УКРАИНА - Мирная жизнь в колыбели войны: репортаж из Славянска и Краматорска
Три года назад эти города захватил Стрелков
Деревня Семёновка в окрестностях Славянска
Три года назад вооруженный отряд Игоря Стрелкова захватил Славянск, а затем Краматорск. На Донбассе начался вооруженный конфликт, который тлеет по сей день. Отряды ДНР были выдавлены отсюда украинской армией еще в 2014 году, сейчас фронт пролегает восточнее. О том, как сегодня живут два города в которых эта война появилась на свет, - в репортаже Романа Попкова.
Поезд, который идет на восток
Мы едем из Киева в Краматорск поездом «Укрзалізниці» - другие поезда сюда не ходят, а три года назад не было и этих. Занять места в вагоне удается не сразу, хотя билеты куплены заранее. Поднявшись в вагон за несколько минут до отправления, мы обнаруживаем, что наши места заняты, причем у пассажиров, которые на них расположились, есть билеты, в соответствии с которыми они тут разместились. В процессе долгих и утомительных разборок с проводником выяснилось, что в каких-то компьютерных базах «Укрзалізниці» случился сбой, наши билеты были помечены как сданные, и места продали во второй раз.
«Железнодорожный билет в Украине - понятие субъективное», - сообщает девушка из нашей группы, прерывая перепалку с проводником.
К счастью, следующий поезд на Краматорск отправлялся через час. Очарованные этой безалаберностью, мы успеваем купить новые билеты, оставив выяснения отношений с украинскими железнодорожниками на потом.
В поезде много военных, которые возвращаются из отпуска к месту службы: в Краматорске расположен штаб сил АТО, от линии фронта его отделяют несколько десятков километров. Офицеры подтянуты и мрачно-сосредоточены, для веселья повода нет: война зашла в тупик, и в этом тупике вырисовывается отнюдь не приднестровский, а, скорее, ливанский сценарий - с вечными обстрелами, минированием и взаимным прощупыванием позиций при помощи разведки боем.
Со мной в одном купе едет нервная женщина средних лет. Она все время звонит каким-то родственникам и обсуждает с ними вопросы логистики: она живет в Авдеевке, можно сказать, на переднем крае. Когда возобновились обстрелы, она вывезла сына в Киев к родным, сейчас возвращается домой и пытается найти бесстрашного водителя, который довезет ее от Краматорска или Константиновки до Авдеевки, по которой подразделения ДНР недавно лупили тяжелой артиллерией. Разговаривая с этой женщиной, которая ищет машину, чтобы скорее добраться самое пекло, я понимаю что вот она, война, уже в одном рукопожатии от меня. И не по себе от мысли, что еще два часа назад я сидел в модном киевском кафе «Купидон», среди хипстеров и прочих представителей творческой интеллигенции.
Все последние годы меня не перестает поражать это соседство войны и мира: огромное количество людей в форме с рюкзаками и подсумками, которые всегда куда-то спешат, отъезжают или прибывают. И тут же - гул столичной жизни, свет экранов айпадов, запах кофе, красивые киевские девушки, глазеющие по сторонам западные туристы. И это - не две параллельно существующие вселенные, по отношению друг к другу в них нет ни вражды, ни ненависти. Они пересекаются в миллионах причудливых ситуаций, взаимодействуют, оттеняют друг друга. Идя между столиками в кафе, слышишь среди гомона посетителей, как кто-то обсуждает покупку новых шлемов и броников для какого-то подразделения на фронте, и тут же - щебет обычного бытового разговора. А потом опять: в потоке двуязычного киевского гомона ловишь слова «АТО», «передок», «блокада». Я не был в 90-е на Балканах, но именно так описывали писатели и журналисты Белград и Загреб эпохи югославских войн.
Но то Киев. А в желто-синих вагонах поезда, несущегося сквозь ночь из Киева на восток, мирное бытие отступает, сжимается.
Мои спутники-россияне воспринимают ночную поездку как интересное приключение: достали бутылку и понемножку причащаются. Я присоединяюсь к позднему ужину, и через некоторое время наши разговоры становятся громкими и в спящем вагоне все отчетливее слышны фразы с характерным московским «аканьем». Я беспокойно поглядываю на купе, в которых едут украинские военные, но они то ли нас не слышать, то ли им просто плевать.
Краматорск, 2014 год
Город с непережитой травмой
Краматорск - город широких улиц. Центр застроен сталинскими домами, изрядно обветшавшими, будто покрытыми слоем пыли. Неожиданно свежо и помпезно выглядит местный Дворец культуры и техники. С очень советскими псевдоклассическими колоннами, высокими и белыми, он кажется огромным на фоне городского пейзажа. Статуя Ленина, стоявшая напротив, конечно же снесена, постамент разукрашен и оклеен желто-синими патриотическими цветами.
В городе на удивление спокойно - с трудом верится, что здесь расположен штаб воюющей армии. Нет блок-постов с мешками песка, не видно танков и прочей бронетехники. Да, военных на улицах много, но их и в Киеве много.
Еще сложнее себе представить, что этот маленький городок вместе со своим соседом Славянском три года назад пережил кратковременое владычество Стрелкова-Гиркина. Краматорск слишком сонный, кажется, что здесь не могут появиться пассионарии, причем с любым знаком. Приходится пересматривать исторические ролики на ютубе, чтобы убедить себя: да, этот тот самый Краматорск, на этот раз «Укрзалiзниця» не подвела, привезла куда нужно. Вот на этом пятаке перед зданием милиции ранним апрельским утром 2014 года захватчики лупили из автоматов во все стороны и кричали: «Отойдите за поребрик!»
Краматорск, захват отдела МВД
А вот тут, на площади, шли сепаратистские митинги под российскими флагами.
Краматорск, пророссийский митинг 12.04.2014
В помещении молодежного творческого центра «Вiльна хата» («Дом Свободы». - Открытая Россия) мы разговариваем с интеллигентной женщиной-педагогом. Есть такой типаж: «хорошая, правильная учительница». Он не сказать, чтобы широко распространен, но наша краматорская собеседница именно такая. О периоде, когда в городе хозяйничали сепаратисты, она, как и почти все здесь, говорит неохотно. Эта внутренняя потребность не ворошить травмирующие воспоминания напомнила мне еще одну недавнюю командировку. С точно такой же неохотой, преодолевая мощное внутреннее сопротивление, со мной говорили о времени бандитского беспредела и полной безнаказанности банды Цапков жители станицы Кущевская. Я думаю о том, что это может быть разновидность коллективной вины и коллективной же ответственности, может быть, это суеверное стремление не поминать лихо, а может - психологическая защита, реакция на шок, избавиться от которого можно только полностью, дотла забыв те дни, когда на улицы сонного городка пришла война. Но, скореее всего, здесь есть все перечисленное.
Скромное очарование краматорской интеллигенции
Собеседница очень хочет рассказать нам о молодежном творчестве и самоорганизации школьников, о временах ДНР она говорить не хочет, теряет ораторский запал прямо на глазах. Но все-таки произносит несколько фраз, наверняка, много раз продуманных, выношенных и уверенных. «Город жил своей жизнью, а площади собирались эти дебилы, наркоманы, оголтелая банда».
Интересно, что сама она родом из Казани, и не может считаться украинкой ни по месту рождения, ни по крови. «Украинский язык никогда не был для меня родным. Но я его выучила, и он стал для меня вторым языком общения, я даже иногда думаю на украинском языке. Наверное это в пику чему-то там...»
Еще интереснее, что эта женщина спасла свою дочь от власти «дебилов и наркоманов» в России: «Нашлись старые добрые знакомые, широта русской души».
Потом я еще не раз слышал от местных жителей про «кучку дебилов». Конечно рассказы про «кучку дебилов» и про три десятка пришлых стрелковцев с автоматами, которые поставили под контроль огромную краматорскую агломерацию - это сильное и намеренное упрощение. Да, стрелковцы в апреле 2014 года кинжалом врезались в дряблое тело украинской государственности на Донбассе. Но, конечно, поддерживала их отнюдь не «кучка».
В соседнем Славянске, где Стрелков оборудовал себе штаб-квартиру, мы разговариваем с местным активистом Геннадием, похожим на московского интеллигента-шестидесятника. «Поддержка у Гиркина среди местных была, и куда большая, чем хотелось бы», - горько усмехается Геннадий. Он рассказывает, как во время боев 2014 года, когда ПВО сепаратистов подбила украинский военный самолет, над Славянском стоял восторженный вой очень многих глоток. Да, за три месяца власти ДНР многие из них полным черпаком хлебнули хаоса, террора и мракобесия и были вынуждены прозреть. Но многих история ничему не научила: «Сидят, надеются и ждут. Ждут „наших мальчиков“, как они их называют», - печально заключает Геннадий.
Славянск
На развилке - распятый мальчик
Мы идем по одной из центральных улиц Славянска мимо здания местного управления СБУ. На стене - мемориальная доска в память о казненном здесь сепаратистами проукраинском политике, депутате горсовета Горловки Владимире Рыбаке. Рыбак пытался снять со здания горсовета флаг ДНР и поднять флаг Украины, был схвачен боевиками. Хозяин Горловки Игорь Безлер («Бес») отправил Рыбака в Славянск, где депутат был убит.
По дороге - православный храм Московского патриархата. По словам местных, возле этого храма стрелковцам освящали знамена. Храм, к счастью, никем и ничем не тронут, стоит сравнительно чистенький.
Выходим на главную городскую площадь - ту самую, где, по версии российской телепропаганды, распяли мальчика в трусиках. В России среди адекватных граждан этот кровавый навет упоминается исключительно с глумливой улыбкой, в одном ряду с рептилоидами и протоколами Сионских мудрецов. Но, стоя на площади Славянска, улыбаться не хочется. Именно такая ложь, повторенная миллионы раз в разных изощренных вариантах, три года назад привела сюда вооруженных иностранцев и превратила в агрессивную неадекватную толпу значительную часть местного населения. Именно такая ложь породила войну, которая продолжается до сих пор, причем совсем рядом - меньше часа езды на машине. Поэтому жителям Славянска не до смеха.
Часть активистов, с которыми я общался, сделала свой украинский выбор, руководствуясь не национальными или родовыми-кровными соображениями, а исключительно политическими и мировоззренческими мотивами. Для них Украина - это не героическая история Запорожской сечи, не Мазепа и не Петлюра, и уж тем более не Бандера с Шухевичем. В 2014 году выбора, по большому счету, не было: они хотели для Украины свободы, демократии и надежды на хоть какой-то прогресс. И очень не хотели для своей страны ни мракобесия, ни диктатуры, ни лживой пропаганды и дешевых массовых манипуляций. Таким этот выбор без выбора им виделся тогда, и точно так же они воспринимают его до сих пор, несмотря ни на что. И слова краматорской учительницы родом из Казани, которая выучила украинский язык и даже иногда на нем думает «в пику чему-то там» - ровно о том же.
В полуподвальном помещении «Дома Свободы» мы встречаемся с исполняющим обязанности главы Донецкой областной администрации Евгением Вилинским. Очень простой в обращении и доброжелательный, фактический глава области сидит с гостями из России без галстука, в джинсах, пьет чай из пластмассовой кружки и рассказывает. На госслужбу его, участника Евромайдана, призвали из бизнеса - но это был скромный бизнес, к олигархату Вилинский отношения не имел. А сейчас бывший предприниматель сидит с нами в полуподвале «Свободного Дома» и спокойно, без пафоса и бравурной трескотни рассказывает нам о восстановлении районов, пострадавших во время боевых действий.
Многое ли изменилось в Славянске и Краматорске после возвращения под украинский флаг? И да, и нет. Оба города пострадали от обстрелов во время летних боев 2014 года. Сейчас раны в основном залечили, пострадавшие дома отремонтировали. Сложнее с разрушениями в окрестных селах, в особенности в Семеновке, что под Славянском. Хотя и там делается многое: силами и государства, тоже, но, по большей части, волонтерских организаций.
Деревня Семеновка в окрестностях Славянска
Село десятков новых крыш
Выехав за черту города Славянска, мы идем через живописные руина - судя по количеству ставших развалинами больничных корпусов, еще три года назад здесь был вместительный больничный городок. Уровень разрушений - примерно как в Грозном в 1995 году. Отремонтировать комплекс практически невозможно: повреждены несущие балки, капитальные перекрытия - проще сносить и строить заново.
Дмитрию на вид примерно 25 лет; он как раз из числа волонтеров, которые здесь занимаются восстановлением жилых домов. Он показывает рукой куда-то в сторону села поблизости: «Видите крыши?» Да, видим, их много, десятки крыш частных одноэтажных домов. «После окончания боев всех этих крыш просто не было. Практически у всех домов они были снесены артиллерийским огнем. Над селом летали снаряды: ДНР и украинская армия обменивались комплиментами. Разумеется, селу досталось тоже. Но, вот, - сумели восстановить».
Дмитрий - участник одного из протестантских гуманитарных проектов. Подчеркивает, что политикой не занимается, и главная его миссия - помощь людям. «У меня есть своя точка зрения, которая отличается не только от того, что пропагандируют российские СМИ, но часто и от того, что доносится из Киева», - говорит волонтер. Впрочем, сугубо гуманитарный характер работы не спас его от преследований во времена ДНР. При власти Стрелкова Дмитрий не мог даже приблизиться к своему жилью: «возле моего дома дежурили автоматчики».
Прекращение террора, посадок «на подвал» и внесудебных расправ, пожалуй, - главный плюс изгнания из Славянска и Краматорска отрядов ДНР . Три месяца, с начала апреля по начало июля 2014 года, в краматорской агломерации правили люди, всю жизнь восхищавшиеся либо Николаем и царской охранкой, либо Сталиным. Либо и тем, и другим одновременно. Получив реальную власть над реальными людьми, они с радостью начали воплощать свои реконструкторские фантазии на практике. Новая украинская власть, как бы к ней ни относились в России, в этом смысле, конечно, куда гуманнее. «Пытаются сажать только тех, кто был замешан в реальных тяжких преступлениях. Но такие персонажи сбежали с Гиркиным в Донецк. А те, кто просто скакал по городам с российскими триколорами и звал российскую армию так и живут спокойно, никто их особо не преследует, просто они либо разочаровались, либо притихли», - рассказывают местные проукраинские активисты.
Садясь на поезд, который увезет нас обратно на запад, мы внимательно смотрим по сторонам, но так ине обнаруживаем ни одного военного или полицейского патруля. Нет даже обычных для российских вокзалов охранников железнодорожной компании. Мысленно прощаясь с городами, в которых началась война, я очень хочу надеяться, что это не благодушие, а основанная на четком анализе уверенность в том, что ад на эту землю больше не вернется.
Открытая Россия, 07.04.2017
https://openrussia.org/notes/708258/
Деревня Семёновка в окрестностях Славянска
Три года назад вооруженный отряд Игоря Стрелкова захватил Славянск, а затем Краматорск. На Донбассе начался вооруженный конфликт, который тлеет по сей день. Отряды ДНР были выдавлены отсюда украинской армией еще в 2014 году, сейчас фронт пролегает восточнее. О том, как сегодня живут два города в которых эта война появилась на свет, - в репортаже Романа Попкова.
Поезд, который идет на восток
Мы едем из Киева в Краматорск поездом «Укрзалізниці» - другие поезда сюда не ходят, а три года назад не было и этих. Занять места в вагоне удается не сразу, хотя билеты куплены заранее. Поднявшись в вагон за несколько минут до отправления, мы обнаруживаем, что наши места заняты, причем у пассажиров, которые на них расположились, есть билеты, в соответствии с которыми они тут разместились. В процессе долгих и утомительных разборок с проводником выяснилось, что в каких-то компьютерных базах «Укрзалізниці» случился сбой, наши билеты были помечены как сданные, и места продали во второй раз.
«Железнодорожный билет в Украине - понятие субъективное», - сообщает девушка из нашей группы, прерывая перепалку с проводником.
К счастью, следующий поезд на Краматорск отправлялся через час. Очарованные этой безалаберностью, мы успеваем купить новые билеты, оставив выяснения отношений с украинскими железнодорожниками на потом.
В поезде много военных, которые возвращаются из отпуска к месту службы: в Краматорске расположен штаб сил АТО, от линии фронта его отделяют несколько десятков километров. Офицеры подтянуты и мрачно-сосредоточены, для веселья повода нет: война зашла в тупик, и в этом тупике вырисовывается отнюдь не приднестровский, а, скорее, ливанский сценарий - с вечными обстрелами, минированием и взаимным прощупыванием позиций при помощи разведки боем.
Со мной в одном купе едет нервная женщина средних лет. Она все время звонит каким-то родственникам и обсуждает с ними вопросы логистики: она живет в Авдеевке, можно сказать, на переднем крае. Когда возобновились обстрелы, она вывезла сына в Киев к родным, сейчас возвращается домой и пытается найти бесстрашного водителя, который довезет ее от Краматорска или Константиновки до Авдеевки, по которой подразделения ДНР недавно лупили тяжелой артиллерией. Разговаривая с этой женщиной, которая ищет машину, чтобы скорее добраться самое пекло, я понимаю что вот она, война, уже в одном рукопожатии от меня. И не по себе от мысли, что еще два часа назад я сидел в модном киевском кафе «Купидон», среди хипстеров и прочих представителей творческой интеллигенции.
Все последние годы меня не перестает поражать это соседство войны и мира: огромное количество людей в форме с рюкзаками и подсумками, которые всегда куда-то спешат, отъезжают или прибывают. И тут же - гул столичной жизни, свет экранов айпадов, запах кофе, красивые киевские девушки, глазеющие по сторонам западные туристы. И это - не две параллельно существующие вселенные, по отношению друг к другу в них нет ни вражды, ни ненависти. Они пересекаются в миллионах причудливых ситуаций, взаимодействуют, оттеняют друг друга. Идя между столиками в кафе, слышишь среди гомона посетителей, как кто-то обсуждает покупку новых шлемов и броников для какого-то подразделения на фронте, и тут же - щебет обычного бытового разговора. А потом опять: в потоке двуязычного киевского гомона ловишь слова «АТО», «передок», «блокада». Я не был в 90-е на Балканах, но именно так описывали писатели и журналисты Белград и Загреб эпохи югославских войн.
Но то Киев. А в желто-синих вагонах поезда, несущегося сквозь ночь из Киева на восток, мирное бытие отступает, сжимается.
Мои спутники-россияне воспринимают ночную поездку как интересное приключение: достали бутылку и понемножку причащаются. Я присоединяюсь к позднему ужину, и через некоторое время наши разговоры становятся громкими и в спящем вагоне все отчетливее слышны фразы с характерным московским «аканьем». Я беспокойно поглядываю на купе, в которых едут украинские военные, но они то ли нас не слышать, то ли им просто плевать.
Краматорск, 2014 год
Город с непережитой травмой
Краматорск - город широких улиц. Центр застроен сталинскими домами, изрядно обветшавшими, будто покрытыми слоем пыли. Неожиданно свежо и помпезно выглядит местный Дворец культуры и техники. С очень советскими псевдоклассическими колоннами, высокими и белыми, он кажется огромным на фоне городского пейзажа. Статуя Ленина, стоявшая напротив, конечно же снесена, постамент разукрашен и оклеен желто-синими патриотическими цветами.
В городе на удивление спокойно - с трудом верится, что здесь расположен штаб воюющей армии. Нет блок-постов с мешками песка, не видно танков и прочей бронетехники. Да, военных на улицах много, но их и в Киеве много.
Еще сложнее себе представить, что этот маленький городок вместе со своим соседом Славянском три года назад пережил кратковременое владычество Стрелкова-Гиркина. Краматорск слишком сонный, кажется, что здесь не могут появиться пассионарии, причем с любым знаком. Приходится пересматривать исторические ролики на ютубе, чтобы убедить себя: да, этот тот самый Краматорск, на этот раз «Укрзалiзниця» не подвела, привезла куда нужно. Вот на этом пятаке перед зданием милиции ранним апрельским утром 2014 года захватчики лупили из автоматов во все стороны и кричали: «Отойдите за поребрик!»
Краматорск, захват отдела МВД
Click to viewА вот тут, на площади, шли сепаратистские митинги под российскими флагами.
Краматорск, пророссийский митинг 12.04.2014
В помещении молодежного творческого центра «Вiльна хата» («Дом Свободы». - Открытая Россия) мы разговариваем с интеллигентной женщиной-педагогом. Есть такой типаж: «хорошая, правильная учительница». Он не сказать, чтобы широко распространен, но наша краматорская собеседница именно такая. О периоде, когда в городе хозяйничали сепаратисты, она, как и почти все здесь, говорит неохотно. Эта внутренняя потребность не ворошить травмирующие воспоминания напомнила мне еще одну недавнюю командировку. С точно такой же неохотой, преодолевая мощное внутреннее сопротивление, со мной говорили о времени бандитского беспредела и полной безнаказанности банды Цапков жители станицы Кущевская. Я думаю о том, что это может быть разновидность коллективной вины и коллективной же ответственности, может быть, это суеверное стремление не поминать лихо, а может - психологическая защита, реакция на шок, избавиться от которого можно только полностью, дотла забыв те дни, когда на улицы сонного городка пришла война. Но, скореее всего, здесь есть все перечисленное.
Скромное очарование краматорской интеллигенции
Собеседница очень хочет рассказать нам о молодежном творчестве и самоорганизации школьников, о временах ДНР она говорить не хочет, теряет ораторский запал прямо на глазах. Но все-таки произносит несколько фраз, наверняка, много раз продуманных, выношенных и уверенных. «Город жил своей жизнью, а площади собирались эти дебилы, наркоманы, оголтелая банда».
Интересно, что сама она родом из Казани, и не может считаться украинкой ни по месту рождения, ни по крови. «Украинский язык никогда не был для меня родным. Но я его выучила, и он стал для меня вторым языком общения, я даже иногда думаю на украинском языке. Наверное это в пику чему-то там...»
Еще интереснее, что эта женщина спасла свою дочь от власти «дебилов и наркоманов» в России: «Нашлись старые добрые знакомые, широта русской души».
Потом я еще не раз слышал от местных жителей про «кучку дебилов». Конечно рассказы про «кучку дебилов» и про три десятка пришлых стрелковцев с автоматами, которые поставили под контроль огромную краматорскую агломерацию - это сильное и намеренное упрощение. Да, стрелковцы в апреле 2014 года кинжалом врезались в дряблое тело украинской государственности на Донбассе. Но, конечно, поддерживала их отнюдь не «кучка».
В соседнем Славянске, где Стрелков оборудовал себе штаб-квартиру, мы разговариваем с местным активистом Геннадием, похожим на московского интеллигента-шестидесятника. «Поддержка у Гиркина среди местных была, и куда большая, чем хотелось бы», - горько усмехается Геннадий. Он рассказывает, как во время боев 2014 года, когда ПВО сепаратистов подбила украинский военный самолет, над Славянском стоял восторженный вой очень многих глоток. Да, за три месяца власти ДНР многие из них полным черпаком хлебнули хаоса, террора и мракобесия и были вынуждены прозреть. Но многих история ничему не научила: «Сидят, надеются и ждут. Ждут „наших мальчиков“, как они их называют», - печально заключает Геннадий.
Славянск
На развилке - распятый мальчик
Мы идем по одной из центральных улиц Славянска мимо здания местного управления СБУ. На стене - мемориальная доска в память о казненном здесь сепаратистами проукраинском политике, депутате горсовета Горловки Владимире Рыбаке. Рыбак пытался снять со здания горсовета флаг ДНР и поднять флаг Украины, был схвачен боевиками. Хозяин Горловки Игорь Безлер («Бес») отправил Рыбака в Славянск, где депутат был убит.
По дороге - православный храм Московского патриархата. По словам местных, возле этого храма стрелковцам освящали знамена. Храм, к счастью, никем и ничем не тронут, стоит сравнительно чистенький.
Выходим на главную городскую площадь - ту самую, где, по версии российской телепропаганды, распяли мальчика в трусиках. В России среди адекватных граждан этот кровавый навет упоминается исключительно с глумливой улыбкой, в одном ряду с рептилоидами и протоколами Сионских мудрецов. Но, стоя на площади Славянска, улыбаться не хочется. Именно такая ложь, повторенная миллионы раз в разных изощренных вариантах, три года назад привела сюда вооруженных иностранцев и превратила в агрессивную неадекватную толпу значительную часть местного населения. Именно такая ложь породила войну, которая продолжается до сих пор, причем совсем рядом - меньше часа езды на машине. Поэтому жителям Славянска не до смеха.
Часть активистов, с которыми я общался, сделала свой украинский выбор, руководствуясь не национальными или родовыми-кровными соображениями, а исключительно политическими и мировоззренческими мотивами. Для них Украина - это не героическая история Запорожской сечи, не Мазепа и не Петлюра, и уж тем более не Бандера с Шухевичем. В 2014 году выбора, по большому счету, не было: они хотели для Украины свободы, демократии и надежды на хоть какой-то прогресс. И очень не хотели для своей страны ни мракобесия, ни диктатуры, ни лживой пропаганды и дешевых массовых манипуляций. Таким этот выбор без выбора им виделся тогда, и точно так же они воспринимают его до сих пор, несмотря ни на что. И слова краматорской учительницы родом из Казани, которая выучила украинский язык и даже иногда на нем думает «в пику чему-то там» - ровно о том же.
В полуподвальном помещении «Дома Свободы» мы встречаемся с исполняющим обязанности главы Донецкой областной администрации Евгением Вилинским. Очень простой в обращении и доброжелательный, фактический глава области сидит с гостями из России без галстука, в джинсах, пьет чай из пластмассовой кружки и рассказывает. На госслужбу его, участника Евромайдана, призвали из бизнеса - но это был скромный бизнес, к олигархату Вилинский отношения не имел. А сейчас бывший предприниматель сидит с нами в полуподвале «Свободного Дома» и спокойно, без пафоса и бравурной трескотни рассказывает нам о восстановлении районов, пострадавших во время боевых действий.
Многое ли изменилось в Славянске и Краматорске после возвращения под украинский флаг? И да, и нет. Оба города пострадали от обстрелов во время летних боев 2014 года. Сейчас раны в основном залечили, пострадавшие дома отремонтировали. Сложнее с разрушениями в окрестных селах, в особенности в Семеновке, что под Славянском. Хотя и там делается многое: силами и государства, тоже, но, по большей части, волонтерских организаций.
Деревня Семеновка в окрестностях Славянска
Село десятков новых крыш
Выехав за черту города Славянска, мы идем через живописные руина - судя по количеству ставших развалинами больничных корпусов, еще три года назад здесь был вместительный больничный городок. Уровень разрушений - примерно как в Грозном в 1995 году. Отремонтировать комплекс практически невозможно: повреждены несущие балки, капитальные перекрытия - проще сносить и строить заново.
Дмитрию на вид примерно 25 лет; он как раз из числа волонтеров, которые здесь занимаются восстановлением жилых домов. Он показывает рукой куда-то в сторону села поблизости: «Видите крыши?» Да, видим, их много, десятки крыш частных одноэтажных домов. «После окончания боев всех этих крыш просто не было. Практически у всех домов они были снесены артиллерийским огнем. Над селом летали снаряды: ДНР и украинская армия обменивались комплиментами. Разумеется, селу досталось тоже. Но, вот, - сумели восстановить».
Дмитрий - участник одного из протестантских гуманитарных проектов. Подчеркивает, что политикой не занимается, и главная его миссия - помощь людям. «У меня есть своя точка зрения, которая отличается не только от того, что пропагандируют российские СМИ, но часто и от того, что доносится из Киева», - говорит волонтер. Впрочем, сугубо гуманитарный характер работы не спас его от преследований во времена ДНР. При власти Стрелкова Дмитрий не мог даже приблизиться к своему жилью: «возле моего дома дежурили автоматчики».
Прекращение террора, посадок «на подвал» и внесудебных расправ, пожалуй, - главный плюс изгнания из Славянска и Краматорска отрядов ДНР . Три месяца, с начала апреля по начало июля 2014 года, в краматорской агломерации правили люди, всю жизнь восхищавшиеся либо Николаем и царской охранкой, либо Сталиным. Либо и тем, и другим одновременно. Получив реальную власть над реальными людьми, они с радостью начали воплощать свои реконструкторские фантазии на практике. Новая украинская власть, как бы к ней ни относились в России, в этом смысле, конечно, куда гуманнее. «Пытаются сажать только тех, кто был замешан в реальных тяжких преступлениях. Но такие персонажи сбежали с Гиркиным в Донецк. А те, кто просто скакал по городам с российскими триколорами и звал российскую армию так и живут спокойно, никто их особо не преследует, просто они либо разочаровались, либо притихли», - рассказывают местные проукраинские активисты.
Садясь на поезд, который увезет нас обратно на запад, мы внимательно смотрим по сторонам, но так ине обнаруживаем ни одного военного или полицейского патруля. Нет даже обычных для российских вокзалов охранников железнодорожной компании. Мысленно прощаясь с городами, в которых началась война, я очень хочу надеяться, что это не благодушие, а основанная на четком анализе уверенность в том, что ад на эту землю больше не вернется.
Открытая Россия, 07.04.2017
https://openrussia.org/notes/708258/