!!!! Владислав ИНОЗЕМЦЕВ: Жизнь после нефти (авг 2015)
Какой будет Россия при дешевой нефти
В последние недели, похоже, ничто так не занимает внимания экспертов в России и вокруг неё, как цены на нефть. Менее чем за два месяца они рухнули более чем на 25%: с $59,2 до $44,3 за баррель российской марки Urals. Обвал цен породил и бегство от рубля, который обесценился почти на 22%, вплотную приблизившись к абсолютному минимуму по отношению к доллару, зафиксированному в конце января. Стоит отметить, что это снижение цен на нефть уже принесло две важные новости: с одной стороны, закрытие Brent по итогам июля на уровне ниже $52/барр. ознаменовало собой техническое завершение восходящего тренда на этом рынке, сформировавшегося ещё в конце 1990-х годов, и его смену понижательным; с другой стороны, 20 августа котировки пробили минимум прошлой зимы, и теперь ближайшие уровни поддержки располагаются в диапазоне $38-39,5/барр. - что в 1,5 раза ниже параметров, заложенных в уже скорректированный бюджет России на текущий год.
Дешевеющая нефть вызывает серьёзные проблемы и у ближайших союзников России: Казахстан вынужден был недавно девальвировать свою национальную валюту, тенге; в Беларуси куда бóльшие проблемы выявятся сразу после президентских выборов 11 октября.
Мы не будем сейчас рассуждать о том, что именно давит на рынок нефти и какие факторы играют в пользу падения или повышения цен. Гораздо интереснее представляется вопрос о том, что случится с Россией, если нефтяные котировки «лягут в дрейф» между $35 и $48/барр., или, не дай Бог, снизятся ещё более драматично. Оценивая перспективы страны, следует, на мой взгляд, уделить особое внимание трём аспектам, ни один из которых не располагает к оптимистичным прогнозам.
Первым следствием дешевеющей нефти станет не столько «пересыхание» бюджетных потоков (у правительства пока ещё есть необходимые резервы, которых вполне хватит до 2018 года, а, вероятно, и на более долгий срок), сколько резкое (отчасти даже превентивное) ограничение потребления, которое мощно ударит по частному бизнесу. Относительная стабилизация экономической ситуации летом 2015 года была во многом вызвана негласным соглашением производителей о неповышении цен - многие компании фиксировали убыток от текущей деятельности, но не прекращали её, надеясь на улучшение конъюнктуры. Уже в сентябре-октябре станет ясно, что никаких шансов на улучшение нет, что курс рубля установился около 70 руб./$1, что правительство не готово применять стимулирующие меры - и производители вынуждены будут поднять цены на 10-20%. Такой шаг торпедирует продажи и спровоцирует волну закрытия бизнесов - причём, подчеркну, в первую очередь частных, так как государственные компании порой имеют значительную валютную выручку, а также располагают доступом к кредитам и субсидиям. Результатом всего этого окажется разорение тысяч частных компаний и рост доли государственного бизнеса в экономике - Россия всё больше будет превращаться в своего рода реплику Советского Союза, хотя и с некоторыми поправками на уровень и стиль жизни.
Я настаиваю на том, что относительно незначительной глубине падения ВВП, которая отмечалась в России в I полугодии 2015 года, страна обязана отнюдь не активной политике правительства, но лишь несовершенной информации, на основании которой действует бизнес, пока готовый продолжать производство, а не фиксировать убытки. Если бы российские предприниматели лучше представляли себе перспективы развивающегося кризиса, спад производственной активности был бы в разы бóльшим. Сегодня только надежда на «авось» удерживает экономику от провала - но продолжение снижения цен на нефть обесценит этот фактор.
Вторым следствием ценового коллапса на рынке нефти станет продолжение обесценения рубля в условиях довольно низкой инфляции. Причиной станет отмеченное выше ограничение спроса: когда никто ничего не покупает, объективных оснований для повышения цен нет. Соответственно, рост курса при относительной ценовой стабильности приведёт к стремительному выдавливанию с рынка импортных товаров - но импортозамещения не случится прежде всего из-за сложного бизнес-климата и «неповоротливости» государственных компаний.
Граждане и бизнес попытаются экономить - предпочитая более дешевые и менее качественные товары тем, которые они приобретали до кризиса. Это значит, что наиболее успешными окажутся не те компании, которые производят действительно конкурентоспособную продукцию, а те, кому удастся максимально сэкономить за счёт снижения её качества. Последнее обеспечит - и уже в относительно близкой перспективе - волну хозяйственной автаркии и примитивизации: как и в первом случае, в обстановке противостояния с Западом это будет оправдываться необходимостью опоры на собственные силы, но реальным следствием станет выпадение России из глобального рынка и превращение её в намного более замкнутую экономику (я не предвижу ничего похожего на СССР с распределением валюты на закупку ширпортеба, но качество потребления снизится куда более значительно, чем его объёмы).
Это также означает, что не стоит надеяться на «слезание с сырьевой иглы»: с одной стороны, модернизация производства всегда направлена на повышение качества производимых товаров, тогда как основным трендом окажется как раз обратное; с другой стороны, нигде в мире модернизация не осуществлялась иначе, как за счёт мощного технологического трансферта - а в России он окажется невозможен прежде всего из-за запретительно высокого курса доллара и евро, препятствующего покупкам нового оборудования. Таким образом, на протяжении ближайших нескольких лет страна скорее сможет надеяться на реанимацию старых предприятий, чем на развитие и строительство новых - причём даже в сырьевых отраслях. Выходит, что снижение нефтяных цен и падение национальной валюты создают своего рода «ловушку» невозможности модернизации. Даже умирая, сырьевая экономика не изменит своей специализации.
Третьей проблемой выступает неспособность страны использовать потенциальные выгоды не столько снижения цен, сколько его последствия в виде прогрессирующей девальвации. В большинстве стран, переживавших резкое снижение курса национальной валюты, оно оборачивалось ростом экспорта за счёт повысившейся конкурентоспособности её товаров. Однако это может быть применено только к индустриальным странам - Россия же умудрилась избрать безумную модель ориентации даже современных промышленных производств на внутренний рынок. Если, например, мощности американских и европейских автомобильных компаний, созданные в том же Китае, в значительной мере предполагают реэкспорт, в России все они нацелены только на национального потребителя. Продукция «исконно российских» производителей тем более не найдёт сбыта на мировом рынке (а если и найдёт, то его объём ни в коей мере не компенсирует потери от сокращения притока «нефтедолларов»). Соответственно даже «замещающий» рост в силу расширения внутреннего рынка также маловероятен - он уже сегодня сжимается больше, чем в 1998 году.
Ситуацию могли бы несколько исправить решительные действия властей, если бы они предприняли меры поддержания конечного спроса: радикально увеличили бы дотации аграриям, выкупая у них сельхозпродукцию и поставляя по дешёвым ценам переработчикам; субсидировали пассажирские перевозки; инициировали программу беспроцентного кредитования покупок автомобилей, раздачу земли или льготную ипотеку.
Однако ничего подобного не произойдёт прежде всего потому, что власти ориентированы на сохранение резервов, которые будут использованы лишь в случае крайней политической - а не экономической - необходимости.
Подводя итог, стоит отметить, что нынешнее снижение цен на нефть не породит «новой России» - которую могли бы помочь создать резкие падения её котировок в 1998-м и 2008-м годах. В первых двух случаях Россия находилась (или ощущала себя) на определённом перепутье - и потому была в той или иной мере готова меняться (даже медведевская модернизация могла принести куда большие результаты, если бы цена в $40/барр. сохранялась в 2009 году не несколько месяцев, а 2-3 года) - но сейчас Россия сознательно повернула назад, к воссозданию квазисоветской производственной структуры - и низкие цены на нефть, как это ни парадоксально, не препятствуют, а скорее потворствуют такому «путешествию».
Увеличение доли государства в экономике, примитивизация индустриального сектора, снижение импорта, сокращение потребления - всё это, дополненное риторикой противостояния с Западом (который, как наверняка «выяснится», «специально» спровоцировал обвал цен на нефть для «дестабилизации» России), указывает на единственно возможный путь России при дешёвой нефти. Этот путь ведёт нас к квазисоветской экономике, оторванной от мира и при этом гордящейся своей автаркичностью; экономике деградирующей и компенсирующей снижающийся уровень жизни всепроникающей пропагандой. Может ли Россия «выйти» из современной глобализации? Я не вижу никаких причин, которые бы этому воспрепятствовали. Долго ли она будет оставаться стабильной в новых условиях? Думаю, что намного дольше, чем это готовы допустить большинство нынешних аналитиков…
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ - экономист, социолог. Автор более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании и США, в том числе 15 монографий. Основатель (с 1996 г.) и научный руководитель АНО «Центр исследований постиндустриального общества».
С 2011 г. член научного совета Российского совета по международным делам, в 2012-2014 гг. - председатель Высшего совета партии «Гражданская сила». В 2003-2012 гг. - главный редактор журнала «Свободная мысль».
https://ru.wikipedia.org/wiki/Иноземцев,_Владислав_Леонидович
Intersectionproject.eu, 24.08.2015
http://intersectionproject.eu/ru/article/economy/zhizn-posle-nefti#sthash.Fpu9bWlb.dpuf
Примечание: все выделения в тексте - мои.
В последние недели, похоже, ничто так не занимает внимания экспертов в России и вокруг неё, как цены на нефть. Менее чем за два месяца они рухнули более чем на 25%: с $59,2 до $44,3 за баррель российской марки Urals. Обвал цен породил и бегство от рубля, который обесценился почти на 22%, вплотную приблизившись к абсолютному минимуму по отношению к доллару, зафиксированному в конце января. Стоит отметить, что это снижение цен на нефть уже принесло две важные новости: с одной стороны, закрытие Brent по итогам июля на уровне ниже $52/барр. ознаменовало собой техническое завершение восходящего тренда на этом рынке, сформировавшегося ещё в конце 1990-х годов, и его смену понижательным; с другой стороны, 20 августа котировки пробили минимум прошлой зимы, и теперь ближайшие уровни поддержки располагаются в диапазоне $38-39,5/барр. - что в 1,5 раза ниже параметров, заложенных в уже скорректированный бюджет России на текущий год.
Дешевеющая нефть вызывает серьёзные проблемы и у ближайших союзников России: Казахстан вынужден был недавно девальвировать свою национальную валюту, тенге; в Беларуси куда бóльшие проблемы выявятся сразу после президентских выборов 11 октября.
Мы не будем сейчас рассуждать о том, что именно давит на рынок нефти и какие факторы играют в пользу падения или повышения цен. Гораздо интереснее представляется вопрос о том, что случится с Россией, если нефтяные котировки «лягут в дрейф» между $35 и $48/барр., или, не дай Бог, снизятся ещё более драматично. Оценивая перспективы страны, следует, на мой взгляд, уделить особое внимание трём аспектам, ни один из которых не располагает к оптимистичным прогнозам.
Первым следствием дешевеющей нефти станет не столько «пересыхание» бюджетных потоков (у правительства пока ещё есть необходимые резервы, которых вполне хватит до 2018 года, а, вероятно, и на более долгий срок), сколько резкое (отчасти даже превентивное) ограничение потребления, которое мощно ударит по частному бизнесу. Относительная стабилизация экономической ситуации летом 2015 года была во многом вызвана негласным соглашением производителей о неповышении цен - многие компании фиксировали убыток от текущей деятельности, но не прекращали её, надеясь на улучшение конъюнктуры. Уже в сентябре-октябре станет ясно, что никаких шансов на улучшение нет, что курс рубля установился около 70 руб./$1, что правительство не готово применять стимулирующие меры - и производители вынуждены будут поднять цены на 10-20%. Такой шаг торпедирует продажи и спровоцирует волну закрытия бизнесов - причём, подчеркну, в первую очередь частных, так как государственные компании порой имеют значительную валютную выручку, а также располагают доступом к кредитам и субсидиям. Результатом всего этого окажется разорение тысяч частных компаний и рост доли государственного бизнеса в экономике - Россия всё больше будет превращаться в своего рода реплику Советского Союза, хотя и с некоторыми поправками на уровень и стиль жизни.
Я настаиваю на том, что относительно незначительной глубине падения ВВП, которая отмечалась в России в I полугодии 2015 года, страна обязана отнюдь не активной политике правительства, но лишь несовершенной информации, на основании которой действует бизнес, пока готовый продолжать производство, а не фиксировать убытки. Если бы российские предприниматели лучше представляли себе перспективы развивающегося кризиса, спад производственной активности был бы в разы бóльшим. Сегодня только надежда на «авось» удерживает экономику от провала - но продолжение снижения цен на нефть обесценит этот фактор.
Вторым следствием ценового коллапса на рынке нефти станет продолжение обесценения рубля в условиях довольно низкой инфляции. Причиной станет отмеченное выше ограничение спроса: когда никто ничего не покупает, объективных оснований для повышения цен нет. Соответственно, рост курса при относительной ценовой стабильности приведёт к стремительному выдавливанию с рынка импортных товаров - но импортозамещения не случится прежде всего из-за сложного бизнес-климата и «неповоротливости» государственных компаний.
Граждане и бизнес попытаются экономить - предпочитая более дешевые и менее качественные товары тем, которые они приобретали до кризиса. Это значит, что наиболее успешными окажутся не те компании, которые производят действительно конкурентоспособную продукцию, а те, кому удастся максимально сэкономить за счёт снижения её качества. Последнее обеспечит - и уже в относительно близкой перспективе - волну хозяйственной автаркии и примитивизации: как и в первом случае, в обстановке противостояния с Западом это будет оправдываться необходимостью опоры на собственные силы, но реальным следствием станет выпадение России из глобального рынка и превращение её в намного более замкнутую экономику (я не предвижу ничего похожего на СССР с распределением валюты на закупку ширпортеба, но качество потребления снизится куда более значительно, чем его объёмы).
Это также означает, что не стоит надеяться на «слезание с сырьевой иглы»: с одной стороны, модернизация производства всегда направлена на повышение качества производимых товаров, тогда как основным трендом окажется как раз обратное; с другой стороны, нигде в мире модернизация не осуществлялась иначе, как за счёт мощного технологического трансферта - а в России он окажется невозможен прежде всего из-за запретительно высокого курса доллара и евро, препятствующего покупкам нового оборудования. Таким образом, на протяжении ближайших нескольких лет страна скорее сможет надеяться на реанимацию старых предприятий, чем на развитие и строительство новых - причём даже в сырьевых отраслях. Выходит, что снижение нефтяных цен и падение национальной валюты создают своего рода «ловушку» невозможности модернизации. Даже умирая, сырьевая экономика не изменит своей специализации.
Третьей проблемой выступает неспособность страны использовать потенциальные выгоды не столько снижения цен, сколько его последствия в виде прогрессирующей девальвации. В большинстве стран, переживавших резкое снижение курса национальной валюты, оно оборачивалось ростом экспорта за счёт повысившейся конкурентоспособности её товаров. Однако это может быть применено только к индустриальным странам - Россия же умудрилась избрать безумную модель ориентации даже современных промышленных производств на внутренний рынок. Если, например, мощности американских и европейских автомобильных компаний, созданные в том же Китае, в значительной мере предполагают реэкспорт, в России все они нацелены только на национального потребителя. Продукция «исконно российских» производителей тем более не найдёт сбыта на мировом рынке (а если и найдёт, то его объём ни в коей мере не компенсирует потери от сокращения притока «нефтедолларов»). Соответственно даже «замещающий» рост в силу расширения внутреннего рынка также маловероятен - он уже сегодня сжимается больше, чем в 1998 году.
Ситуацию могли бы несколько исправить решительные действия властей, если бы они предприняли меры поддержания конечного спроса: радикально увеличили бы дотации аграриям, выкупая у них сельхозпродукцию и поставляя по дешёвым ценам переработчикам; субсидировали пассажирские перевозки; инициировали программу беспроцентного кредитования покупок автомобилей, раздачу земли или льготную ипотеку.
Однако ничего подобного не произойдёт прежде всего потому, что власти ориентированы на сохранение резервов, которые будут использованы лишь в случае крайней политической - а не экономической - необходимости.
Подводя итог, стоит отметить, что нынешнее снижение цен на нефть не породит «новой России» - которую могли бы помочь создать резкие падения её котировок в 1998-м и 2008-м годах. В первых двух случаях Россия находилась (или ощущала себя) на определённом перепутье - и потому была в той или иной мере готова меняться (даже медведевская модернизация могла принести куда большие результаты, если бы цена в $40/барр. сохранялась в 2009 году не несколько месяцев, а 2-3 года) - но сейчас Россия сознательно повернула назад, к воссозданию квазисоветской производственной структуры - и низкие цены на нефть, как это ни парадоксально, не препятствуют, а скорее потворствуют такому «путешествию».
Увеличение доли государства в экономике, примитивизация индустриального сектора, снижение импорта, сокращение потребления - всё это, дополненное риторикой противостояния с Западом (который, как наверняка «выяснится», «специально» спровоцировал обвал цен на нефть для «дестабилизации» России), указывает на единственно возможный путь России при дешёвой нефти. Этот путь ведёт нас к квазисоветской экономике, оторванной от мира и при этом гордящейся своей автаркичностью; экономике деградирующей и компенсирующей снижающийся уровень жизни всепроникающей пропагандой. Может ли Россия «выйти» из современной глобализации? Я не вижу никаких причин, которые бы этому воспрепятствовали. Долго ли она будет оставаться стабильной в новых условиях? Думаю, что намного дольше, чем это готовы допустить большинство нынешних аналитиков…
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ - экономист, социолог. Автор более 300 печатных работ, опубликованных в России, Франции, Великобритании и США, в том числе 15 монографий. Основатель (с 1996 г.) и научный руководитель АНО «Центр исследований постиндустриального общества».
С 2011 г. член научного совета Российского совета по международным делам, в 2012-2014 гг. - председатель Высшего совета партии «Гражданская сила». В 2003-2012 гг. - главный редактор журнала «Свободная мысль».
https://ru.wikipedia.org/wiki/Иноземцев,_Владислав_Леонидович
Intersectionproject.eu, 24.08.2015
http://intersectionproject.eu/ru/article/economy/zhizn-posle-nefti#sthash.Fpu9bWlb.dpuf
Примечание: все выделения в тексте - мои.