Скандал в Русском ПЕН-центре (Л.РУБИНШТЕЙН, Л.УЛИЦКАЯ, Д.ПЕТРОВ) (янв 2017)
"Раскол произошел. И он очевиден"
Обращение Льва РУБИНШТЕЙНА к руководству и членам Русского ПЕН-центра
Уважаемые коллеги.
Я принял решение выйти из состава ПЕНа. Это решение, признаюсь, созрело давно. Но я довольно долго не решался сделать этот шаг.
Членом этой организации я стал давно, с начала 1990-х годов. И это были совсем другие времена, совсем иной общественно-политический климат. И сама организация, и декларируемые ею принципы, и различные ее конкретные шаги были вполне совместимыми с моими базовыми представлениями о, так сказать, добре и зле.
Многие годы я радостно ощущал свою принадлежность к тому дружелюбному и взаимно заинтересованному кругу, каковым я привык воспринимать этот клуб. Я с готовностью ставил свою подпись под различными документами и обращениями, направленными на защиту всех тех, кто подвергался репрессиям за слова, буквы и изображения. Я с удовольствием приходил на праздники. С не меньшим удовольствием я забегал просто на "чашку чая" в пеновский офис, где всегда встречал радушие и гостеприимство.
Все эти теплые воспоминания и завязавшиеся за долгие годы приятельства или просто знакомства существенно тормозили принятие такого решения.
Но и не только. До последнего момента меня не оставляла все слабеющая надежда на то, что я самим своим присутствием и участием могу что-то изменить в ту сторону, которая мне казалась и кажется более правильной и естественной в контексте той реальности, в которой мы все оказались.
Последней каплей стало известие об исключении из ПЕНа или прочих репрессивных мерах в отношении нескольких моих коллег. Да и не просто коллег, а прямо скажем - друзей. И не просто так, а с совершенно недопустимыми формулировками и оценками их личных качеств.
"Проглотить" это я не могу никак. И выражаю свой решительный протест так, как умею, и так, как считаю необходимым.
Следующий абзац обращен непосредственно к новому президенту ПЕН-центра Евгению Попову.
Женя. Мы знакомы с тобой бог знает сколько лет. Это тот стаж приятельства, которым не бросаются просто так. И мне мучительно, мне невозможно читать или слышать, как один мой давний товарищ говорит оскорбительные и несправедливые вещи про другого моего давнего товарища. Надеюсь, ты поймешь меня. Я помню, что одну из рекомендаций, необходимых для моего вступления в ПЕН, написал ты. И я благодарен тебе за это. Но получилось так, что волей обстоятельств я оказался в числе тех, кого у вас там в исполкоме изящно называют "деструктивными силами". Своим выходом из ПЕНа я, Женя, хочу освободить тебя от этой морально-психологической двусмысленности. Надеюсь, ты оценишь мой дружеский жест.
Это, так сказать, скорее внешние причины, а точнее - даже поводы для моего решения. Хотя, по-моему, вполне достаточно и их.
Но есть еще нечто, не менее для меня важное и существенное.
Руководство ПЕНа горделиво сообщает, что вопреки "разрушительной работе различных деструктивных сил" удалось якобы "избежать раскола". Нет, не удалось. Совсем не удалось, увы.
ПЕН-центр по определению - писательская организация, то есть состоящая как бы из писателей. А известно, что никто так, как писатель (если он писатель), не бывает столь чувствителен к вопросам языка и стиля, за которыми всегда угадывается подлинная суть, подлинное содержание (или же полная бессодержательность) любого высказывания.
Так что раскол, к сожалению, произошел. И он очевиден. И не столько этот раскол прошел по поверхности идейных или политических убеждений - которые у всех могут быть разными, и это нормально, - сколько обнажил вполне сущностную стилистическую несовместимость. Эти самые "стилистические расхождения", которые однажды, хотя и по несколько другому поводу, были блестяще сформулированы Андреем Синявским, на другом историческом витке и в других социально-культурных обстоятельствах обозначили - по крайней мере, для меня - неуместность и мучительную двусмысленность самой моей принадлежности к организации, руководство которой изъясняется - в том числе и от моего имени - на таком языке.
Раскол произошел. И, к сожалению, он будет углубляться. И будет он углубляться не столько в силу очевидных идейных и нравственных расхождений и принципиального различия взглядов на нынешнее общественное состояние страны и мира, на границы компромисса, на те границы, перейдя которые, правозащитная организация становится откровенно сервильной, на саму роль писателя и художника в обществе. Это само собой, но не это главное. Обо всем этом можно спорить, говорить и договариваться. Но только при условии, что разговор происходит на общем языке. А его нет.
Не имея того темперамента, который необходим для "внутренней борьбы", я не нахожу ничего более уместного, чем просто покинуть эту организацию, просто попрощаться с ней, как бы трудно и мучительно для меня это ни было, какие бы добрые воспоминания ни остались у меня о многих коллегах и сотрудниках.
Прошу руководство организации считать этот текст официальным заявлением о моем выходе из состава Русского ПЕН-центра.
Лев Рубинштейн
Colta, 10.01.2017
http://www.colta.ru/articles/literature/13555
"Мне стыдно, что я капитулировала раньше многих"
Людмила УЛИЦКАЯ о кризисе в Русском ПЕН-центре
- Что такое ПЕН-центр как международная организация? Насколько активно он действует? Имеет ли в самом деле смысл объединять пишущих людей или творческие личности не могут "петь в хоре" и эффективнее действуют в одиночку?
- Существует проблема социальности. Есть множество вещей, которые с самых ранних времен человеческой истории удобнее делать не в одиночку. Человеческая коммуникация во всем ее разнообразии - наш видовой признак. Нет ровным счетом ничего плохого в профессиональных сообществах. Но здесь есть и глубокий внутренний парадокс: группой людей легче управлять, чем разрозненными одиночками. Самый яркий пример - Союз писателей СССР. Сильная власть слепила монолит, и монолит этот был самоуправляемым: даже если не учитывать времена репрессий, когда писатели в России были уничтожены сотнями, Союз писателей дружно и почти единодушно поддерживал и запрет на профессию, объявленный Ахматовой и Зощенко, и исключение из писательской организации Пастернака, и много других интересных историй. Советский писатель - интереснейший феномен. И драматичный, и порой комический. И это - наша история, которая во многом еще не осмыслена. "Хоровое пение" - главный жанр Союза писателей.
Международный ПЕН был задуман как клуб, и единственная цель, которую он преследовал, - расширение свободы слова, права писателя (а при распространении интернета каждый желающий становится писателем!) на высказывание.
В России ПЕН унаследовал структуру и отчасти идеологию Союза писателей СССР, и сегодняшняя проблема ПЕНа связана именно с этим. Ну и, конечно, есть еще один подводный камень, о который разбивается Русский ПЕН-центр: привычка старых советских писателей, каких немало в рядах ПЕНа, получать какие-то бенефиты от государства. В то время как ПЕН - как раз такое объединение, которое ничего не дает его членам, а, напротив, забирает - время, силы, внимание… И не для получения каких-то привилегий от власти, а во имя защиты прав и свобод пишущих слова людей организован Международный ПЕН-клуб. Клуб, подчеркиваю, клуб! Работа это добровольная, бескорыстная, общественно полезная… Можно за эти права и свободы бороться в одиночку, можно с помощью организации… И все.
- Важен ли голос ПЕНа сейчас в нашей стране?
- Нет, сегодня существует несколько правозащитных и благотворительных организаций, которые работают более эффективно. Например, общество "Мемориал".
- Почему те, кто сейчас выходит из ПЕНа, держались вот уже два года, хотя их многое возмущало? Чем дорог людям ПЕН? Налагает ли членство в ПЕНе какие-то обязательства?
- Мне трудно говорить в этом случае о реакции других людей, проще - о себе. Конфликт, который зрел внутри организации, вырвался на поверхность на перевыборном собрании. Я, чувствуя себя отчасти ответственной за возникновение этого конфликта, вышла из ПЕНа годом раньше, потому что стихия борьбы за влияние и власть - не моя стихия.
Внутри ПЕНа произошла полная бюрократизация по образцу старосоветскому. Мне казалось, что надо привлечь в ПЕН более молодых людей, которые не несут на себе эти старосоветские "родимые пятна". Мне казалось, что Русский ПЕН-центр может стать более живой и действенной организацией. Перевыборное собрание показало глубину катастрофы. Хочется надеяться, что в конце концов произойдет некоторое очищение и ПЕН русский войдет в международный как равный партнер, как организация, способная отстаивать право на свободу слова, а не право на свободу кухонных перебранок…
Я полагаю, что членство в ПЕНе все же налагает кое-какие обязательства - быть независимым от мнения начальства и не подчиняться слепо последнему постановлению ЦК КПСС или любой другой идеологической организации.
- Считали ли вы себя обязанной что-то делать в 2014 году как член ПЕНа? Каким вы хотели видеть ПЕН?
- Да, я считала, что Русский ПЕН должен выступать в защиту Савченко, Сенцова, узников "Болотного дела". Но мне было предъявлено обвинение, что я "политизирую" ПЕН, что он является организацией "правозащитной, но не политической". А по моему представлению, правозащитная организация не может быть аполитичной. Просто по той причине, что наступление на права человека, наступление на права писателя - политический процесс, которому надо противостоять. Для общественного блага…
- Есть ли замена ПЕНу в виде дружеского круга или виртуального сбора подписей, клуба, "частного мнения"?
- Да, вне всякого сомнения. Так оно и происходит.
- Каков опыт ПЕНа в нашей стране? Удалось ли ему что-то сделать правозащитное?
- Да, в предшествующее десятилетие ПЕН принимал участие в защите людей, которым были предъявлены надуманные обвинения, и в нескольких случаях достигал результатов.
- Что такое "призыв Улицкой", о котором упоминали Александр Иличевский и Варвара Горностаева? Каких людей вы призывали - по принципу возраста, таланта или готовности работать именно в правозащитной организации?
- Призыв мой заключался в том, чтобы молодые литераторы вступали в ПЕН и чтобы та "геронтологическая ситуация", которая сложилась в последние годы в ПЕНе, слегка освежилась за счет новых членов. И хотелось бы, чтобы эти "новые молодые" обладали и талантом, и готовностью работать в правозащитной организации. Меня впоследствии упрекали в том, что прием новых членов проходил с нарушением устава. Я действительно не знала, что ни президент ПЕНа, ни вице-президент по существующему уставу не имели права давать рекомендации. Я давала рекомендации. Но это положение устава ни на чем не основано. Думаю, что устав надо в будущем пересмотреть, чтобы убрать из него несколько необоснованных положений, а заодно и обеспечить ротацию исполкома и самой президентской должности.
- Правозащитная деятельность ПЕНа - она в чем? В создании определенных текстов, участии во встречах, совместных культурных проектах? Одна из заповедей Голсуорси - бороться за мир. Как?
- Да, и в создании текстов тоже. И в организации встреч и совместных культурных проектов. Я очень рада, что нам удалось с помощью спонсоров издать несколько книг, восстанавливающих русско-украинский культурный диалог: сборник рассказов украинских писателей, сборник интервью 2014 года, собранный журналисткой Викторией Ивлевой, фейсбучную, очень яркую, книгу свидетельницы боевых действий на Востоке Украины, блестящую книгу "Словарь перемен" Марины Вишневецкой, посвященную процессам, которые произошли с русским языком в течение одного 2014 года, года войны. Кажется, уже вышла книга о русско-украинской истории, созданная в рамках этого же проекта. Она написана совместно историками из России и Украины. Восстановление культурного пространства - это и есть тот вид борьбы за мир, который доступен писателям.
- Ваш опыт "призыва Улицкой". Вы надорвались? Почувствовали разочарование в любой форме организации? Порадовались возможности людей работать вместе? (Другое, как говорится в анкетах.)
- Разочарований было немало. Главное разочарование - в себе. Я оказалась слишком высокомерна и брезглива. Я не приняла предлагаемый уровень дискуссии и немедленно устранилась без объяснений и без боя. Я ввела в заблуждение уважаемых и любимых людей. Я и сама разочарована в некоторых людях, которые прежде вызывали у меня уважение.
С другой стороны, я узнала многих людей с их самых лучших сторон. Я увидела и бескорыстие, и живую совесть, и чувство собственного достоинства, и талант, и добросовестность.
И мне стыдно перед всеми этими людьми, что я не смогла разделить с ними их труды и капитулировала раньше многих. И прошу у них всех прощения за слабость.
Colta, 13.01.2017
http://www.colta.ru/articles/literature/13584
Дмитрий ПЕТРОВ: Кончилось терПЕНие
Почему сегодня в России даже писатели утрачивают общий язык
Встреча советских писателей, состоявшаяся 26 октября 1932 года в Москве на квартире A.M.Горького
Писательская среда давно не знала таких волнений. За несколько дней из русского ПЕН-центра вышел ряд людей с национальной и мировой известностью. Будущие историки, возможно, будут изучать этот эпизод как пример гражданского действия в условиях утверждения в тотальной железобетонности... При этом мы видим с одной стороны - яркий пример солидарности, а с другой - ситуацию, когда друзья и коллеги становятся непримиримыми противниками. И это много говорит о состоянии общества.
Еще вчера русский ПЕН-центр можно было назвать надежной командой большого корабля. В ней были и есть яркие поэты и прозаики: Белла Ахмадуллина, Василий Аксенов, Андрей Битов, Андрей Вознесенский, Владимир Войнович, Даниил Гранин, Евгений Евтушенко, Тимур Кибиров, Булат Окуджава, Евгений Попов, Лев Рубинштейн, Людмила Улицкая, Эдуард Успенский - простите, если назвал не всех достойных…
Русский ПЕН-центр - часть всемирного ПЕН-клуба. Эту организацию в 20-х годах ХХ века основали прозаики Кэтрин Эми Доусон-Скотт и Джон Голсуорси, который ее и возглавил. Среди ее глав и членов Генрих Белль, Вацлав Гавел, Салман Рушди, Герберт Уэллс, Бернард Шоу и сотни других авторов.
Клуб учредили как неполитическое объединение, продвигавшее принципы писательской солидарности и гуманизма. Уже в 1923 году на его конгресс прибыло 11 организаций.
Но разъять гуманизм и политику помешала тоталитарная реальность. Та, когда законы душат свободу или ее попирает суд. А автор-гуманист встает один перед неумолимостью власти. Как голый среди волков. И писателям, несогласным с режимом, приходится бежать из красной России и черной Италии. А вскоре и из коричневой Германии.
Но после Второй мировой ПЕН-движение воспряло и развилось. Среди важных для него тем - защита преследуемых творческих людей, борьба за демократию и мир. Сейчас, взглянув на карту на сайте клуба, видим: организации клуба есть на всех материках. В Африке - 25. В Мексике - 3. В Штатах - 4. В Европе тесно от обозначающих их кружков. Впрочем, наш континент с 1920-х годов не стал просторней…
СССР долго жил без ПЕНа. Хотя в 1975-м его решил учредить Владимир Войнович, исключенный из Союза советских писателей и принятый в международный ПЕН. За что его вызвали в КГБ на «беседу предупредительного характера», после чего он долго болел и писал «в стол». В 1980-м писателя выслали из Союза, а в 1981-м лишили гражданства.
В 1987-м учредить российский ПЕН-клуб предложил критик Игорь Виноградов, и в 1989-м он был создан. Кстати, Войнович вступил туда не без труда. А в декабре 2016-го клуб покинул. Там, сообщил он СМИ, лишь «имитируют борьбу за свободу слова». И пожелал «единомышленникам <…> создать новый ПЕН из людей, готовых по совести, бескомпромиссно и без расчета на личную выгоду защищать человека и его право на свободу мысли и слова».
Писатели и прежде покидали его: Игорь Иртеньев, Виктор Шендерович, Людмила Улицкая… И всякий раз - с большим или меньшим шумом.
В шуме, впрочем, ничего динамитного нет. Памятен немалый грохот, когда в 2000 году на 67-м Всемирном конгрессе Международного ПЕН-клуба в Москве Василий Аксенов выступил против осуждения операций российских войск в Чечне. Тогда этого требовал увитый лаврами Гюнтер Грасс, настаивая, что армия сражается с борцами за свободу. Аксенов же считал их террористами и настаивал, что Россия, как и любая страна, имеет право защищать себя от вооруженных сепаратистов. Кстати, президент русского ПЕНа Андрей Битов держался тогда иной точки зрения.
Позиция Аксенова срезонировала. Ее обсуждали мировые медиа. «Би-би-си» сделала большую передачу. Ряд СМИ отлучили его от страниц и эфиров. Но он твердо стоял на своем. Что естественно для члена организации такой, как ПЕН.
«Россия: боль века» - так звучала одна из версий темы форума. Но приняли другую: «Свобода критики и критика свободы». Что ж, нынче критика свободы звучит громко. И это - боль для тех, кому она дорога. Поэтому так нужна максимально свободная критика.
Она, как и призыв к справедливости и милосердию, - один из ключевых методов защиты прав. В том числе и международным ПЕН-клубом.
«Главный сегодняшний тренд... - комментирует такой подход на сайте российского ПЕН-центра Андрей НОВИКОВ-ЛАНСКОЙ - …состоит в… приближении его к формату Human Rights Watch и Amnesty International. Но многие центры видят себя скорее в роли чего-то вроде писательских профсоюзов. В Лондоне их неофициально называют old tradition». К ним относят и русский ПЕН.
Меж тем клуб расширил права вступления на все сферы работы со словом. Вначале сокращение PEN значило «Poets, Essayists, Novelists» - поэты, эссеисты, романисты. Затем включили драматургов (Playwrights) и редакторов (Editors). А сейчас там рады блогерам.
При этом клуб отчасти отражает и ситуацию в России. Где активные люди делятся на прикованных к «старине» и сторонников развития.
Ясное дело. Ведь страны книг на глазах становятся странами медиа. Идут из мира печатных слов в мир гипертекста, где объемные комбинации букв и образов работают в том числе и на защиту писателей. И хотя более 60 членов ПЕН-центра, что в декабре 2016 года просили президента России помиловать режиссера Олега Сенцова, составили письмо без этих сложностей, ряд из них весьма успешен в киберпространстве.
Пример - Сергей Пархоменко. В Facebook у него почти 150 тысяч подписчиков. Его текст от 10 января в блоге на сайте «Эха Москвы» прочло 184 103 гостя (на ту минуту, когда я туда «зашел»). У многих ли СМИ столько читателей? Не говоря уж о тиражах книг.
Думаю, «люди традиции» не против этих цифр. Им чужды темы. Скажем, - письма членов центра по поводу Сенцова. И вот меры приняты. Пархоменко исключен.
Начинается восстание. Первый секретарь Союза писателей Москвы Евгений СИДОРОВ выходит из исполкома ПЕНа, объяснив это так: «по существу неуставные решения… вынуждают меня покинуть этот руководящий орган».
«Начинается исход, - говорит Татьяна ЩЕРБИНА, мой рекомендатель при вступлении в ПЕН. - А слом, как и в стране, начался в 2014-м. Выборы президента прошли на безальтернативной основе. Вице-президента Улицкую отстранили и оскорбили. Исполком ПЕНа ощутил себя «вертикалью власти» и стал защищать государство от «деструктивных сил», заняв позицию, противоположную назначению Международного ПЕНа, чьим отделением он является. Подменили устав, в новой версии все решения принимает исполком. Стиль заявлений руководства ПЕНа походит на советские передовицы. Осталось дождаться завершения сюжета: реакции PEN-International».
Тем временем из клуба уходят Светлана Алексиевич, Лев Рубинштейн, Эдуард Успенский и ряд других. Александр Архангельский, Александр Гельман, Владимир Сорокин - всего более 50 человек - заявляют: «Пархоменко и его коллеги… честно выполняли прописанные в Уставе нормы и идеалы. Требуем… провести в Москве внеочередное собрание Русского ПЕН-центра... До проведения… прекращаем всяческие отношения с ныне действующим Исполкомом…»
Это - яркий акт солидарности. Люди, работающие со словом, оказались людьми слова.
Быть может, кто-то припишет им наивность. Кто-то посмеется… Но на месте историков я бы порадовался. Ведь это им предстоит изучать первую четверть XXI века. И вот - ее новый весомый эпизод. Пример гражданского действия в условиях утверждения тотальной железобетонности… О нем полезно будет узнать новому свободному поколению. А сейчас он меняет картину жизни в стране. Впервые в такой авторитетной организации раскол прошел по линии этики.
Впрочем, президент ПЕНа Евгений ПОПОВ считает: «Раскола нет. Есть писательские дрязги. Такова уж эта среда. Ибо русский ПЕН-центр - не только правозащитная организация, но и творческий клуб писателей. В него входят творческие люди с разными взглядами на искусство, с разными политическими убеждениями и разными представлениями о том, как их реализовывать.
Одни - за немедленную революцию, другие - за эволюцию. Революций в нашей стране уже много было, слишком много.
ПЕН-клуб по своему назначению обязан последовательно сохранять внеполитический статус. Обязан существовать поверх барьеров, борясь за свободу слова, против унижения художника. Защищать всех, а не избранных. Так завещал основатель Международного ПЕН-клуба Джон Голсуорси, и я, как новоизбранный президент Русского ПЕН-центра, по мере сил буду этот статус отстаивать. Скандал рано или поздно уляжется. Жизнь коротка - искусство вечно».
Для Дениса ДРАГУНСКОГО, покинувшего клуб, это не дрязги, а важный конфликт: «В 2014-м, когда Людмила Улицкая привела в русский ПЕН новых людей - был среди них и я, - разразился скандал. Пришли люди, готовые подписывать правозащитные петиции. И те, кто видел залог своего спокойствия в аккуратной лояльности, - встревожились.
Сегодня они решили: главный «внутренний враг» - Сергей Пархоменко. Видимо, в силу известности и активности («Диссернет» и «Последний адрес» - огромные проекты). И простодушно подумали, что стоит его исключить, как воцарится тишь-гладь-благодать. Исполком будет рекомендовать своего избранника на пост президента, президент - формировать исполком, а зал - голосовать и идти в буфет выпить водки и поругать издателей. Но вышло не так. Многие члены ПЕН-центр покинули. Полагаю, они могут основать в России организацию с членством в международном ПЕН, если позволит его устав. В конце концов, это - не партия, не профсоюз и не Союз писателей советского образца. Это клуб. Захотят ли? Посмотрим».
И впрямь - рано судить о том, каким будет выход из кризиса. Возможно, его удастся разрешить, если стороны вступят в позитивный диалог. Если члены центра, настроенные на энергичную правозащитную деятельность, получат возможность ее вести. Если old tradition терпимо отнесется к новому (а история учит: его приход труден, но неизбежен).
Тогда ситуация станет примером преодоления размежевания, идущего в стране.
Возможен и другой исход. Создание новой организации, входящей в международный ПЕН. У нашей литературы есть традиция участия в общественной жизни. Максим Горький собирал деньги для русских демократов. Леонид Андреев скрывал их у себя. Короленко защищал несчастного Менахема Бейлиса. За Синявского и Даниэля ходатайствовали десятки коллег. Примеров много. Включая и пережитые участниками нынешних событий.
Да, параллели с нынешними событиями не прямы. Но их роднит готовность писателей действовать солидарно в своем кругу и содействовать переменам вне его. И раз так, то, похоже, перед нами случай, о каких говорят: кризис - это новые возможности.
Дмитрий ПЕТРОВ - журналист и писатель, автор биографий Василия Аксенова, Джона Кеннеди, других видных политиков, писателей, учёных. Редактор-составитель четырех томов и автор многих текстов к большинству книг «Истории глазами «Крокодила». ХХ век».
Газета.Ру, 14.01.2017
https://www.gazeta.ru/comments/2017/01/14_a_10475681.shtml
СМ. ТАКЖЕ:
Зоя СВЕТОВА - о том, как ПЕН-центр превратился в аналог советского Союза писателей (янв 2017)
http://loxovo.livejournal.com/7715586.html