Кирилл МАРТЫНОВ: Три болотных года (май 2015)
6 мая 2015 года: все ушли на фронт
В декабре 2011 года в Россию вернулась политика. Социологи старались объяснить это небывалое явление, предлагая набор терминов - «рассерженные горожане», «креативный класс». Возникла и гипотеза, которая будто бы объясняла, почему этим самым горожанам и креаклам не сидится на месте. Эта гипотеза в итоге устроила всех - сотрудников ФСБ и веб-дизайнеров, пенсионеров и молодежных активистов, - надолго пережила свою эпоху и определяет ход политических дискуссий до сих пор.
Кажется, в каноническом виде ее сформулировал - кстати, еще в 2010 году, - Юрий Сапрыкин. Есть будто бы две России. Одна народная, бюджетная, всем довольная, потребляющая низкую культуру и не имеющая достаточного дохода, чтобы кушать смузи - это «Россия шансона». А есть утонченная, работящая, критически мыслящая, имеющая высокий доход и потребляющая пост-рок «Россия айфона». Они как вода и пламя, и вместе им не сойтись. Те, кто бесится, автоматически записываются в категорию айфононосителей. Шансонофилов же гордо именуют при необходимости народом. Например, кто не любит брежневскую эстетику празднования 9 мая, тот не народ и враг.
Вся эта конструкция с самого начала не выдерживала критики хотя бы потому, что айфон довольно быстро превратился в любимый народный телефон, который покупали и в кредит, и отказывая себе во всем необходимом. А шире - нет прямой связи между моделью потребления и политическими убеждениями. Существует, например, круг друзей Тимура Прокопенко, вполне патриотически мыслящих креаклов, отдыхающих за границей, разбирающихся в брендах молодых людей.
Но как бы то ни было, в теорию двух Россий все поверили. В ответ на мифологию Болотной была сформирована мифология «Уралвагонзавода» - с лозунгом «Россия одна» (а кто не согласен быть частью нашей, путинско-сечинской России, с теми мы разберемся).
6 мая 2012 года креативный класс при поддержке Удальцова дал арьергардный бой в заведомо проигрышной ситуации - когда избирались не какие-то депутаты, но горячо любимый элитами и народом президент. Итогом Марша миллионов стали знаменитые кадры противостояния с полицией, десятки уголовных дел и возвращение института политических репрессий, в роли которого теперь выступает Следственный комитет. «Оранжевый зверек», под которым понимались главным образом граждане, взывающие к законности, кажется, не на шутку встревожил российские власти. Попытка опереться на «Уралвагонзавод» в борьбе с митингом горожан стала для Кремля первым опытом сотрудничества с «добровольцами».
Двумя годами позднее Россия занялась широким импортом этого противостояния «двух Россий» на Украину и украинскую повестку в целом. Условный «Уралвагонзавод» уехал воевать «с фашистами» в Донецк. С другой стороны, примерно те же люди, которые в 2011-2012 годах заявляли о своем стремлении к переменам, в 2014 году выходили в Москве на антивоенные митинги. Теперь их охарактеризовали как национал-предателей и попытались изолировать еще глубже.
Те, кто выходил на улицу в 2011-2012 годах, в ретроспективе названы сторонниками Майдана в России, а следовательно, гражданской войны. В то же время реальная украинская война возвращается в Москву новыми репрессивными законами и политическими убийствами.
Новый гражданский консенсус сегодня звучит как «лишь бы не было войны». А история о «России айфона и России шансона» превратилась в рассказ о «84% большинства», то есть о тех, кто не хочет повторения украинского сценария в Москве. Большинство агрессивно требует наказания для горстки «огрызающихся майдаунов». Для «болотного» движения это означает, что политическая игра 2011-2012 годов закончена, ставка на демократическое восстание «вестернизированного меньшинства» сыграна и бита украинским кризисом.
Политзеков, осужденных по «болотному» и расходящимся от него кругами делам, нужно вытаскивать. А параллельно думать не об упущенных возможностях, а о будущем. Что мы можем предложить той, другой России, которая в эти годы не захотела нас слушать? Может быть, и нет никаких двух Россий. Может быть, бастующие рабочие космодрома «Восточный», бастующие учителя и врачи - это и есть мы.
Кирилл МАРТЫНОВ - преподаватель философии (доцент кафедры онтологии, логики и теории познания) НИУ ВШЭ, публицист, главный редактор общественно-политического проекта "Мнения.ру", редактор раздела "Мнения и комментарии" "Новой газеты". Кандидат философских наук. Специалист в области современных политических теорий, аналитической философии и социологии. Профессиональные интересы: философия сознания, философия языка, политическая философия.
Работал в Фонде эффективной политики и других (около-)политических проектах, редактировал "Русский журнал". Делал различные проекты в медиа, параллельно преподавал в университете. Публиковался в "Новой газете", "Московских новостях", "Отечественных записках" и др.
"Новая газета" № 46 от 6 мая 2015
http://www.novayagazeta.ru/columns/68327.html
Примечание: выделение болдом - моё.
В декабре 2011 года в Россию вернулась политика. Социологи старались объяснить это небывалое явление, предлагая набор терминов - «рассерженные горожане», «креативный класс». Возникла и гипотеза, которая будто бы объясняла, почему этим самым горожанам и креаклам не сидится на месте. Эта гипотеза в итоге устроила всех - сотрудников ФСБ и веб-дизайнеров, пенсионеров и молодежных активистов, - надолго пережила свою эпоху и определяет ход политических дискуссий до сих пор.
Кажется, в каноническом виде ее сформулировал - кстати, еще в 2010 году, - Юрий Сапрыкин. Есть будто бы две России. Одна народная, бюджетная, всем довольная, потребляющая низкую культуру и не имеющая достаточного дохода, чтобы кушать смузи - это «Россия шансона». А есть утонченная, работящая, критически мыслящая, имеющая высокий доход и потребляющая пост-рок «Россия айфона». Они как вода и пламя, и вместе им не сойтись. Те, кто бесится, автоматически записываются в категорию айфононосителей. Шансонофилов же гордо именуют при необходимости народом. Например, кто не любит брежневскую эстетику празднования 9 мая, тот не народ и враг.
Вся эта конструкция с самого начала не выдерживала критики хотя бы потому, что айфон довольно быстро превратился в любимый народный телефон, который покупали и в кредит, и отказывая себе во всем необходимом. А шире - нет прямой связи между моделью потребления и политическими убеждениями. Существует, например, круг друзей Тимура Прокопенко, вполне патриотически мыслящих креаклов, отдыхающих за границей, разбирающихся в брендах молодых людей.
Но как бы то ни было, в теорию двух Россий все поверили. В ответ на мифологию Болотной была сформирована мифология «Уралвагонзавода» - с лозунгом «Россия одна» (а кто не согласен быть частью нашей, путинско-сечинской России, с теми мы разберемся).
6 мая 2012 года креативный класс при поддержке Удальцова дал арьергардный бой в заведомо проигрышной ситуации - когда избирались не какие-то депутаты, но горячо любимый элитами и народом президент. Итогом Марша миллионов стали знаменитые кадры противостояния с полицией, десятки уголовных дел и возвращение института политических репрессий, в роли которого теперь выступает Следственный комитет. «Оранжевый зверек», под которым понимались главным образом граждане, взывающие к законности, кажется, не на шутку встревожил российские власти. Попытка опереться на «Уралвагонзавод» в борьбе с митингом горожан стала для Кремля первым опытом сотрудничества с «добровольцами».
Двумя годами позднее Россия занялась широким импортом этого противостояния «двух Россий» на Украину и украинскую повестку в целом. Условный «Уралвагонзавод» уехал воевать «с фашистами» в Донецк. С другой стороны, примерно те же люди, которые в 2011-2012 годах заявляли о своем стремлении к переменам, в 2014 году выходили в Москве на антивоенные митинги. Теперь их охарактеризовали как национал-предателей и попытались изолировать еще глубже.
Те, кто выходил на улицу в 2011-2012 годах, в ретроспективе названы сторонниками Майдана в России, а следовательно, гражданской войны. В то же время реальная украинская война возвращается в Москву новыми репрессивными законами и политическими убийствами.
Новый гражданский консенсус сегодня звучит как «лишь бы не было войны». А история о «России айфона и России шансона» превратилась в рассказ о «84% большинства», то есть о тех, кто не хочет повторения украинского сценария в Москве. Большинство агрессивно требует наказания для горстки «огрызающихся майдаунов». Для «болотного» движения это означает, что политическая игра 2011-2012 годов закончена, ставка на демократическое восстание «вестернизированного меньшинства» сыграна и бита украинским кризисом.
Политзеков, осужденных по «болотному» и расходящимся от него кругами делам, нужно вытаскивать. А параллельно думать не об упущенных возможностях, а о будущем. Что мы можем предложить той, другой России, которая в эти годы не захотела нас слушать? Может быть, и нет никаких двух Россий. Может быть, бастующие рабочие космодрома «Восточный», бастующие учителя и врачи - это и есть мы.
Кирилл МАРТЫНОВ - преподаватель философии (доцент кафедры онтологии, логики и теории познания) НИУ ВШЭ, публицист, главный редактор общественно-политического проекта "Мнения.ру", редактор раздела "Мнения и комментарии" "Новой газеты". Кандидат философских наук. Специалист в области современных политических теорий, аналитической философии и социологии. Профессиональные интересы: философия сознания, философия языка, политическая философия.
Работал в Фонде эффективной политики и других (около-)политических проектах, редактировал "Русский журнал". Делал различные проекты в медиа, параллельно преподавал в университете. Публиковался в "Новой газете", "Московских новостях", "Отечественных записках" и др.
"Новая газета" № 46 от 6 мая 2015
http://www.novayagazeta.ru/columns/68327.html
Примечание: выделение болдом - моё.