Виктор ЕРОФЕЕВ: Крах русской оппозиции
Писатель Виктор Ерофеев предлагает нам ответить на вопрос, от кого зависит будущее России
Какая власть, такая и оппозиция? Во всяком случае на фоне достойной армянской революции, с одной стороны, а с другой - превратившись в подполье грызунов, терпеть не могущих друг друга, в разбитое зеркало, осколки которого отражают лишь собственное несчастье, наша оппозиция представляет собой жалкое зрелище.
И нынешний скандал вокруг воскрешения Бабченко, скандал, который в очередной раз лихорадит оппозицию, - это только один из симптомов системного кризиса наших либерально-демократических идеологов, готовых собачиться по всем вопросам: и по выборам, и по программам, и по личной неприязни, и по недоверию к единоверцу-сопернику.
Конечно, скандал в Киеве - уникальный, о котором хотелось бы знать как можно меньше деталей. Не видеть эту фотографию с аккуратно разлитой свинячьей кровью, не слышать о 30 приговоренных к смерти - все это гоголевские масштабы! Но детали явились, и обрисовался примечательный парадокс, когда непримиримый журналист вольно или невольно так подыграл Кремлю, что ему уже пора как патриоту ставить памятник рядом с Мининым и Пожарским или, во всяком случае, когда-нибудь его следует похоронить на Новодевичьем кладбище.
Впрочем, он ни в чем не виноват. Его ликование по поводу гибели мальчиков из военного ансамбля, как и желание танцевать на могиле Путина или мечта увидеть американские танки в Москве - это просто показатель политического невежества, ибо ненависть, как и месть, - холодное блюдо, а не инфантильное веселье.
Как же деградировала наша оппозиция всего за несколько лет, от взаправду убитого Бориса Немцова, человека мирового масштаба, остроумного и эрудированного, до матерных вензелей воскресшего радикала! Детская болезнь политического радикализма, подмеченная когда-то Лениным по другому поводу, вообще свойственна незрелому уму, который наслаждается спорами и скандалами.
Этой детской болезнью поражены многие непримиримые журналисты, которые из расследователей властных преступлений самовыдвинулись в моральные судьи, превратились в доморощенные мелкие «совести» нации, которые выносят свои высокие приговоры всем подряд, от олигархов до трусливых обывателей, и очень часто - друг другу. Генетически связанные с совком, они всех подозревают в доносительстве, стукачестве, трусости, флирте с Кремлем. Теперь, когда в стране увеличился черный простор страха, они лихо разоблачают коллаборационизм и компромиссы людей, которые вынуждены жить и работать в авторитарной системе. Коллаборационизм - родимое пятно на теле так и не познавшей настоящей свободы России, и кто должен судить о допустимости того или иного компромисса, кто определит красную черту нерукопожатия - это особый вопрос.
На моих глазах как-то и Пушкин получил ***, оказавшись в глазах новоявленных революционеров не слишком принципиальным врагом самодержавия (ну да, прославил подавление польской революции!). Но мне дороже Пушкин, чем эти штопаные моралисты. Да и не только мне, а всей культуре России.
Если бы ситуация в России не была бы столь отчаянной, все наши пламенные революционеры пригодились бы точно, но потому-то они и стали пламенными, что ситуация стала отчаянной.
Когда же во главе оппозиции оказываются люди не менее близорукие, чем власть, не менее догматичные и тщеславные, чем пропагандисты федеральных каналов, неряшливо образованные (как говорил Пастернак об одной своей знакомой: «А ты прекрасна без извилин» - впрочем, в его стихах это имело несколько иной смысл), то на какое будущее нужно надеяться России?
Среди непримиримой оппозиции есть, впрочем, и замечательно образованные люди. Уже в основном оказавшиеся по ту сторону бугра. И тут еще одна проблема. Из-за бугра Россия действительно выглядит фантастически. И ей хочется подсказать самые решительные действия. Сидишь в Лондоне и подсказываешь. Не успел подсказать - опять все идет через жопу. И снова подсказываешь. И так до бесконечности, потому что страна в изоляции к правде никогда не пробьется. Но отрыв от страны, где все через жопу, все-таки чувствуется, все больше и больше.
Ну, хорошо. Непримиримая оппозиция шума и ярости, передравшаяся между собой и в Москве, и в Вильнюсе, и в Вашингтоне, - это, как правило, подарок Кремлю. Кремль, впрочем, панически реагирует на подарок, репрессии множатся, но в глубине души (если у Кремля есть душа) он знает, что это собрание не имеет отношения к будущему России.
А что имеет? И что же делать?
Ставить на тех, кто готов по каким-то своим соображениям идти на поклон к Кремлю, участвовать в выборах и в диалоге с властью? Мы видели в последнее время такой пример. Он что, лучше? Да нет, игра в независимую политику за спиной сенатора-мамы и товарищей из АП тоже вызывает отторжение и кучу вопросов.
Известно, что в Восточной Европе бархатные революции победили и в результате компромисса (в сегодняшней Армении, очевидно, тоже). Я видел лет десять назад на какой-то конференции в Лионе, как за одним столом сидели генерал Ярузельский и Адам Михник, палач и жертва, и пили, чокаясь, вино: «вспоминали минувшие дни». Адам позвал меня - мы стали пить втроем. В Лионе это получилось. А у нас не получится. У нас нет своего Ярузельского - у нас другие силовики, не польская шляхта.
Почет и уважение поденщикам правозащитной деятельности: они в «Мемориале» и в других сокровенных местах делают важное и нужное дело, защищают, как только могут, попавших в беду. Почет и уважение независимой, близкой по ценностям к Европе части нашего общества. Но у всех них нет рычага, который мог бы перевернуть наш мир.
Как и раньше в истории, наше будущее будет, скорее всего, зависеть от тех причин, которые к нашим действиям не имеют никакого отношения. Конечно, однажды Россию верхи довели до революции - всем мало не показалось. Можем повторить? А зачем? И на Берлин снова идти незачем, и в революцию тоже незачем играть.
И что остается бедной стране?
Биология. Сталин умер - пришла оттепель.
Брежнев со своими соратниками состарился, умер - пришла перестройка.
Хрущев надоел своим «волюнтаризмом» - сняли.
Это уже переворот.
Но в России никогда не было власти тех самых скреп, которыми оказались друзья-чекисты. И здесь надо считаться с тем, что они одного своего заменят на своего же другого.
Оппозиция останется такой, какая она есть. Бить ее будут, конечно, отчаянно. Она не изменит своей природе. А избавление может прийти только случайно. И эта случайность станет богом. И на эту случайность надо молиться.
А если не будет случайности, то историческое время перемен отодвинется так далеко, что ничего и никого не останется. Ни пламенных революционеров, ни идущих с челобитной в Кремль романтиков компромисса. Ни правозащитников, ни независимых деятелей культуры и науки.
Как же так? А что будет? Ну, что-то совсем другое.
Виктор ЕРОФЕЕВ - писатель, литературовед, телеведущий, автор книг "Русская красавица", "Хороший Сталин", "Акимуды" и многих других.
Сын советского дипломата В.И.Ерофеева. Часть детства провёл с родителями в Париже. Окончил филфак МГУ. В 1979 г. за организацию в самиздате неподцензурного альманаха "Метрополь" был исключён из Союза писателей. До 1988 г. его не печатали в СССР.
Член Русского ПЕН-центра. Лауреат премии имени В.В.Набокова (1992), кавалер французских Ордена искусств и литературы (2006) и Ордена Почетного легиона (2013).
Главный редактор издания The Penguin Book of New Russian Writing.
С февраля 1998-го по август 2011 г. - автор и ведущий телепрограммы "Апокриф" (телеканал "Культура"). С 2003 г. ведёт передачу "Энциклопедия русской души" на Радио Свобода.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Ерофеев,_Виктор_Владимирович
Сноб, 05.06.2018
https://snob.ru/entry/161651
Какая власть, такая и оппозиция? Во всяком случае на фоне достойной армянской революции, с одной стороны, а с другой - превратившись в подполье грызунов, терпеть не могущих друг друга, в разбитое зеркало, осколки которого отражают лишь собственное несчастье, наша оппозиция представляет собой жалкое зрелище.
И нынешний скандал вокруг воскрешения Бабченко, скандал, который в очередной раз лихорадит оппозицию, - это только один из симптомов системного кризиса наших либерально-демократических идеологов, готовых собачиться по всем вопросам: и по выборам, и по программам, и по личной неприязни, и по недоверию к единоверцу-сопернику.
Конечно, скандал в Киеве - уникальный, о котором хотелось бы знать как можно меньше деталей. Не видеть эту фотографию с аккуратно разлитой свинячьей кровью, не слышать о 30 приговоренных к смерти - все это гоголевские масштабы! Но детали явились, и обрисовался примечательный парадокс, когда непримиримый журналист вольно или невольно так подыграл Кремлю, что ему уже пора как патриоту ставить памятник рядом с Мининым и Пожарским или, во всяком случае, когда-нибудь его следует похоронить на Новодевичьем кладбище.
Впрочем, он ни в чем не виноват. Его ликование по поводу гибели мальчиков из военного ансамбля, как и желание танцевать на могиле Путина или мечта увидеть американские танки в Москве - это просто показатель политического невежества, ибо ненависть, как и месть, - холодное блюдо, а не инфантильное веселье.
Как же деградировала наша оппозиция всего за несколько лет, от взаправду убитого Бориса Немцова, человека мирового масштаба, остроумного и эрудированного, до матерных вензелей воскресшего радикала! Детская болезнь политического радикализма, подмеченная когда-то Лениным по другому поводу, вообще свойственна незрелому уму, который наслаждается спорами и скандалами.
Этой детской болезнью поражены многие непримиримые журналисты, которые из расследователей властных преступлений самовыдвинулись в моральные судьи, превратились в доморощенные мелкие «совести» нации, которые выносят свои высокие приговоры всем подряд, от олигархов до трусливых обывателей, и очень часто - друг другу. Генетически связанные с совком, они всех подозревают в доносительстве, стукачестве, трусости, флирте с Кремлем. Теперь, когда в стране увеличился черный простор страха, они лихо разоблачают коллаборационизм и компромиссы людей, которые вынуждены жить и работать в авторитарной системе. Коллаборационизм - родимое пятно на теле так и не познавшей настоящей свободы России, и кто должен судить о допустимости того или иного компромисса, кто определит красную черту нерукопожатия - это особый вопрос.
На моих глазах как-то и Пушкин получил ***, оказавшись в глазах новоявленных революционеров не слишком принципиальным врагом самодержавия (ну да, прославил подавление польской революции!). Но мне дороже Пушкин, чем эти штопаные моралисты. Да и не только мне, а всей культуре России.
Если бы ситуация в России не была бы столь отчаянной, все наши пламенные революционеры пригодились бы точно, но потому-то они и стали пламенными, что ситуация стала отчаянной.
Когда же во главе оппозиции оказываются люди не менее близорукие, чем власть, не менее догматичные и тщеславные, чем пропагандисты федеральных каналов, неряшливо образованные (как говорил Пастернак об одной своей знакомой: «А ты прекрасна без извилин» - впрочем, в его стихах это имело несколько иной смысл), то на какое будущее нужно надеяться России?
Среди непримиримой оппозиции есть, впрочем, и замечательно образованные люди. Уже в основном оказавшиеся по ту сторону бугра. И тут еще одна проблема. Из-за бугра Россия действительно выглядит фантастически. И ей хочется подсказать самые решительные действия. Сидишь в Лондоне и подсказываешь. Не успел подсказать - опять все идет через жопу. И снова подсказываешь. И так до бесконечности, потому что страна в изоляции к правде никогда не пробьется. Но отрыв от страны, где все через жопу, все-таки чувствуется, все больше и больше.
Ну, хорошо. Непримиримая оппозиция шума и ярости, передравшаяся между собой и в Москве, и в Вильнюсе, и в Вашингтоне, - это, как правило, подарок Кремлю. Кремль, впрочем, панически реагирует на подарок, репрессии множатся, но в глубине души (если у Кремля есть душа) он знает, что это собрание не имеет отношения к будущему России.
А что имеет? И что же делать?
Ставить на тех, кто готов по каким-то своим соображениям идти на поклон к Кремлю, участвовать в выборах и в диалоге с властью? Мы видели в последнее время такой пример. Он что, лучше? Да нет, игра в независимую политику за спиной сенатора-мамы и товарищей из АП тоже вызывает отторжение и кучу вопросов.
Известно, что в Восточной Европе бархатные революции победили и в результате компромисса (в сегодняшней Армении, очевидно, тоже). Я видел лет десять назад на какой-то конференции в Лионе, как за одним столом сидели генерал Ярузельский и Адам Михник, палач и жертва, и пили, чокаясь, вино: «вспоминали минувшие дни». Адам позвал меня - мы стали пить втроем. В Лионе это получилось. А у нас не получится. У нас нет своего Ярузельского - у нас другие силовики, не польская шляхта.
Почет и уважение поденщикам правозащитной деятельности: они в «Мемориале» и в других сокровенных местах делают важное и нужное дело, защищают, как только могут, попавших в беду. Почет и уважение независимой, близкой по ценностям к Европе части нашего общества. Но у всех них нет рычага, который мог бы перевернуть наш мир.
Как и раньше в истории, наше будущее будет, скорее всего, зависеть от тех причин, которые к нашим действиям не имеют никакого отношения. Конечно, однажды Россию верхи довели до революции - всем мало не показалось. Можем повторить? А зачем? И на Берлин снова идти незачем, и в революцию тоже незачем играть.
И что остается бедной стране?
Биология. Сталин умер - пришла оттепель.
Брежнев со своими соратниками состарился, умер - пришла перестройка.
Хрущев надоел своим «волюнтаризмом» - сняли.
Это уже переворот.
Но в России никогда не было власти тех самых скреп, которыми оказались друзья-чекисты. И здесь надо считаться с тем, что они одного своего заменят на своего же другого.
Оппозиция останется такой, какая она есть. Бить ее будут, конечно, отчаянно. Она не изменит своей природе. А избавление может прийти только случайно. И эта случайность станет богом. И на эту случайность надо молиться.
А если не будет случайности, то историческое время перемен отодвинется так далеко, что ничего и никого не останется. Ни пламенных революционеров, ни идущих с челобитной в Кремль романтиков компромисса. Ни правозащитников, ни независимых деятелей культуры и науки.
Как же так? А что будет? Ну, что-то совсем другое.
Виктор ЕРОФЕЕВ - писатель, литературовед, телеведущий, автор книг "Русская красавица", "Хороший Сталин", "Акимуды" и многих других.
Сын советского дипломата В.И.Ерофеева. Часть детства провёл с родителями в Париже. Окончил филфак МГУ. В 1979 г. за организацию в самиздате неподцензурного альманаха "Метрополь" был исключён из Союза писателей. До 1988 г. его не печатали в СССР.
Член Русского ПЕН-центра. Лауреат премии имени В.В.Набокова (1992), кавалер французских Ордена искусств и литературы (2006) и Ордена Почетного легиона (2013).
Главный редактор издания The Penguin Book of New Russian Writing.
С февраля 1998-го по август 2011 г. - автор и ведущий телепрограммы "Апокриф" (телеканал "Культура"). С 2003 г. ведёт передачу "Энциклопедия русской души" на Радио Свобода.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Ерофеев,_Виктор_Владимирович
Сноб, 05.06.2018
https://snob.ru/entry/161651