АНАЛИТИКА - Григорий ГОЛОСОВ: Как Путин сделал смену режима неизбежной
Выражение «смена режима» подобно изобретенному Станиславом Лемом слову «сепульки». До оказавшегося на далекой планете персонажа Лема «все чаще долетало это загадочное слово, произносимое сдавленным шепотом или же страстно выкрикиваемое». Наводящие вопросы помогли выяснить, что сепульки имеют какое-то отношение к репродуктивной функции местной расы, но более конкретного ответа получить так и не удалось. О смене режима мы тоже слышим постоянно. Отставной политик и выпущенный на волю экс-олигарх говорят о ее неизбежности. Российские чиновники и депутаты - о непреклонной воле ее предотвратить. Но понимание довольно смутное, примерно как с сепульками у Лема.
В предельно широком смысле понятно, о чем речь: собственно, о том, что когда-нибудь Владимир Путин лишится власти, причем одним этого хочется до самозабвения, а другим это как нож острый. Но почему «смена режима»? Не праздный вопрос в мире, в котором слова - слишком часто - заслоняют содержание. Но содержание все-таки важнее. Стандартное определение политического режима примерно такое: это совокупность процедур, принципов и правил (формальных или неформальных), определяющих форму правления в стране. А основной элемент формы правления - это механизм приобретения и утраты (то есть смены) власти. Казалось бы, при чем здесь Путин? И какое вообще отношение имеет эта абстрактная категория к нашим политическим реалиям?
Что же, посмотрим конкретнее. Политических режимов много, но любой из них может быть отнесен к одной из двух категорий: либо к демократиям, либо к авторитарным режимам. Демократии отличаются тем, что механизмом смены власти являются выборы. Все остальные процедуры, принципы и правила служат тому, чтобы власть принадлежала тем, кому ее делегирует народ. А поскольку выборы составляют ядро этой формы правления, то к ним предъявляются довольно жесткие требования. Они должны быть свободными, то есть проходить на конкурентной основе, с участием всех реальных претендентов на власть и с возможностью для каждого из них обосновать свои претензии публично и на равных правах с действующим обладателем должности, а также с честным подсчетом голосов.
Иными словами, это система, при которой обладатель власти может ее утратить, проиграв выборы. Поэтому - применительно к демократии - «смена власти» и «смена режима» не просто разные, но прямо противоположные понятия. Демократия сохраняется именно за счет того, что конкретные носители власти время от времени приходят и уходят. Смена режима возможна лишь тогда, когда принцип чередования у власти путем выборов перестает соблюдаться. Это может произойти двумя путями.
Один из путей - государственный переворот. По мнению, которое всячески старается внушить россиянам пропаганда, другого пути просто нет. Убедить в этом россиянина не так уж сложно. Еще советская пропагандистская машина любила расписывать ужасы «путчей», вроде чилийского или уругвайского. Ужасы, кстати, не были выдуманными, хотя случаи вполне бескровных, не сопровождающихся репрессиями военных переворотов не так уж редки. Правда, революции рассматривались как благотворные события. Часто это различие было вымышленным: скажем, так называемая «саурская революция» 1978 года в Афганистане была типичным военным переворотом. Впрочем, то же самое можно сказать и об Октябрьской революции 1917 года в России, произведенной, по сути, регулярными воинскими частями.
Надо добавить, что государственный переворот, если он происходит в условиях демократии, вовсе не обязательно ведет к смене режима. В новейшей истории Африки - например, совсем недавно в Мали - были многочисленные случаи, когда президенты, пришедшие к власти на выборах, постепенно узурпировали власть, зажимали оппозицию и начинали превращаться в диктаторов. Временно взяв власть в свои руки, армия пресекала эти тенденции и принимала на себя ответственность за организацию свободных выборов, а потом передавала полномочия новым избранным властям. Таким образом, государственный переворот может и стабилизировать демократию. Важен не факт переворота, а то, чем он заканчивается.
Надо сказать, что в современном мире государственные перевороты - и особенно военные - стали опасной игрой. Международное сообщество подвергает изоляции страны, где военные, захватив власть, пытаются удержать ее. Не приветствуются и другие антиконституционные действия, ведущие к смене власти. Поэтому, хотя судят в любом случае по результату, сегодня это не очень популярная практика. Но зато весьма широкое распространение получил другой способ смены демократических режимов.
Об этом я уже упоминал. Придет человек к власти демократическим путем, а потом вдруг задумается: а стоит ли отказываться? Ведь дело-то ответственное, по плечу немногим, а от добра добра не ищут, да и внешний враг только и ждет, когда на смену хорошему правителю придет плохой, а хороший-то - это ведь я и есть, не так ли? Такие вот рассуждения сопровождали большинство смен демократических режимов, произошедших в мире за последние десятилетия. В былые времена демократы, превратившись в диктаторов, просто отменяли выборы и вводили однопартийную систему. Теперь выборы, как правило, сохраняются, но как пустая формальность, потому что проиграть их действующий носитель власти уже не может.
Именно такая трансформация произошла в нашей стране примерно в середине нулевых. Поэтому когда задаются вопросом о том, кто главный организатор смены режима в России, то двух мнений быть не может - это президент Путин. До него Россия была пусть и несовершенной, но все-таки демократией. А теперь это авторитарный режим, в котором власть принадлежит одному человеку, и будет она у него столько времени, сколько он захочет. Или, возможно, покуда не отберут.
Вот поэтому и получается, что в современной России «смена режима» и «смена власти» стали почти идентичными понятиями. Бывают, конечно, и такие авторитарные режимы, в которых власть меняется, а форма правления - нет. Но это редкие исключения, и Россия не из их числа. Реальность такова, что власть принадлежит лично Путину, и даже если он из каких-то тактических соображений решится оставить президентский пост, то рычаги влияния все равно сохранит за собой. В конце концов, Сталин, будучи на пике власти, довольно долго не занимал вообще никаких государственных должностей. Характера советского режима это не изменило.
Поэтому, как это ни парадоксально, Путина следует считать главным организатором смены режима еще и во втором, более актуальном смысле. Современную Россию он устроил так, что смена режима неизбежна. Теоретически не так уж важно, когда и как именно она произойдет. Факт состоит в том, что вечно Путин править не сможет, и если его уход от власти идентичен смене режима, то избежать ее России не удастся.
В истории весьма редко, но все же бывали случаи, когда диктаторы не то чтобы добровольно, но, что называется, по согласию сторон проводили свободные выборы и уходили, передав власть победителю. Это и есть оптимальный сценарий смены авторитарного режима. Нам на него рассчитывать не приходится, хотя альтернативные сценарии, к сожалению, отнюдь не такие вегетарианские, и если я в чем-то согласен с путинскими чиновниками и депутатами, так это в том, что при смене режима народ России хлебнет лиха. Но вот только ответственность за это несут архитекторы нынешней политической системы.
Григорий ГОЛОСОВ - доктор политических наук. Директор петербургского проектного центра "Геликс", директор Межрегиональной электоральной сети поддержки, профессор сравнительной политологии Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Редактор журнала "Российское электоральное обозрение", член редакционных советов журналов Party Politics и Slavic Review, ассоциированный международный редактор журнала Europe-Asia Studies.
Автор монографий: "Российская партийная система и региональная политика», 1993-2003 СПб.; Изд-во" Европ. ун-та" в Санкт-Петербурге, 2006; Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder, CO, and London: Lynne Rienner, 2004 (отмечена как Outstanding Academic Title Американской ассоциацией университетских библиотек); "Партийные системы России и стран Восточной Европы: генезис, структуры, динамика". М, "Весь Мир", 1999; учебник "Сравнительная политология" 3-е изд., перераб. и доп. СПб.; Изд-во "Европ. ун-та" в Санкт-Петербурге, 2001, и ряда других книг.
Автор статей в сборниках научных трудов, отечественных и зарубежных журналах, в том числе: "Мировая экономика и международные отношения", "Общественные науки и современность", "Полис", Communist and Post-Communist Studies, Comparative Political Studies, Europe-Asia Studies, Government and Opposition, International Political Science Review, Journal of Communist Studies and Transition Politics, Party Politics, Political Studies, Pro et Contra, Revista Internacional de Estudos Politicos / International Journal of Political Studies, а также базы данных "Российская электоральная статистика".
Статья Electoral Systems and Party Formation in Russia получила приз Американской ассоциации политических наук Lawrence D. Longley Award как лучшая статья по проблемам политического представительства и избирательных систем, опубликованная в 2003 г.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Голосов,_Григорий_Васильевич
Slon, 24.07.2015
https://slon.ru/posts/54400
Примечание: все выделения в тексте - мои.
В предельно широком смысле понятно, о чем речь: собственно, о том, что когда-нибудь Владимир Путин лишится власти, причем одним этого хочется до самозабвения, а другим это как нож острый. Но почему «смена режима»? Не праздный вопрос в мире, в котором слова - слишком часто - заслоняют содержание. Но содержание все-таки важнее. Стандартное определение политического режима примерно такое: это совокупность процедур, принципов и правил (формальных или неформальных), определяющих форму правления в стране. А основной элемент формы правления - это механизм приобретения и утраты (то есть смены) власти. Казалось бы, при чем здесь Путин? И какое вообще отношение имеет эта абстрактная категория к нашим политическим реалиям?
Что же, посмотрим конкретнее. Политических режимов много, но любой из них может быть отнесен к одной из двух категорий: либо к демократиям, либо к авторитарным режимам. Демократии отличаются тем, что механизмом смены власти являются выборы. Все остальные процедуры, принципы и правила служат тому, чтобы власть принадлежала тем, кому ее делегирует народ. А поскольку выборы составляют ядро этой формы правления, то к ним предъявляются довольно жесткие требования. Они должны быть свободными, то есть проходить на конкурентной основе, с участием всех реальных претендентов на власть и с возможностью для каждого из них обосновать свои претензии публично и на равных правах с действующим обладателем должности, а также с честным подсчетом голосов.
Иными словами, это система, при которой обладатель власти может ее утратить, проиграв выборы. Поэтому - применительно к демократии - «смена власти» и «смена режима» не просто разные, но прямо противоположные понятия. Демократия сохраняется именно за счет того, что конкретные носители власти время от времени приходят и уходят. Смена режима возможна лишь тогда, когда принцип чередования у власти путем выборов перестает соблюдаться. Это может произойти двумя путями.
Один из путей - государственный переворот. По мнению, которое всячески старается внушить россиянам пропаганда, другого пути просто нет. Убедить в этом россиянина не так уж сложно. Еще советская пропагандистская машина любила расписывать ужасы «путчей», вроде чилийского или уругвайского. Ужасы, кстати, не были выдуманными, хотя случаи вполне бескровных, не сопровождающихся репрессиями военных переворотов не так уж редки. Правда, революции рассматривались как благотворные события. Часто это различие было вымышленным: скажем, так называемая «саурская революция» 1978 года в Афганистане была типичным военным переворотом. Впрочем, то же самое можно сказать и об Октябрьской революции 1917 года в России, произведенной, по сути, регулярными воинскими частями.
Надо добавить, что государственный переворот, если он происходит в условиях демократии, вовсе не обязательно ведет к смене режима. В новейшей истории Африки - например, совсем недавно в Мали - были многочисленные случаи, когда президенты, пришедшие к власти на выборах, постепенно узурпировали власть, зажимали оппозицию и начинали превращаться в диктаторов. Временно взяв власть в свои руки, армия пресекала эти тенденции и принимала на себя ответственность за организацию свободных выборов, а потом передавала полномочия новым избранным властям. Таким образом, государственный переворот может и стабилизировать демократию. Важен не факт переворота, а то, чем он заканчивается.
Надо сказать, что в современном мире государственные перевороты - и особенно военные - стали опасной игрой. Международное сообщество подвергает изоляции страны, где военные, захватив власть, пытаются удержать ее. Не приветствуются и другие антиконституционные действия, ведущие к смене власти. Поэтому, хотя судят в любом случае по результату, сегодня это не очень популярная практика. Но зато весьма широкое распространение получил другой способ смены демократических режимов.
Об этом я уже упоминал. Придет человек к власти демократическим путем, а потом вдруг задумается: а стоит ли отказываться? Ведь дело-то ответственное, по плечу немногим, а от добра добра не ищут, да и внешний враг только и ждет, когда на смену хорошему правителю придет плохой, а хороший-то - это ведь я и есть, не так ли? Такие вот рассуждения сопровождали большинство смен демократических режимов, произошедших в мире за последние десятилетия. В былые времена демократы, превратившись в диктаторов, просто отменяли выборы и вводили однопартийную систему. Теперь выборы, как правило, сохраняются, но как пустая формальность, потому что проиграть их действующий носитель власти уже не может.
Именно такая трансформация произошла в нашей стране примерно в середине нулевых. Поэтому когда задаются вопросом о том, кто главный организатор смены режима в России, то двух мнений быть не может - это президент Путин. До него Россия была пусть и несовершенной, но все-таки демократией. А теперь это авторитарный режим, в котором власть принадлежит одному человеку, и будет она у него столько времени, сколько он захочет. Или, возможно, покуда не отберут.
Вот поэтому и получается, что в современной России «смена режима» и «смена власти» стали почти идентичными понятиями. Бывают, конечно, и такие авторитарные режимы, в которых власть меняется, а форма правления - нет. Но это редкие исключения, и Россия не из их числа. Реальность такова, что власть принадлежит лично Путину, и даже если он из каких-то тактических соображений решится оставить президентский пост, то рычаги влияния все равно сохранит за собой. В конце концов, Сталин, будучи на пике власти, довольно долго не занимал вообще никаких государственных должностей. Характера советского режима это не изменило.
Поэтому, как это ни парадоксально, Путина следует считать главным организатором смены режима еще и во втором, более актуальном смысле. Современную Россию он устроил так, что смена режима неизбежна. Теоретически не так уж важно, когда и как именно она произойдет. Факт состоит в том, что вечно Путин править не сможет, и если его уход от власти идентичен смене режима, то избежать ее России не удастся.
В истории весьма редко, но все же бывали случаи, когда диктаторы не то чтобы добровольно, но, что называется, по согласию сторон проводили свободные выборы и уходили, передав власть победителю. Это и есть оптимальный сценарий смены авторитарного режима. Нам на него рассчитывать не приходится, хотя альтернативные сценарии, к сожалению, отнюдь не такие вегетарианские, и если я в чем-то согласен с путинскими чиновниками и депутатами, так это в том, что при смене режима народ России хлебнет лиха. Но вот только ответственность за это несут архитекторы нынешней политической системы.
Григорий ГОЛОСОВ - доктор политических наук. Директор петербургского проектного центра "Геликс", директор Межрегиональной электоральной сети поддержки, профессор сравнительной политологии Европейского университета в Санкт-Петербурге.
Редактор журнала "Российское электоральное обозрение", член редакционных советов журналов Party Politics и Slavic Review, ассоциированный международный редактор журнала Europe-Asia Studies.
Автор монографий: "Российская партийная система и региональная политика», 1993-2003 СПб.; Изд-во" Европ. ун-та" в Санкт-Петербурге, 2006; Political Parties in the Regions of Russia: Democracy Unclaimed. Boulder, CO, and London: Lynne Rienner, 2004 (отмечена как Outstanding Academic Title Американской ассоциацией университетских библиотек); "Партийные системы России и стран Восточной Европы: генезис, структуры, динамика". М, "Весь Мир", 1999; учебник "Сравнительная политология" 3-е изд., перераб. и доп. СПб.; Изд-во "Европ. ун-та" в Санкт-Петербурге, 2001, и ряда других книг.
Автор статей в сборниках научных трудов, отечественных и зарубежных журналах, в том числе: "Мировая экономика и международные отношения", "Общественные науки и современность", "Полис", Communist and Post-Communist Studies, Comparative Political Studies, Europe-Asia Studies, Government and Opposition, International Political Science Review, Journal of Communist Studies and Transition Politics, Party Politics, Political Studies, Pro et Contra, Revista Internacional de Estudos Politicos / International Journal of Political Studies, а также базы данных "Российская электоральная статистика".
Статья Electoral Systems and Party Formation in Russia получила приз Американской ассоциации политических наук Lawrence D. Longley Award как лучшая статья по проблемам политического представительства и избирательных систем, опубликованная в 2003 г.
https://ru.wikipedia.org/wiki/Голосов,_Григорий_Васильевич
Slon, 24.07.2015
https://slon.ru/posts/54400
Примечание: все выделения в тексте - мои.