Максим БЛАНТ: "Шоковая терапия" не сработала
Время обманутых ожиданий
Бенефициары кризиса - военные, пострадавшие - население
Два (по слухам) кандидата на пост премьера - вице-премьер по оборонке Дмитрий Рогозин (слева) и многолетний министр финансов Путина Алексей Кудрин - две модели экономического развития страны
Главным итогом минувшего 2015 года является констатация того, что «шоковая терапия» - девальвация рубля вкупе с жесткими протекционистскими мерами - пресловутыми «антисанкциями» - не сработала. Энергичного восстановления, которое продемонстрировала российская экономика через год после острой фазы кризисов 1998 и (в меньшей степени) 2008 годов, не случилось. Начиная с мая едва ли не каждый месяц представители правительства пытались убедить себя и окружающих в том, что «дно» кризиса пройдено и экономика вот-вот начнет восстанавливаться, назло всем мрачным прогнозам и санкциям. Но ставка на импортозамещение себя не оправдала. Причина лежит на поверхности: для того чтобы стимулировать внутреннее производство, недостаточно закрыть рынок и вдвое девальвировать национальную валюту. Необходимы еще два слагаемых: сохранение платежеспособного спроса и инвестиции в производство. Без этого импортозамещение, как было в начале 1990-х, выливается в переход изрядной доли населения к полунатуральному хозяйству на своих приусадебных участках.
Еще один итог - консенсус в экспертном сообществе, что кризис, в отличие от 1998-го и 2008-го, будет длительным, поскольку носит структурный характер. Член наблюдательного совета ВТБ Сергей ДУБИНИН отмечает, что замедление и фактическая остановка российской экономики начались еще в 2012-2013 годах, до падения цен на нефть, санкций и прочего, что лишь ускорило движение по наклонной доске вниз. А директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь НИКОЛАЕВ и вовсе склонен сравнивать нынешнюю ситуацию со структурным кризисом начала 1990-х. О структурном кризисе говорят и советник президента Сергей Глазьев, и председатель правительства Дмитрий Медведев. Всем, похоже, очевидно: без изменения структуры экономики даже умеренный восстановительный рост сегодня выглядит весьма проблематичным.
За кризис платит население
Тезис о возврате к полунатуральному хозяйству образца начала 1990-х, каким бы диким он ни выглядел на первый взгляд, вовсе не фигура речи. Сравнение с началом 90-х уместно еще и потому, что основная тяжесть нынешнего кризиса, как и тогда, легла на плечи населения, причем наиболее незащищенных его слоев. Так, по озвученной в первой декаде декабря оценке Минэкономразвития, сокращение ВВП в этом году составит порядка 3,7%. Со схожим прогнозом выступила и глава Банка России Эльвира Набиуллина, заявившая в первой половине декабря, что российская экономика потеряет 3,7-3,9%. В то же время реальные - с поправкой на инфляцию - заработные платы, по оценке главы Сбербанка Германа Грефа, в 2015 году рухнули более чем на 10%. Эту оценку подтверждает и официальная статистика. Самые свежие данные были опубликованы по результатам октября: реальная зарплата в среднем по стране упала на 10,9 % к октябрю 2014 года. Инфляция - «налог на бедных» - превысит верхнюю границу, которую поставил себе ЦБ на уровне 13 %. По оценкам Банка России (на 7 декабря), годовой темп прироста потребительских цен составил 14,8%.
Наконец, уровень бедности - число людей, чьи доходы не дотягивают до прожиточного минимума, - второй год подряд растет, причем процесс в этом году ускорился. Если исключить сезонные факторы, то в среднем по месяцам число оказавшихся за чертой бедности россиян выросло на 3 млн человек и прочно закрепилось выше 20 млн.
Реальные - с поправкой на инфляцию - заработные платы в 2015 году рухнули более чем на 10%. По оценкам Банка России, годовой темп прироста потребительских цен составил 14,8%
Источник: Банк России
Одна из причин - смена приоритетов российских властей. Если в ходе предыдущего кризиса 2008-2009 годов правительство предпринимало усилия к тому, чтобы стимулировать экономику через ускоренное повышение пенсий, социальных пособий и зарплат бюджетников, нередко искусственно поддерживая платежеспособный спрос, теперь основная установка на экономию, причем именно на социальной части бюджета. Расходы на силовые структуры, непомерно раздутый госаппарат, военный бюджет (в 2015 году он составил 3,12 трлн руб. - это в 30 раз больше, чем в 2000 году, а в 2016-м военные расходы вырастут еще на 24 млрд) - все это ревизии не подлежит, для Минфина это запретная территория. Поэтому приходится экономить на образовании, здравоохранении и пенсионной системе, которая для финансового ведомства оказалась настоящей золотой жилой. Тут есть где развернуться - от конфискации пенсионных накоплений и повышения пенсионного возраста до отказа от выплаты пенсий работающим пенсионерам и уменьшения размеров индексации всем остальным. Часть непопулярных решений правительство приняло в 2015 году, часть отнесена на 2016-й.
Довершает картину тот факт, что в конце 2014 года изрядная часть населения лишилась накоплений, сделанных еще в «тучные годы» на волне панической девальвации рубля и последовавшего за ней потребительского взрыва, позволившего ретейлерам и автодилерам ликвидировать многомесячные запасы. Зато уже в марте продажи новых автомобилей в России рухнули на 42,5%, заставив уйти с рынка сначала General Motors со своими Chevrolet и Opel, а потом ряд других мировых производителей, включая китайскую Great Wall. Ситуация к концу года так и не выправилась. По оценке экспертов «Автостат Инфо» (их данные основаны на статистике регистрации новых автомобилей), за первые 11 месяцев года продажи автомобилей упали в среднем на 43,9%, а только ноябрьское падение составило 57,1% к ноябрю прошлого года.
Сходная картина и на рынке недвижимости. Даже на продуктах питания и товарах повседневного спроса российские граждане в минувшем году вынуждены были экономить. Оборот розничной торговли рухнул по результатам первых 10 месяцев года на 11,7%.
Три года без инвестиций
В этих обстоятельствах не приходится говорить об инвестициях в импортозамещение или в сектора, ориентированные на внутренний спрос. Даже если оставить за скобками санкции в отношении финансового сектора, плачевное состояние инвестиционного климата, зашкаливающие ставки «коррупционного налога» и неконкурентоспособный уровень ставок по кредитам в стране. Говоря об уровне ставок в стране и политике Банка России, которую он сам даже сейчас, после серии снижения ключевой ставки, признает «умеренно жесткой», сложно критиковать действия ЦБ. Российский регулятор оказался в самой неприятной для эмиссионного центра ситуации - стагфляции. Рецессия в экономике, как правило, сопровождается замедлением инфляции, а то и вовсе дефляцией. И это дает возможность Центральному банку удешевлять кредиты и применять другие меры стимулирования. При перегреве экономики инфляция обычно ускоряется, и регулятор повышает ставки. А в России обвальное падение доходов от экспорта привело к панике на валютном рынке и распродаже национальной валюты, которая немедленно отразилась на потребительских ценах, поскольку во всем, кроме нефти, зерна и оружия, Россия до сих пор серьезно зависит от импорта. Стоит ли удивляться, что в этих обстоятельствах глава ЦБ Эльвира Набиуллина большим злом сочла инфляцию и пошла в декабре 2014 года на резкое повышение ставок до 17%. Однако ставки, даже достигшие в результате, после серии снижений, 11%, большинство из тех, кто занимается прямыми инвестициями, считают запретительными. Особенно на фоне политики «нулевых» ставок, которую проводят ведущие центробанки мира. По данным Росстата, все первые три квартала инвестиции в основной капитал за первые три квартала 2015 года в годовом выражении снизились на 6,8%, причем доля банковских кредитов в общем объеме инвестиций снизилась с 10,6% до 8,7%. Банк России и сам признает, что жесткая денежно-кредитная политика не способствует инвестиционной активности, однако изменения к лучшему ожидаются только в 2017 году. В декабрьском аналитическом обзоре ЦБ прямо говорится: «Постепенное смягчение внутренних финансовых условий, снижение долговой нагрузки и улучшение деловых настроений во второй половине 2016 года создадут предпосылки для восстановления инвестиционной и производственной активности в 2017 году».
В 2015 году военный бюджет составил 3,12 трлн руб. - это в 30 раз больше, чем в 2000 году, а в 2016-м военные расходы вырастут еще на 24 млрд
Источник: Банк России
Справедливости ради следует отметить, что направленная на борьбу с инфляцией жесткая политика ЦБ, безусловно, сказалась на провале политики импортозамещения, но предотвращение коллапса на валютном рынке несколько смягчило участь тех компаний, которые в предыдущие годы модернизировали производство и закупали в кредит импортное оборудование. Кроме того, как справедливо говорит Сергей Дубинин, инвестиционный спад в России начался еще в 2012-2013 годах.
Что бы ни прогнозировал ЦБ, надежд на то, что в обозримом будущем ситуация с инвестициями изменится к лучшему, немного, какой бы ни сложилась цена на нефть. По словам руководителя экономической программы Фонда Карнеги Андрея МОВЧАНА, любой инвестор, вкладывая деньги, оценивает потенциальную доходность и риски. И если государство, по крайней мере теоретически, на доходность сильно повлиять не может, риски оно снизить в состоянии. Однако российское государство в его нынешнем виде не только не готово снижать риски, связанные с практически полностью разрушенной системой правоприменения, но своими непредсказуемыми действиями постоянно риски для инвесторов увеличивает.
Священная корова
Относительно невысокий спад ВВП, который Минэкономразвития считает едва ли не личной своей заслугой, а также относительно пристойные цифры промышленного производства вовсе не свидетельствуют о начале выхода из кризиса. Далеко не все отрасли страдают от инвестиционного голода и обвального падения платежеспособного спроса. Главного бенефициара непредсказуемых действий властей искать долго не требуется - это оборонно-промышленный комплекс. В начале декабря вице-премьер Дмитрий Рогозин назвал оборонку локомотивом и «компенсатором кризисных тяжелых явлений в промышленности». Действительно, единственная статья расходов, не подлежащая какой-бы то ни было ревизии в российском бюджете, - военные расходы. Сбыт предприятиям ОПК гарантирован на все время ведения локальных войн и жизни во «враждебном окружении». И тут уже напрашивается прямая аналогия не с началом 1990-х, а со второй половиной 1980-х, когда "холодная война" и гонка вооружений внесли свою лепту в системный кризис, накрывший народнохозяйственный комплекс СССР после падения нефтяных цен.
Максим БЛАНТ - экономический обозреватель, начальник отдела макроэкономического анализа компании "ФинГрад"
The New Times №43-44 (391) от 21 декабря 2015 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/106288/
Примечание: все выделения в тексте - мои.
Бенефициары кризиса - военные, пострадавшие - население
Два (по слухам) кандидата на пост премьера - вице-премьер по оборонке Дмитрий Рогозин (слева) и многолетний министр финансов Путина Алексей Кудрин - две модели экономического развития страны
Главным итогом минувшего 2015 года является констатация того, что «шоковая терапия» - девальвация рубля вкупе с жесткими протекционистскими мерами - пресловутыми «антисанкциями» - не сработала. Энергичного восстановления, которое продемонстрировала российская экономика через год после острой фазы кризисов 1998 и (в меньшей степени) 2008 годов, не случилось. Начиная с мая едва ли не каждый месяц представители правительства пытались убедить себя и окружающих в том, что «дно» кризиса пройдено и экономика вот-вот начнет восстанавливаться, назло всем мрачным прогнозам и санкциям. Но ставка на импортозамещение себя не оправдала. Причина лежит на поверхности: для того чтобы стимулировать внутреннее производство, недостаточно закрыть рынок и вдвое девальвировать национальную валюту. Необходимы еще два слагаемых: сохранение платежеспособного спроса и инвестиции в производство. Без этого импортозамещение, как было в начале 1990-х, выливается в переход изрядной доли населения к полунатуральному хозяйству на своих приусадебных участках.
Еще один итог - консенсус в экспертном сообществе, что кризис, в отличие от 1998-го и 2008-го, будет длительным, поскольку носит структурный характер. Член наблюдательного совета ВТБ Сергей ДУБИНИН отмечает, что замедление и фактическая остановка российской экономики начались еще в 2012-2013 годах, до падения цен на нефть, санкций и прочего, что лишь ускорило движение по наклонной доске вниз. А директор Института стратегического анализа компании ФБК Игорь НИКОЛАЕВ и вовсе склонен сравнивать нынешнюю ситуацию со структурным кризисом начала 1990-х. О структурном кризисе говорят и советник президента Сергей Глазьев, и председатель правительства Дмитрий Медведев. Всем, похоже, очевидно: без изменения структуры экономики даже умеренный восстановительный рост сегодня выглядит весьма проблематичным.
За кризис платит население
Тезис о возврате к полунатуральному хозяйству образца начала 1990-х, каким бы диким он ни выглядел на первый взгляд, вовсе не фигура речи. Сравнение с началом 90-х уместно еще и потому, что основная тяжесть нынешнего кризиса, как и тогда, легла на плечи населения, причем наиболее незащищенных его слоев. Так, по озвученной в первой декаде декабря оценке Минэкономразвития, сокращение ВВП в этом году составит порядка 3,7%. Со схожим прогнозом выступила и глава Банка России Эльвира Набиуллина, заявившая в первой половине декабря, что российская экономика потеряет 3,7-3,9%. В то же время реальные - с поправкой на инфляцию - заработные платы, по оценке главы Сбербанка Германа Грефа, в 2015 году рухнули более чем на 10%. Эту оценку подтверждает и официальная статистика. Самые свежие данные были опубликованы по результатам октября: реальная зарплата в среднем по стране упала на 10,9 % к октябрю 2014 года. Инфляция - «налог на бедных» - превысит верхнюю границу, которую поставил себе ЦБ на уровне 13 %. По оценкам Банка России (на 7 декабря), годовой темп прироста потребительских цен составил 14,8%.
Наконец, уровень бедности - число людей, чьи доходы не дотягивают до прожиточного минимума, - второй год подряд растет, причем процесс в этом году ускорился. Если исключить сезонные факторы, то в среднем по месяцам число оказавшихся за чертой бедности россиян выросло на 3 млн человек и прочно закрепилось выше 20 млн.
Реальные - с поправкой на инфляцию - заработные платы в 2015 году рухнули более чем на 10%. По оценкам Банка России, годовой темп прироста потребительских цен составил 14,8%
Источник: Банк России
Одна из причин - смена приоритетов российских властей. Если в ходе предыдущего кризиса 2008-2009 годов правительство предпринимало усилия к тому, чтобы стимулировать экономику через ускоренное повышение пенсий, социальных пособий и зарплат бюджетников, нередко искусственно поддерживая платежеспособный спрос, теперь основная установка на экономию, причем именно на социальной части бюджета. Расходы на силовые структуры, непомерно раздутый госаппарат, военный бюджет (в 2015 году он составил 3,12 трлн руб. - это в 30 раз больше, чем в 2000 году, а в 2016-м военные расходы вырастут еще на 24 млрд) - все это ревизии не подлежит, для Минфина это запретная территория. Поэтому приходится экономить на образовании, здравоохранении и пенсионной системе, которая для финансового ведомства оказалась настоящей золотой жилой. Тут есть где развернуться - от конфискации пенсионных накоплений и повышения пенсионного возраста до отказа от выплаты пенсий работающим пенсионерам и уменьшения размеров индексации всем остальным. Часть непопулярных решений правительство приняло в 2015 году, часть отнесена на 2016-й.
Довершает картину тот факт, что в конце 2014 года изрядная часть населения лишилась накоплений, сделанных еще в «тучные годы» на волне панической девальвации рубля и последовавшего за ней потребительского взрыва, позволившего ретейлерам и автодилерам ликвидировать многомесячные запасы. Зато уже в марте продажи новых автомобилей в России рухнули на 42,5%, заставив уйти с рынка сначала General Motors со своими Chevrolet и Opel, а потом ряд других мировых производителей, включая китайскую Great Wall. Ситуация к концу года так и не выправилась. По оценке экспертов «Автостат Инфо» (их данные основаны на статистике регистрации новых автомобилей), за первые 11 месяцев года продажи автомобилей упали в среднем на 43,9%, а только ноябрьское падение составило 57,1% к ноябрю прошлого года.
Сходная картина и на рынке недвижимости. Даже на продуктах питания и товарах повседневного спроса российские граждане в минувшем году вынуждены были экономить. Оборот розничной торговли рухнул по результатам первых 10 месяцев года на 11,7%.
Три года без инвестиций
В этих обстоятельствах не приходится говорить об инвестициях в импортозамещение или в сектора, ориентированные на внутренний спрос. Даже если оставить за скобками санкции в отношении финансового сектора, плачевное состояние инвестиционного климата, зашкаливающие ставки «коррупционного налога» и неконкурентоспособный уровень ставок по кредитам в стране. Говоря об уровне ставок в стране и политике Банка России, которую он сам даже сейчас, после серии снижения ключевой ставки, признает «умеренно жесткой», сложно критиковать действия ЦБ. Российский регулятор оказался в самой неприятной для эмиссионного центра ситуации - стагфляции. Рецессия в экономике, как правило, сопровождается замедлением инфляции, а то и вовсе дефляцией. И это дает возможность Центральному банку удешевлять кредиты и применять другие меры стимулирования. При перегреве экономики инфляция обычно ускоряется, и регулятор повышает ставки. А в России обвальное падение доходов от экспорта привело к панике на валютном рынке и распродаже национальной валюты, которая немедленно отразилась на потребительских ценах, поскольку во всем, кроме нефти, зерна и оружия, Россия до сих пор серьезно зависит от импорта. Стоит ли удивляться, что в этих обстоятельствах глава ЦБ Эльвира Набиуллина большим злом сочла инфляцию и пошла в декабре 2014 года на резкое повышение ставок до 17%. Однако ставки, даже достигшие в результате, после серии снижений, 11%, большинство из тех, кто занимается прямыми инвестициями, считают запретительными. Особенно на фоне политики «нулевых» ставок, которую проводят ведущие центробанки мира. По данным Росстата, все первые три квартала инвестиции в основной капитал за первые три квартала 2015 года в годовом выражении снизились на 6,8%, причем доля банковских кредитов в общем объеме инвестиций снизилась с 10,6% до 8,7%. Банк России и сам признает, что жесткая денежно-кредитная политика не способствует инвестиционной активности, однако изменения к лучшему ожидаются только в 2017 году. В декабрьском аналитическом обзоре ЦБ прямо говорится: «Постепенное смягчение внутренних финансовых условий, снижение долговой нагрузки и улучшение деловых настроений во второй половине 2016 года создадут предпосылки для восстановления инвестиционной и производственной активности в 2017 году».
В 2015 году военный бюджет составил 3,12 трлн руб. - это в 30 раз больше, чем в 2000 году, а в 2016-м военные расходы вырастут еще на 24 млрд
Источник: Банк России
Справедливости ради следует отметить, что направленная на борьбу с инфляцией жесткая политика ЦБ, безусловно, сказалась на провале политики импортозамещения, но предотвращение коллапса на валютном рынке несколько смягчило участь тех компаний, которые в предыдущие годы модернизировали производство и закупали в кредит импортное оборудование. Кроме того, как справедливо говорит Сергей Дубинин, инвестиционный спад в России начался еще в 2012-2013 годах.
Что бы ни прогнозировал ЦБ, надежд на то, что в обозримом будущем ситуация с инвестициями изменится к лучшему, немного, какой бы ни сложилась цена на нефть. По словам руководителя экономической программы Фонда Карнеги Андрея МОВЧАНА, любой инвестор, вкладывая деньги, оценивает потенциальную доходность и риски. И если государство, по крайней мере теоретически, на доходность сильно повлиять не может, риски оно снизить в состоянии. Однако российское государство в его нынешнем виде не только не готово снижать риски, связанные с практически полностью разрушенной системой правоприменения, но своими непредсказуемыми действиями постоянно риски для инвесторов увеличивает.
Священная корова
Относительно невысокий спад ВВП, который Минэкономразвития считает едва ли не личной своей заслугой, а также относительно пристойные цифры промышленного производства вовсе не свидетельствуют о начале выхода из кризиса. Далеко не все отрасли страдают от инвестиционного голода и обвального падения платежеспособного спроса. Главного бенефициара непредсказуемых действий властей искать долго не требуется - это оборонно-промышленный комплекс. В начале декабря вице-премьер Дмитрий Рогозин назвал оборонку локомотивом и «компенсатором кризисных тяжелых явлений в промышленности». Действительно, единственная статья расходов, не подлежащая какой-бы то ни было ревизии в российском бюджете, - военные расходы. Сбыт предприятиям ОПК гарантирован на все время ведения локальных войн и жизни во «враждебном окружении». И тут уже напрашивается прямая аналогия не с началом 1990-х, а со второй половиной 1980-х, когда "холодная война" и гонка вооружений внесли свою лепту в системный кризис, накрывший народнохозяйственный комплекс СССР после падения нефтяных цен.
Максим БЛАНТ - экономический обозреватель, начальник отдела макроэкономического анализа компании "ФинГрад"
The New Times №43-44 (391) от 21 декабря 2015 года
http://www.newtimes.ru/articles/detail/106288/
Примечание: все выделения в тексте - мои.