С.МЕДВЕДЕВ: Покемоны и суверенитет. Почему власть боится виртуальной реальности? (авг 2016)
Об изменении представления о границах, гражданстве и государстве
Молодые люди играют в Pokemon Go (Nintendo) в Ильинском сквере в Москве
Вот уже третью неделю в Москве, в двух шагах от святая святых русской власти - комплекса зданий Администрации президента на Старой площади, в Ильинском сквере у метро «Китай-город» идет несанкционированная властями акция. Каждый день, в особенности ближе к ночи, в сквере собираются сотни человек, садятся на скамейках и на траве, уткнувшись в экраны своих смартфонов, знакомятся, тихо переговариваются, отходят за напитками и едой и возвращаются на прежнее место; в темноте между деревьев и кустов светятся сотни экранов. Нет, это не оппозиционная акция «Оккупай Китай-город», это охота на покемонов. В Ильинском сквере находятся сразу четыре покестопа с постоянно активированными люрами (приманками для покемонов), живность появляется там примерно каждые две минуты, пробегают и редкие экземпляры, как тот же Вапореон, что вызвал знаменитую давку в нью-йоркском Центральном парке, за которыми тут же бросаются десятки человек, пытаясь поймать их на смартфон. Всю ночь в сквере идет своя, понятная лишь посвященным жизнь; по Ильинскому проезду проносятся редкие машины; в здании напротив горят окна за белыми жатыми шторками, которые, кажется, остались со времен, когда тут был ЦК КПСС - в Администрации президента идет ночное совещание. Разделенные забором под охраной ФСО, здесь встречаются две цивилизации, две концепции пространства - мир государственности и мир покемонов; и вопрос в том, смогут ли они мирно сосуществовать в сознании граждан и на улицах города.
Второе нашествие покемонов на Русь (первое было в далеком 1996-м, когда вышел первый вариант игры Pokémon для системы Game Boy и сопутствующая франшиза с карточками и сувенирами, захватившая в основном поклонников компьютерных игр и младшие слои населения) началось в июле 2016-го, когда была выпущена новая игра с дополненной реальностью Pokémon Go. В ней персонажи привязаны к картам Google Maps и реальным объектам на территории земного шара и игроки, будто в повести Пелевина «Принц Госплана», выходят из виртуального пространства в реальное: на улицы городов, в леса и парки.
На сей раз в отличие от вегетарианского 1996-го, когда сама мысль о законодательном регулировании компьютерной игры могла показаться смешной, российская власть увидела в покемонах угрозу национальной безопасности. Депутат Госдумы от КПРФ Денис Вороненков обратился к ФСБ и Минкомсвязи с просьбой запретить в России игру, разработкой которой, по его мнению, занимались спецслужбы США с целью ведения разведки и получения доступа к труднодоступным объектам. Депутат уверен, что «с помощью видеоигр США пытаются сформировать образ будущей войны, максимально соответствующий целям и интересам Вашингтона».
С депутатом-коммунистом солидарен сенатор Франц Клинцевич, предложивший запретить играть в церквях, тюрьмах, больницах, а также на кладбищах и на территории мемориалов. «Иначе дойдем до постели и интимных вопросов. Санузлы будем показывать», - заявил сенатор, выразив мнение, что подобные игры влияют на психику, порождая вседозволенность и распущенность.
Предсказуемо выступил и министр культуры Владимир Мединский, заявив, что «культура и покемоны не имеют ничего общего». Игры он сравнил с существами из романов Стивена Кинга - лангольерами, которые уничтожают реальность. «Я пережил то время, когда играл. Играл в начале 90-х годов, когда “Тетрис” появился, и сразу понял, что это зло. Это пожиратели, как у Стивена Кинга, которые пожирали пространство и время», - сказал Мединский.
Здесь можно было бы в очередной раз высмеять российских угрюм-бурчеевых и скалозубов, которые душат все живое и прогрессивное, поговорить об особом периоде острой паранойи в истории России, власть в которой захватили силовики, что всюду ищут заговоры и угрозы, дабы с выгодой продать их населению и верховному правителю. Все это будет отчасти правильно - но пикантность ситуации заключается в том, что все они нутром совершенно правильно чувствуют угрозу своему существованию: смешные мультяшные покемоны возвещают пришествие другой реальности, в которой нынешней российской власти - как и любой другой - попросту нет места.
Речь идет о новой картогрaфии, которaя заново переписывает зaконы суверенитета и гражданства. Исторически современное государство родилось из географических карт. Именно так: не государство стaло рисовать карты, а эпоха модерна с ее географическим, геометрическим, картографическим мышлением породила государство. Государство как таковое - геометрическое понятие, оно рождается из картезианского рационализма, гоббсовского эмпиризма и линейной геометрии по Евклиду и Ньютону. Американский культуролог и географ Деннис Вуд в своей основополагающей книге «Власть карт» («The Power of Maps», 1992) показал, как на заре эпохи современности, в XVI-XVIII веках, люди при помощи карт начали представлять и конструировать окружающий мир и политический порядок. Картографическое воображение мира приносит нам эпоху Великих географических открытий, а за ними - колониализма, идеи государственного суверенитета и государства-нации. Линейная картография задает нам границы, регулярность, плановую организацию жизни, управляемое население, живущее в рамках очерченной территории, - все эти элементы и составляют современное государство. Можно сказать, что из географических карт и возникает идея суверенитета как физической протяженности власти и идея гражданства как принадлежности к определенной территории.
В конце XX века с появлением компьютерных сетей идея территориального суверенитета получила первый серьезный удар: сеть распределена и трансгранична, транзакция может быть отдалена от сервера, пространство теряет привязку к месту, появляется так называемое «пространство потоков» (интернет, глобальный финансовый рынок в реальном времени, спутниковое ТВ). Но стационарный компьютер все еще был привязан к кабелю, провайдеру, IP, поддавался контролю и учету. С появлением мобильного интернета все эти ограничения снимаются. Человек отвязывается от проводов, провайдеров, зоны покрытия, национальных операторов: со своим смартфоном и планшетом он напрямую связан с миллионами других пользователей и с глобальной информационной оболочкой. На наших глазах рождается новая картография - без границ, государств и привычных институтов: это карта Google Maps в режиме реального времени, в которой человек со своим гаджетом (скоро это, видимо, будет одно и то же, и мы превратимся в один биотехнологический объект, андроид) привязан к безличному спутнику GPS, превращается в анонимную точку координат на глобальной карте.
И тут появляются покемоны как агенты этого нового пространства, и с ними - новая картография реальности, новая навигация, не привязанная даже к названиям улиц. В интерфейсе Pokémon Go нет названий улиц, есть только безымянные кварталы и перекрестки со специально отмеченными программой местами - это чем-то напоминает навигацию по ориентирам в эпоху до географических карт: «Иди до большого камня, поверни налево и двигайся до заката». Игра избавляется от диктата линейной картографии эпохи модерна с ее иерархиями, границами, властными институтами, территориальными регламентами, административными режимами. Миллионы людей идут по улицам, как если бы их (улиц) не существовало, двигаются по альтернативной карте, порой не замечая автомобилей, деревьев, заборов, стражей порядка. И здесь кроется реальная угроза власти. Pokémon Go и другие игры и программы, построенные на том же принципе, - это глобальный «оккупай», это переосмысление урбанизма, границ и рамок города и радикальное присвоение общественного пространства, это десакрализация мест (музей Холокоста в Вашингтоне запретил ловить покемонов на своей территории) и круглосуточный флешмоб, «монстрация» без очевидных политических целей.
Хотя до политики тут рукой подать. Сам город, полис - предмет политики и общественного договора, и его переформатирование новой картографией - акт политизации. Pokémon Go - это вызов территориальным расколам и разделениям; на Западном берегу реки Иордан палестинцы помещают покемонов за пограничную стену или в израильские поселения, и при попытке поймать их появляется предупреждение: «ошибка апартеида». Не буду удивлен, если редкие покемоны обнаружатся в секретном бункере Ким Чен Ына или в лагерях боевиков «Исламского государства» - террористической организации, запрещенной в России, но не на картах Google.
Да, покемоны - всего лишь игра, всего лишь мода лета 2016-го, которая рано или поздно схлынет - да хотя бы с наступлением в Северном полушарии зимы. Но они - лазутчики из будущего, предвестники дополненной реальности, которая с каждым днем будет все сильнее захватывать наше воображение, наши коммуникации, наши города и улицы, как не снилось никакой НАТО и никакому ИГ, при том, что выстроить кордоны против этой реальности, отгородиться от нее не сможет никакое государство. Все больше пользователей будут перемещаться на карту, неподвластную законам суверенитета и гражданства, и в этом текучем и гибком пространстве они будут проводить все больше времени, зарабатывать и тратить деньги, влюбляться и терять, жить по собственным законам. Дополненная реальность все сильнее будет менять «настоящую» (хотя есть ли она, настоящая? И вот уже любители «Игры престолов», разочарованные в обоих кандидатах на президентских выборах в США в 2016 году, создали свою политическую партию), и государству вскоре придется самому уходить в дополненную реальность, создавая там собственные виртуальные объекты.
Но коллективный разум Сети все равно может создать куда больше альтернативных картографий и дополненных реальностей, населяя пространство общественно значимыми историческими или культурными символами. К примеру, «Международный Мемориал» с 2013 года поддерживает сайт «Топография террора» (идея и название позаимствованы у одноименного берлинского проекта), где на интерактивную карту Москвы наложены точки осуществления советского террора - квартиры репрессированных, тюрьмы, пыточные камеры, места расстрела и захоронений. Напрашивается расширение этого проекта в дополненную реальность, так что, ходя по улицам города, каждый сможет увидеть скрытую археологию репрессий, встретить тени и услышать голоса жертв террора.
В городе будут пересекаться разные, часто противоречивые слои дополненной реальности, пользователи будут мигрировать между ними или жить в нескольких из них одновременно, и государство со временем окажется лишь одним из слоев этого фиджитал-мира (гибрида physical и digital), причем не самым интересным. И люди, проходя по Охотному Ряду или Лубянке, даже не будут подозревать, что в одной из реальностей здесь находятся Госдума и ФСБ, а увидят лишь убежища покемонов, далеко не самых продвинутых и прокачанных, и, покачав головой, пойдут дальше.
Сергей МЕДВЕДЕВ - историк, политолог, публицист, профессор кафедры прикладной политологии ГУ-ВШЭ. Ведущий программы "Археология" (с 2015 г. - на Радио Свобода), ведущий телеканала "Дождь". Автор книг и статей по истории и теории политики, проблемам современной России, колумнист "Ведомостей" и русского "Форбс". Кандидат исторических наук.
Учился в МГУ, Карловом Университете в Праге и в Колумбийском Университете в Нью-Йорке. В течение 25 лет работал исследователем и преподавателем в России, Германии, Италии и Финляндии. Многие годы работал ведущим исторических программ на телеканале "Культура", вел программы на радиостанциях "Финам ФМ" и "Столица ФМ".
Сферу научных интересов составляют новейшая история России, демократия и глобализация, а также постмодернизм в искусстве.
Владеет шестью языками: русский, английский, французский, немецкий, чешский, итальянский.
Страница в Facebook: https://www.facebook.com/sergei.medvedev3.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Медведев,_Сергей_Александрович_(профессор)
Republic (бывший Slon), 03.08.2016
https://republic.ru/posts/71610
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Молодые люди играют в Pokemon Go (Nintendo) в Ильинском сквере в Москве
Вот уже третью неделю в Москве, в двух шагах от святая святых русской власти - комплекса зданий Администрации президента на Старой площади, в Ильинском сквере у метро «Китай-город» идет несанкционированная властями акция. Каждый день, в особенности ближе к ночи, в сквере собираются сотни человек, садятся на скамейках и на траве, уткнувшись в экраны своих смартфонов, знакомятся, тихо переговариваются, отходят за напитками и едой и возвращаются на прежнее место; в темноте между деревьев и кустов светятся сотни экранов. Нет, это не оппозиционная акция «Оккупай Китай-город», это охота на покемонов. В Ильинском сквере находятся сразу четыре покестопа с постоянно активированными люрами (приманками для покемонов), живность появляется там примерно каждые две минуты, пробегают и редкие экземпляры, как тот же Вапореон, что вызвал знаменитую давку в нью-йоркском Центральном парке, за которыми тут же бросаются десятки человек, пытаясь поймать их на смартфон. Всю ночь в сквере идет своя, понятная лишь посвященным жизнь; по Ильинскому проезду проносятся редкие машины; в здании напротив горят окна за белыми жатыми шторками, которые, кажется, остались со времен, когда тут был ЦК КПСС - в Администрации президента идет ночное совещание. Разделенные забором под охраной ФСО, здесь встречаются две цивилизации, две концепции пространства - мир государственности и мир покемонов; и вопрос в том, смогут ли они мирно сосуществовать в сознании граждан и на улицах города.
Второе нашествие покемонов на Русь (первое было в далеком 1996-м, когда вышел первый вариант игры Pokémon для системы Game Boy и сопутствующая франшиза с карточками и сувенирами, захватившая в основном поклонников компьютерных игр и младшие слои населения) началось в июле 2016-го, когда была выпущена новая игра с дополненной реальностью Pokémon Go. В ней персонажи привязаны к картам Google Maps и реальным объектам на территории земного шара и игроки, будто в повести Пелевина «Принц Госплана», выходят из виртуального пространства в реальное: на улицы городов, в леса и парки.
На сей раз в отличие от вегетарианского 1996-го, когда сама мысль о законодательном регулировании компьютерной игры могла показаться смешной, российская власть увидела в покемонах угрозу национальной безопасности. Депутат Госдумы от КПРФ Денис Вороненков обратился к ФСБ и Минкомсвязи с просьбой запретить в России игру, разработкой которой, по его мнению, занимались спецслужбы США с целью ведения разведки и получения доступа к труднодоступным объектам. Депутат уверен, что «с помощью видеоигр США пытаются сформировать образ будущей войны, максимально соответствующий целям и интересам Вашингтона».
С депутатом-коммунистом солидарен сенатор Франц Клинцевич, предложивший запретить играть в церквях, тюрьмах, больницах, а также на кладбищах и на территории мемориалов. «Иначе дойдем до постели и интимных вопросов. Санузлы будем показывать», - заявил сенатор, выразив мнение, что подобные игры влияют на психику, порождая вседозволенность и распущенность.
Предсказуемо выступил и министр культуры Владимир Мединский, заявив, что «культура и покемоны не имеют ничего общего». Игры он сравнил с существами из романов Стивена Кинга - лангольерами, которые уничтожают реальность. «Я пережил то время, когда играл. Играл в начале 90-х годов, когда “Тетрис” появился, и сразу понял, что это зло. Это пожиратели, как у Стивена Кинга, которые пожирали пространство и время», - сказал Мединский.
Здесь можно было бы в очередной раз высмеять российских угрюм-бурчеевых и скалозубов, которые душат все живое и прогрессивное, поговорить об особом периоде острой паранойи в истории России, власть в которой захватили силовики, что всюду ищут заговоры и угрозы, дабы с выгодой продать их населению и верховному правителю. Все это будет отчасти правильно - но пикантность ситуации заключается в том, что все они нутром совершенно правильно чувствуют угрозу своему существованию: смешные мультяшные покемоны возвещают пришествие другой реальности, в которой нынешней российской власти - как и любой другой - попросту нет места.
Речь идет о новой картогрaфии, которaя заново переписывает зaконы суверенитета и гражданства. Исторически современное государство родилось из географических карт. Именно так: не государство стaло рисовать карты, а эпоха модерна с ее географическим, геометрическим, картографическим мышлением породила государство. Государство как таковое - геометрическое понятие, оно рождается из картезианского рационализма, гоббсовского эмпиризма и линейной геометрии по Евклиду и Ньютону. Американский культуролог и географ Деннис Вуд в своей основополагающей книге «Власть карт» («The Power of Maps», 1992) показал, как на заре эпохи современности, в XVI-XVIII веках, люди при помощи карт начали представлять и конструировать окружающий мир и политический порядок. Картографическое воображение мира приносит нам эпоху Великих географических открытий, а за ними - колониализма, идеи государственного суверенитета и государства-нации. Линейная картография задает нам границы, регулярность, плановую организацию жизни, управляемое население, живущее в рамках очерченной территории, - все эти элементы и составляют современное государство. Можно сказать, что из географических карт и возникает идея суверенитета как физической протяженности власти и идея гражданства как принадлежности к определенной территории.
В конце XX века с появлением компьютерных сетей идея территориального суверенитета получила первый серьезный удар: сеть распределена и трансгранична, транзакция может быть отдалена от сервера, пространство теряет привязку к месту, появляется так называемое «пространство потоков» (интернет, глобальный финансовый рынок в реальном времени, спутниковое ТВ). Но стационарный компьютер все еще был привязан к кабелю, провайдеру, IP, поддавался контролю и учету. С появлением мобильного интернета все эти ограничения снимаются. Человек отвязывается от проводов, провайдеров, зоны покрытия, национальных операторов: со своим смартфоном и планшетом он напрямую связан с миллионами других пользователей и с глобальной информационной оболочкой. На наших глазах рождается новая картография - без границ, государств и привычных институтов: это карта Google Maps в режиме реального времени, в которой человек со своим гаджетом (скоро это, видимо, будет одно и то же, и мы превратимся в один биотехнологический объект, андроид) привязан к безличному спутнику GPS, превращается в анонимную точку координат на глобальной карте.
И тут появляются покемоны как агенты этого нового пространства, и с ними - новая картография реальности, новая навигация, не привязанная даже к названиям улиц. В интерфейсе Pokémon Go нет названий улиц, есть только безымянные кварталы и перекрестки со специально отмеченными программой местами - это чем-то напоминает навигацию по ориентирам в эпоху до географических карт: «Иди до большого камня, поверни налево и двигайся до заката». Игра избавляется от диктата линейной картографии эпохи модерна с ее иерархиями, границами, властными институтами, территориальными регламентами, административными режимами. Миллионы людей идут по улицам, как если бы их (улиц) не существовало, двигаются по альтернативной карте, порой не замечая автомобилей, деревьев, заборов, стражей порядка. И здесь кроется реальная угроза власти. Pokémon Go и другие игры и программы, построенные на том же принципе, - это глобальный «оккупай», это переосмысление урбанизма, границ и рамок города и радикальное присвоение общественного пространства, это десакрализация мест (музей Холокоста в Вашингтоне запретил ловить покемонов на своей территории) и круглосуточный флешмоб, «монстрация» без очевидных политических целей.
Хотя до политики тут рукой подать. Сам город, полис - предмет политики и общественного договора, и его переформатирование новой картографией - акт политизации. Pokémon Go - это вызов территориальным расколам и разделениям; на Западном берегу реки Иордан палестинцы помещают покемонов за пограничную стену или в израильские поселения, и при попытке поймать их появляется предупреждение: «ошибка апартеида». Не буду удивлен, если редкие покемоны обнаружатся в секретном бункере Ким Чен Ына или в лагерях боевиков «Исламского государства» - террористической организации, запрещенной в России, но не на картах Google.
Да, покемоны - всего лишь игра, всего лишь мода лета 2016-го, которая рано или поздно схлынет - да хотя бы с наступлением в Северном полушарии зимы. Но они - лазутчики из будущего, предвестники дополненной реальности, которая с каждым днем будет все сильнее захватывать наше воображение, наши коммуникации, наши города и улицы, как не снилось никакой НАТО и никакому ИГ, при том, что выстроить кордоны против этой реальности, отгородиться от нее не сможет никакое государство. Все больше пользователей будут перемещаться на карту, неподвластную законам суверенитета и гражданства, и в этом текучем и гибком пространстве они будут проводить все больше времени, зарабатывать и тратить деньги, влюбляться и терять, жить по собственным законам. Дополненная реальность все сильнее будет менять «настоящую» (хотя есть ли она, настоящая? И вот уже любители «Игры престолов», разочарованные в обоих кандидатах на президентских выборах в США в 2016 году, создали свою политическую партию), и государству вскоре придется самому уходить в дополненную реальность, создавая там собственные виртуальные объекты.
Но коллективный разум Сети все равно может создать куда больше альтернативных картографий и дополненных реальностей, населяя пространство общественно значимыми историческими или культурными символами. К примеру, «Международный Мемориал» с 2013 года поддерживает сайт «Топография террора» (идея и название позаимствованы у одноименного берлинского проекта), где на интерактивную карту Москвы наложены точки осуществления советского террора - квартиры репрессированных, тюрьмы, пыточные камеры, места расстрела и захоронений. Напрашивается расширение этого проекта в дополненную реальность, так что, ходя по улицам города, каждый сможет увидеть скрытую археологию репрессий, встретить тени и услышать голоса жертв террора.
В городе будут пересекаться разные, часто противоречивые слои дополненной реальности, пользователи будут мигрировать между ними или жить в нескольких из них одновременно, и государство со временем окажется лишь одним из слоев этого фиджитал-мира (гибрида physical и digital), причем не самым интересным. И люди, проходя по Охотному Ряду или Лубянке, даже не будут подозревать, что в одной из реальностей здесь находятся Госдума и ФСБ, а увидят лишь убежища покемонов, далеко не самых продвинутых и прокачанных, и, покачав головой, пойдут дальше.
Сергей МЕДВЕДЕВ - историк, политолог, публицист, профессор кафедры прикладной политологии ГУ-ВШЭ. Ведущий программы "Археология" (с 2015 г. - на Радио Свобода), ведущий телеканала "Дождь". Автор книг и статей по истории и теории политики, проблемам современной России, колумнист "Ведомостей" и русского "Форбс". Кандидат исторических наук.
Учился в МГУ, Карловом Университете в Праге и в Колумбийском Университете в Нью-Йорке. В течение 25 лет работал исследователем и преподавателем в России, Германии, Италии и Финляндии. Многие годы работал ведущим исторических программ на телеканале "Культура", вел программы на радиостанциях "Финам ФМ" и "Столица ФМ".
Сферу научных интересов составляют новейшая история России, демократия и глобализация, а также постмодернизм в искусстве.
Владеет шестью языками: русский, английский, французский, немецкий, чешский, итальянский.
Страница в Facebook: https://www.facebook.com/sergei.medvedev3.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Медведев,_Сергей_Александрович_(профессор)
Republic (бывший Slon), 03.08.2016
https://republic.ru/posts/71610
Примечание: все выделения в тексте - мои.