Философ Александр РУБЦОВ - Метафизика власти: Большой победоносный рейтинг (ноя 2015)
Политическая система уже не может обходиться без рекордного рейтинга президента
Предельные рейтинги - явление аномальное
Почти оформились два разнонаправленных вектора: социально-экономическая ситуация ухудшается - рейтинг начальства растет. Динамика на разрыв с интересными перспективами.
В этом «почти» есть доля лукавства: в жизни все может меняться, но не в логике самосохранения режима. При таком отношении к экономике и при такой деградации институтов рассчитывать на положительную динамику можно, лишь мечтая о чуде, да и то только в одном жанре - с ценами на нефть. Уже все сказано: $40 за бочку, второй шок, стабилизация не ранее 2020-го, последний год распаковки госрезерва... Однако для самосохранения системы, возможно, даже большую проблему составляет противоположный, «победный» вектор - сказочный рост рейтинга, уже превратившийся в политическую ловушку. Кризис экономики и социальной сферы вполне можно себе представить, но представить себе спад рейтинга президента в сложившейся ситуации уже невозможно.
Еще не так давно публиковались данные опросов с плохой динамикой, а Центр стратегических разработок (ЦСР) и вовсе рисовал опасные тенденции - осыпание «тефлона», смещение протеста из центра в миллионники. Эти времена ушли безвозвратно. Дело не в том, что симбиоз пропаганды и социологии научился держать рейтинг, не слишком греша манипуляцией цифрами. И даже не в том, что в ЦСР нет больше Михаила Дмитриева, а Комитет гражданских инициатив подобные исследования с тех пор не заказывает. Теперь рейтинг президента вообще не может не только падать, но и демонстрировать неприличную волатильность. В этом смысле переродилась сама политическая система. Ее суть мало изменилась, но в рамках «вида» возникло новое качество. Это не прямая (силовая) диктатура - в той мере, в какой проблема легитимации через популярность остается, хотя и решается иначе. Но это и принципиально новое положение, в котором харизма, однажды став запредельной (или хотя бы будучи объявлена таковой), более не может давать повода и даже намека для сомнений без риска фатальных последствий для режима и персоналий. Нормальный вожак стаи не просто превратился в Акелу - на электоральной репутации старого волка держится все, а его реноме держится на обрушении всех прочих репутаций, личных и институциональных.
В этой особой онтологии не имеет принципиального значения, находятся ли новые 89,9% в пределах погрешности. Не так важно даже, что эти проценты реально отражают - триумф пропаганды, предустановку в технике опросов, смещения выборки, готовность пуганого обывателя отвечать «правильно» или неподдельное чувство массы. Важнее виртуального результата его массированный виртуальный вброс. Страна во всех своих стратах, от бомжа до министра и олигарха, живет с вбитым в головы знанием того удивительного, чудесного, непреложного и неустранимого факта, что поддержка лидера равна 90% (именно так: например, «девять десятых» уже звучит как-то хуже, не столь триумфально). В режиме электорального персонализма рейтинг вождя - и в главном только он! - защищает власть от народа, заодно парализуя оппозицию. В этом особый смысл слова «гарант».
С точки зрения грядущего кризиса здесь тройная проблема: выдержит ли этот рейтинг спад, обвал, а тем более коллапс; что защитит элиты от масс и от взаимного погрома, если точечной легитимации власти не станет; что делать, если эта защита вдруг покажется ненадежной, хотя бы гипотетически? Тут как на море: если вам только приходит в голову мысль, не зарифить ли паруса, значит, уже поздно.
Предельные рейтинги - явление аномальное. В мирное время они чаще сопутствуют экономическому чуду (и то не всегда), а здесь у нас все наоборот. Остается опора на всячески культивируемую и нагнетаемую экстраординарность ситуации. Схема проста: Россия встает с колен, и ей за это объявлена война. Война ведется вовне и изнутри, ракетами и грантами, санкциями и печеньем. Отсюда - необъявленный и пока лишь намеченный режим чрезвычайного положения. Политически он обозначен как перспектива и опция на крайний случай - но виртуально, в общем и массовом настроении уже введен. За всем этим взбадриванием маячит тень «ужасного юриста» Карла Шмитта: суверен имеет право объявлять чрезвычайное положение и действовать в его рамках; чрезвычайное положение есть аналог чуда; оно фактически объявляется с появлением фигуры суверена и с момента окончания bellum omnia contra omnes...
Наша схема. Внутри страны эта война всех против всех уходит с лихими 90-ми, но в мире только разгорается и прекратить ее может лишь наш суверен, только уже не местного, а мирового масштаба. Суверенитет России как гарант мирового порядка, восстанавливаемого лишь участием нашего гаранта, ради чего можно пожертвовать всем, в том числе благополучием и политическим суверенитетом самого народа, которому не впервой спасать мир. Теперь мы спасаем человечество от американского ига. Вы это одобряете? - а как же!! Вот и весь рейтинг доверия. Остальное вообще вне поля зрения - как в телевизоре, так и в мозгах.
Вопрос, как долго это может продолжаться. Малейшая остановка - и люди успевают оглядеться вблизи себя, кое-что посчитать. Все положенные на историю кривые популярности показывают стандартные пики вокруг 80%: большие сокрушительные рейтинги совпадают с маленькими победоносными войнами. Это смог даже Медведев с Грузией. Но теперь всплески уже не имеют права быть эпизодическими. Рейтинг обязан быть стабилен и не показывать негативных трендов. Значит ли это, что война для России теперь должна стать явлением обыденным и хроническим? Значит ли это, что интенсивность боевых действий, хотя бы и виртуальная, должна нарастать по мере ухудшения социально-экономической ситуации? Значит ли это, что на коллапс у нас есть ядерный шантаж?
Проблема скорее в другом: как можно поддерживать чудо чрезвычайного положения, не имея ресурсов на крупные, затяжные противостояния и внутреннюю мобилизацию?
Один способ известен: поражение от победы никто не должен отличать. Прежде чем получить коленом, надо красиво свернуть кампанию с имитацией выполненной миссии. Как в боевиках со спецназом: «Уходим».
Но тут же надо иметь, куда снова ввязаться с чувством братского или вселенского долга. Это не просто, хотя до сих пор удавалось. Стратегия Скарлетт: подумаю об этом завтра. И то, что поводы поднять тонус и рейтинг падают с неба, лишний раз подтверждает важность элемента чуда в феномене чрезвычайного положения. Помазанник судьбы - даже не очень отдаленная аналогия с богоданной монархией. Беда лишь в том, что Бог не может быть обманщиком, а вот судьба - индейка.
Неотступный образ: человек бежит, не имея возможности остановиться, но виртуозно, акробатически перескакивая с льдины на льдину. Вот только бежит он на юг и от берега.
Александр РУБЦОВ - обозреватель культурной политики, философ.
Руководитель Центра исследований идеологических процессов, заместитель зав. отделом аксиологии и философской антропологии Института философии РАН, руководитель междисциплинарного центра "Волхонка, 14". Кандидат философских наук. Специалист в области теории идеологии, аналитики реальных идеологических процессов и тенденций развития общественного сознания, социокультурной прогностики.
Окончил Московский архитектурный институт и аспирантуру Института истории искусств ВНИИ искусствознания РАН. Координатор Группы консультантов Администрации президента РФ (1995-1998); координатор Экономической рабочей группы при Администрации президента РФ (с 2001 г.); председатель правления Национального института технического регулирования; председатель Комитета по поддержке системных реформ в РФ Российской ассоциации общественных связей (РАСО). Член ученого совета Института философии РАН.
Член Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина.
http://iph.ras.ru/roubtsov.htm
"Ведомости" № 3951 от 01.11.2015
http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2015/11/02/615146-bolshoi-pobedonosnii-reiting
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Предельные рейтинги - явление аномальное
Почти оформились два разнонаправленных вектора: социально-экономическая ситуация ухудшается - рейтинг начальства растет. Динамика на разрыв с интересными перспективами.
В этом «почти» есть доля лукавства: в жизни все может меняться, но не в логике самосохранения режима. При таком отношении к экономике и при такой деградации институтов рассчитывать на положительную динамику можно, лишь мечтая о чуде, да и то только в одном жанре - с ценами на нефть. Уже все сказано: $40 за бочку, второй шок, стабилизация не ранее 2020-го, последний год распаковки госрезерва... Однако для самосохранения системы, возможно, даже большую проблему составляет противоположный, «победный» вектор - сказочный рост рейтинга, уже превратившийся в политическую ловушку. Кризис экономики и социальной сферы вполне можно себе представить, но представить себе спад рейтинга президента в сложившейся ситуации уже невозможно.
Еще не так давно публиковались данные опросов с плохой динамикой, а Центр стратегических разработок (ЦСР) и вовсе рисовал опасные тенденции - осыпание «тефлона», смещение протеста из центра в миллионники. Эти времена ушли безвозвратно. Дело не в том, что симбиоз пропаганды и социологии научился держать рейтинг, не слишком греша манипуляцией цифрами. И даже не в том, что в ЦСР нет больше Михаила Дмитриева, а Комитет гражданских инициатив подобные исследования с тех пор не заказывает. Теперь рейтинг президента вообще не может не только падать, но и демонстрировать неприличную волатильность. В этом смысле переродилась сама политическая система. Ее суть мало изменилась, но в рамках «вида» возникло новое качество. Это не прямая (силовая) диктатура - в той мере, в какой проблема легитимации через популярность остается, хотя и решается иначе. Но это и принципиально новое положение, в котором харизма, однажды став запредельной (или хотя бы будучи объявлена таковой), более не может давать повода и даже намека для сомнений без риска фатальных последствий для режима и персоналий. Нормальный вожак стаи не просто превратился в Акелу - на электоральной репутации старого волка держится все, а его реноме держится на обрушении всех прочих репутаций, личных и институциональных.
В этой особой онтологии не имеет принципиального значения, находятся ли новые 89,9% в пределах погрешности. Не так важно даже, что эти проценты реально отражают - триумф пропаганды, предустановку в технике опросов, смещения выборки, готовность пуганого обывателя отвечать «правильно» или неподдельное чувство массы. Важнее виртуального результата его массированный виртуальный вброс. Страна во всех своих стратах, от бомжа до министра и олигарха, живет с вбитым в головы знанием того удивительного, чудесного, непреложного и неустранимого факта, что поддержка лидера равна 90% (именно так: например, «девять десятых» уже звучит как-то хуже, не столь триумфально). В режиме электорального персонализма рейтинг вождя - и в главном только он! - защищает власть от народа, заодно парализуя оппозицию. В этом особый смысл слова «гарант».
С точки зрения грядущего кризиса здесь тройная проблема: выдержит ли этот рейтинг спад, обвал, а тем более коллапс; что защитит элиты от масс и от взаимного погрома, если точечной легитимации власти не станет; что делать, если эта защита вдруг покажется ненадежной, хотя бы гипотетически? Тут как на море: если вам только приходит в голову мысль, не зарифить ли паруса, значит, уже поздно.
Предельные рейтинги - явление аномальное. В мирное время они чаще сопутствуют экономическому чуду (и то не всегда), а здесь у нас все наоборот. Остается опора на всячески культивируемую и нагнетаемую экстраординарность ситуации. Схема проста: Россия встает с колен, и ей за это объявлена война. Война ведется вовне и изнутри, ракетами и грантами, санкциями и печеньем. Отсюда - необъявленный и пока лишь намеченный режим чрезвычайного положения. Политически он обозначен как перспектива и опция на крайний случай - но виртуально, в общем и массовом настроении уже введен. За всем этим взбадриванием маячит тень «ужасного юриста» Карла Шмитта: суверен имеет право объявлять чрезвычайное положение и действовать в его рамках; чрезвычайное положение есть аналог чуда; оно фактически объявляется с появлением фигуры суверена и с момента окончания bellum omnia contra omnes...
Наша схема. Внутри страны эта война всех против всех уходит с лихими 90-ми, но в мире только разгорается и прекратить ее может лишь наш суверен, только уже не местного, а мирового масштаба. Суверенитет России как гарант мирового порядка, восстанавливаемого лишь участием нашего гаранта, ради чего можно пожертвовать всем, в том числе благополучием и политическим суверенитетом самого народа, которому не впервой спасать мир. Теперь мы спасаем человечество от американского ига. Вы это одобряете? - а как же!! Вот и весь рейтинг доверия. Остальное вообще вне поля зрения - как в телевизоре, так и в мозгах.
Вопрос, как долго это может продолжаться. Малейшая остановка - и люди успевают оглядеться вблизи себя, кое-что посчитать. Все положенные на историю кривые популярности показывают стандартные пики вокруг 80%: большие сокрушительные рейтинги совпадают с маленькими победоносными войнами. Это смог даже Медведев с Грузией. Но теперь всплески уже не имеют права быть эпизодическими. Рейтинг обязан быть стабилен и не показывать негативных трендов. Значит ли это, что война для России теперь должна стать явлением обыденным и хроническим? Значит ли это, что интенсивность боевых действий, хотя бы и виртуальная, должна нарастать по мере ухудшения социально-экономической ситуации? Значит ли это, что на коллапс у нас есть ядерный шантаж?
Проблема скорее в другом: как можно поддерживать чудо чрезвычайного положения, не имея ресурсов на крупные, затяжные противостояния и внутреннюю мобилизацию?
Один способ известен: поражение от победы никто не должен отличать. Прежде чем получить коленом, надо красиво свернуть кампанию с имитацией выполненной миссии. Как в боевиках со спецназом: «Уходим».
Но тут же надо иметь, куда снова ввязаться с чувством братского или вселенского долга. Это не просто, хотя до сих пор удавалось. Стратегия Скарлетт: подумаю об этом завтра. И то, что поводы поднять тонус и рейтинг падают с неба, лишний раз подтверждает важность элемента чуда в феномене чрезвычайного положения. Помазанник судьбы - даже не очень отдаленная аналогия с богоданной монархией. Беда лишь в том, что Бог не может быть обманщиком, а вот судьба - индейка.
Неотступный образ: человек бежит, не имея возможности остановиться, но виртуозно, акробатически перескакивая с льдины на льдину. Вот только бежит он на юг и от берега.
Александр РУБЦОВ - обозреватель культурной политики, философ.
Руководитель Центра исследований идеологических процессов, заместитель зав. отделом аксиологии и философской антропологии Института философии РАН, руководитель междисциплинарного центра "Волхонка, 14". Кандидат философских наук. Специалист в области теории идеологии, аналитики реальных идеологических процессов и тенденций развития общественного сознания, социокультурной прогностики.
Окончил Московский архитектурный институт и аспирантуру Института истории искусств ВНИИ искусствознания РАН. Координатор Группы консультантов Администрации президента РФ (1995-1998); координатор Экономической рабочей группы при Администрации президента РФ (с 2001 г.); председатель правления Национального института технического регулирования; председатель Комитета по поддержке системных реформ в РФ Российской ассоциации общественных связей (РАСО). Член ученого совета Института философии РАН.
Член Комитета гражданских инициатив (КГИ) Алексея Кудрина.
http://iph.ras.ru/roubtsov.htm
"Ведомости" № 3951 от 01.11.2015
http://www.vedomosti.ru/opinion/articles/2015/11/02/615146-bolshoi-pobedonosnii-reiting
Примечание: все выделения в тексте - мои.