Татьяна СТАНОВАЯ: Путин опять опоздал - теперь во внешней политике
Осень 2015 года стала для Владимира Путина геополитическим штормом: историческая речь на Генассамблее ООН в Нью-Йорке, первая относительно конструктивная встреча с Бараком Обамой, где обошлось без острой публичной критики и попыток сдерживать Россию, последовавшее за этим начало военной кампании в Сирии, «нормандская четверка» в Париже, оформившая негласный консенсус по Донбассу (перенос выборов в ДНР и ЛНР в обмен на продление Минских соглашений). Казалось, Путин снова всех переиграл.
А потом одна за другой пошли плохие новости: взорванный самолет А321, теракты в Париже, позволившие Франсуа Олланду перехватить инициативу и задвинуть Россию на антитеррористическую периферию, сбитый Су-24 и «война» с Турцией. Поездку в Париж, которой предстояло продолжить череду успехов, накрыла стая «черных лебедей».
Использовано не по назначению
Конференция по климату - глобальное событие, к которому Франция готовилась очень тщательно. Париж в эти дни посетили более 130 мировых лидеров, включая все крупнейшие мировые державы. Поедет ли Путин в Париж, не было известно до начала ноября, хотя российского лидера приглашал лично Франсуа Олланд. 6 ноября о своем участии объявил Барак Обама, а 8 ноября стало известно, что в Париж поедет и Путин. Сомнения, вероятно, были развеяны после того, как удалось согласовать важные двусторонние встречи - с Бараком Обамой и Ангелой Меркель. Но потенциальный успех обернулся рутиной.
Во-первых, Владимир Путин явно ехал на конференцию без особого интереса к вопросам экологии и без попытки сыграть по предложенным правилам. Его совершенно блеклое трехминутное выступление, сделанное для галочки, терялось на фоне той значимости, которую организаторы пытались придать нынешней конференции. Помогать им Путин не то чтобы не хотел, просто ему было не до этого.
Его опоздание на полтора часа, несмотря на то, что к этому в мире привыкли, выглядело явным пренебрежением ко всему, к чему прилагали усилия организаторы. Возможно, Франсуа Олланд даже в какой-то момент задумался, стоило ли ему направлять Путину личное приглашение, ведь оно, по сути, было использовано не по назначению, в то время как все остальные лидеры не стеснялись хотя бы сделать вид, что вкладывают в общее дело исторического масштаба. В общем, если бы Путин не приехал, его отсутствия никто бы и не заметил.
Право жертвы
Во-вторых, успех Владимира Путина заведомо ограничивали последствия терактов в Париже 13 ноября. С одной стороны, проведение конференции вопреки рискам стало безусловно актом мировой поддержки Парижа и демонстрацией силы перед набирающей мощь угрозой международного терроризма. Казалось бы, трагедия задавала контекст конференции, толкая лидеров говорить больше о солидарности, объединении усилий и необходимости формирования широкой антиигиловской коалиции.
Но, с другой стороны, Олланд особенно опасался, что теракты поломают повестку климатической конференции, поэтому Елисейский дворец хотел, чтобы саммит не превратился в траурное мероприятие. В такой ситуации Путин, который видит ключевые внешнеполитические события через призму сирийско-украинской проблематики, не сильно вписывался в намерение Франции говорить прежде всего про климат. (Ведь это стало бы и ответом террористам - ничто не помешает мировому сообществу обсуждать глобальные темы.)
К тому же, раз уж Кремль так долго не признавал крушение самолета А321 терактом, моральное право в первую очередь говорить о борьбе с терроризмом перешло к Франции, которая успела перехватить инициативу в формировании антитеррористической коалиции (правда, сдувшейся до антитеррористической кооперации).
Сирийская «ноша»
В-третьих, поперек дороги к успеху Путина на климатической конференции пролетел сбитый Турцией Су-24. Каким был главный вопрос конференции в контексте российского участия? Увидятся ли Путин и Эрдоган. Казалось бы, какая интрига! Но по своей значимости она не стоила и выеденного яйца.
Эрдогану во встрече с Путиным было отказано, поэтому можно было не сомневаться, что будет сделано все возможное и невозможное, чтобы российский лидер никак случайно не пересекся с президентом Турции. Пустота публичной российской повестки была почти на 100% заполнена турецким вопросом. А ведь возможности для маневра у Путина были. Например, более выпукло выступить и поддержать Париж в вопросе принятия обязывающей декларации по итогам конференции (против этого, например, США и Китай). Или в своем выступлении, как Барак Обама, сделать сноску о важности противостояния терроризму, поставив в один ряд Россию и Францию как жертвы терактов. Или, наконец, проявить инициативу и выделиться с собственной климатической повесткой, а не ограничиваться позицией, что Россия и так больше других делает (мол, к нам вопросов быть не должно).
Двусторонние встречи особых дивидендов не принесли. Германия, с которой отношения заметно подпорчены, в том числе и фактором личной неприязни Меркель к Путину, отказалась, например, передавать России данные о полетах своих ВВС в Сирии, о чем стало известно на следующий день после встречи канцлера с Путиным. Насчет надежды на подвижки в переговорах с Обамой ни у кого уже особых иллюзий не было: вопрос о коалиции с Россией, по сути, закрыли именно США.
В России, кажется, не учли одно важное обстоятельство: после теракта 13 ноября конференция в Париже приобрела иное значение. Но Москва к этому адаптироваться не успела. До трагедии консультации по Сирии были формой реагирования мирового сообщества на активность ИГИЛ, и инициативой владела Россия. Климатическая конференция становилась в том числе и площадкой для продолжения таких консультацией, еще одной возможностью.
После 13 ноября конференция сама по себе стала антитеррористическим ответом, актом солидарности и объединения усилий, демонстрации мировой поддержки Франции. Россия, не осмелившаяся громко заявить о теракте над Синаем и потому утратившая инициативу в дипломатических маневрах, захлебывающаяся от боли предательства Турции, пренебрегшая значимостью климатической конференции для Франции, оказалась на периферии парижских событий.
Возможно, сирийская «ноша», взваленная на плечи страны, оказалась гораздо тяжелее, чем ожидалось. Возникает вопрос, не слишком ли высока цена выхода из украинского тупика?
Татьяна СТАНОВАЯ - политический аналитик. С 2005 г. руководитель аналитического департамента Центра политических технологий, представитель ЦПТ во Франции; член научного совета российско-французского центра "Обсерво".
Специализация: политическая аналитика, политконсалтинг, репутационный менеджмент, политический и бизнес PR. Автор более 500 статей, посвященных анализу и прогнозу текущей политической жизни России и стран СНГ и опубликованных в различных изданиях.
Slon, 01.12.2015
https://slon.ru/posts/60600
Примечание: все выделения в тексте - мои.