Меня тянет отсюда на воздух (РЕПОРТАЖ из московского ломбарда)
Дмитрий ПАШИНСКИЙ проработал день в московском ломбарде, месте людской печали
Ломбард, куда я устроился помощником оценщика, находится в подвале жилой высотки на окраине Москвы. Вместо названия - выцветшие буквы над входом: «Залог и скупка драгоценностей». Ниже надпись: «Алкашей и наркоманов не обслуживаем!» Его основные клиенты - это приезжие из Средней Азии. Здешнее золото им по карману: грамм «лома» стоит всего одну тысячу рублей. А возможность оставить залог - пожалуй, единственный способ кредита, доступный мигрантам. Они приходят с ближайших строек и продуктового рынка, который, по слухам, скоро закроют и клиентов станет меньше. Однако сейчас ломбард процветает - кризис.
1.
Мои коллеги Вадим и Сергей Михайлович, которого все зовут Моисеич, - многорукие Шивы этого ломбарда. Они владельцы, оценщики, охранники - и родственники. Помешанный на железе и околофутболе Вадим приходится Моисеичу зятем. Его рабочий день занят просмотром боев без правил и поиском «экологически чистых стероидов»:
- Таких, чтоб хрен стоял и мышцы росли, - говорит он и до вечера погружается в хаотичное месиво на экране. Вечером у него тренировка.
Из-за вечных наушников на голове Вадима все мелкие поручения выполняю я: закрываю дверь, убавляю кондиционер, выключаю «хрень». Так Моисеич называет то, что шумит и отвлекает, - телевизор, радио, телефон.
- Ты свою хрень поднимешь, нет?! - орет он зятю.
Но зять не реагирует. Он сидит напротив, уткнувшись в экран ноутбука, и сжимает левой рукой черный эспандер. Правую руку он сломал месяц назад в уличной потасовке и неделю провел на больничном. Моисеичу пришлось нанимать временного охранника, а тот их «выставил»:
- Все унес! Сука!
- В полицию обращались? - спрашиваю я.
- Зачем? Я его сам нашел. Посадил на цепь и трое суток держал на хлебе и воде. Он чуть с ума не сошел! Потом купил ему билет на автобус и отправил домой - пинком под зад! Как-никак племянник мой, - сочувственно вздыхает Моисеич и раскручивает на пальце брелок с кнопкой вызова охраны.
Я думаю, историю с племянником он выдумал, чтобы заранее меня припугнуть. Еще я думаю, какие из вещей на прилавке - краденые. Оказывается, половина. Но ломбард за это никакой ответственности не несет. Полицейские провели здесь всего четыре выемки. Моисеич этим гордится, как и тем, что однажды поймал вора с поличным.
- Торчок серьги принес, которые нам до этого проститутка таскала, грудастая такая, - он рисует в воздухе два больших полушария и довольно причмокивает. - Короче, мы его скрутили и сдали ментам. Та потом приходила и просила забрать показания. Торчок был ее сожителем.
- А как вы узнали серьги?
- У меня хорошая память на ювелирку, - хвастается Моисеич. - А вообще чего к нам только не тащат! В прошлом году принесли лунный камень. Липа, конечно! На лоха думали сдать. Сто тысяч просили. Астрономы, блин! - смеется он. Его смех переходит в кашель. Моисеич - немолодой, грузный мужчина, который давно в этом бизнесе. Свой первый ломбард он открыл в 99-м году, рассчитывая заработать после дефолта.
- Я с войны вернулся.
- Чечня?
- Югославия. Мне скучно было. После войны всегда скучно. Год пил. Затем пошел на курсы ювелиров и стал частным оценщиком. Работал с банками, казино, ломбардами. Решил свой открыть на пару с приятелем. Вложили около миллиона. Деньги в основном на взятки ушли: ментам - дай, пожарным - дай, крысам в налоговой - дай…
- Сегодня разве не так?
- Сегодня нет. Если документы в порядке, открывайся и работай.
- И никому заносить не надо?
- Ментам - всегда надо! Удивительно жадное племя. Но у меня свой «погон» на Петровке. Воевали вместе.
В дверях появляется пожилая женщина. Моисеич деловито встает и медленно подходит к прилавку. Я замечаю, что он слегка хромает.
- Чего хотели?
Женщина протянула тоненькое обручальное кольцо - наверняка последнее из своих украшений. Обручальные кольца обычно несут последними.
- Три тысячи могу дать, - с ходу предлагает он, даже не взглянув.
Она молча кивает, и голубые купюры скрываются в ее маленькой сумочке. Опустив голову, женщина покидает нас. Чувство стыда от похода в ломбард скоро пройдет. Уверен (или так мне кажется), она никому не скажет, что побывала здесь, - ни алкоголику-мужу, ни сыну в армии.
- Эта не придет выкупать, - Моисеич брезгливо рассматривает кольцо под светом настольной лампы.
- Почему?
- Ты руки ее видел? Баба с такими ногтями в отчаянии. Выкупать кольцо ей не на что. Будем переплавлять, - заключает он тоном хирурга, которому предстоит ампутировать конечность больного.
Чужие обручальные кольца, кресты и прочий культ никто не берет - эти вещи считаются личными и потому идут на сплав.
2.
В Москве больше двух тысяч ломбардов - легальных и «черных». Легальные живут за счет процентов от займа, «черные» - путем махинаций: к примеру, когда дорогие камни на украшениях заменяют дешевым стеклом, а подделки возвращают клиентам или продают.
Ломбард Моисеича и Вадима кажется мне легальным. В нем принимают лишь ювелирные изделия, реже - антиквариат, но никаких битых айфонов и другой техники. Условия залога здесь очень простые: наценка на вещь составляет 10% от суммы займа в месяц и 12%, если сумма займа свыше 50 тысяч рублей. Если ты выкупаешь вещь, ты их доплачиваешь. Вещь необходимо выкупить в течение двух месяцев, иначе она уйдет на продажу, и тогда ломбард рискует потерять деньги - если продать ее не выйдет. Но такое случается крайне редко по сравнению с кризисом 2008 года, когда Моисеич с зятем чуть не прогорели. Впрочем, за один-два года почти любую вещь удается сбыть, отбив не только стоимость, но и свои проценты. Моисеич называет эти проценты «кровными» и повторяет как мантру:
- Нам чужого не надо, только кровное.
На ночь ценности запирают в хранилище - это подсобка с железной дверью и сигнализацией, заставленная коробками от бытовых приборов. Несколько тяжелых коробок доверху набиты цепочками, браслетами и кольцами. Они упакованы в целлофановые пакетики. Я клею на каждый из них ценник с учетом «кровных» и отправляю за стекло прилавка. Вечером повторяю то же самое, но в обратной последовательности - беру пакетики, сдираю с них устаревшие ценники и кладу в коробку из-под электрочайника или утюга (проценты растут каждый день, цена меняется).
На одном из колец видна гравировка: «Артем и Лена - вместе навсегда».
- Это «лом», - подсказывает Моисеич. - Его - в сторону.
Так тянется мой первый и последний день работы в ломбарде. Время здесь измеряют не часами, а клиентами. Рабочая норма - 15-20 человек в день. Через 8 клиентов пришел Рашид, частый посетитель. Моисеич вспоминает, что познакомился с ним много лет назад, когда тот хотел сдать золотые коронки: «Жрать ему было нечего. Вот и принес “зубы на полку”».
В этот раз Рашид снимает с запястья толстый браслет и виновато поясняет:
- На пару недель. У дочки свадьба.
Моисеич понимающе кивает и отсчитывает 13 тысяч рублей. Наличные он держит в барсетке на поясе - старомодный. Немного подумав, добавляет еще одну - суеверный.
Когда-то Рашид преподавал музыку в Ташкенте, а сейчас работает водителем мусоровоза в Москве. Для своей многодетной семьи он остался единственным мужчиной. Его старший сын мотает срок за торговлю героином, а младший уехал на заработки в Россию и пропал без вести. Возможно, парень погиб на стройке и был залит в бетон. Так избавляются от трупов нелегальных мигрантов, на чьих костях стоят торговые центры. Но Рашид хочет думать, что он ушел в ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России). Это оставляет ему надежду увидеть сына живым.
Рашид и его земляки - надежные клиенты. У них особое отношение к золоту. Они не бросают его в ломбарде и часто дают друг другу взаймы вместо денег, хотя ислам осуждает рибу (ростовщичество).
- А с «носорогами» и торчками я не работаю - своруют, заложат и не выкупят. Хотя этих педерастов я давно отвадил ходить сюда. Да и нести им уже нечего - все спустили на шырево, - учит Моисеич тонкостям ведения бизнеса. «Носорогами» он называет кавказцев.
Своих клиентов он делит на две категории - «работяги» и «закредитованные». Если Рашид - «работяга», то бывший коммерсант Сашок - «закредитованный» c «волчьим билетом» в банк. Раз в месяц он привозит в ломбард старинную икону Николая Чудотворца, чтобы заложить ее за 50 тысяч рублей. Просил больше, утверждая, что икона кровоточит.
- Икона к деньгам, - шутит Моисеич и панибратски хлопает Сашка по плечу.
Но тот юмора не разделяет. Он дважды пересчитывает деньги, трижды крестится и, завернув лик святого в плотную ткань, напутствует:
- Вверх ногами не ставить - грех.
- Помним. В какой уж раз привез…
- Сегодня - в последний, - говорит Сашок. - Уезжаю в деревню. Хозяйство начну вести, церквушку построю.
- Тебе в Москве мало церквей?
- Это разве церкви? Это фальшак! И Путин с патриархом - фальшак! Они же втайне иудаизм приняли. Православный до такого дерьма страну не доведет.
После его ухода Вадим рассказывает байку, как в 90-е к скупщикам на Арбате пришла одна сумасшедшая старушка и отдала за копейки браслет Фаберже. Они бросили свое барахло и уехали жить безбедно.
- Нам бы так все бросить и уехать, - мечтательно произносит Вадим. Он сбрасывает толстовку и выходит на улицу. Во дворе его ждет ржавый турник. Я иду следом. Меня тянет отсюда на воздух.
Colta, 15.10.2015
http://www.colta.ru/articles/society/8878
Ломбард, куда я устроился помощником оценщика, находится в подвале жилой высотки на окраине Москвы. Вместо названия - выцветшие буквы над входом: «Залог и скупка драгоценностей». Ниже надпись: «Алкашей и наркоманов не обслуживаем!» Его основные клиенты - это приезжие из Средней Азии. Здешнее золото им по карману: грамм «лома» стоит всего одну тысячу рублей. А возможность оставить залог - пожалуй, единственный способ кредита, доступный мигрантам. Они приходят с ближайших строек и продуктового рынка, который, по слухам, скоро закроют и клиентов станет меньше. Однако сейчас ломбард процветает - кризис.
1.
Мои коллеги Вадим и Сергей Михайлович, которого все зовут Моисеич, - многорукие Шивы этого ломбарда. Они владельцы, оценщики, охранники - и родственники. Помешанный на железе и околофутболе Вадим приходится Моисеичу зятем. Его рабочий день занят просмотром боев без правил и поиском «экологически чистых стероидов»:
- Таких, чтоб хрен стоял и мышцы росли, - говорит он и до вечера погружается в хаотичное месиво на экране. Вечером у него тренировка.
Из-за вечных наушников на голове Вадима все мелкие поручения выполняю я: закрываю дверь, убавляю кондиционер, выключаю «хрень». Так Моисеич называет то, что шумит и отвлекает, - телевизор, радио, телефон.
- Ты свою хрень поднимешь, нет?! - орет он зятю.
Но зять не реагирует. Он сидит напротив, уткнувшись в экран ноутбука, и сжимает левой рукой черный эспандер. Правую руку он сломал месяц назад в уличной потасовке и неделю провел на больничном. Моисеичу пришлось нанимать временного охранника, а тот их «выставил»:
- Все унес! Сука!
- В полицию обращались? - спрашиваю я.
- Зачем? Я его сам нашел. Посадил на цепь и трое суток держал на хлебе и воде. Он чуть с ума не сошел! Потом купил ему билет на автобус и отправил домой - пинком под зад! Как-никак племянник мой, - сочувственно вздыхает Моисеич и раскручивает на пальце брелок с кнопкой вызова охраны.
Я думаю, историю с племянником он выдумал, чтобы заранее меня припугнуть. Еще я думаю, какие из вещей на прилавке - краденые. Оказывается, половина. Но ломбард за это никакой ответственности не несет. Полицейские провели здесь всего четыре выемки. Моисеич этим гордится, как и тем, что однажды поймал вора с поличным.
- Торчок серьги принес, которые нам до этого проститутка таскала, грудастая такая, - он рисует в воздухе два больших полушария и довольно причмокивает. - Короче, мы его скрутили и сдали ментам. Та потом приходила и просила забрать показания. Торчок был ее сожителем.
- А как вы узнали серьги?
- У меня хорошая память на ювелирку, - хвастается Моисеич. - А вообще чего к нам только не тащат! В прошлом году принесли лунный камень. Липа, конечно! На лоха думали сдать. Сто тысяч просили. Астрономы, блин! - смеется он. Его смех переходит в кашель. Моисеич - немолодой, грузный мужчина, который давно в этом бизнесе. Свой первый ломбард он открыл в 99-м году, рассчитывая заработать после дефолта.
- Я с войны вернулся.
- Чечня?
- Югославия. Мне скучно было. После войны всегда скучно. Год пил. Затем пошел на курсы ювелиров и стал частным оценщиком. Работал с банками, казино, ломбардами. Решил свой открыть на пару с приятелем. Вложили около миллиона. Деньги в основном на взятки ушли: ментам - дай, пожарным - дай, крысам в налоговой - дай…
- Сегодня разве не так?
- Сегодня нет. Если документы в порядке, открывайся и работай.
- И никому заносить не надо?
- Ментам - всегда надо! Удивительно жадное племя. Но у меня свой «погон» на Петровке. Воевали вместе.
В дверях появляется пожилая женщина. Моисеич деловито встает и медленно подходит к прилавку. Я замечаю, что он слегка хромает.
- Чего хотели?
Женщина протянула тоненькое обручальное кольцо - наверняка последнее из своих украшений. Обручальные кольца обычно несут последними.
- Три тысячи могу дать, - с ходу предлагает он, даже не взглянув.
Она молча кивает, и голубые купюры скрываются в ее маленькой сумочке. Опустив голову, женщина покидает нас. Чувство стыда от похода в ломбард скоро пройдет. Уверен (или так мне кажется), она никому не скажет, что побывала здесь, - ни алкоголику-мужу, ни сыну в армии.
- Эта не придет выкупать, - Моисеич брезгливо рассматривает кольцо под светом настольной лампы.
- Почему?
- Ты руки ее видел? Баба с такими ногтями в отчаянии. Выкупать кольцо ей не на что. Будем переплавлять, - заключает он тоном хирурга, которому предстоит ампутировать конечность больного.
Чужие обручальные кольца, кресты и прочий культ никто не берет - эти вещи считаются личными и потому идут на сплав.
2.
В Москве больше двух тысяч ломбардов - легальных и «черных». Легальные живут за счет процентов от займа, «черные» - путем махинаций: к примеру, когда дорогие камни на украшениях заменяют дешевым стеклом, а подделки возвращают клиентам или продают.
Ломбард Моисеича и Вадима кажется мне легальным. В нем принимают лишь ювелирные изделия, реже - антиквариат, но никаких битых айфонов и другой техники. Условия залога здесь очень простые: наценка на вещь составляет 10% от суммы займа в месяц и 12%, если сумма займа свыше 50 тысяч рублей. Если ты выкупаешь вещь, ты их доплачиваешь. Вещь необходимо выкупить в течение двух месяцев, иначе она уйдет на продажу, и тогда ломбард рискует потерять деньги - если продать ее не выйдет. Но такое случается крайне редко по сравнению с кризисом 2008 года, когда Моисеич с зятем чуть не прогорели. Впрочем, за один-два года почти любую вещь удается сбыть, отбив не только стоимость, но и свои проценты. Моисеич называет эти проценты «кровными» и повторяет как мантру:
- Нам чужого не надо, только кровное.
На ночь ценности запирают в хранилище - это подсобка с железной дверью и сигнализацией, заставленная коробками от бытовых приборов. Несколько тяжелых коробок доверху набиты цепочками, браслетами и кольцами. Они упакованы в целлофановые пакетики. Я клею на каждый из них ценник с учетом «кровных» и отправляю за стекло прилавка. Вечером повторяю то же самое, но в обратной последовательности - беру пакетики, сдираю с них устаревшие ценники и кладу в коробку из-под электрочайника или утюга (проценты растут каждый день, цена меняется).
На одном из колец видна гравировка: «Артем и Лена - вместе навсегда».
- Это «лом», - подсказывает Моисеич. - Его - в сторону.
Так тянется мой первый и последний день работы в ломбарде. Время здесь измеряют не часами, а клиентами. Рабочая норма - 15-20 человек в день. Через 8 клиентов пришел Рашид, частый посетитель. Моисеич вспоминает, что познакомился с ним много лет назад, когда тот хотел сдать золотые коронки: «Жрать ему было нечего. Вот и принес “зубы на полку”».
В этот раз Рашид снимает с запястья толстый браслет и виновато поясняет:
- На пару недель. У дочки свадьба.
Моисеич понимающе кивает и отсчитывает 13 тысяч рублей. Наличные он держит в барсетке на поясе - старомодный. Немного подумав, добавляет еще одну - суеверный.
Когда-то Рашид преподавал музыку в Ташкенте, а сейчас работает водителем мусоровоза в Москве. Для своей многодетной семьи он остался единственным мужчиной. Его старший сын мотает срок за торговлю героином, а младший уехал на заработки в Россию и пропал без вести. Возможно, парень погиб на стройке и был залит в бетон. Так избавляются от трупов нелегальных мигрантов, на чьих костях стоят торговые центры. Но Рашид хочет думать, что он ушел в ИГИЛ (террористическая организация, запрещена в России). Это оставляет ему надежду увидеть сына живым.
Рашид и его земляки - надежные клиенты. У них особое отношение к золоту. Они не бросают его в ломбарде и часто дают друг другу взаймы вместо денег, хотя ислам осуждает рибу (ростовщичество).
- А с «носорогами» и торчками я не работаю - своруют, заложат и не выкупят. Хотя этих педерастов я давно отвадил ходить сюда. Да и нести им уже нечего - все спустили на шырево, - учит Моисеич тонкостям ведения бизнеса. «Носорогами» он называет кавказцев.
Своих клиентов он делит на две категории - «работяги» и «закредитованные». Если Рашид - «работяга», то бывший коммерсант Сашок - «закредитованный» c «волчьим билетом» в банк. Раз в месяц он привозит в ломбард старинную икону Николая Чудотворца, чтобы заложить ее за 50 тысяч рублей. Просил больше, утверждая, что икона кровоточит.
- Икона к деньгам, - шутит Моисеич и панибратски хлопает Сашка по плечу.
Но тот юмора не разделяет. Он дважды пересчитывает деньги, трижды крестится и, завернув лик святого в плотную ткань, напутствует:
- Вверх ногами не ставить - грех.
- Помним. В какой уж раз привез…
- Сегодня - в последний, - говорит Сашок. - Уезжаю в деревню. Хозяйство начну вести, церквушку построю.
- Тебе в Москве мало церквей?
- Это разве церкви? Это фальшак! И Путин с патриархом - фальшак! Они же втайне иудаизм приняли. Православный до такого дерьма страну не доведет.
После его ухода Вадим рассказывает байку, как в 90-е к скупщикам на Арбате пришла одна сумасшедшая старушка и отдала за копейки браслет Фаберже. Они бросили свое барахло и уехали жить безбедно.
- Нам бы так все бросить и уехать, - мечтательно произносит Вадим. Он сбрасывает толстовку и выходит на улицу. Во дворе его ждет ржавый турник. Я иду следом. Меня тянет отсюда на воздух.
Colta, 15.10.2015
http://www.colta.ru/articles/society/8878