#Путин. Итоги/Экономика. Борис ГРОЗОВСКИЙ: Потерянное десятилетие
За удовольствие видеть Владимира Путина своим лидером 18 лет Россия заплатила дорого. Второе десятилетие оказалось потерянным для экономического развития
Политика «съела» экономику
Правление Владимира Путина делится на две равные части: первая девятилетка была для экономического роста отличной, а вторая - ужасной. Но оценивать их нужно с учетом того, что действия в экономической политике далеко не всегда ведут к мгновенному эффекту.
В 1990-х годах трудности российского перехода к рынку во многом были обусловлены ошибками 1970-1980-х годов: доля ВПК и тяжелой промышленности в ВВП была слишком высокой, а социальная политика - чересчур щедрой. Наоборот, в первой половине 2000-х годов экономика росла быстро не в последнюю очередь благодаря тому, что в предыдущее десятилетие были созданы базовые институты рыночной экономики.
В самом начале 2000-х годов Путин провел несколько реформ, которые способствовали экономическому росту. Но политика быстро изменилась. С 2003 года государство стало гораздо больше интересоваться отбором активов у частного бизнеса. А с 2008 года стало аналогичным образом поступать с «плохо лежащими» территориями соседних государств. Это тоже дало эффект не сразу. Но дало: за вторые 9 лет путинского правления экономика выросла меньше, чем росла в среднем за год в его первую девятилетку.
Обманчивый старт
Как и многие автократы, Путин бодро начал: дал поручение Герману Грефу (министр экономического развития в 2000-2007 годах) заняться дерегулированием экономики, созданием равных правил игры для всех, снижением налогов. Прочие условия сложились тоже как нельзя лучше. Рыночные реформы 1990-х принесли наконец свои плоды: население и бизнес через десять лет после начала рыночных преобразований научились жить при капитализме. Нефть и газ дорожали. В середине 2000-х годов многим российским экономистам казалось, что наша экономика растет благодаря внутренним источникам, а не увеличению цены энергоресурсов, что зависимость между ценой нефти и экономическим ростом России ослабевает. Жизнь опровергла эту оптимистичную теорию.
Путин собирался удвоить ВВП и «догнать Португалию». Ни того, ни другого не получилось. Хотя среднегодовой темп роста российского ВВП в 2000-2008 годах очень близко подошел к темпу, необходимому для удвоения. А для Португалии последние два десятилетия были очень неудачными - ни разу с 2000 года ее экономика за год не увеличивалась даже на 4%. Тем не менее первая путинская девятилетка в экономическом отношении была весьма впечатляющей (см. таблицу).
Почти удвоили
Среднегодовой темп роста ВВП
в 2000-2008 гг., %
Суммарный темп роста ВВП
в 2000-2008 гг., %
Китай
10,4
143,5
Россия
7
83,2
Индия
6,8
79,8
Турция
4,9
52,8
Бразилия
3,8
39,5
США
2,3
23
Расчеты автора по данным МВФ
Нефть и газ в это время дорожали, а рубль укреплялся, поэтому страна была очень привлекательна для иностранных инвестиций. И если смотреть на экономические показатели первых путинских лет в долларах, они выглядят еще лучше. За 2000-2009 годы подушевой ВВП вырос более чем вшестеро: с менее чем $2000 до почти $12 500. В этот период Россия, как и Китай с Индией, действительно догоняли развитые страны. Если в 2000 году российский подушевой ВВП был ниже уровня Германии, Франции и Великобритании в 12-15 раз, то 2008 году - менее чем вчетверо. А Китай и Индия, несмотря на высокие темпы роста, все еще казались бедными странами, играющими в «легком весе»: так, в 2008-м российский подушевой ВВП в долларах был все еще в 3,5 раз выше китайского.
В середине 2000-х можно было подумать, что, в отличие от экономических неудачников Горбачева и Ельцина, Путин «схватил Бога за бороду»: нефть дорожает, рецепт быстрого экономического роста найден. Еще одно десятилетие такого роста, и Россия приблизилась бы по уровню ВВП к бедным европейским странам вроде той же Португалии. Реальные (с поправкой на инфляцию) зарплаты выросли за 2000-2008 годы почти в 3,5 раза. Правда, если бы цена нефти в этот период оставалась неизменной, то зарплаты, по расчетам Экономической экспертной группы (ЭЭГ), выросли бы всего на 50%. В итоге, по оценке руководителя ЭЭГ Евсея Гурвича, прирост нефтегазовых доходов обеспечил почти половину роста российской экономики в этот период.
Благодаря большому (по европейским меркам) населению и темпам роста российский рынок был крайне привлекателен для производителей автомобилей, электроники, продовольствия; в страну одна за другой «заходили» производственные компании, торговые сети и банки. Они приносили не только товары и инвестиции: вместе с ними в страну импортировались технологии, необходимые для работы в капиталистической экономике. В 1990-х годах российские фирмы и работающие в стране иностранные компании составляли гигантский контраст во всем - от финансового управления до процедур разработки товаров и услуг, от маркетинга до корпоративной культуры. А к концу 2000-х это различие стало сходить на нет: российские компании научились действовать в конкурентной среде. Там, разумеется, где эта среда была: «Газпром», РЖД, электроэнергетика, ВПК во многом оставались вне конкурентного тренда.
Смена приоритетов
Настроения инвесторов весьма консервативны, они меняются не сразу. Первую громкую атаку на частную компанию чекисты начали еще в 2003 году. Потом распухшая на юкосовских активах «Роснефть» взялась осуществлять проект, о котором мечтал Михаил Ходорковский: стала прокладывать геополитический нефтепровод в Китай. Инвесторы долго не верили, что этот тренд может коснуться и их; у аналитиков была теория, что «раскулачивание» коснется только тех, кто 1) претендовал на политическое влияние, 2) приватизировал советские активы, 3) агрессивно минимизировал налоги. А если ты строишь компанию с нуля и не лезешь в Госдуму, то тебе, мол, нечего бояться.
Эта теория довольно быстро была разбита вдребезги историей, произошедшей с компанией «Евросеть» Евгения Чичваркина. Потом было много других историй, для их перечисления нужно писать не статью, а книгу. Сталинские чекисты лихо расправились с частным бизнесом в конце 1920-х, за считанные годы приведя аграрную страну к голоду. В 2000-х годах они действовали не в пример мудрее. В современной России, в отличие от сталинской, бизнесом заниматься можно. Но это «спящее» право: актуализируется оно только у тех, кто может защитить его за счет близости к власти того или иного уровня. Если «охранной грамоты» нет или если твой бизнес понадобился начальнику «старше» по званию, чем твой покровитель, с бизнесом можно распрощаться. Еще и в тюрьму упрячут.
С 2007 года чиновники всех мастей стали наращивать госзакупки, не игравшие в 1990-х годах в экономике особой роли, и создавать госкомпании под каждую задачу, которую им нужно было решить. Готовим Сочи к олимпиаде? Пожалуйста, «Олимпстрой». Развиваем нанотехнологии? Вот вам «Роснано». Интегрируем оборонные предприятия? Здравствуй, «Ростех». Занимаемся инновациями, мечтаем о Кремниевой долине на российских просторах? Тут даже квази-президент Медведев не избежал создания Инновационного центра «Сколково» по соседству с дворцами высокопоставленных чиновников.
Когда создавали «Сколково», мечталось, что в 2020 году, до которого осталось всего полтора года, на территории «Сколково», в инновационных компаниях, будут трудиться аж 50 тыс. человек. И что? Дорогу построили, здания тоже - деньги освоены. В госэкономике ведь главное - не как заработать, а как потратить. Вот и потратили. Еще от деятельности госкорпораций очень выиграли Следственный комитет и прокуратура - у них возникло большое поле для коррупционных расследований. Правда, во избежание политических скандалов этим расследованиям редко открывают «зеленый свет».
В результате, по оценке ФАС, за 2005-2015 годы доля государства и госкомпаний в экономике выросла с 35% до 70% ВВП. Эта оценка, скорее всего, завышена в ведомственных интересах, но рост госсектора в нескольких отраслях очевиден. Так, по опубликованным в «Ведомостях» расчетам Алексея Кривошапко и Маттиаса Вестмана из Prosperity Capital Management, за 2003-2016 годы доля госбанков в выручке банковского сектора выросла с 35% до 61%, а в ТЭКе - с 30% до 53%. Компании с госучастием неэффективны: их выручка растет, но их доля в общей капитализации российских компаний практически не меняется: в 2006-2016 годах она составляла, по оценке Александра Радыгина из РАНХиГС, 47-50%. А доля российских работников, занятых в госкомпаниях, за этот период даже выросла с 2,3% до 5,8%.
Суммарный вес госкомпаний, сектора госуправления и ГУПов в экономике, считает Радыгин, за это время вырос с 39,6% до 46% (а на пике, в 2009 году, приближался даже к 52%). Но этими цифрами пагубное влияние государства на экономический рост не исчерпывается.
Дело не только в том, что государство неэффективно как собственник и управленец экономическими активами. Главная проблема в том, что оно не в силах пережить «раздвоение личности», когда нужно одновременно управлять госкомпаниями и поддерживать для них равные условия конкуренции с частным бизнесом. Выбор делается в пользу «своих», что искажает всю экономическую среду. У каждого уровня власти и в каждой отрасли возникают привилегированные фирмы, которым дается всё, в то время как остальные должны бороться с государством за свое существование. Это борьба с предсказуемым итогом. Возникает и такой трудноизмеримый для статистики феномен, как «частные государственные компании»: он не учтен в приведенных выше цифрах. Формально частные компании, принадлежащие родственникам и друзьям чиновников и получающие почти все свои доходы от государства и госкомпаний, доминируют в большинстве секторов российской экономики: они прокладывают трубопроводы и управляют ЖКХ, строят дома и выращивают пшеницу.
Геополитика против экономики
Растущее богатство позволило российскому руководству заняться геополитикой. Короткая война с маленькой Грузией в 2008 году позволила оторвать от нее Абхазию и Южную Осетию. Мировое сообщество тогда тихонько присвистнуло от такой прыти, но этим, в общем, и ограничилось. Про введенные было санкции быстро забыли, ухудшения отношений с Западом не последовало.
Поэтому планируя пять с лишним лет спустя украинскую авантюру, кремлевские ястребы могли думать, что им и на сей раз все сойдет с рук. Тем более что схема не слишком изменилась с 2008 года: поддерживать в течение многих лет стремление к национальной автономии (Крым, Абхазия), возбуждая ненависть к некомпетентной власти, соответственно, в Киеве и Тбилиси, а при случае помочь им в реализации долго зревших сепаратистских планов. Помочь как гуманитарно, так и вооруженными силами. А где местной инициативы оказывалось недостаточно (Южная Осетия, Донбасс) - там в первую очередь помочь войсками.
Мировое сообщество долго запрягает, но потом все-таки едет. В отличие от первой, вторая геополитическая авантюра Путина привела к глубокой заморозке отношений России с развитыми странами. Приостановлены крупные совместные проекты в нефтегазовом секторе, затруднено получение иностранного финансирования российскими компаниями, связанными с государством. Но главное, западные банки постепенно приучаются рассматривать как «токсичные» все российские активы. Это крайне затрудняет организацию и проведение любых сделок. Довершается дело неприязненным отношением к иностранному бизнесу в самой России: «антисанкции», импортозамещение и протекционистские барьеры, льготы «своим» при размещении госзаказа. Худшей атмосферы для экономического роста выдумать невозможно.
Минус 9 лет
Результаты описанной выше политики видны из таблицы ниже. За всю вторую путинскую девятилетку экономика выросла меньше, чем она росла в среднем за год в его первую девятилетку. В сравнении с другими странами этот результат тоже выглядит крайне слабым, хотя темпы роста в США, Германии, Франции, Великобритании и других развитых странах в 2009-2017 годах тоже были очень низкими. Но у развитых стран другие проблемы: там экономика постепенно приходит в себя после тяжелейшего финансового кризиса, который потребовал больших объемов госпомощи банкам и покупателям жилья. Он сопровождался сильным ростом госдолга и сокращением госрасходов. В России подобных проблем почти не было: по нам ударило снижение цены нефти и собственная глупость.
Потерянная девятилетка
Среднегодовой темп роста ВВП в 2009-2017 гг., %
Суммарный темп роста ВВП в 2009-2017 гг., %
Китай
8,1
101,3
Индия
7,4
89,9
Турция
5,3
58
США
1,6
15,3
Бразилия
1,2
10,4
Россия
0,7
5,9
Расчеты автора по данным МВФ и национальных статистических агентств
Итог печален. Сейчас российский подушевой ВВП (выраженный в долларах) почти на 18% ниже, чем в 2008 году: около $10 250. Казавшееся еще десятилетие назад почти непреодолимым отставание Китая по этому показателю (тогда составляло 3,5 раза) сокращается семимильными шагами. Китайский подушевой ВВП превысил $8500 и может превзойти наш уровень раньше, чем Путин закончит свою следующую президентскую шестилетку. Турция и Бразилия почти догнали Россию по уровню подушевого ВВП - в общем, с экономической точки зрения мы превратились из успешной развивающейся страны с большими перспективами в страну-середнячка.
Четыре года подряд снижаются реальные (с поправкой на инфляцию) доходы населения. Суммарно за 2014-2017 годы они упали, как следует из данных Росстата, на 11,1%. При этом зарплаты, в том числе в реальном выражении, растут. Но зарплатная статистика в части бюджетных организаций утратила свою адекватность из-за путинских указов о повышении зарплат учителям и медработникам. Проблема в том, что Росстат считает только среднюю, а не медианную зарплату, и если, как это часто бывает в госучреждениях, директор школы или главврач поликлиники получает много, а рядовые врачи - мало, то средняя зарплата значительно выше зарплаты, которую в реальности получает средний сотрудник бюджетного учреждения.
История развивающихся стран богата на примеры милитаристских автократий, бросающих все экономические ресурсы на войны. Немало в ней и примеров смешанного с протекционизмом популизма: экономические результаты Аргентины в последнем десятилетии не намного лучше российских. Конечно, мы весьма далеки и от экстремальных неудач в развитии, какие переживали Венесуэла или Зимбабве. Путин ведет ответственную бюджетную политику. Опасаясь попасть в зависимость от кредиторов, он почти не увеличивает госдолг и с этой целью поддерживает бюджетный баланс. Одно из важнейших экономических достижений последнего времени - низкая инфляция. В 2017 году впервые за постсоветские годы российская инфляция была ниже 3%. Впрочем, инфляция снизилась не только благодаря умелой политике ЦБ, но и благодаря слабому спросу. Что будет с ценами, когда экономика начнет оживать, - большой вопрос.
-9 лет - 6 лет = -15 лет?
Пока никаких признаков оживления экономики не видно. И даже если бы политика изменилась мгновенно, те препятствующие росту факторы, которые были заложены в 2003-2017 годах, продолжали бы действовать еще долго. Выйти из внешнеполитической колеи, в которую мы себя сами загнали, будет очень непросто, а продолжение движения по ней чревато дальнейшим ростом расходов на ВПК и спецслужбы, который погубил брежневский СССР. Так что новая путинская шестилетка 2018-2024 вполне может прибавить к 9 потерянным годам еще шесть.
Итогами путинского «вставания с колен» окажутся в этом случае не только победоносные войны с Грузией и Украиной, но и печальный проигрыш в экономическом соревновании с Китаем и Турцией. А потом соперничать придется с постепенно подбирающимися к лидерам развивающегося мира Индией и Индонезией. Ведь, как видно из нашего опыта, бедность - это дело наживное. Надо только постараться. А из их опыта видно, что бедность - это болезнь излечимая. Надо только поменять приоритеты развития.
Борис ГРОЗОВСКИЙ - экономический обозреватель. Зам. главы отдела комментариев газеты "Ведомости", экономический обозреватель журналов Forbes и The New Times, креативный директор Фонда Егора Гайдара. Преподает теорию и практику массовой информации на кафедре политических и общественных коммуникаций факультета госуправления РАНХиГС при президенте РФ и на факультете журналистики МГУ им. Ломоносова.
Ведущий публичных лекций и дискуссий, проводимых Фондом Егора Гайдара и Сахаровским центром.
Окончил филологический факультет МПГУ. После учебы проводил тренинги учителей, преподававших языкознание по системе развивающего обучения, читал лекции по психолингвистике и психологии в РГГУ, занимался консультированием, работал психотерапевтом. С 1998 г. в экономической журналистике: работал в газетах "Русский телеграф" и "Ведомости", в журнале "Компания" и на порталах "Полит.ру" и Slon.ru.
The New Times, 12.03.2018
https://newtimes.ru/articles/detail/151846
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Политика «съела» экономику
Правление Владимира Путина делится на две равные части: первая девятилетка была для экономического роста отличной, а вторая - ужасной. Но оценивать их нужно с учетом того, что действия в экономической политике далеко не всегда ведут к мгновенному эффекту.
В 1990-х годах трудности российского перехода к рынку во многом были обусловлены ошибками 1970-1980-х годов: доля ВПК и тяжелой промышленности в ВВП была слишком высокой, а социальная политика - чересчур щедрой. Наоборот, в первой половине 2000-х годов экономика росла быстро не в последнюю очередь благодаря тому, что в предыдущее десятилетие были созданы базовые институты рыночной экономики.
В самом начале 2000-х годов Путин провел несколько реформ, которые способствовали экономическому росту. Но политика быстро изменилась. С 2003 года государство стало гораздо больше интересоваться отбором активов у частного бизнеса. А с 2008 года стало аналогичным образом поступать с «плохо лежащими» территориями соседних государств. Это тоже дало эффект не сразу. Но дало: за вторые 9 лет путинского правления экономика выросла меньше, чем росла в среднем за год в его первую девятилетку.
Обманчивый старт
Как и многие автократы, Путин бодро начал: дал поручение Герману Грефу (министр экономического развития в 2000-2007 годах) заняться дерегулированием экономики, созданием равных правил игры для всех, снижением налогов. Прочие условия сложились тоже как нельзя лучше. Рыночные реформы 1990-х принесли наконец свои плоды: население и бизнес через десять лет после начала рыночных преобразований научились жить при капитализме. Нефть и газ дорожали. В середине 2000-х годов многим российским экономистам казалось, что наша экономика растет благодаря внутренним источникам, а не увеличению цены энергоресурсов, что зависимость между ценой нефти и экономическим ростом России ослабевает. Жизнь опровергла эту оптимистичную теорию.
Путин собирался удвоить ВВП и «догнать Португалию». Ни того, ни другого не получилось. Хотя среднегодовой темп роста российского ВВП в 2000-2008 годах очень близко подошел к темпу, необходимому для удвоения. А для Португалии последние два десятилетия были очень неудачными - ни разу с 2000 года ее экономика за год не увеличивалась даже на 4%. Тем не менее первая путинская девятилетка в экономическом отношении была весьма впечатляющей (см. таблицу).
Почти удвоили
Среднегодовой темп роста ВВП
в 2000-2008 гг., %
Суммарный темп роста ВВП
в 2000-2008 гг., %
Китай
10,4
143,5
Россия
7
83,2
Индия
6,8
79,8
Турция
4,9
52,8
Бразилия
3,8
39,5
США
2,3
23
Расчеты автора по данным МВФ
Нефть и газ в это время дорожали, а рубль укреплялся, поэтому страна была очень привлекательна для иностранных инвестиций. И если смотреть на экономические показатели первых путинских лет в долларах, они выглядят еще лучше. За 2000-2009 годы подушевой ВВП вырос более чем вшестеро: с менее чем $2000 до почти $12 500. В этот период Россия, как и Китай с Индией, действительно догоняли развитые страны. Если в 2000 году российский подушевой ВВП был ниже уровня Германии, Франции и Великобритании в 12-15 раз, то 2008 году - менее чем вчетверо. А Китай и Индия, несмотря на высокие темпы роста, все еще казались бедными странами, играющими в «легком весе»: так, в 2008-м российский подушевой ВВП в долларах был все еще в 3,5 раз выше китайского.
В середине 2000-х можно было подумать, что, в отличие от экономических неудачников Горбачева и Ельцина, Путин «схватил Бога за бороду»: нефть дорожает, рецепт быстрого экономического роста найден. Еще одно десятилетие такого роста, и Россия приблизилась бы по уровню ВВП к бедным европейским странам вроде той же Португалии. Реальные (с поправкой на инфляцию) зарплаты выросли за 2000-2008 годы почти в 3,5 раза. Правда, если бы цена нефти в этот период оставалась неизменной, то зарплаты, по расчетам Экономической экспертной группы (ЭЭГ), выросли бы всего на 50%. В итоге, по оценке руководителя ЭЭГ Евсея Гурвича, прирост нефтегазовых доходов обеспечил почти половину роста российской экономики в этот период.
Благодаря большому (по европейским меркам) населению и темпам роста российский рынок был крайне привлекателен для производителей автомобилей, электроники, продовольствия; в страну одна за другой «заходили» производственные компании, торговые сети и банки. Они приносили не только товары и инвестиции: вместе с ними в страну импортировались технологии, необходимые для работы в капиталистической экономике. В 1990-х годах российские фирмы и работающие в стране иностранные компании составляли гигантский контраст во всем - от финансового управления до процедур разработки товаров и услуг, от маркетинга до корпоративной культуры. А к концу 2000-х это различие стало сходить на нет: российские компании научились действовать в конкурентной среде. Там, разумеется, где эта среда была: «Газпром», РЖД, электроэнергетика, ВПК во многом оставались вне конкурентного тренда.
Смена приоритетов
Настроения инвесторов весьма консервативны, они меняются не сразу. Первую громкую атаку на частную компанию чекисты начали еще в 2003 году. Потом распухшая на юкосовских активах «Роснефть» взялась осуществлять проект, о котором мечтал Михаил Ходорковский: стала прокладывать геополитический нефтепровод в Китай. Инвесторы долго не верили, что этот тренд может коснуться и их; у аналитиков была теория, что «раскулачивание» коснется только тех, кто 1) претендовал на политическое влияние, 2) приватизировал советские активы, 3) агрессивно минимизировал налоги. А если ты строишь компанию с нуля и не лезешь в Госдуму, то тебе, мол, нечего бояться.
Эта теория довольно быстро была разбита вдребезги историей, произошедшей с компанией «Евросеть» Евгения Чичваркина. Потом было много других историй, для их перечисления нужно писать не статью, а книгу. Сталинские чекисты лихо расправились с частным бизнесом в конце 1920-х, за считанные годы приведя аграрную страну к голоду. В 2000-х годах они действовали не в пример мудрее. В современной России, в отличие от сталинской, бизнесом заниматься можно. Но это «спящее» право: актуализируется оно только у тех, кто может защитить его за счет близости к власти того или иного уровня. Если «охранной грамоты» нет или если твой бизнес понадобился начальнику «старше» по званию, чем твой покровитель, с бизнесом можно распрощаться. Еще и в тюрьму упрячут.
С 2007 года чиновники всех мастей стали наращивать госзакупки, не игравшие в 1990-х годах в экономике особой роли, и создавать госкомпании под каждую задачу, которую им нужно было решить. Готовим Сочи к олимпиаде? Пожалуйста, «Олимпстрой». Развиваем нанотехнологии? Вот вам «Роснано». Интегрируем оборонные предприятия? Здравствуй, «Ростех». Занимаемся инновациями, мечтаем о Кремниевой долине на российских просторах? Тут даже квази-президент Медведев не избежал создания Инновационного центра «Сколково» по соседству с дворцами высокопоставленных чиновников.
Когда создавали «Сколково», мечталось, что в 2020 году, до которого осталось всего полтора года, на территории «Сколково», в инновационных компаниях, будут трудиться аж 50 тыс. человек. И что? Дорогу построили, здания тоже - деньги освоены. В госэкономике ведь главное - не как заработать, а как потратить. Вот и потратили. Еще от деятельности госкорпораций очень выиграли Следственный комитет и прокуратура - у них возникло большое поле для коррупционных расследований. Правда, во избежание политических скандалов этим расследованиям редко открывают «зеленый свет».
В результате, по оценке ФАС, за 2005-2015 годы доля государства и госкомпаний в экономике выросла с 35% до 70% ВВП. Эта оценка, скорее всего, завышена в ведомственных интересах, но рост госсектора в нескольких отраслях очевиден. Так, по опубликованным в «Ведомостях» расчетам Алексея Кривошапко и Маттиаса Вестмана из Prosperity Capital Management, за 2003-2016 годы доля госбанков в выручке банковского сектора выросла с 35% до 61%, а в ТЭКе - с 30% до 53%. Компании с госучастием неэффективны: их выручка растет, но их доля в общей капитализации российских компаний практически не меняется: в 2006-2016 годах она составляла, по оценке Александра Радыгина из РАНХиГС, 47-50%. А доля российских работников, занятых в госкомпаниях, за этот период даже выросла с 2,3% до 5,8%.
Суммарный вес госкомпаний, сектора госуправления и ГУПов в экономике, считает Радыгин, за это время вырос с 39,6% до 46% (а на пике, в 2009 году, приближался даже к 52%). Но этими цифрами пагубное влияние государства на экономический рост не исчерпывается.
Дело не только в том, что государство неэффективно как собственник и управленец экономическими активами. Главная проблема в том, что оно не в силах пережить «раздвоение личности», когда нужно одновременно управлять госкомпаниями и поддерживать для них равные условия конкуренции с частным бизнесом. Выбор делается в пользу «своих», что искажает всю экономическую среду. У каждого уровня власти и в каждой отрасли возникают привилегированные фирмы, которым дается всё, в то время как остальные должны бороться с государством за свое существование. Это борьба с предсказуемым итогом. Возникает и такой трудноизмеримый для статистики феномен, как «частные государственные компании»: он не учтен в приведенных выше цифрах. Формально частные компании, принадлежащие родственникам и друзьям чиновников и получающие почти все свои доходы от государства и госкомпаний, доминируют в большинстве секторов российской экономики: они прокладывают трубопроводы и управляют ЖКХ, строят дома и выращивают пшеницу.
Геополитика против экономики
Растущее богатство позволило российскому руководству заняться геополитикой. Короткая война с маленькой Грузией в 2008 году позволила оторвать от нее Абхазию и Южную Осетию. Мировое сообщество тогда тихонько присвистнуло от такой прыти, но этим, в общем, и ограничилось. Про введенные было санкции быстро забыли, ухудшения отношений с Западом не последовало.
Поэтому планируя пять с лишним лет спустя украинскую авантюру, кремлевские ястребы могли думать, что им и на сей раз все сойдет с рук. Тем более что схема не слишком изменилась с 2008 года: поддерживать в течение многих лет стремление к национальной автономии (Крым, Абхазия), возбуждая ненависть к некомпетентной власти, соответственно, в Киеве и Тбилиси, а при случае помочь им в реализации долго зревших сепаратистских планов. Помочь как гуманитарно, так и вооруженными силами. А где местной инициативы оказывалось недостаточно (Южная Осетия, Донбасс) - там в первую очередь помочь войсками.
Мировое сообщество долго запрягает, но потом все-таки едет. В отличие от первой, вторая геополитическая авантюра Путина привела к глубокой заморозке отношений России с развитыми странами. Приостановлены крупные совместные проекты в нефтегазовом секторе, затруднено получение иностранного финансирования российскими компаниями, связанными с государством. Но главное, западные банки постепенно приучаются рассматривать как «токсичные» все российские активы. Это крайне затрудняет организацию и проведение любых сделок. Довершается дело неприязненным отношением к иностранному бизнесу в самой России: «антисанкции», импортозамещение и протекционистские барьеры, льготы «своим» при размещении госзаказа. Худшей атмосферы для экономического роста выдумать невозможно.
Минус 9 лет
Результаты описанной выше политики видны из таблицы ниже. За всю вторую путинскую девятилетку экономика выросла меньше, чем она росла в среднем за год в его первую девятилетку. В сравнении с другими странами этот результат тоже выглядит крайне слабым, хотя темпы роста в США, Германии, Франции, Великобритании и других развитых странах в 2009-2017 годах тоже были очень низкими. Но у развитых стран другие проблемы: там экономика постепенно приходит в себя после тяжелейшего финансового кризиса, который потребовал больших объемов госпомощи банкам и покупателям жилья. Он сопровождался сильным ростом госдолга и сокращением госрасходов. В России подобных проблем почти не было: по нам ударило снижение цены нефти и собственная глупость.
Потерянная девятилетка
Среднегодовой темп роста ВВП в 2009-2017 гг., %
Суммарный темп роста ВВП в 2009-2017 гг., %
Китай
8,1
101,3
Индия
7,4
89,9
Турция
5,3
58
США
1,6
15,3
Бразилия
1,2
10,4
Россия
0,7
5,9
Расчеты автора по данным МВФ и национальных статистических агентств
Итог печален. Сейчас российский подушевой ВВП (выраженный в долларах) почти на 18% ниже, чем в 2008 году: около $10 250. Казавшееся еще десятилетие назад почти непреодолимым отставание Китая по этому показателю (тогда составляло 3,5 раза) сокращается семимильными шагами. Китайский подушевой ВВП превысил $8500 и может превзойти наш уровень раньше, чем Путин закончит свою следующую президентскую шестилетку. Турция и Бразилия почти догнали Россию по уровню подушевого ВВП - в общем, с экономической точки зрения мы превратились из успешной развивающейся страны с большими перспективами в страну-середнячка.
Четыре года подряд снижаются реальные (с поправкой на инфляцию) доходы населения. Суммарно за 2014-2017 годы они упали, как следует из данных Росстата, на 11,1%. При этом зарплаты, в том числе в реальном выражении, растут. Но зарплатная статистика в части бюджетных организаций утратила свою адекватность из-за путинских указов о повышении зарплат учителям и медработникам. Проблема в том, что Росстат считает только среднюю, а не медианную зарплату, и если, как это часто бывает в госучреждениях, директор школы или главврач поликлиники получает много, а рядовые врачи - мало, то средняя зарплата значительно выше зарплаты, которую в реальности получает средний сотрудник бюджетного учреждения.
История развивающихся стран богата на примеры милитаристских автократий, бросающих все экономические ресурсы на войны. Немало в ней и примеров смешанного с протекционизмом популизма: экономические результаты Аргентины в последнем десятилетии не намного лучше российских. Конечно, мы весьма далеки и от экстремальных неудач в развитии, какие переживали Венесуэла или Зимбабве. Путин ведет ответственную бюджетную политику. Опасаясь попасть в зависимость от кредиторов, он почти не увеличивает госдолг и с этой целью поддерживает бюджетный баланс. Одно из важнейших экономических достижений последнего времени - низкая инфляция. В 2017 году впервые за постсоветские годы российская инфляция была ниже 3%. Впрочем, инфляция снизилась не только благодаря умелой политике ЦБ, но и благодаря слабому спросу. Что будет с ценами, когда экономика начнет оживать, - большой вопрос.
-9 лет - 6 лет = -15 лет?
Пока никаких признаков оживления экономики не видно. И даже если бы политика изменилась мгновенно, те препятствующие росту факторы, которые были заложены в 2003-2017 годах, продолжали бы действовать еще долго. Выйти из внешнеполитической колеи, в которую мы себя сами загнали, будет очень непросто, а продолжение движения по ней чревато дальнейшим ростом расходов на ВПК и спецслужбы, который погубил брежневский СССР. Так что новая путинская шестилетка 2018-2024 вполне может прибавить к 9 потерянным годам еще шесть.
Итогами путинского «вставания с колен» окажутся в этом случае не только победоносные войны с Грузией и Украиной, но и печальный проигрыш в экономическом соревновании с Китаем и Турцией. А потом соперничать придется с постепенно подбирающимися к лидерам развивающегося мира Индией и Индонезией. Ведь, как видно из нашего опыта, бедность - это дело наживное. Надо только постараться. А из их опыта видно, что бедность - это болезнь излечимая. Надо только поменять приоритеты развития.
Борис ГРОЗОВСКИЙ - экономический обозреватель. Зам. главы отдела комментариев газеты "Ведомости", экономический обозреватель журналов Forbes и The New Times, креативный директор Фонда Егора Гайдара. Преподает теорию и практику массовой информации на кафедре политических и общественных коммуникаций факультета госуправления РАНХиГС при президенте РФ и на факультете журналистики МГУ им. Ломоносова.
Ведущий публичных лекций и дискуссий, проводимых Фондом Егора Гайдара и Сахаровским центром.
Окончил филологический факультет МПГУ. После учебы проводил тренинги учителей, преподававших языкознание по системе развивающего обучения, читал лекции по психолингвистике и психологии в РГГУ, занимался консультированием, работал психотерапевтом. С 1998 г. в экономической журналистике: работал в газетах "Русский телеграф" и "Ведомости", в журнале "Компания" и на порталах "Полит.ру" и Slon.ru.
The New Times, 12.03.2018
https://newtimes.ru/articles/detail/151846
Примечание: все выделения в тексте - мои.