Апрельские тезисы Медведева: ошибки и умолчания
Премьер в отчете перед Думой в разгар падения рубля сообщил об устойчивости экономики и прозрачности бюджета. Ведущие экономисты ответили на вопросы The New Times о реалистичности его оценок
Председатель правительства Дмитрий Медведев выступает в Госдуме с ежегодным отчетом
11 апреля, выступая в Госдуме с ежегодным отчетом (десятым по счету) о работе правительства, премьер Дмитрий Медведев, несмотря на падение котировок российских компаний и курса национальной валюты, после объявленных в пятницу новых американских санкций https://loxovo.livejournal.com/8243922.html, демонстрировал оптимизм. Он заявил, что экономика сегодня «гораздо меньше зависит от внешних условий» и «гораздо более конкурентоспособная», чем шесть лет назад. Планы по импортозамещению в большинстве отраслей достигнуты. Новые санкции - это не борьба с конкретными представителями российского бизнеса, а борьба за рынки (цветных металлов, в частности), торговая война. Реагировать на них необходимо, но не так, чтобы пострадала отечественная экономика. В целом же правительство за шесть лет, что во главе него стоит Медведев, справилось с возложенными задачами, стало более открытым (за счет общественных и экспертных советов), а бюджет страны стал намного более прозрачным.
Апрельские тезисы Медведева по просьбе NT прокомментировали ведущие российские эксперты-экономисты.
Действительно ли экономика стала меньше зависеть от внешних условий?
Игорь Николаев: Если бы экономика не зависела от внешних условий, то у нас бы не было того, что происходит эти три дня с национальной валютой. Новые санкции - изменение внешних условий для некоторых наших крупнейших компаний, экспортных рынков, и это очень сильно влияет на экономику. Мы остались экспортно-сырьевой экономикой, а значит, очень зависим от внешнеэкономической конъюнктуры.
Андрей Мовчан: Экономика сегодня и экономика 6 лет назад - это ровно одно и то же - мы как зависели от цены на нефть, так и зависим. Нефтегаз - это экспорт, потому мы находимся в абсолютной зависимости вассальной от Евросоюза. Возможно, у нас были невероятно скромные планы по импортозамещению, поэтому можно говорить, что они достигнуты.
Наталья Зубаревич: Из этих шести лет четыре года были экономической стагнацией и кризисом. Экономика, которая только выходит из кризиса в стагнацию, вряд ли конкурентноспособна - по сравнению с той, что была в 2012 году. После болезни мышцы обычно атрофированы, кризис как болезнь. По итогам 2017 года рост обрабатывающей промышленности в Росси 0,2%. Если это импортозамещение, то я балерина Большого театра.
Наталия Орлова: Если посмотреть структуру потребления, то доля импортируемого продовольствия сократилась, действительно, это последствия антисанкций, и сейчас она чуть выше 20% в суммарном потреблении, а до 2014 года была выше 30%. Но в непродовольственном сегменте доля импорта осталась по-прежнему около 50% - она не сильно поменялась. Можно сказать, что у нас есть сегменты, которые по-прежнему чувствительны к изменению курса, и зависимость от импорта все-таки сохраняется, но, да, за последние годы по всем параметрам у нас было снижение.
Стало ли правительство более открытым, а бюджет - более транспарентным?
Игорь Николаев: Доля засекреченных расходов росла в последние годы, что связано в том числе с долей оборонных расходов. Однако и в других сферах росла доля засекреченных расходов. По разным оценкам, в целом она достигает 20-25% от расходной части бюджета. Кроме того, процесс принятия бюджета превращается в профанацию: число чтений бюджета уменьшается, сроки принятия бюджета сдвинулись с августа-декабря на октябрь-декабрь - то есть бюджет становится непонятнее, а сроки его рассмотрения сокращаются.
Наталья Зубаревич: И да, и нет. С одной стороны, я очень признательна федеральному казначейству за то, что они публикуют все результаты расходов бюджетов, и мы как аналитики можем это считать и обсуждать, а также думать по этому поводу. С другой стороны, в расходах федерального бюджета все больше доля закрытых статей, связанных с обороной. В этой части открытым бюджет не стал. В части обычных расходов, я считаю, качество открытости российского бюджета очень достойное - я имею в виду региональный, частично - муниципальный бюджет.
Правда ли, что новые санкции - это, прежде всего, борьба за рынки и торговая война?
Игорь Николаев: Американцы преследуют и такие цели, тут Медведев частично прав. Трамп, когда шел в президенты, постоянно говорил о приоритете американских интересов, протекционизме и т. д. В данном случае он использует этот институт и в этих целях, другое дело, что он хочет добиться и внешнеполитических целей. Поэтому сводить санкции к тому, что это ради собственных экономических интересов, я думаю, неправильно.
Наталья Зубаревич: Это и борьба за алюминиевый рынок, но также политическое наказание, выбранное по принципу: что точно не повредит американской экономике. Американцы выбрали те компании, наказание которых никак не повлияет отрицательно на их (США) экономику. Поэтому не надо бояться, что нас отодвинут от нефтяных и газовых рынков: газ нужен Европе, а на нефтяных рынках это довольно трудно сделать.
Наталия Орлова: У России в мировом ВВП не очень большая доля, от 1% до 2%. Если верен тезис, что «это борьба за мировые рынки», то это означало бы, что санкции должны вводиться против очень широкого круга стран. В какой-то степени это заявление обусловлено тем, что сейчас США и против Китая рассматривают разные меры воздействия - если не санкции, но пошлины. Пока что мы являемся единственной крупной страной, против которой вводятся санкции.
Как Россия может реагировать на санкции без ущерба для себя?
Андрей Мовчан: Это бессмысленный разговор. Любая российская реакция в виде контрсанкций всегда удар по собственной экономике. Единственный способ сделать так, чтобы наша экономика не пострадала, это вообще никак не реагировать на санкции. Но будут следующие и следующие санкции. Мы связались с противником, который несоизмеримо мощнее, умнее и эффективнее, чем мы. Если мы хотим добра стране, то надо бы договариваться, чтобы санкции начали потихоньку снимать.
Наталья Зубаревич: Я надеюсь, что не будет наступления на те же грабли и не будут приняты антисанкции российским правительством. В первый раз они ударили по российскому населению. К счастью, повлиять на экономку США Россия почти не может. Я боюсь, что при отсутствии этой возможности будет попытка повлиять военно-политически.
The New Times, 11.04.2018
https://newtimes.ru/articles/detail/157957
Примечание: выделение красным болдом - моё.
Председатель правительства Дмитрий Медведев выступает в Госдуме с ежегодным отчетом
11 апреля, выступая в Госдуме с ежегодным отчетом (десятым по счету) о работе правительства, премьер Дмитрий Медведев, несмотря на падение котировок российских компаний и курса национальной валюты, после объявленных в пятницу новых американских санкций https://loxovo.livejournal.com/8243922.html, демонстрировал оптимизм. Он заявил, что экономика сегодня «гораздо меньше зависит от внешних условий» и «гораздо более конкурентоспособная», чем шесть лет назад. Планы по импортозамещению в большинстве отраслей достигнуты. Новые санкции - это не борьба с конкретными представителями российского бизнеса, а борьба за рынки (цветных металлов, в частности), торговая война. Реагировать на них необходимо, но не так, чтобы пострадала отечественная экономика. В целом же правительство за шесть лет, что во главе него стоит Медведев, справилось с возложенными задачами, стало более открытым (за счет общественных и экспертных советов), а бюджет страны стал намного более прозрачным.
Апрельские тезисы Медведева по просьбе NT прокомментировали ведущие российские эксперты-экономисты.
Действительно ли экономика стала меньше зависеть от внешних условий?
Игорь Николаев: Если бы экономика не зависела от внешних условий, то у нас бы не было того, что происходит эти три дня с национальной валютой. Новые санкции - изменение внешних условий для некоторых наших крупнейших компаний, экспортных рынков, и это очень сильно влияет на экономику. Мы остались экспортно-сырьевой экономикой, а значит, очень зависим от внешнеэкономической конъюнктуры.
Андрей Мовчан: Экономика сегодня и экономика 6 лет назад - это ровно одно и то же - мы как зависели от цены на нефть, так и зависим. Нефтегаз - это экспорт, потому мы находимся в абсолютной зависимости вассальной от Евросоюза. Возможно, у нас были невероятно скромные планы по импортозамещению, поэтому можно говорить, что они достигнуты.
Наталья Зубаревич: Из этих шести лет четыре года были экономической стагнацией и кризисом. Экономика, которая только выходит из кризиса в стагнацию, вряд ли конкурентноспособна - по сравнению с той, что была в 2012 году. После болезни мышцы обычно атрофированы, кризис как болезнь. По итогам 2017 года рост обрабатывающей промышленности в Росси 0,2%. Если это импортозамещение, то я балерина Большого театра.
Наталия Орлова: Если посмотреть структуру потребления, то доля импортируемого продовольствия сократилась, действительно, это последствия антисанкций, и сейчас она чуть выше 20% в суммарном потреблении, а до 2014 года была выше 30%. Но в непродовольственном сегменте доля импорта осталась по-прежнему около 50% - она не сильно поменялась. Можно сказать, что у нас есть сегменты, которые по-прежнему чувствительны к изменению курса, и зависимость от импорта все-таки сохраняется, но, да, за последние годы по всем параметрам у нас было снижение.
Стало ли правительство более открытым, а бюджет - более транспарентным?
Игорь Николаев: Доля засекреченных расходов росла в последние годы, что связано в том числе с долей оборонных расходов. Однако и в других сферах росла доля засекреченных расходов. По разным оценкам, в целом она достигает 20-25% от расходной части бюджета. Кроме того, процесс принятия бюджета превращается в профанацию: число чтений бюджета уменьшается, сроки принятия бюджета сдвинулись с августа-декабря на октябрь-декабрь - то есть бюджет становится непонятнее, а сроки его рассмотрения сокращаются.
Наталья Зубаревич: И да, и нет. С одной стороны, я очень признательна федеральному казначейству за то, что они публикуют все результаты расходов бюджетов, и мы как аналитики можем это считать и обсуждать, а также думать по этому поводу. С другой стороны, в расходах федерального бюджета все больше доля закрытых статей, связанных с обороной. В этой части открытым бюджет не стал. В части обычных расходов, я считаю, качество открытости российского бюджета очень достойное - я имею в виду региональный, частично - муниципальный бюджет.
Правда ли, что новые санкции - это, прежде всего, борьба за рынки и торговая война?
Игорь Николаев: Американцы преследуют и такие цели, тут Медведев частично прав. Трамп, когда шел в президенты, постоянно говорил о приоритете американских интересов, протекционизме и т. д. В данном случае он использует этот институт и в этих целях, другое дело, что он хочет добиться и внешнеполитических целей. Поэтому сводить санкции к тому, что это ради собственных экономических интересов, я думаю, неправильно.
Наталья Зубаревич: Это и борьба за алюминиевый рынок, но также политическое наказание, выбранное по принципу: что точно не повредит американской экономике. Американцы выбрали те компании, наказание которых никак не повлияет отрицательно на их (США) экономику. Поэтому не надо бояться, что нас отодвинут от нефтяных и газовых рынков: газ нужен Европе, а на нефтяных рынках это довольно трудно сделать.
Наталия Орлова: У России в мировом ВВП не очень большая доля, от 1% до 2%. Если верен тезис, что «это борьба за мировые рынки», то это означало бы, что санкции должны вводиться против очень широкого круга стран. В какой-то степени это заявление обусловлено тем, что сейчас США и против Китая рассматривают разные меры воздействия - если не санкции, но пошлины. Пока что мы являемся единственной крупной страной, против которой вводятся санкции.
Как Россия может реагировать на санкции без ущерба для себя?
Андрей Мовчан: Это бессмысленный разговор. Любая российская реакция в виде контрсанкций всегда удар по собственной экономике. Единственный способ сделать так, чтобы наша экономика не пострадала, это вообще никак не реагировать на санкции. Но будут следующие и следующие санкции. Мы связались с противником, который несоизмеримо мощнее, умнее и эффективнее, чем мы. Если мы хотим добра стране, то надо бы договариваться, чтобы санкции начали потихоньку снимать.
Наталья Зубаревич: Я надеюсь, что не будет наступления на те же грабли и не будут приняты антисанкции российским правительством. В первый раз они ударили по российскому населению. К счастью, повлиять на экономку США Россия почти не может. Я боюсь, что при отсутствии этой возможности будет попытка повлиять военно-политически.
The New Times, 11.04.2018
https://newtimes.ru/articles/detail/157957
Примечание: выделение красным болдом - моё.