полагается теперь идти под статью. То есть отношения с ними выводятся из неформальной понятийной сферы и подводятся под формальный закон. И да, Виктор Золотов борется не с Навальным, а с будущими бабушками и дедушками, потому что свои льготы, в том числе пенсионные, силовики отбивают у стареющего большинства. Пирог не растет, поэтому положение тех, для кого государство - ресурс, выгоднее (хотя и опаснее!) положения тех, для кого государство - институт.
То есть для тех, у кого особые возможности доступа к ренте, льготы, ранняя пенсия и специальные условия сохраняются - государство по-прежнему ресурс. А для большинства граждан - государство все в меньшей степени ресурс, а все в большей степени непредвзятый институт, регулятор, компьютерная система, алгоритм, с которым не поспоришь и не договоришься.
Сюда входят и платные парковки, и центры по работе с документами, и ЕГЭ, и система распознавания лиц, и прекрасное благоустройство (Москва в авангарде этого нового расслоения). Власть говорит: вы не будете знать о нас ничего, но мы будем знать о вас всё. Так в наши края приходит современность, прогресс и развитие.
Максим ТРУДОЛЮБОВ - обозреватель газеты "Ведомости", редактор отдела "Комментарии"; обозреватель газеты International New York Times; редактор InLiberty.
Директор Центра изучения интернета и общества при Российской экономической школе.
Автор книг "Я и моя страна: общее дело", "Люди за забором: власть, собственность и частное пространство в России".
Republic (бывший Slon), 03.10.2018
https://republic.ru/posts/92207
Примечание: все выделения в тексте - мои.