!!!! АНАЛИТИКА - Владислав ИНОЗЕМЦЕВ: Что тянет нас обратно в СССР? Не ФСБ и не "Единая Россия"
Возвращается ли Россия к советским устоям? Об этом много ведется споров, участники которых охотно приводят аргументы как за, так и против. Но вся эта дискуссия кажется исполненной смысла, только если не обращать внимания на экономическую проблематику. Потому что, приняв в учет хозяйственные реалии, станет очевидно: из СССР мы просто никуда и не уходили.
Советский Союз рухнул четверть века тому назад, на излете того периода, который в мире принято называть индустриальной эпохой. За прошедшие годы движителем глобальной экономики стали новые отрасли - информационная, коммуникационная, фармацевтическая, финансовая. В 1990 году в США самой крупной по капитализации компанией была General Motors, а в десятке состояли также Ford, Exxon, Mobil, Chrysler, DuPont и Texaco; сейчас на первом месте - Apple, а в десятке - Google, Microsoft, Berkshire Hathaway, Wells Fargo и WalMart. Из первых десяти не выпали только ExxonMobil (отчасти потому, что объединились) и General Electric. Среди 30 корпораций, ныне входящих в индекс Dow Jones Industrial Average, 14 не состояли в нем на момент его последнего в «советские времена» пересмотра 6 мая 1991 года.
В отраслях, которых вообще не существовало в той же Америке 25 лет назад, было создано до 15 млн рабочих мест, и сегодня технологии творят чудеса, не только сокращая потребность экономики в ресурсах, но и позволяя производить их там, где, казалось бы, они навсегда обречены быть самым дефицитным товаром. Именно сдвиг акцента с отраслей, в которых наиболее ценились труд и ресурсы, к тем, где главную роль играют творчество и оригинальность, и изменил современные западные общества, сделав их более открытыми и толерантными, чем когда бы то ни было прежде. И, напротив, неспособность России перестроиться еще больше привязала ее к ресурсам, к абсолютизации пространства, к геополитике и в итоге обусловила сохранение того пренебрежения ролью человека, которое лежало в основе советской системы. Демократия и либерализм вряд ли могут привиться там, где люди, их инициатива и таланты, их потребности и ожидания практически не имеют значения.
Однако проблему не стоит сводить к нашему отставанию от Запада, само по себе это ничего не определяет.
Главное - в отсутствии динамики. Сегодня часто сравнивают Россию с Китаем; якобы нас роднит готовность противостоять «засилью Америки», склонность искать «особый путь», не подстраиваясь под шаблоны глобализации, и многое другое. При этом Китай вовсе не постиндустриальная страна: доля промышленности в ВВП (42,6%) здесь одна из самых высоких в мире. Но и сравнение с КНР показывает, насколько плотно мы завязли в «болоте» прошлого. Если сравнить списки крупнейших компаний России и Китая, можно заметить принципиальную разницу.
В нашем случае 34 корпорации из 50 лидеров по объему продаж представляют энергетический сектор, металлургию, машиностроение и транспорт - отрасли, в которых со времен распада СССР не произошло почти никакого обновления основных производственных фондов («Газпром» и «Роснефть», «Норильский никель» и РЖД, «Россети» и «РусГидро», НЛМК и «Северсталь» - все они живут на заделах, сделанных в советские времена). Среди оставшихся 14 мы видим пять ритейловых сетей и четыре банка, а полностью с нуля поднялись разве что «Вымпелком» и «Мегафон», «Фольксваген Груп Рус» и «Автотор». В списке 100 крупнейших по капитализации - 74 компании, практически полностью работающие на советских основных фондах, восемь банков и три ритейлера. Новые сектора представляет «большая тройка» мобильной связи и две интернет-компании (Mail.ru Group и Yandex). В Китае среди 100 крупнейших по капитализации китайских компаний серьезно зависят от производственных мощностей 25-летней давности только… четыре; при этом в списке - 29 банков и страховых компаний, 21 индустриальная корпорация и 7 компаний, оперирующих в сфере связи и интернета. Новый производственный сектор и частные банки - вот рецепт ухода от традиционной экономики. Госбанки плюс сырьевики - рецепт консервации прежнего порядка.
Однако даже все отмеченное выше не служило бы приговором системе, если бы не ее главная характерная черта - неразвитие. Энергетика, сырьевые товары, транспорт (за исключением морского), металлургия - это те сферы, развитие которых в мире наталкивается на вполне объективные ограничения. С 1990 по 2015 год число производимых в мире компьютеров выросло в 70-75 раз, число пользователей мобильной связью - в 450 раз, объем интернет-трафика увеличился более чем в 11 тысяч раз, в то время как потребление стали менее чем в 2,1 раза, а нефти - всего на 32%! Суммарная капитализация входящих в список FT500 на начало этого года 29 фармацевтических и биотехнологических компаний превысила общую стоимость состоящих в том же списке 41 нефте- и газодобывающей корпорации. Россия с ее производственной структурой попадает в самый дальний с точки зрения перспектив развития угол глобальной экономики, но при этом ей удается не развиваться и по своим внутренним причинам: с 1990 по 2013 год объем добычи газа у нас вырос на 2,5%, тогда как в Катаре - в 25,2 раза; добыча нефти подросла на 4,6%, тогда как в Казахстане более чем в 3,2 раза (данные BP Statistical Review of World Energy 2014). Производство стали в России в 2014 году на 21% недотягивало до показателей РСФСР 1990 года, производство цемента - на 18% (в Китае за эти годы объемы в данных отраслях в натуральном выражении выросли соответственно в 10 и 12 раз).
Я убежден: российское общество не может порвать с советским прошлым не потому, что наш народ стремится к традиционности и отвергает прогресс, и не потому, что население предпочитает твердую автократическую власть либеральным демократическим экспериментам. В основе нашего квазисоветского сознания лежит советская организация экономики - ориентированная на масштабы, а не на эффективность; абсолютизирующая основные фонды, а не человеческий капитал; делающая акцент на связанность производственных и финансовых компаний и государства; наконец, основанная скорее на перераспределении существующих активов, чем на производстве новой стоимости. Это, в свою очередь, означает, что современные российские либералы совершили историческую ошибку, когда в 1990-е годы они восприняли приватизацию крупных государственных активов как гарантию невозвращения в советское прошлое. На самом же деле этот процесс привел к невиданному в современном мире явлению - он породил группу самых богатых и успешных людей, накрепко связанных с индустрией вчерашнего дня. Всего менее 30 из 537 новых миллиардеров, появившихся в США с 1990 по 2013 год, поднялись на сырье или металлургии; среди 100 богатейших людей того же Китая 69 представляют сектор финансовых услуг, операций с недвижимостью, производство коммуникационного и информационного оборудования, интернет, связь и фармацевтику (трое из первой пятерки - интернет-бизнесмены). Состав российского олигархического класса мы хорошо знаем: это почти исключительно владельцы или подрядчики сырьевых компаний, металлургических предприятий или получатели государственных контрактов. Все они и выступают, какими бы либералами они себя ни считали, хранителями «советскости» новой России.
Насколько основательными могут быть надежды на то, что в будущем нам удастся вырваться из той западни, в которой мы оказались? Я не рискну быть оптимистом в этом вопросе по одной вполне понятной причине. Хозяйственные факторы держат нас в прошлом сильнее, чем «Единая Россия», ФСБ и Русская православная церковь, вместе взятые, но симбиоз сырьевой экономики, репрессивной политики и давно отжившей идеологии обусловливает еще один, самый опасный процесс - бегство предприимчивых и образованных граждан за пределы страны. Не вдаваясь в детали (я проводил исследования по этой теме год-два тому назад), скажу, что за пределами России выходцами из нашей страны контролируется экономика, по своим масштабам сопоставимая с экономикой Российской Федерации (а по креативному потенциалу диаспора превосходит внутрироссийские возможности). В условиях глобализации сдвиг от устарелой экономики передела к экономике созидания будет только ускорять отток из России самых перспективных сограждан, что, в свою очередь, поспособствует закреплению тех тенденций, которые я пытался проиллюстрировать выше. Оставшимся же придется еще долго ощущать себя «застрявшими в СССР».
Советский Союз десятилетиями жил с верой в силу марксистской теории, возвещавшей пришествие коммунизма. В этом предсказании Карл Маркс ошибся, но в том, что именно экономика определяет политику и социальный строй общества, он был совершенно прав. И сегодня, судя по всему, нам сто̀̀ит признаться себе, что за полусоветский характер нашего общества практически в равной степени ответственны как самые консервативные выходцы из КГБ, так и наиболее либеральные из их оппонентов.
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ - д. э. н., профессор экономики НИУ-ВШЭ, ранее - зав. кафедрой мировой экономики факультета госуправления МГУ им. Ломоносова. Директор Центра исследований постиндустриального общества (ЦИПО), главный редактор журнала "Свободная мысль", в 2012-2014 гг. председатель высшего совета партии "Гражданская сила".
Slon.ru, 20.05.2015
https://slon.ru/posts/51710
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.
Советский Союз рухнул четверть века тому назад, на излете того периода, который в мире принято называть индустриальной эпохой. За прошедшие годы движителем глобальной экономики стали новые отрасли - информационная, коммуникационная, фармацевтическая, финансовая. В 1990 году в США самой крупной по капитализации компанией была General Motors, а в десятке состояли также Ford, Exxon, Mobil, Chrysler, DuPont и Texaco; сейчас на первом месте - Apple, а в десятке - Google, Microsoft, Berkshire Hathaway, Wells Fargo и WalMart. Из первых десяти не выпали только ExxonMobil (отчасти потому, что объединились) и General Electric. Среди 30 корпораций, ныне входящих в индекс Dow Jones Industrial Average, 14 не состояли в нем на момент его последнего в «советские времена» пересмотра 6 мая 1991 года.
В отраслях, которых вообще не существовало в той же Америке 25 лет назад, было создано до 15 млн рабочих мест, и сегодня технологии творят чудеса, не только сокращая потребность экономики в ресурсах, но и позволяя производить их там, где, казалось бы, они навсегда обречены быть самым дефицитным товаром. Именно сдвиг акцента с отраслей, в которых наиболее ценились труд и ресурсы, к тем, где главную роль играют творчество и оригинальность, и изменил современные западные общества, сделав их более открытыми и толерантными, чем когда бы то ни было прежде. И, напротив, неспособность России перестроиться еще больше привязала ее к ресурсам, к абсолютизации пространства, к геополитике и в итоге обусловила сохранение того пренебрежения ролью человека, которое лежало в основе советской системы. Демократия и либерализм вряд ли могут привиться там, где люди, их инициатива и таланты, их потребности и ожидания практически не имеют значения.
Однако проблему не стоит сводить к нашему отставанию от Запада, само по себе это ничего не определяет.
Главное - в отсутствии динамики. Сегодня часто сравнивают Россию с Китаем; якобы нас роднит готовность противостоять «засилью Америки», склонность искать «особый путь», не подстраиваясь под шаблоны глобализации, и многое другое. При этом Китай вовсе не постиндустриальная страна: доля промышленности в ВВП (42,6%) здесь одна из самых высоких в мире. Но и сравнение с КНР показывает, насколько плотно мы завязли в «болоте» прошлого. Если сравнить списки крупнейших компаний России и Китая, можно заметить принципиальную разницу.
В нашем случае 34 корпорации из 50 лидеров по объему продаж представляют энергетический сектор, металлургию, машиностроение и транспорт - отрасли, в которых со времен распада СССР не произошло почти никакого обновления основных производственных фондов («Газпром» и «Роснефть», «Норильский никель» и РЖД, «Россети» и «РусГидро», НЛМК и «Северсталь» - все они живут на заделах, сделанных в советские времена). Среди оставшихся 14 мы видим пять ритейловых сетей и четыре банка, а полностью с нуля поднялись разве что «Вымпелком» и «Мегафон», «Фольксваген Груп Рус» и «Автотор». В списке 100 крупнейших по капитализации - 74 компании, практически полностью работающие на советских основных фондах, восемь банков и три ритейлера. Новые сектора представляет «большая тройка» мобильной связи и две интернет-компании (Mail.ru Group и Yandex). В Китае среди 100 крупнейших по капитализации китайских компаний серьезно зависят от производственных мощностей 25-летней давности только… четыре; при этом в списке - 29 банков и страховых компаний, 21 индустриальная корпорация и 7 компаний, оперирующих в сфере связи и интернета. Новый производственный сектор и частные банки - вот рецепт ухода от традиционной экономики. Госбанки плюс сырьевики - рецепт консервации прежнего порядка.
Однако даже все отмеченное выше не служило бы приговором системе, если бы не ее главная характерная черта - неразвитие. Энергетика, сырьевые товары, транспорт (за исключением морского), металлургия - это те сферы, развитие которых в мире наталкивается на вполне объективные ограничения. С 1990 по 2015 год число производимых в мире компьютеров выросло в 70-75 раз, число пользователей мобильной связью - в 450 раз, объем интернет-трафика увеличился более чем в 11 тысяч раз, в то время как потребление стали менее чем в 2,1 раза, а нефти - всего на 32%! Суммарная капитализация входящих в список FT500 на начало этого года 29 фармацевтических и биотехнологических компаний превысила общую стоимость состоящих в том же списке 41 нефте- и газодобывающей корпорации. Россия с ее производственной структурой попадает в самый дальний с точки зрения перспектив развития угол глобальной экономики, но при этом ей удается не развиваться и по своим внутренним причинам: с 1990 по 2013 год объем добычи газа у нас вырос на 2,5%, тогда как в Катаре - в 25,2 раза; добыча нефти подросла на 4,6%, тогда как в Казахстане более чем в 3,2 раза (данные BP Statistical Review of World Energy 2014). Производство стали в России в 2014 году на 21% недотягивало до показателей РСФСР 1990 года, производство цемента - на 18% (в Китае за эти годы объемы в данных отраслях в натуральном выражении выросли соответственно в 10 и 12 раз).
Я убежден: российское общество не может порвать с советским прошлым не потому, что наш народ стремится к традиционности и отвергает прогресс, и не потому, что население предпочитает твердую автократическую власть либеральным демократическим экспериментам. В основе нашего квазисоветского сознания лежит советская организация экономики - ориентированная на масштабы, а не на эффективность; абсолютизирующая основные фонды, а не человеческий капитал; делающая акцент на связанность производственных и финансовых компаний и государства; наконец, основанная скорее на перераспределении существующих активов, чем на производстве новой стоимости. Это, в свою очередь, означает, что современные российские либералы совершили историческую ошибку, когда в 1990-е годы они восприняли приватизацию крупных государственных активов как гарантию невозвращения в советское прошлое. На самом же деле этот процесс привел к невиданному в современном мире явлению - он породил группу самых богатых и успешных людей, накрепко связанных с индустрией вчерашнего дня. Всего менее 30 из 537 новых миллиардеров, появившихся в США с 1990 по 2013 год, поднялись на сырье или металлургии; среди 100 богатейших людей того же Китая 69 представляют сектор финансовых услуг, операций с недвижимостью, производство коммуникационного и информационного оборудования, интернет, связь и фармацевтику (трое из первой пятерки - интернет-бизнесмены). Состав российского олигархического класса мы хорошо знаем: это почти исключительно владельцы или подрядчики сырьевых компаний, металлургических предприятий или получатели государственных контрактов. Все они и выступают, какими бы либералами они себя ни считали, хранителями «советскости» новой России.
Насколько основательными могут быть надежды на то, что в будущем нам удастся вырваться из той западни, в которой мы оказались? Я не рискну быть оптимистом в этом вопросе по одной вполне понятной причине. Хозяйственные факторы держат нас в прошлом сильнее, чем «Единая Россия», ФСБ и Русская православная церковь, вместе взятые, но симбиоз сырьевой экономики, репрессивной политики и давно отжившей идеологии обусловливает еще один, самый опасный процесс - бегство предприимчивых и образованных граждан за пределы страны. Не вдаваясь в детали (я проводил исследования по этой теме год-два тому назад), скажу, что за пределами России выходцами из нашей страны контролируется экономика, по своим масштабам сопоставимая с экономикой Российской Федерации (а по креативному потенциалу диаспора превосходит внутрироссийские возможности). В условиях глобализации сдвиг от устарелой экономики передела к экономике созидания будет только ускорять отток из России самых перспективных сограждан, что, в свою очередь, поспособствует закреплению тех тенденций, которые я пытался проиллюстрировать выше. Оставшимся же придется еще долго ощущать себя «застрявшими в СССР».
Советский Союз десятилетиями жил с верой в силу марксистской теории, возвещавшей пришествие коммунизма. В этом предсказании Карл Маркс ошибся, но в том, что именно экономика определяет политику и социальный строй общества, он был совершенно прав. И сегодня, судя по всему, нам сто̀̀ит признаться себе, что за полусоветский характер нашего общества практически в равной степени ответственны как самые консервативные выходцы из КГБ, так и наиболее либеральные из их оппонентов.
Владислав ИНОЗЕМЦЕВ - д. э. н., профессор экономики НИУ-ВШЭ, ранее - зав. кафедрой мировой экономики факультета госуправления МГУ им. Ломоносова. Директор Центра исследований постиндустриального общества (ЦИПО), главный редактор журнала "Свободная мысль", в 2012-2014 гг. председатель высшего совета партии "Гражданская сила".
Slon.ru, 20.05.2015
https://slon.ru/posts/51710
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.