!! Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ: Ночь длинных ковшей - 2
Чем закончилась попытка гуманизации столицы
Снос торгового павильона у станции метро "Улица 1905 года"
Московские власти начали второй этап сноса самостроя. Список на снос во вторую волну, как сообщают чиновники, составляет 31 тысячу квадратных метров и насчитывает более сотни объектов. Предыдущий снос, прозванный в народе «ночью длинных ковшей» (9 февраля 2016 года), какими бы рациональными или, напротив, высшими интересами ни обосновывала его власть, имел в результате «негативный имидж». Символом Москвы с тех пор стали не велосипедные дорожки, а экскаватор, сносящий палатку с надписью «Трусы и носки», или что-нибудь в этом духе - земное, человеческое.
Даже если мэр Сергей Собянин не считает социальные сети «реальной жизнью», было бы странно игнорировать мнение той части москвичей, которая представлена виртуально, в фейсбуке и твиттере. Негативный имидж не нужен никому, тем более перед выборами, тем более в столице. Тем более перед очередным повышением цен, ростом инфляции и падением доходов - и очередной невротизацией населения многомиллионного города. Между тем, судя по тому, как анонсировался «второй пул» сноса (107 объектов), - тоже ночью, тоже единовременно, со всем этим азартом спецоперации, - ничего даже стилистически менять московская власть не стала. В этом есть, конечно, и демонстративный жест. Демонстрация в современной российской политике часто и есть главная цель. Как понимать нынешний жест?
Символически это, конечно, удар ковшом по 90-м и даже, можно сказать, удар по 91-му году, юбилей которого мы так незаметно отметили. По тем самым иллюзиям 25-летней давности, когда мечтой людей стала не «победа коммунизма», а «открыть свой магазинчик». Хотя нельзя не учитывать, что этот удар, безусловно, понравится тем, чьи иллюзии за эти годы не реализовались, тем, кто не хотел никакого магазинчика - или вообще хотел «вернуться в СССР», - для них этот скрежет ковша будет звучать как музыка. Это типично для российского массового сознания: презирать и отвергать инструменты той самой экономической системы, чьими благами они пользуются.
Экскаватор буквально означает «право государства на насилие» - недаром это делается именно в сопровождении телекамер. И власть в каком-то смысле даже устраивает этот символизм. «Десять сталинских ударов по капитализму» обещает в предвыборной рекламе одна из партий - эта стилистика «удара» как раз вписывается в современный мейнстрим. Удар на самом деле приходится по тому немногому, что случайным образом намыло волной, прибило к днищу лайнера-государства за 25 лет плавания без внятно обозначенной цели и маршрута. Все эти ларьки и пристройки - в экономическом смысле мелкие рыбешки и ил, которые только и смогли прижиться, обустроиться вопреки всему, но именно они на самом деле только и могут называться «капитализмом в России».
Наконец, этот жест относится к той самой аудитории фейсбука и твиттера, к тем самым креаклам, которые ругают плитку, снос и вообще «все». Им указывают, какое именно место в общественной иерархии они занимают - примерно то же, что и ларек с трусами и носками. В отличие от них «большинству москвичей» все происходящее нравится - в этом нас пытаются, по крайней мере, убедить.
Снос торгового центра "Электрон" у станции метро "Электрозаводская"
Круг замкнулся
Дьявольская ирония заключается в том, что снос ларьков является на самом деле продолжением не чего-нибудь, а процесса гуманизации Москвы, который начался примерно пять лет назад и был задуман в том числе ради этих самых креаклов. Теперь об этом мало кто помнит - как и то, что перекоп Москвы 2016 года обсуждался задолго до, в 2013 году, тогда об этом все писали и говорили с гордостью; реконструкции предшествовало исследование компании Gehl Architects, обсуждение на совете из чиновников, архитекторов и экспертов-урбанистов. То, что к 2016 году все успели забыть об этом, объясняется просто: за три года Россия так успешно «реконструировала» мир, в прямом и переносном смысле, что само слово «гуманизация» на этом фоне выглядело как издевательство. Между тем всего 5 лет назад, в сентябре 2011-го, когда эксперимент с парком Горького сочли удачным, мэр Сергей Собянин назначил Сергея Капкова министром культуры Москвы. Начавшаяся в том же году Болотная подтолкнула московскую власть к гуманизации других общественных мест столицы - теперь это понималось как политическое средство для выпуска пара.
Пусть бы и так, но сама по себе идея гуманизации была, может быть, лучшим, что было при Собянине, в далеком 2011-м. Поскольку сама эта идея предполагала смягчение человеческих нравов - то важнейшее, в чем нуждалась страна. Все понимали, что кафе и велосипедные дорожки, вай-фай и фалафель лишь средство, а не цель: целью было очеловечивание самой жизни, желание научить множество разных людей договариваться и жить в мире. Результатом «гуманизации» должно было бы стать изменение самого принципа отношений между властью и человеком - вместо принципа насилия предполагался договор, коммуникация и диалог, уважение прав каждого.
Гуманизация пространства означала «договариваться» со всеми; означала принципиальное сохранение разных форм жизни - вплоть до самых причудливых. И символом этой гуманизации должна была бы стать к 2016 году какая-нибудь ветхая палатка посреди Тверской, которая в результате длительных тяжб и переговоров отстояла свои права. И она продолжала бы напоминать всем своим пластмассовым убожеством, что право собственности священно. К ней водили бы экскурсии парижан или пекинцев: вот видите, палатка стоит тут с 1991 года, хозяин - приезжий, но левиафан ничего не смог с ним сделать - право на его стороне; и мы гордимся этим. Из этой палатки выходил бы хозяин в своем немыслимом переднике и угощал бы туристов какими-нибудь «чебуреками свободы».
Снос торгового павильона у станции метро "Южная"
Между тем гуманизация закончилась противоположным - невротизаций, которая усиливается с каждым ударом ковша. Все поменялось местами: плитка и гранит стали важнее человека; красота каменной пустыни стала важнее человеческой инициативы; гуманизация превратилась в тотализацию, новую Утопию в духе Замятина - лавочку на Новом Арбате длиной 300 метров. «Она двухсторонняя, сидеть на ней спина к спине смогут одновременно 700 влюбленных», сообщает Сергей Собянин во время прогулки по городу. Влюбленным, как поется в песне, нужен укромный угол, а не сиденье «спиной к спине в количестве 700 пар». В большом городе сегодня главный дефицит - тишина и безлюдность. Примером гуманизации являются садовые кресла в парижском парке Тюильри; кресло - это всегда возможность выбора: уйти в глубину парка одному с книгой - или составить кресла вместе для компании. В Москве повсюду только скамейки, еще с советских времен; а теперь будет царь-скамейка, которая опять сбивает всех в рой, заставляет ютиться вместе.
В результате «гуманизация» (от латинского humanitas - человечность) превратилась в исключение всех других форм жизни ради одной-единственной утвержденной. Это красота пустыни, а не человеческого сотрудничества. Однако эта неудача с гуманизацией помогает нам ответить на главный вопрос - почему капитализм в России не работает. Потому что в основе его не смена вывесок или дорожного покрытия, а принципиальное изменение человеческой психологии и отношений. Урок неудавшейся гуманизации в том, что при авторитарной системе управления, как говорил когда-то юморист Задорнов, вместо дворца всегда получается барак. В этих условиях никакой европейский опыт не приживается - даже, напротив, оборачивается отчуждением. Гуманизация не может осуществляться с помощью насилия. Без доверия, без желания уступать друг другу будут только непонимание и проклятия «стало только хуже».
Эти сносы можно считать символическим завершением проекта гуманизации Москвы (2011-2016), да, стало чище - но не стало человечнее. Парки и велосипедные дорожки бессмысленны, когда единственным реальным способом решения проблем по-прежнему является насилие.
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ - журналист, публицист, критик. Редактор отдела культуры журнала "Огонёк". Печатается в "Новой газете", журнале "Искусство кино", колумнист издания Colta.ru, постоянный эксперт на "Эхо Москвы" и телеканале "Дождь". Вел авторскую колонку в газете "Взгляд".
В последнее время занимается исследованием природы пропагандистских медиа.
Имеет высшее журналистское и музыкальное образование. Его материалы выходили как в российских, так и в зарубежных СМИ: "Независимой газете", "Московских новостях", FUZZ, Toronto Slavic Annual. Также работал на телевидении. Лауреат премии журнала "Огонёк" за 2003 г.
Убеждённый либерал и феминист. Считает "главным событием жизни" перестройку, а Михаила Горбачёва - великим человеком.
Детство и юность провел в Украине, работал журналистом в газете "ФАКТЫ".
http://ru.wikipedia.org/wiki/Архангельский,_Андрей_Александрович
Slon, 29.08.2016
https://slon.ru/posts/72632
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Снос торгового павильона у станции метро "Улица 1905 года"
Московские власти начали второй этап сноса самостроя. Список на снос во вторую волну, как сообщают чиновники, составляет 31 тысячу квадратных метров и насчитывает более сотни объектов. Предыдущий снос, прозванный в народе «ночью длинных ковшей» (9 февраля 2016 года), какими бы рациональными или, напротив, высшими интересами ни обосновывала его власть, имел в результате «негативный имидж». Символом Москвы с тех пор стали не велосипедные дорожки, а экскаватор, сносящий палатку с надписью «Трусы и носки», или что-нибудь в этом духе - земное, человеческое.
Даже если мэр Сергей Собянин не считает социальные сети «реальной жизнью», было бы странно игнорировать мнение той части москвичей, которая представлена виртуально, в фейсбуке и твиттере. Негативный имидж не нужен никому, тем более перед выборами, тем более в столице. Тем более перед очередным повышением цен, ростом инфляции и падением доходов - и очередной невротизацией населения многомиллионного города. Между тем, судя по тому, как анонсировался «второй пул» сноса (107 объектов), - тоже ночью, тоже единовременно, со всем этим азартом спецоперации, - ничего даже стилистически менять московская власть не стала. В этом есть, конечно, и демонстративный жест. Демонстрация в современной российской политике часто и есть главная цель. Как понимать нынешний жест?
Символически это, конечно, удар ковшом по 90-м и даже, можно сказать, удар по 91-му году, юбилей которого мы так незаметно отметили. По тем самым иллюзиям 25-летней давности, когда мечтой людей стала не «победа коммунизма», а «открыть свой магазинчик». Хотя нельзя не учитывать, что этот удар, безусловно, понравится тем, чьи иллюзии за эти годы не реализовались, тем, кто не хотел никакого магазинчика - или вообще хотел «вернуться в СССР», - для них этот скрежет ковша будет звучать как музыка. Это типично для российского массового сознания: презирать и отвергать инструменты той самой экономической системы, чьими благами они пользуются.
Экскаватор буквально означает «право государства на насилие» - недаром это делается именно в сопровождении телекамер. И власть в каком-то смысле даже устраивает этот символизм. «Десять сталинских ударов по капитализму» обещает в предвыборной рекламе одна из партий - эта стилистика «удара» как раз вписывается в современный мейнстрим. Удар на самом деле приходится по тому немногому, что случайным образом намыло волной, прибило к днищу лайнера-государства за 25 лет плавания без внятно обозначенной цели и маршрута. Все эти ларьки и пристройки - в экономическом смысле мелкие рыбешки и ил, которые только и смогли прижиться, обустроиться вопреки всему, но именно они на самом деле только и могут называться «капитализмом в России».
Наконец, этот жест относится к той самой аудитории фейсбука и твиттера, к тем самым креаклам, которые ругают плитку, снос и вообще «все». Им указывают, какое именно место в общественной иерархии они занимают - примерно то же, что и ларек с трусами и носками. В отличие от них «большинству москвичей» все происходящее нравится - в этом нас пытаются, по крайней мере, убедить.
Снос торгового центра "Электрон" у станции метро "Электрозаводская"
Круг замкнулся
Дьявольская ирония заключается в том, что снос ларьков является на самом деле продолжением не чего-нибудь, а процесса гуманизации Москвы, который начался примерно пять лет назад и был задуман в том числе ради этих самых креаклов. Теперь об этом мало кто помнит - как и то, что перекоп Москвы 2016 года обсуждался задолго до, в 2013 году, тогда об этом все писали и говорили с гордостью; реконструкции предшествовало исследование компании Gehl Architects, обсуждение на совете из чиновников, архитекторов и экспертов-урбанистов. То, что к 2016 году все успели забыть об этом, объясняется просто: за три года Россия так успешно «реконструировала» мир, в прямом и переносном смысле, что само слово «гуманизация» на этом фоне выглядело как издевательство. Между тем всего 5 лет назад, в сентябре 2011-го, когда эксперимент с парком Горького сочли удачным, мэр Сергей Собянин назначил Сергея Капкова министром культуры Москвы. Начавшаяся в том же году Болотная подтолкнула московскую власть к гуманизации других общественных мест столицы - теперь это понималось как политическое средство для выпуска пара.
Пусть бы и так, но сама по себе идея гуманизации была, может быть, лучшим, что было при Собянине, в далеком 2011-м. Поскольку сама эта идея предполагала смягчение человеческих нравов - то важнейшее, в чем нуждалась страна. Все понимали, что кафе и велосипедные дорожки, вай-фай и фалафель лишь средство, а не цель: целью было очеловечивание самой жизни, желание научить множество разных людей договариваться и жить в мире. Результатом «гуманизации» должно было бы стать изменение самого принципа отношений между властью и человеком - вместо принципа насилия предполагался договор, коммуникация и диалог, уважение прав каждого.
Гуманизация пространства означала «договариваться» со всеми; означала принципиальное сохранение разных форм жизни - вплоть до самых причудливых. И символом этой гуманизации должна была бы стать к 2016 году какая-нибудь ветхая палатка посреди Тверской, которая в результате длительных тяжб и переговоров отстояла свои права. И она продолжала бы напоминать всем своим пластмассовым убожеством, что право собственности священно. К ней водили бы экскурсии парижан или пекинцев: вот видите, палатка стоит тут с 1991 года, хозяин - приезжий, но левиафан ничего не смог с ним сделать - право на его стороне; и мы гордимся этим. Из этой палатки выходил бы хозяин в своем немыслимом переднике и угощал бы туристов какими-нибудь «чебуреками свободы».
Снос торгового павильона у станции метро "Южная"
Между тем гуманизация закончилась противоположным - невротизаций, которая усиливается с каждым ударом ковша. Все поменялось местами: плитка и гранит стали важнее человека; красота каменной пустыни стала важнее человеческой инициативы; гуманизация превратилась в тотализацию, новую Утопию в духе Замятина - лавочку на Новом Арбате длиной 300 метров. «Она двухсторонняя, сидеть на ней спина к спине смогут одновременно 700 влюбленных», сообщает Сергей Собянин во время прогулки по городу. Влюбленным, как поется в песне, нужен укромный угол, а не сиденье «спиной к спине в количестве 700 пар». В большом городе сегодня главный дефицит - тишина и безлюдность. Примером гуманизации являются садовые кресла в парижском парке Тюильри; кресло - это всегда возможность выбора: уйти в глубину парка одному с книгой - или составить кресла вместе для компании. В Москве повсюду только скамейки, еще с советских времен; а теперь будет царь-скамейка, которая опять сбивает всех в рой, заставляет ютиться вместе.
В результате «гуманизация» (от латинского humanitas - человечность) превратилась в исключение всех других форм жизни ради одной-единственной утвержденной. Это красота пустыни, а не человеческого сотрудничества. Однако эта неудача с гуманизацией помогает нам ответить на главный вопрос - почему капитализм в России не работает. Потому что в основе его не смена вывесок или дорожного покрытия, а принципиальное изменение человеческой психологии и отношений. Урок неудавшейся гуманизации в том, что при авторитарной системе управления, как говорил когда-то юморист Задорнов, вместо дворца всегда получается барак. В этих условиях никакой европейский опыт не приживается - даже, напротив, оборачивается отчуждением. Гуманизация не может осуществляться с помощью насилия. Без доверия, без желания уступать друг другу будут только непонимание и проклятия «стало только хуже».
Эти сносы можно считать символическим завершением проекта гуманизации Москвы (2011-2016), да, стало чище - но не стало человечнее. Парки и велосипедные дорожки бессмысленны, когда единственным реальным способом решения проблем по-прежнему является насилие.
Андрей АРХАНГЕЛЬСКИЙ - журналист, публицист, критик. Редактор отдела культуры журнала "Огонёк". Печатается в "Новой газете", журнале "Искусство кино", колумнист издания Colta.ru, постоянный эксперт на "Эхо Москвы" и телеканале "Дождь". Вел авторскую колонку в газете "Взгляд".
В последнее время занимается исследованием природы пропагандистских медиа.
Имеет высшее журналистское и музыкальное образование. Его материалы выходили как в российских, так и в зарубежных СМИ: "Независимой газете", "Московских новостях", FUZZ, Toronto Slavic Annual. Также работал на телевидении. Лауреат премии журнала "Огонёк" за 2003 г.
Убеждённый либерал и феминист. Считает "главным событием жизни" перестройку, а Михаила Горбачёва - великим человеком.
Детство и юность провел в Украине, работал журналистом в газете "ФАКТЫ".
http://ru.wikipedia.org/wiki/Архангельский,_Андрей_Александрович
Slon, 29.08.2016
https://slon.ru/posts/72632
Примечание: все выделения в тексте - мои.