"Левада-центр": У населения кризис реальности (фев 2016)
Кризис непонимания
Конференция «Левада-центра»: население теряет «чувство определенности»
Согласно индексу положения дел в стране, составленному на основе исследований «Левада-центра», уровень депрессивных настроений россиян достиг своего максимума за всю историю наблюдений. Россияне отмечают у окружающих все больше проявлений депрессии, усталости, одиночества, растерянности, агрессии, страха, зависти и отчаяния, в то время как положительные эмоции в 2015 году испытало наименьшее за последние 16 лет число россиян. На этом фоне отмечается и ностальгия по Советскому Союзу.
«Кризис связан с ощущением утраты чувства определенности существующего порядка, определенности жизни или, я назвал бы это кризисом реальности. Люди утратили представление о положении вещей, о том, куда движется страна… Это кризис непонимания», - отметил директор «Левада-центра» Лев ГУДКОВ на 18-й ежегодной конференции Аналитического Центра Юрия Левады «События и тенденции 2015 года в общественном мнении», которая прошла 4 февраля.
По словам Гудкова, нынешний кризис отражает дефицит институционального доверия: «Нет той группы, которая могла бы дать авторитетную интерпретацию происходящего или задать некоторый образ будущего». Глава «Левада-центра» подчеркнул, что кризис связан с утратой перспектив, нарастанием тревоги по поводу будущего, неуверенностью в положении вещей, связанной с падением доходов, угрозой безработицы.
В кризис меняется и потребительское поведение россиян, население «вживается» в кризис. «Основная характеристика потребительского поведения населения в 2015 г. состоит в том, что массовый потребитель осознал: экономические трудности - это не временное явление, они надолго», - считает руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра» Марина КРАСИЛЬНИКОВА. Данные исследований свидетельствуют о том, что у граждан сложилось устойчивое осознание того, что тратить деньги не надо. Ушла в прошлое модель ажиотажного спроса как реакции на экономический кризис, которая была характерна для всех предыдущих кризисных периодов.
Об этом говорят и высокие инфляционные ожидания, которые стали для российского общества уже константой. Но если ранее инфляционные ожидания были устойчиво связаны в сознании населения с динамикой курсов валют, то в 2015 г. эта связь несколько разорвалась, отмечает Красильникова - теперь граждане переключились на динамику цен на нефть.
При оценке степени кризисности ситуации в экономике люди обращают внимание и на ситуацию на рынке труда; важны также и ожидания, касающиеся безработицы, так как для подавляющего большинства населения зарплата является единственным источником средств к существованию. В 2015 г. тревожность в оценке положения на рынке труда возрастала, «но пока плавно», отмечает социолог. По ее данным, ситуация сейчас более мягкая, чем осенью 2008 г., но если тогда всех в большей степени волновали задержки заработной платы, то в 2015 г. - ее сокращения.
Важно отметить, что с начала нынешнего кризиса в наибольшей степени сократилась доля людей, которых традиционно относят к среднему классу (потребители, обладающие потребительской свободой) - с 35% до 25%, говорит Красильникова. Но при этом, по ее данным, нет и существенного прироста доли граждан субъективно очень бедных: «Несмотря на данные Росстата о существенном увеличении числа людей, живущих ниже прожиточного минимума, субъективные представления о фиксировании крайней бедности практически не изменилось». Массовый потребитель вошел в ситуацию, когда он может не экономить на текущих расходах (на еду и одежду), но больше он себе ничего позволить не может, поясняет социолог. «Эта ситуация зафиксировалась и пока не меняется, несмотря на существенные изменения динамики реальных доходов. Динамика субъективного самоощущения собственного достатка оказалась более благоприятной по сравнению с финансовыми аспектами», - говорит Красильникова.
Она объясняет, что относительно спокойная реакция на существенное снижение доходов возникла потому, что в предыдущие годы при увеличении доходов значительных слоев населения в России не происходило становления общества потребления, не менялись модели потребления. «Для основной массы российских потребителей практически реализуемыми оставались только модели потребления бедного населения, когда ресурсов хватает только на текущее потребление. Но при этом доходы продолжали увеличиваться, а новые нормы более высокого потребления не успевали создаваться и закрепляться», - говорит Красильникова.
С выводами Красильниковой согласна профессор Высшей школы экономики Наталья ТИХОНОВА. Она приводит данные исследований, согласно которым доходы в реальном выражении падают у всего населения, цены растут, но лишь треть респондентов называют плохое материальное положение в числе основных проблем, а каждый пятый считает, что вообще не сталкивался с серьезными проблемами даже в кризис. «При этом условно благополучное население (с доходом не менее двух прожиточных минимумов на человека) составляет всего четверть населения страны, а все остальные находятся в разной степени бедности или уязвимости», - отмечает социолог. Столь ощутимые изменения в уровне жизни населения не вызывают резкого протеста по отношению к власти еще и потому что, как свидетельствуют опросы, «достижительные» мотивации не значимы для большинства людей, отмечает Тихонова. В числе главных ценностей население традиционно называет дом, семью, детей, друзей и жизнь «не хуже других».
Однако при этом россияне хотя и осознают необходимость экономить на текущем потреблении, но не готовы отказаться от того, к чему привыкли: «Потерпеть можно в том, что связано с уровнем жизни, но не с образом жизни. А от кризиса сейчас начинает страдать именно образ жизни», - отмечает Тихонова. «Можно прогнозировать, что терпения хватит еще на год-полтора. Дальше начнутся протестные настроения, но там у нас набегает выборный цикл, поэтому я думаю, что этого постараются не допустить».
В наибольшей степени кризис ударил по двум группам, отметила Тихонова. К первой относится наиболее молодое, образованное, квалифицированное и благополучное население Москвы (и в меньшей степени Санкт-Петербурга), а ко второй - жители сел и поселков городского типа (так называемой «малой России»). По данным эксперта, доля трудоспособных безработных выросла в селах вдвое в течение всего одного года при том, что там ситуация не была благополучной и до кризиса.
Особенность ситуации на рынке труда состоит в том, что обе группы имеют дополнительную занятость. Но если более половины москвичей, имеющих дополнительную занятость, получают за нее дополнительные доходы, особенно на приватизированных предприятиях, в селах у работников нет доходов от переработок, «они работают сверх нормы просто из-за опасения, что иначе их выгонят», отмечает Тихонова. По данным исследования, за время кризиса средняя продолжительность рабочей недели сельских работников выросла на 4 часа одновременно с увольнениями, которые шире всего распространены именно в сельской местности.
С пенсионерами ситуация пока не столь драматична, отмечает эксперт Центра анализа доходов и уровня жизни Высшей школы экономики Оксана СИНЯВСКАЯ. Это объясняется тем, что свыше трети пенсионеров по-прежнему работают. «В младших пенсионных возрастах концентрация работающих особенно высока, и возможность получать два источника дохода вносит основной вклад в снижение рисков бедности и повышение доходной обеспеченности». Вторым позитивным фактором является введенная в 2010 г. политика, направленная на выплату региональных доплат неработающим пенсионерам до прожиточного минимума. Но при этом Синявская напоминает, что кризис затрагивает пенсионеров двояко: это и динамика пенсий, и ухудшение их положения на рынке труда, «так как в условиях кризиса пенсионеры окажутся одной из наиболее вероятных групп для сокращения». Анализ динамики занятости пенсионеров 1998-2001 гг., когда действовали некоторые ограничения на доходы работающих пенсионеров, показывает, что сейчас мы можем столкнуться с выходом пенсионеров с формального рынка труда, падением части доходов, поступающих в Пенсионный фонд.
Дискуссия об ограничении доходов работающих пенсионеров уводит от обсуждения принципиальных и стратегических действий внутри пенсионной системы, считает Синявская. Но на ее взгляд, маловероятно, что в ближайшее время будут реализованы какие-либо более радикальные варианты, связанные с решением накопившихся проблем в пенсионной системе. «Очевидно, что пенсионеры - это группа, которая будет получать большую часть из уменьшающейся социальной поддержки со стороны государства в ближайшие два года. Дальнейшая ситуация более проблематична».
Пик доходов пенсионеров был пройден в 2010-2012 гг., поясняет Синявская. И теперь добиться роста пенсий не удастся, вопрос состоит лишь в глубине падения и некотором изменении контингента выходящих на пенсию поколений. «Это люди, с одной стороны, уже успевшие накопить некоторый запас обеспеченности по сравнению с поколениями, выходившими на пенсию в конце 1990-х годов. С другой стороны, для них ухудшение существования в рамках государственной пенсионной системы может иметь более существенное значение. Нарастающий разрыв между заработной платой и пенсией для них будет более острым», - говорит эксперт. Накопленного запаса прочности для группы пенсионеров хватит на 1-2 года, отмечает Синявская, ссылаясь на данные опросов о наиболее острых, по оценке пенсионеров, проблемах. «После этого периода мы вернемся к ситуации массовой стратегии выживания в этой группе», - говорит Синявская.
В целом россияне по-прежнему предпочитают переносить ответственность на государство, не готовы самостоятельно адаптироваться и поддерживают меры активного вмешательства государства в экономику, например, введение фиксированного курса доллара, государственного контроля над ценами, «двое из пяти вообще поддержали бы отмену хождения иностранной валюты в России», отмечает ведущий сотрудник «Левада-центра» Наталья БОНДАРЕНКО. А в качестве антикризисной программы россияне хотели бы видеть прежде всего меры государственного контроля, а не политику по созданию благоприятных условий в экономике (бизнес-среды, технологий, транспортной инфраструктуры). Бондаренко приводит данные опросов, согласно которым основным приоритетом в российских семьях остается краткосрочное планирование, в то время как размышления о долгосрочных задачах, об обеспечении своей старости, о резерве на случай неработоспособности и тяжелой болезни представляются менее важными. «Более 60% респондентов отметили, что не имеет смысла планировать семейный бюджет с учетом своих ожидаемых расходов по выходу на пенсию. Россияне по-прежнему готовы связывать свои пенсионные ожидания именно с государством, а не с личной ответственностью», - говорит Бондаренко.
Россияне часто признают, что могут рассчитывать на помощь и поддержку своих родственников. Пока сохраняются тесные межпоколенческие связи, которые остаются важным фактором адаптации. При этом, как свидетельствуют данные опросов, основным страхом у россиян остается страх болезни, беспомощности, старости. «И пока основная часть россиян не готова брать на себя ответственность за будущее и свои семьи», - говорит социолог.
Economy Times, 05.02.2016
http://economytimes.ru/kurs-rulya/krizis-neponimaniya
Примечание: все выделения в тексте - мои.
СМ. ТАКЖЕ:
Отчет "Левада-центра": Россияне впали в депрессию и хотят назад в СССР
http://loxovo.livejournal.com/7240910.html
Конференция «Левада-центра»: население теряет «чувство определенности»
Согласно индексу положения дел в стране, составленному на основе исследований «Левада-центра», уровень депрессивных настроений россиян достиг своего максимума за всю историю наблюдений. Россияне отмечают у окружающих все больше проявлений депрессии, усталости, одиночества, растерянности, агрессии, страха, зависти и отчаяния, в то время как положительные эмоции в 2015 году испытало наименьшее за последние 16 лет число россиян. На этом фоне отмечается и ностальгия по Советскому Союзу.
«Кризис связан с ощущением утраты чувства определенности существующего порядка, определенности жизни или, я назвал бы это кризисом реальности. Люди утратили представление о положении вещей, о том, куда движется страна… Это кризис непонимания», - отметил директор «Левада-центра» Лев ГУДКОВ на 18-й ежегодной конференции Аналитического Центра Юрия Левады «События и тенденции 2015 года в общественном мнении», которая прошла 4 февраля.
По словам Гудкова, нынешний кризис отражает дефицит институционального доверия: «Нет той группы, которая могла бы дать авторитетную интерпретацию происходящего или задать некоторый образ будущего». Глава «Левада-центра» подчеркнул, что кризис связан с утратой перспектив, нарастанием тревоги по поводу будущего, неуверенностью в положении вещей, связанной с падением доходов, угрозой безработицы.
В кризис меняется и потребительское поведение россиян, население «вживается» в кризис. «Основная характеристика потребительского поведения населения в 2015 г. состоит в том, что массовый потребитель осознал: экономические трудности - это не временное явление, они надолго», - считает руководитель отдела изучения доходов и потребления «Левада-центра» Марина КРАСИЛЬНИКОВА. Данные исследований свидетельствуют о том, что у граждан сложилось устойчивое осознание того, что тратить деньги не надо. Ушла в прошлое модель ажиотажного спроса как реакции на экономический кризис, которая была характерна для всех предыдущих кризисных периодов.
Об этом говорят и высокие инфляционные ожидания, которые стали для российского общества уже константой. Но если ранее инфляционные ожидания были устойчиво связаны в сознании населения с динамикой курсов валют, то в 2015 г. эта связь несколько разорвалась, отмечает Красильникова - теперь граждане переключились на динамику цен на нефть.
При оценке степени кризисности ситуации в экономике люди обращают внимание и на ситуацию на рынке труда; важны также и ожидания, касающиеся безработицы, так как для подавляющего большинства населения зарплата является единственным источником средств к существованию. В 2015 г. тревожность в оценке положения на рынке труда возрастала, «но пока плавно», отмечает социолог. По ее данным, ситуация сейчас более мягкая, чем осенью 2008 г., но если тогда всех в большей степени волновали задержки заработной платы, то в 2015 г. - ее сокращения.
Важно отметить, что с начала нынешнего кризиса в наибольшей степени сократилась доля людей, которых традиционно относят к среднему классу (потребители, обладающие потребительской свободой) - с 35% до 25%, говорит Красильникова. Но при этом, по ее данным, нет и существенного прироста доли граждан субъективно очень бедных: «Несмотря на данные Росстата о существенном увеличении числа людей, живущих ниже прожиточного минимума, субъективные представления о фиксировании крайней бедности практически не изменилось». Массовый потребитель вошел в ситуацию, когда он может не экономить на текущих расходах (на еду и одежду), но больше он себе ничего позволить не может, поясняет социолог. «Эта ситуация зафиксировалась и пока не меняется, несмотря на существенные изменения динамики реальных доходов. Динамика субъективного самоощущения собственного достатка оказалась более благоприятной по сравнению с финансовыми аспектами», - говорит Красильникова.
Она объясняет, что относительно спокойная реакция на существенное снижение доходов возникла потому, что в предыдущие годы при увеличении доходов значительных слоев населения в России не происходило становления общества потребления, не менялись модели потребления. «Для основной массы российских потребителей практически реализуемыми оставались только модели потребления бедного населения, когда ресурсов хватает только на текущее потребление. Но при этом доходы продолжали увеличиваться, а новые нормы более высокого потребления не успевали создаваться и закрепляться», - говорит Красильникова.
С выводами Красильниковой согласна профессор Высшей школы экономики Наталья ТИХОНОВА. Она приводит данные исследований, согласно которым доходы в реальном выражении падают у всего населения, цены растут, но лишь треть респондентов называют плохое материальное положение в числе основных проблем, а каждый пятый считает, что вообще не сталкивался с серьезными проблемами даже в кризис. «При этом условно благополучное население (с доходом не менее двух прожиточных минимумов на человека) составляет всего четверть населения страны, а все остальные находятся в разной степени бедности или уязвимости», - отмечает социолог. Столь ощутимые изменения в уровне жизни населения не вызывают резкого протеста по отношению к власти еще и потому что, как свидетельствуют опросы, «достижительные» мотивации не значимы для большинства людей, отмечает Тихонова. В числе главных ценностей население традиционно называет дом, семью, детей, друзей и жизнь «не хуже других».
Однако при этом россияне хотя и осознают необходимость экономить на текущем потреблении, но не готовы отказаться от того, к чему привыкли: «Потерпеть можно в том, что связано с уровнем жизни, но не с образом жизни. А от кризиса сейчас начинает страдать именно образ жизни», - отмечает Тихонова. «Можно прогнозировать, что терпения хватит еще на год-полтора. Дальше начнутся протестные настроения, но там у нас набегает выборный цикл, поэтому я думаю, что этого постараются не допустить».
В наибольшей степени кризис ударил по двум группам, отметила Тихонова. К первой относится наиболее молодое, образованное, квалифицированное и благополучное население Москвы (и в меньшей степени Санкт-Петербурга), а ко второй - жители сел и поселков городского типа (так называемой «малой России»). По данным эксперта, доля трудоспособных безработных выросла в селах вдвое в течение всего одного года при том, что там ситуация не была благополучной и до кризиса.
Особенность ситуации на рынке труда состоит в том, что обе группы имеют дополнительную занятость. Но если более половины москвичей, имеющих дополнительную занятость, получают за нее дополнительные доходы, особенно на приватизированных предприятиях, в селах у работников нет доходов от переработок, «они работают сверх нормы просто из-за опасения, что иначе их выгонят», отмечает Тихонова. По данным исследования, за время кризиса средняя продолжительность рабочей недели сельских работников выросла на 4 часа одновременно с увольнениями, которые шире всего распространены именно в сельской местности.
С пенсионерами ситуация пока не столь драматична, отмечает эксперт Центра анализа доходов и уровня жизни Высшей школы экономики Оксана СИНЯВСКАЯ. Это объясняется тем, что свыше трети пенсионеров по-прежнему работают. «В младших пенсионных возрастах концентрация работающих особенно высока, и возможность получать два источника дохода вносит основной вклад в снижение рисков бедности и повышение доходной обеспеченности». Вторым позитивным фактором является введенная в 2010 г. политика, направленная на выплату региональных доплат неработающим пенсионерам до прожиточного минимума. Но при этом Синявская напоминает, что кризис затрагивает пенсионеров двояко: это и динамика пенсий, и ухудшение их положения на рынке труда, «так как в условиях кризиса пенсионеры окажутся одной из наиболее вероятных групп для сокращения». Анализ динамики занятости пенсионеров 1998-2001 гг., когда действовали некоторые ограничения на доходы работающих пенсионеров, показывает, что сейчас мы можем столкнуться с выходом пенсионеров с формального рынка труда, падением части доходов, поступающих в Пенсионный фонд.
Дискуссия об ограничении доходов работающих пенсионеров уводит от обсуждения принципиальных и стратегических действий внутри пенсионной системы, считает Синявская. Но на ее взгляд, маловероятно, что в ближайшее время будут реализованы какие-либо более радикальные варианты, связанные с решением накопившихся проблем в пенсионной системе. «Очевидно, что пенсионеры - это группа, которая будет получать большую часть из уменьшающейся социальной поддержки со стороны государства в ближайшие два года. Дальнейшая ситуация более проблематична».
Пик доходов пенсионеров был пройден в 2010-2012 гг., поясняет Синявская. И теперь добиться роста пенсий не удастся, вопрос состоит лишь в глубине падения и некотором изменении контингента выходящих на пенсию поколений. «Это люди, с одной стороны, уже успевшие накопить некоторый запас обеспеченности по сравнению с поколениями, выходившими на пенсию в конце 1990-х годов. С другой стороны, для них ухудшение существования в рамках государственной пенсионной системы может иметь более существенное значение. Нарастающий разрыв между заработной платой и пенсией для них будет более острым», - говорит эксперт. Накопленного запаса прочности для группы пенсионеров хватит на 1-2 года, отмечает Синявская, ссылаясь на данные опросов о наиболее острых, по оценке пенсионеров, проблемах. «После этого периода мы вернемся к ситуации массовой стратегии выживания в этой группе», - говорит Синявская.
В целом россияне по-прежнему предпочитают переносить ответственность на государство, не готовы самостоятельно адаптироваться и поддерживают меры активного вмешательства государства в экономику, например, введение фиксированного курса доллара, государственного контроля над ценами, «двое из пяти вообще поддержали бы отмену хождения иностранной валюты в России», отмечает ведущий сотрудник «Левада-центра» Наталья БОНДАРЕНКО. А в качестве антикризисной программы россияне хотели бы видеть прежде всего меры государственного контроля, а не политику по созданию благоприятных условий в экономике (бизнес-среды, технологий, транспортной инфраструктуры). Бондаренко приводит данные опросов, согласно которым основным приоритетом в российских семьях остается краткосрочное планирование, в то время как размышления о долгосрочных задачах, об обеспечении своей старости, о резерве на случай неработоспособности и тяжелой болезни представляются менее важными. «Более 60% респондентов отметили, что не имеет смысла планировать семейный бюджет с учетом своих ожидаемых расходов по выходу на пенсию. Россияне по-прежнему готовы связывать свои пенсионные ожидания именно с государством, а не с личной ответственностью», - говорит Бондаренко.
Россияне часто признают, что могут рассчитывать на помощь и поддержку своих родственников. Пока сохраняются тесные межпоколенческие связи, которые остаются важным фактором адаптации. При этом, как свидетельствуют данные опросов, основным страхом у россиян остается страх болезни, беспомощности, старости. «И пока основная часть россиян не готова брать на себя ответственность за будущее и свои семьи», - говорит социолог.
Economy Times, 05.02.2016
http://economytimes.ru/kurs-rulya/krizis-neponimaniya
Примечание: все выделения в тексте - мои.
СМ. ТАКЖЕ:
Отчет "Левада-центра": Россияне впали в депрессию и хотят назад в СССР
http://loxovo.livejournal.com/7240910.html