Александр РУБЦОВ - "Наука друзей": почему в России ученые и власть не доверяют друг другу
Первую стадию погрома в РАН объясняли соблазном собственности. Теперь мало что осталось, зато на кону символический ресурс
Реакция на скандал в РАН напоминает анекдот о двух телках:
- Мне тут рассказали страшное. Оказывается, наших детей будут убивать, резать на мясо, сдирать с них кожу на обувь...
- Знаешь, как-то не доверяю я всей этой конспирологии.
Множество комментариев намекает на тайные планы окончательно добить академию и саму науку. Но, возможно, это скорее повод обобщить ситуацию - хотя бы из уважения к предмету.
Провалы «абстрактного менеджмента»
Наверху популярна идеология, согласно которой любое дело может поднять грамотный менеджер - внешнее по отношению к предмету управление. Инварианты и типовые алгоритмы решения проблем сильнее специфики отрасли. Есть такая профессия - управлять всем подряд!
Но далеко не все поддается подобному абстрагированию в принципе - в особенности в том, что так или иначе связано с творчеством. Если идеального менеджера посадить управлять искусством, он эффективно распродаст то, что есть, и убьет все на данный момент «неэффективное». Процесс остановится во веки веков, и арт-рынок заполнят подделки с фальшивой атрибуцией.
То же с наукой. Великие открытия, как правило, случайны, возникают как побочный и часто неожиданный результат исследовательского проекта. Вполне зарегулировать процесс и запрограммировать результат не могут и сами ученые. Тем более это не в компетенции абстрактного менеджмента, сколь угодно качественного. Скорее наоборот: качество управления определяется здесь пониманием границ допустимого вмешательства. Наш менеджмент таких границ не видит и вряд ли о них слышал. Девиз тотального рукосуйства - «нам нет преград!» Все подчинить детальному планированию и отчетности по жестким формальным, механически исчисляемым критериям - идеал эффективного управления тем, в чем не смыслишь, то есть всем.
Научный менеджмент должен быть научным, а значит, подчиняется нормам инициации и репутации. Всякий, касающийся сферы знания, должен быть наукой принят, а при нарушении этических и профессиональных норм из науки абортирован. Плагиат, фальсификация и фабрикация, уличение в некомпетентности - все это рушит репутацию автоматически. В администрировании бывает всякое, но все же есть пределы.
У нас таких пределов нет. Многократно и неопровержимо доказано, что вводимая система формализованной оценки результативности, основанная на статистике публикаций, индексах цитирования и прочей некритично усвоенной библиометрии, не просто некорректна, но и глубоко антинаучна. Прямое использование такой индексации исключено для большинства дисциплин, а гуманитарное знание подпадает под этот запрет полностью. В одном только нашем проекте http://iphras.ru/uplfile/root/biblio/Idei_chisla.pdf 2011-2016 годов об этом изданы две книги: «Измерение философии» и «Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований». Вопиющим ошибкам и провалам административной наукометрии и библиометрии посвящено множество высоких конференций, обращений и аналитических записок. Не оставляет сомнений мировой опыт. Австралия за 6 лет эксперимента именно с этими индексами едва не угробила собственную науку. В ряде передовых стран прямое использование библиометрии запрещено законодательно (видимо, с учетом силы административного соблазна).
У нас этот инструмент особо тупой, поскольку создан людьми, знающими предмет понаслышке, и грязный, поскольку вскрытие ошибок здесь просто игнорируют. Оценки в зачетки себе ставят сами двоечники, а чистоту опыта контролируют лаборанты с немытыми руками. Если в «вертикали» поток информации о системной ошибке не срабатывает, значит, ее либо блокируют, либо игнорируют, что одинаково плохо.
Стенания о том, что сама наука формальных критериев результативности не вводит, - ошибка второго порядка. До десантирования в науку отрядов внешнего менеджмента эта проблема критичной не была и стояла иначе в принципе. Здесь работают другие механизмы регуляции и саморегуляции. Что бы ни творилось в академии, эти механизмы надо ремонтировать или даже запускать с нуля, но подменять их механическим калькулятором ошибочно и вредно. Система начинает работать на показатели, а не на результат, а потому деградирует, что мы и наблюдаем без дополнительной оптики. Претензий к академии множество, однако «с земли», из институтов, видно, что главные проблемы и угрозы уже исходят не из нее.
Новый менеджмент расплодил популяцию аппарата, завалив ученых бессмысленной отчетностью, какой не было даже при советской бюрократии. В ряде отношений, например в финансировании в рамках возможного, взаимодействие есть, но остается все тот же вопрос эффективности. Если наука создаст «зеркало» - формальную систему критериев исчисления результативности работы аппарата, то результативность деятельности министерств и ведомств по управлению результативностью науки окажется близкой к нулю, если не хуже. Поэтому лучше не начинать.
Высшие цели и низшие интересы
Строго говоря, это проблема философская и аксиологическая. Плоский утилитаризм в отношении к науке неразумен и неэффективен. Наука возникает из естественной и неустранимой потребности человека знать, а уже потом для «пользы». Ее содержат и пестуют в том числе во славу страны, государства и власти (почти как искусство высоких достижений или истинный спорт). Тогда она расцветает и дает полноценную отдачу. В СССР, в стране научной идеологии, наука не могла не быть передовой - это была проблема политическая, как полеты в космос. Страна просто обязана была иметь полный научный комплекс - явление в истории из редчайших. Проблемы народного хозяйства и ВПК решались, но именно и только потому, что даже у коммунистов в отношении к науке оставался запас пиетета и превентивного доверия, позволявший ходить туда, не знаю куда.
В этом плане слезные обращения ведущих исследователей с просьбами к власти поставить крупную народно-хозяйственную задачу, которую можно было бы опять с блеском решить, понятны, но близоруки. Если наука не может ставить задачи сама себе, через короткое время начинаются проблемы и с практической отдачей.
Наука - это особого рода социальная и институциональная среда, и выдернуть из нее «особо эффективный» фрагмент значит испортить общую атмосферу, а она здесь главное. Даже гениям нужна почва, которую создают посредственности. Если из 100 ученых уволить 90 не самых эффективных и оставить 10 лидеров, то через короткое время вы получите ту же пропорцию: один лидер на девять середняков. Не говоря уже о том, что в наших условиях оптимизация способна затруднить жизнь или вовсе выбросить из науки не одного потенциального гения - со всеми вытекающими для практики, в том числе для заводов и пушек.
Голый утилитаризм как раз и порождает абстрактный менеджмент, который, в свою очередь, создает множество лишних проблем. После нововведений в допуске к защите ученый с несколькими признанными книгами не может защититься, не набрав полутора десятка статей в журналах из списка ВАК, что для гуманитарной сферы нелепо. Говорить о риске проникновения в науку людей недостойных, но умеющих пробить толстое издание, в нашем положении вообще неприлично. Именно после того, как управление и политика внедрились в науку со своими людьми и порядками, здесь появились толпы липовых докторов, которых к тому же не удается лишить степени, даже когда ничтожество автора и результата очевидно, а диплом сохраняется только благодаря многоходовым интригам с использованием служебного положения. После чего борьба за научные степени и звания становится делом как минимум сомнительным.
Политика присвоения
Страна «встает с колен» интересным образом. Огромный ресурс тратится на создание картинки «с нами опять считаются», но при этом на колени ставят всю страну. В данном случае целый институт - академическую науку. Хотя известно, что делать науку можно даже в тюрьме или в шарашке, но не на коленях.
Бенефициары в целом понятны. Политика доступа к телу главного оператора ручного управления неизбежно порождает тягу к устранению конкуренции и злоупотреблению искусственным монополизмом. В том числе на рынке производства знания. До сих пор авторы реформы академии скрыты, как охраняемые государством свидетели, разве что без изменения внешности, хотя для профессии они не секрет с самого начала.
Что такое «экономика племянников», «друзей» и прочих, также давно известно. При желании можно получить и «науку друзей» - или как минимум «академию неравноудаленных». Раньше «бросали» на отрасль из партноменклатуры - теперь из лояльного окружения. Здесь персонализм намного опережает руководящую и направляющую. В новых стратегиях развития дружно пишут о главенствующей роли системного доверия в экономике. «Наука друзей» неизбежно породит системное недоверие и взаимное неуважение в отрасли, что приведет к еще большему упадку.
Первую стадию погрома в РАН объясняли соблазном собственности. Теперь мало что осталось. Значит, на кону символический ресурс, что тоже немало. Руководить «своей» академией приятно, даже если она ради этого разграблена и опущена. Это примерно как Исаакий для РПЦ, символический и монументальный капитал которого не сравним с доходами от посетителей, тем более в масштабе церкви.
Однако все это капитал малоликвидный и очень ненадежный. При сколько-нибудь серьезной перетряске он оборачивается лишним грузом позорных, а то и вовсе криминальных деяний. Награда становится уликой. Власти, озадаченной проблемой «учебника истории», такой багаж ни к чему.
Александр РУБЦОВ - обозреватель культурной политики, философ.
Руководитель Центра исследований идеологических процессов, заместитель зав. отделом аксиологии и философской антропологии Института философии РАН, руководитель междисциплинарного центра "Волхонка, 14". Кандидат философских наук. Специалист в области теории идеологии, аналитики реальных идеологических процессов и тенденций развития общественного сознания, социокультурной прогностики.
Окончил Московский архитектурный институт и аспирантуру Института истории искусств ВНИИ искусствознания РАН. Координатор Группы консультантов Администрации президента РФ (1995-1998); координатор Экономической рабочей группы при Администрации президента РФ (с 2001 г.); председатель правления Национального института технического регулирования; председатель Комитета по поддержке системных реформ в РФ Российской ассоциации общественных связей (РАСО). Член ученого совета Института философии РАН.
Член Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина, член Совета Ассоциации "Вольное историческое общество" (ВИО).
http://iph.ras.ru/roubtsov.htm
РБК, 28.03.2017
http://www.rbc.ru/opinions/society/28/03/2017/58da36dc9a794784062cadda
Примечание: все выделения в тексте - мои.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
Скандал с перевыборами президента РАН
http://loxovo.livejournal.com/7768924.html
СМ. ТАКЖЕ:
Ушли в академ
Три экс-кандидата в президенты РАН рассказали, почему выборы так и не состоялись
28 марта прошло первое заседание президиума Российской академии наук с приставкой «и. о.» - на нем решалось, как РАН проживет следующие полгода. Неделю назад все три кандидата в президенты академии неожиданно сняли свои кандидатуры, что автоматически отодвинуло выборы на сентябрь. Для их коллег это решение оказалось полной неожиданностью - во время бурного обсуждения один из ученых даже назвал произошедшее «спецоперацией».
http://www.kommersant.ru/doc/3254792
Выборы в РАН должны быть тайными, но прозрачными
В правительстве озаботились чистотой академической кампании
Стала известна позиция властей в связи со скандальной обстановкой вокруг переноса выборов президента Российской академии наук. Собеседник "Ъ" в правительственных кругах заявил, что у властей возникли вопросы к прозрачности выборов: их было решено перенести на осень, чтобы "кандидаты смогли провести нормальную предвыборную кампанию". Он добавил, что власти не хотят переходить к назначению президента РАН, но подчеркнул, что академия является государственной организацией, поэтому внимание правительства к ее внутренним делам не должно удивлять. Часть академиков отвергают любые предположения о возможной нечестности выборов, другие признают, что их "стоило бы сделать чище и прозрачнее".
http://www.kommersant.ru/doc/3249560
Реакция на скандал в РАН напоминает анекдот о двух телках:
- Мне тут рассказали страшное. Оказывается, наших детей будут убивать, резать на мясо, сдирать с них кожу на обувь...
- Знаешь, как-то не доверяю я всей этой конспирологии.
Множество комментариев намекает на тайные планы окончательно добить академию и саму науку. Но, возможно, это скорее повод обобщить ситуацию - хотя бы из уважения к предмету.
Провалы «абстрактного менеджмента»
Наверху популярна идеология, согласно которой любое дело может поднять грамотный менеджер - внешнее по отношению к предмету управление. Инварианты и типовые алгоритмы решения проблем сильнее специфики отрасли. Есть такая профессия - управлять всем подряд!
Но далеко не все поддается подобному абстрагированию в принципе - в особенности в том, что так или иначе связано с творчеством. Если идеального менеджера посадить управлять искусством, он эффективно распродаст то, что есть, и убьет все на данный момент «неэффективное». Процесс остановится во веки веков, и арт-рынок заполнят подделки с фальшивой атрибуцией.
То же с наукой. Великие открытия, как правило, случайны, возникают как побочный и часто неожиданный результат исследовательского проекта. Вполне зарегулировать процесс и запрограммировать результат не могут и сами ученые. Тем более это не в компетенции абстрактного менеджмента, сколь угодно качественного. Скорее наоборот: качество управления определяется здесь пониманием границ допустимого вмешательства. Наш менеджмент таких границ не видит и вряд ли о них слышал. Девиз тотального рукосуйства - «нам нет преград!» Все подчинить детальному планированию и отчетности по жестким формальным, механически исчисляемым критериям - идеал эффективного управления тем, в чем не смыслишь, то есть всем.
Научный менеджмент должен быть научным, а значит, подчиняется нормам инициации и репутации. Всякий, касающийся сферы знания, должен быть наукой принят, а при нарушении этических и профессиональных норм из науки абортирован. Плагиат, фальсификация и фабрикация, уличение в некомпетентности - все это рушит репутацию автоматически. В администрировании бывает всякое, но все же есть пределы.
У нас таких пределов нет. Многократно и неопровержимо доказано, что вводимая система формализованной оценки результативности, основанная на статистике публикаций, индексах цитирования и прочей некритично усвоенной библиометрии, не просто некорректна, но и глубоко антинаучна. Прямое использование такой индексации исключено для большинства дисциплин, а гуманитарное знание подпадает под этот запрет полностью. В одном только нашем проекте http://iphras.ru/uplfile/root/biblio/Idei_chisla.pdf 2011-2016 годов об этом изданы две книги: «Измерение философии» и «Идеи и числа. Основания и критерии оценки результативности философских и социогуманитарных исследований». Вопиющим ошибкам и провалам административной наукометрии и библиометрии посвящено множество высоких конференций, обращений и аналитических записок. Не оставляет сомнений мировой опыт. Австралия за 6 лет эксперимента именно с этими индексами едва не угробила собственную науку. В ряде передовых стран прямое использование библиометрии запрещено законодательно (видимо, с учетом силы административного соблазна).
У нас этот инструмент особо тупой, поскольку создан людьми, знающими предмет понаслышке, и грязный, поскольку вскрытие ошибок здесь просто игнорируют. Оценки в зачетки себе ставят сами двоечники, а чистоту опыта контролируют лаборанты с немытыми руками. Если в «вертикали» поток информации о системной ошибке не срабатывает, значит, ее либо блокируют, либо игнорируют, что одинаково плохо.
Стенания о том, что сама наука формальных критериев результативности не вводит, - ошибка второго порядка. До десантирования в науку отрядов внешнего менеджмента эта проблема критичной не была и стояла иначе в принципе. Здесь работают другие механизмы регуляции и саморегуляции. Что бы ни творилось в академии, эти механизмы надо ремонтировать или даже запускать с нуля, но подменять их механическим калькулятором ошибочно и вредно. Система начинает работать на показатели, а не на результат, а потому деградирует, что мы и наблюдаем без дополнительной оптики. Претензий к академии множество, однако «с земли», из институтов, видно, что главные проблемы и угрозы уже исходят не из нее.
Новый менеджмент расплодил популяцию аппарата, завалив ученых бессмысленной отчетностью, какой не было даже при советской бюрократии. В ряде отношений, например в финансировании в рамках возможного, взаимодействие есть, но остается все тот же вопрос эффективности. Если наука создаст «зеркало» - формальную систему критериев исчисления результативности работы аппарата, то результативность деятельности министерств и ведомств по управлению результативностью науки окажется близкой к нулю, если не хуже. Поэтому лучше не начинать.
Высшие цели и низшие интересы
Строго говоря, это проблема философская и аксиологическая. Плоский утилитаризм в отношении к науке неразумен и неэффективен. Наука возникает из естественной и неустранимой потребности человека знать, а уже потом для «пользы». Ее содержат и пестуют в том числе во славу страны, государства и власти (почти как искусство высоких достижений или истинный спорт). Тогда она расцветает и дает полноценную отдачу. В СССР, в стране научной идеологии, наука не могла не быть передовой - это была проблема политическая, как полеты в космос. Страна просто обязана была иметь полный научный комплекс - явление в истории из редчайших. Проблемы народного хозяйства и ВПК решались, но именно и только потому, что даже у коммунистов в отношении к науке оставался запас пиетета и превентивного доверия, позволявший ходить туда, не знаю куда.
В этом плане слезные обращения ведущих исследователей с просьбами к власти поставить крупную народно-хозяйственную задачу, которую можно было бы опять с блеском решить, понятны, но близоруки. Если наука не может ставить задачи сама себе, через короткое время начинаются проблемы и с практической отдачей.
Наука - это особого рода социальная и институциональная среда, и выдернуть из нее «особо эффективный» фрагмент значит испортить общую атмосферу, а она здесь главное. Даже гениям нужна почва, которую создают посредственности. Если из 100 ученых уволить 90 не самых эффективных и оставить 10 лидеров, то через короткое время вы получите ту же пропорцию: один лидер на девять середняков. Не говоря уже о том, что в наших условиях оптимизация способна затруднить жизнь или вовсе выбросить из науки не одного потенциального гения - со всеми вытекающими для практики, в том числе для заводов и пушек.
Голый утилитаризм как раз и порождает абстрактный менеджмент, который, в свою очередь, создает множество лишних проблем. После нововведений в допуске к защите ученый с несколькими признанными книгами не может защититься, не набрав полутора десятка статей в журналах из списка ВАК, что для гуманитарной сферы нелепо. Говорить о риске проникновения в науку людей недостойных, но умеющих пробить толстое издание, в нашем положении вообще неприлично. Именно после того, как управление и политика внедрились в науку со своими людьми и порядками, здесь появились толпы липовых докторов, которых к тому же не удается лишить степени, даже когда ничтожество автора и результата очевидно, а диплом сохраняется только благодаря многоходовым интригам с использованием служебного положения. После чего борьба за научные степени и звания становится делом как минимум сомнительным.
Политика присвоения
Страна «встает с колен» интересным образом. Огромный ресурс тратится на создание картинки «с нами опять считаются», но при этом на колени ставят всю страну. В данном случае целый институт - академическую науку. Хотя известно, что делать науку можно даже в тюрьме или в шарашке, но не на коленях.
Бенефициары в целом понятны. Политика доступа к телу главного оператора ручного управления неизбежно порождает тягу к устранению конкуренции и злоупотреблению искусственным монополизмом. В том числе на рынке производства знания. До сих пор авторы реформы академии скрыты, как охраняемые государством свидетели, разве что без изменения внешности, хотя для профессии они не секрет с самого начала.
Что такое «экономика племянников», «друзей» и прочих, также давно известно. При желании можно получить и «науку друзей» - или как минимум «академию неравноудаленных». Раньше «бросали» на отрасль из партноменклатуры - теперь из лояльного окружения. Здесь персонализм намного опережает руководящую и направляющую. В новых стратегиях развития дружно пишут о главенствующей роли системного доверия в экономике. «Наука друзей» неизбежно породит системное недоверие и взаимное неуважение в отрасли, что приведет к еще большему упадку.
Первую стадию погрома в РАН объясняли соблазном собственности. Теперь мало что осталось. Значит, на кону символический ресурс, что тоже немало. Руководить «своей» академией приятно, даже если она ради этого разграблена и опущена. Это примерно как Исаакий для РПЦ, символический и монументальный капитал которого не сравним с доходами от посетителей, тем более в масштабе церкви.
Однако все это капитал малоликвидный и очень ненадежный. При сколько-нибудь серьезной перетряске он оборачивается лишним грузом позорных, а то и вовсе криминальных деяний. Награда становится уликой. Власти, озадаченной проблемой «учебника истории», такой багаж ни к чему.
Александр РУБЦОВ - обозреватель культурной политики, философ.
Руководитель Центра исследований идеологических процессов, заместитель зав. отделом аксиологии и философской антропологии Института философии РАН, руководитель междисциплинарного центра "Волхонка, 14". Кандидат философских наук. Специалист в области теории идеологии, аналитики реальных идеологических процессов и тенденций развития общественного сознания, социокультурной прогностики.
Окончил Московский архитектурный институт и аспирантуру Института истории искусств ВНИИ искусствознания РАН. Координатор Группы консультантов Администрации президента РФ (1995-1998); координатор Экономической рабочей группы при Администрации президента РФ (с 2001 г.); председатель правления Национального института технического регулирования; председатель Комитета по поддержке системных реформ в РФ Российской ассоциации общественных связей (РАСО). Член ученого совета Института философии РАН.
Член Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина, член Совета Ассоциации "Вольное историческое общество" (ВИО).
http://iph.ras.ru/roubtsov.htm
РБК, 28.03.2017
http://www.rbc.ru/opinions/society/28/03/2017/58da36dc9a794784062cadda
Примечание: все выделения в тексте - мои.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
Скандал с перевыборами президента РАН
http://loxovo.livejournal.com/7768924.html
СМ. ТАКЖЕ:
Ушли в академ
Три экс-кандидата в президенты РАН рассказали, почему выборы так и не состоялись
28 марта прошло первое заседание президиума Российской академии наук с приставкой «и. о.» - на нем решалось, как РАН проживет следующие полгода. Неделю назад все три кандидата в президенты академии неожиданно сняли свои кандидатуры, что автоматически отодвинуло выборы на сентябрь. Для их коллег это решение оказалось полной неожиданностью - во время бурного обсуждения один из ученых даже назвал произошедшее «спецоперацией».
http://www.kommersant.ru/doc/3254792
Выборы в РАН должны быть тайными, но прозрачными
В правительстве озаботились чистотой академической кампании
Стала известна позиция властей в связи со скандальной обстановкой вокруг переноса выборов президента Российской академии наук. Собеседник "Ъ" в правительственных кругах заявил, что у властей возникли вопросы к прозрачности выборов: их было решено перенести на осень, чтобы "кандидаты смогли провести нормальную предвыборную кампанию". Он добавил, что власти не хотят переходить к назначению президента РАН, но подчеркнул, что академия является государственной организацией, поэтому внимание правительства к ее внутренним делам не должно удивлять. Часть академиков отвергают любые предположения о возможной нечестности выборов, другие признают, что их "стоило бы сделать чище и прозрачнее".
http://www.kommersant.ru/doc/3249560