!!!! "Я не хочу, чтобы в моей стране не было смысла"
О том, как власть сама создает себе оппозицию
Слева направо: Ольга, Татьяна и Надежда Лозины в ОВД, Москва, 26 марта 2017 года
Надежду, Ольгу и Татьяну Лозиных везли в ОВД в одном автозаке. Надежде 56 лет, она вдова военного, работала ведущим инженером в отделе приема, обработки и регистрации спутниковой информации в подмосковном КБ. Ольга и Татьяна - ее дочери. Татьяна - младшая, ей 25, работает в налоговой. Ольга чуть старше, окончила Московский физико-технический институт по специальности «системный анализ и управление», работала в одной из структур «Роскосмоса», сейчас в частной компании - занимается анализом информации и количественной оценкой данных. Все они до 26 марта политикой не интересовались - на выборы мэра или президента ходили, но этим и ограничивались. Например, о «Болотном процессе» та же Ольга ничего не знала - рассказали, когда сидела в ОВД «Черемушки» города Москвы. Сейчас политика сама пришла к Лозиным: мама и Ольга уже признаны виновными в участии в несанкционированном митинге против коррупции 26 марта в Москве, Татьяне суд еще только предстоит 16 мая. Потом у всех апелляция, Мосгорсуд, ЕСПЧ - так семья Лозиных узнаёт о своей стране, ее судопроизводстве, правоохранительных органах и своих правах.
Ольга Лозина - та самая девушка, фото которой обошло многие мировые СМИ: четыре омоновца в полной амуниции несут девушку в белом плаще, прижимающую к груди коричневую сумку.
Суд
Ольгу Лозину судил судья Тверского суда Москвы Алексей Стеклиев. Было это так.
Нет, прежде надо сказать, что Ольга, которую раньше никогда не задерживали и уж тем более не судили, была совершенно уверена, что ее оправдают: «Там на видеозаписи видно, что я ничего не нарушаю, не выхожу на проезжую часть, никому не мешаю, плакатов у меня нет». В YouTube нашлись две видеозаписи, по которым можно проследить задержание Ольги и ее семьи - с момента, когда Лозины друг за другом идут в толпе, до момента, когда они так же друг за другом под руководством ОМОНа оказываются в автозаке.
Судья Стеклиев смотрел видео на экране ноутбука. «Мне кажется, она по проезжей части идет, - говорил он, обращаясь к своему помощнику, и широко, от души улыбался. Между экраном и судьей расстояние было в 3-4 метра. - Смотри, она выходит на проезжую часть. И кричит на сотрудников полиции. Они вон даже назад отодвинулись».
«От крика?» - уточнил адвокат Ольги Илья Уткин. «Конечно», - ответил судья.
«Я на проезжую часть не выходила. Видите, вазон, он находится на пешеходном тротуаре. А оцепление вон где, видите? Вот там уже машины», - объясняла Ольга, искренне не понимая, как судья может считывать с экрана совершенно другую картинку. На видео - и этот самый вазон, и тротуар, и сотрудники ОМОНа, и место, где стоит Ольга с мамой и сестрой, - все как на ладони. Ольга не сдается - хотя адвокат ей показал, что в папке ее дела об административном правонарушении уже есть квитанция с ее именем и фамилией и пустой графой для указания суммы штрафа. Ольга прямо смотрит на судью, пытается доказать, объяснить, но Стеклиев не сдается: «Не вижу. За ногами не видно ничего… Зачем вы это видео мне показали?»
На самом деле судью Стеклиева больше всего заинтересовали собаки полиции, мимо которых Ольгу и ее семью вели в автозак. «А овчарки лаяли?» - с нескрываемым и искренним интересом подростка спросил он то ли Ольгу, то ли ее адвоката. Те промолчали. И вынес приговор: виновна, штраф 10 тыс. руб. Маме Ольги (ее судила другая судья того же Тверского суда, Любовь Виноградова), повезло меньше: штраф 20 тыс. руб. Татьяну Лозину должны были судить в тот же день, но Тверской суд изнемогает от административок (их после 26 марта было несколько сотен), и ее дело теперь рассмотрят только после праздников.
Прогулка по Тверской
Лозины - мама и дочери - живут в загородном доме, в Москву ездят на электричке. В то воскресенье 26 марта решили пройтись по магазинам - так они оказались на центральной улице Москвы, Тверской.
«Все случилось около (магазина) «Елисеевского» буквально за минуту. Плотная толпа людей шла нам навстречу с Пушкинской площади - людей оттуда, как мы потом узнали, выдавливал ОМОН», - рассказывает Ольга. - В громкоговоритель объявили: «Расходитесь». А куда - «расходитесь»? Вперед, к Пушкинской, нельзя, в метро, насколько я помню, уже не пускали, назад - толпа не пускает».
Дальше, судя по видеозаписи, было так: несколько сотрудников ОМОНа заламывают руки молодому человеку в белой толстовке. Люди вокруг кричат: «За что?» ОМОН бежит к Лозиным. Надежда стоит впереди - закрывает собой дочерей. Ее хватают, уводят, она кричит. Следующей из толпы вырывают Татьяну. Ольга цепляется за мать, но сотрудник ОМОНа отталкивает ее обратно в толпу, а через секунду уже другой сотрудник забирает и ее. «Я даже подумать не могла, что нас могут задержать, - рассказывает Ольга. - Потому что мы ничего противозаконного не совершали. Я вам скажу больше: даже когда нас уже тащили в автозак, я все еще не думала, что это за нами. Не могла поверить». К автозаку их вели мимо лающих и рвущих поводок собак, и Ольга подумала: «Как в фильмах про концлагерь».
«Когда я поняла, что ОМОН бежит именно к нам, я испугалась за дочерей - не за себя, - вспоминает Надежда Лозина. - Все случилось очень быстро, перед глазами как будто возник кадр из фильма об облавах в захваченном городе».
Ольга рассказывает, что пыталась узнать у омоновцев, на каком основании ее задержали, говорила, что не надо ее нести, что согласна идти сама с ними, если получит объяснения, просила отпустить мать и сестру: «Я не думала о том, что меня могут уронить или ударить об автозак. Про внешность тоже не думала. Был шок. Единственная мысль, которая все время крутилась в голове: нужно как-то помочь маме. Чтобы маму освободили. Придумать и привести им какие-то логические доводы, чтобы они ее отпустили. Но ничего не действовало».
ОВД и Жак Аттали
Маме стало плохо еще по пути в ОВД «Черемушки» - в автозаке было 32 человека, не хватало воздуха. Ехали час. Еще час стояли у ОВД, потому что ОВД не принимал - там ругались, что много людей привезли. Потом еще несколько часов - в ожидании протоколов и допроса.
«Мы были в такой большой комнате - метров 20 в длину и в ширину. Вроде на двери было написано «Комната для подачи заявлений». В ней был стол, три стула. Еще розетки. Мы сидели и ждали - кто-то на стульях, кто-то на полу. Иногда менялись. Потом к нам пришли, забрали паспорта. И мы опять ждали. Позже нам принесли еду: сначала муж одной из женщин, которая с нами сидела, а потом уже волонтеры начали привозить. Спасибо им большое, - рассказывает Ольга. - Что больше всего запомнилось в ОВД? Люди. Они все были интересные и яркие. Это не маргиналы или отбросы общества, а вполне состоявшиеся люди с четким пониманием этой ситуации и ситуации в стране в целом».
Вместе с семьей Лозиных в ОВД оказались научный обозреватель Ольга Орлова, антрополог Александра Архипова, юрист, философ, экономист, чьих имен Ольга не запомнила, или они не хотели, чтобы их упоминали в статье, - всего 22 человека. Обсуждали происходящее в стране, вспоминали концепции Жака Аттали*, возмущались и беспокоились, потому что оснований для задержания им не представляли слишком уж долго. Потом с недоумением держали в руках совершенно одинаковые протоколы: «…в составе группы граждан в количестве около 8000 человек… N по адресу: г. Москва, ул. ***, идя по улице, выкрикивала лозунги, вышла на проезжую часть, создавая помеху для беспрепятственного движения личных транспортных средств… размахивала руками, цеплялась за других участников шествия, упиралась ногами в асфальт, громко кричала…»
Допросы по административным делам в ОВД «Черемушки» закончились около 22 часов, но задержанных не отпускали. «Прошла информация, что кто-то где-то ударил полицейского. Поэтому к нам едет Следственный комитет», - вспоминает Ольга.
Все это время - больше пяти часов - Надежде Лозиной было плохо. Следователи не отпускали ее к врачу скорой, говоря: «Подпишите протокол, тогда и пойдете». С другой стороны двери шумел врач - требовал пропустить его к пациенту, кому-то звонил, возмущался. По словам Надежды, врач в итоге просто зашел в кабинет, где ее допрашивали, и вывел ее за руку.
«Когда я подошла к машине скорой узнать, что с мамой, там стояла следователь СК, девушка-блондинка. Фамилий следователей мы не знаем, нам копии протоколов не дали, но на улице я бы их узнала. Девушка открыла дверь и сказала: «Я следователь, провожу допрос, вы у меня забрали человека. Мне нужно, чтобы она расписалась». Врач достаточно грубо захлопнул дверь, сказав: «Я оказываю помощь. Она сейчас в овощ превратится. Вы понимаете, что она сейчас может превратиться в овощ?» - вспоминает Ольга. - Мне кажется, что сотрудники полиции вообще не понимают, не верят, что человек может просто умереть. Теперь маме прописали очень сильные таблетки от давления, их надо пить регулярно. А она вообще пила лекарства очень редко».
Было 6 утра, когда на такси все наконец разъехались от ОВД.
«Я прочитала про «Болотное дело» и после этой ночи в ОВД и суда теперь понимаю: любой случайно схваченный человек может точно так же сесть как сели ребята по «Болотному делу». Это просто машина, у которой нет обратного хода, - говорит Ольга. - И я хочу обратиться к людям, которые считают, что их это не коснется. Я тоже так всегда думала, потому что я всегда прилично одета, вызывающе себя не веду. Но в зоне риска абсолютно все. Люди убеждены: чтобы их задержали, нужно обязательно что-то сделать. Нет, это абсолютно не так. Кажется, что мы становимся похожи на Северную Корею. Как сказал Виталий Манский (режиссер-документалист, снявший фильм о жизни семьи в Северной Корее**. - NT), в Северной Корее нет смысла жизни. Я не хочу, чтобы в моей стране не было смысла жизни. И если митинг - это единственный рычаг, который есть у нас как у общества, то надо выходить на митинг».
_____________________
* Жак Аттали - французский экономист, теоретик, политический деятель, автор идеи новой кочевой элиты, оторванной от своих национальных корней, - как следствия глобализации.
** См. Виталий Манский, «Там все - фейк», NT № 42 от 14 декабря 2015 года.
The New Times №15-16 (444) от 01.05.2017
http://newtimes.ru/stati/temyi/«ya-ne-xochu,-chtobyi-v-moej-strane-ne-byilo-smyisla».html
Слева направо: Ольга, Татьяна и Надежда Лозины в ОВД, Москва, 26 марта 2017 года
Надежду, Ольгу и Татьяну Лозиных везли в ОВД в одном автозаке. Надежде 56 лет, она вдова военного, работала ведущим инженером в отделе приема, обработки и регистрации спутниковой информации в подмосковном КБ. Ольга и Татьяна - ее дочери. Татьяна - младшая, ей 25, работает в налоговой. Ольга чуть старше, окончила Московский физико-технический институт по специальности «системный анализ и управление», работала в одной из структур «Роскосмоса», сейчас в частной компании - занимается анализом информации и количественной оценкой данных. Все они до 26 марта политикой не интересовались - на выборы мэра или президента ходили, но этим и ограничивались. Например, о «Болотном процессе» та же Ольга ничего не знала - рассказали, когда сидела в ОВД «Черемушки» города Москвы. Сейчас политика сама пришла к Лозиным: мама и Ольга уже признаны виновными в участии в несанкционированном митинге против коррупции 26 марта в Москве, Татьяне суд еще только предстоит 16 мая. Потом у всех апелляция, Мосгорсуд, ЕСПЧ - так семья Лозиных узнаёт о своей стране, ее судопроизводстве, правоохранительных органах и своих правах.
Ольга Лозина - та самая девушка, фото которой обошло многие мировые СМИ: четыре омоновца в полной амуниции несут девушку в белом плаще, прижимающую к груди коричневую сумку.
Суд
Ольгу Лозину судил судья Тверского суда Москвы Алексей Стеклиев. Было это так.
Нет, прежде надо сказать, что Ольга, которую раньше никогда не задерживали и уж тем более не судили, была совершенно уверена, что ее оправдают: «Там на видеозаписи видно, что я ничего не нарушаю, не выхожу на проезжую часть, никому не мешаю, плакатов у меня нет». В YouTube нашлись две видеозаписи, по которым можно проследить задержание Ольги и ее семьи - с момента, когда Лозины друг за другом идут в толпе, до момента, когда они так же друг за другом под руководством ОМОНа оказываются в автозаке.
Судья Стеклиев смотрел видео на экране ноутбука. «Мне кажется, она по проезжей части идет, - говорил он, обращаясь к своему помощнику, и широко, от души улыбался. Между экраном и судьей расстояние было в 3-4 метра. - Смотри, она выходит на проезжую часть. И кричит на сотрудников полиции. Они вон даже назад отодвинулись».
«От крика?» - уточнил адвокат Ольги Илья Уткин. «Конечно», - ответил судья.
«Я на проезжую часть не выходила. Видите, вазон, он находится на пешеходном тротуаре. А оцепление вон где, видите? Вот там уже машины», - объясняла Ольга, искренне не понимая, как судья может считывать с экрана совершенно другую картинку. На видео - и этот самый вазон, и тротуар, и сотрудники ОМОНа, и место, где стоит Ольга с мамой и сестрой, - все как на ладони. Ольга не сдается - хотя адвокат ей показал, что в папке ее дела об административном правонарушении уже есть квитанция с ее именем и фамилией и пустой графой для указания суммы штрафа. Ольга прямо смотрит на судью, пытается доказать, объяснить, но Стеклиев не сдается: «Не вижу. За ногами не видно ничего… Зачем вы это видео мне показали?»
На самом деле судью Стеклиева больше всего заинтересовали собаки полиции, мимо которых Ольгу и ее семью вели в автозак. «А овчарки лаяли?» - с нескрываемым и искренним интересом подростка спросил он то ли Ольгу, то ли ее адвоката. Те промолчали. И вынес приговор: виновна, штраф 10 тыс. руб. Маме Ольги (ее судила другая судья того же Тверского суда, Любовь Виноградова), повезло меньше: штраф 20 тыс. руб. Татьяну Лозину должны были судить в тот же день, но Тверской суд изнемогает от административок (их после 26 марта было несколько сотен), и ее дело теперь рассмотрят только после праздников.
Прогулка по Тверской
Лозины - мама и дочери - живут в загородном доме, в Москву ездят на электричке. В то воскресенье 26 марта решили пройтись по магазинам - так они оказались на центральной улице Москвы, Тверской.
«Все случилось около (магазина) «Елисеевского» буквально за минуту. Плотная толпа людей шла нам навстречу с Пушкинской площади - людей оттуда, как мы потом узнали, выдавливал ОМОН», - рассказывает Ольга. - В громкоговоритель объявили: «Расходитесь». А куда - «расходитесь»? Вперед, к Пушкинской, нельзя, в метро, насколько я помню, уже не пускали, назад - толпа не пускает».
Дальше, судя по видеозаписи, было так: несколько сотрудников ОМОНа заламывают руки молодому человеку в белой толстовке. Люди вокруг кричат: «За что?» ОМОН бежит к Лозиным. Надежда стоит впереди - закрывает собой дочерей. Ее хватают, уводят, она кричит. Следующей из толпы вырывают Татьяну. Ольга цепляется за мать, но сотрудник ОМОНа отталкивает ее обратно в толпу, а через секунду уже другой сотрудник забирает и ее. «Я даже подумать не могла, что нас могут задержать, - рассказывает Ольга. - Потому что мы ничего противозаконного не совершали. Я вам скажу больше: даже когда нас уже тащили в автозак, я все еще не думала, что это за нами. Не могла поверить». К автозаку их вели мимо лающих и рвущих поводок собак, и Ольга подумала: «Как в фильмах про концлагерь».
«Когда я поняла, что ОМОН бежит именно к нам, я испугалась за дочерей - не за себя, - вспоминает Надежда Лозина. - Все случилось очень быстро, перед глазами как будто возник кадр из фильма об облавах в захваченном городе».
Ольга рассказывает, что пыталась узнать у омоновцев, на каком основании ее задержали, говорила, что не надо ее нести, что согласна идти сама с ними, если получит объяснения, просила отпустить мать и сестру: «Я не думала о том, что меня могут уронить или ударить об автозак. Про внешность тоже не думала. Был шок. Единственная мысль, которая все время крутилась в голове: нужно как-то помочь маме. Чтобы маму освободили. Придумать и привести им какие-то логические доводы, чтобы они ее отпустили. Но ничего не действовало».
ОВД и Жак Аттали
Маме стало плохо еще по пути в ОВД «Черемушки» - в автозаке было 32 человека, не хватало воздуха. Ехали час. Еще час стояли у ОВД, потому что ОВД не принимал - там ругались, что много людей привезли. Потом еще несколько часов - в ожидании протоколов и допроса.
«Мы были в такой большой комнате - метров 20 в длину и в ширину. Вроде на двери было написано «Комната для подачи заявлений». В ней был стол, три стула. Еще розетки. Мы сидели и ждали - кто-то на стульях, кто-то на полу. Иногда менялись. Потом к нам пришли, забрали паспорта. И мы опять ждали. Позже нам принесли еду: сначала муж одной из женщин, которая с нами сидела, а потом уже волонтеры начали привозить. Спасибо им большое, - рассказывает Ольга. - Что больше всего запомнилось в ОВД? Люди. Они все были интересные и яркие. Это не маргиналы или отбросы общества, а вполне состоявшиеся люди с четким пониманием этой ситуации и ситуации в стране в целом».
Вместе с семьей Лозиных в ОВД оказались научный обозреватель Ольга Орлова, антрополог Александра Архипова, юрист, философ, экономист, чьих имен Ольга не запомнила, или они не хотели, чтобы их упоминали в статье, - всего 22 человека. Обсуждали происходящее в стране, вспоминали концепции Жака Аттали*, возмущались и беспокоились, потому что оснований для задержания им не представляли слишком уж долго. Потом с недоумением держали в руках совершенно одинаковые протоколы: «…в составе группы граждан в количестве около 8000 человек… N по адресу: г. Москва, ул. ***, идя по улице, выкрикивала лозунги, вышла на проезжую часть, создавая помеху для беспрепятственного движения личных транспортных средств… размахивала руками, цеплялась за других участников шествия, упиралась ногами в асфальт, громко кричала…»
Допросы по административным делам в ОВД «Черемушки» закончились около 22 часов, но задержанных не отпускали. «Прошла информация, что кто-то где-то ударил полицейского. Поэтому к нам едет Следственный комитет», - вспоминает Ольга.
Все это время - больше пяти часов - Надежде Лозиной было плохо. Следователи не отпускали ее к врачу скорой, говоря: «Подпишите протокол, тогда и пойдете». С другой стороны двери шумел врач - требовал пропустить его к пациенту, кому-то звонил, возмущался. По словам Надежды, врач в итоге просто зашел в кабинет, где ее допрашивали, и вывел ее за руку.
«Когда я подошла к машине скорой узнать, что с мамой, там стояла следователь СК, девушка-блондинка. Фамилий следователей мы не знаем, нам копии протоколов не дали, но на улице я бы их узнала. Девушка открыла дверь и сказала: «Я следователь, провожу допрос, вы у меня забрали человека. Мне нужно, чтобы она расписалась». Врач достаточно грубо захлопнул дверь, сказав: «Я оказываю помощь. Она сейчас в овощ превратится. Вы понимаете, что она сейчас может превратиться в овощ?» - вспоминает Ольга. - Мне кажется, что сотрудники полиции вообще не понимают, не верят, что человек может просто умереть. Теперь маме прописали очень сильные таблетки от давления, их надо пить регулярно. А она вообще пила лекарства очень редко».
Было 6 утра, когда на такси все наконец разъехались от ОВД.
«Я прочитала про «Болотное дело» и после этой ночи в ОВД и суда теперь понимаю: любой случайно схваченный человек может точно так же сесть как сели ребята по «Болотному делу». Это просто машина, у которой нет обратного хода, - говорит Ольга. - И я хочу обратиться к людям, которые считают, что их это не коснется. Я тоже так всегда думала, потому что я всегда прилично одета, вызывающе себя не веду. Но в зоне риска абсолютно все. Люди убеждены: чтобы их задержали, нужно обязательно что-то сделать. Нет, это абсолютно не так. Кажется, что мы становимся похожи на Северную Корею. Как сказал Виталий Манский (режиссер-документалист, снявший фильм о жизни семьи в Северной Корее**. - NT), в Северной Корее нет смысла жизни. Я не хочу, чтобы в моей стране не было смысла жизни. И если митинг - это единственный рычаг, который есть у нас как у общества, то надо выходить на митинг».
_____________________
* Жак Аттали - французский экономист, теоретик, политический деятель, автор идеи новой кочевой элиты, оторванной от своих национальных корней, - как следствия глобализации.
** См. Виталий Манский, «Там все - фейк», NT № 42 от 14 декабря 2015 года.
The New Times №15-16 (444) от 01.05.2017
http://newtimes.ru/stati/temyi/«ya-ne-xochu,-chtobyi-v-moej-strane-ne-byilo-smyisla».html