Алексей АРБАТОВ: Чем новый конфликт между Россией и Западом опаснее холодной войны
Политикам XX века в ходе серии тяжелых кризисов удалось избежать ядерной катастрофы. У нынешнего поколения политических лидеров такого опыта нет, и его придется приобретать заново
«Это не слова, это реалии»
Украинская драма довела напряженность до уровня, который еще недавно казался немыслимым. Впервые с начала 1980-х годов сценарии вооруженного конфликта между Россией и НАТО вновь стали политической реальностью, возобновилось наращивание военной мощи по границам России - НАТО, началась регулярная демонстрация силы (включая полеты стратегических бомбардировщиков и пуски ракет).
Намеки на возможность применения ядерного оружия вернулись даже в обиход публичных высказываний государственных руководителей. В августе 2014 года в разгар украинского кризиса президент России Владимир Путин заявил: «Наши партнеры, в каком бы состоянии ни находились их государства, какой бы внешнеполитической концепции они ни придерживались, должны понимать, что с нами лучше не связываться… Хочу напомнить, что Россия является одной из наиболее мощных ядерных держав. Это не слова, это реалии. Мы укрепляем наши силы ядерного сдерживания».
Эту тему с энтузиазмом подхватили должностные лица и независимые специалисты, стремясь дополнить официальную Военную доктрину РФ «новаторскими» идеями применения ядерного оружия в качестве средства «превентивных ударов», «демонстрации решимости» и для того, чтобы «эскалацию локальной войны в региональную <…> пресекать угрозой применения (или прямым применением) ядерного оружия (преимущественно тактического)».
Президент США Барак Обама, начиная с лета 2013 года и уже окончательно - в условиях украинских событий, отбросил идею о ядерном разоружении и снял с повестки дня вопрос о следующем договоре СНВ. Высокие представители администрации всерьез заговорили о необходимости готовиться к вооруженному конфликту с обновленной российской армией.
Правила сдерживания
В этой связи нелишне напомнить, что после Карибского кризиса 1962 года советские и американские лидеры исключительно осторожно относились к любым словам (и тем более делам), касающимся ядерного оружия. В большой политике, и тем более в политике ядерного оружия, слова - это тоже дела. Нынешнее поколение руководителей не имеет «корпоративного опыта» опаснейших кризисов под ядерным дамокловым мечом на протяжении десятилетий холодной войны. А новоявленные стратеги-теоретики изобретают «оригинальные» идеи, не подозревая, что они десятилетиями обсуждались в прошлом и были отвергнуты ввиду своей, мягко выражаясь, непродуманности и опасности.
Отрадно, что в новом издании Военной доктрины РФ, принятой в конце 2014 года, воспроизведена без изменений прежняя, вполне сдержанная формулировка в части исключительных обстоятельств возможного применения этого оружия: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». Неудивительно, что эти положения вызвали острую критику со стороны «ядерных радикалов», которые были явно разочарованы и даже называют новую доктрину «халтурой».
Еще одно существенное новшество доктрины в том, что в ней, вслед за доктриной США, среди задач Вооруженных сил РФ в мирное время впервые упомянуто «стратегическое… неядерное сдерживание, в том числе предотвращение военных конфликтов». Правда, объяснение задач, способов и средств такого сдерживания представлено весьма неконкретно.
В целом можно заключить, что в официальной декларативной военной политике России, адресованной противникам, союзникам и своему военному истеблишменту, роль ядерного оружия не изменилась. Практическое оперативное планирование, как и в других странах, в России держится в секрете. Однако, судя по многим конъюнктурным заявлениям должностных лиц и масштабу модернизации российских ядерных сил, причем в условиях экономического кризиса и бюджетного секвестра, значение этого класса оружия в обороне, видимо, все-таки возросло.
Что хуже холодной войны
Поэтому тем, кто опасается повторения холодной войны, нужно иметь в виду, что нынешняя ситуация в чем-то может быть хуже холодной войны. Во-первых, опыт политиков того периода накапливался в опасных кризисах, но в конечном итоге позволил избежать ядерной катастрофы. Нынешним руководителям в условиях конфронтации придется заново приобретать такой опыт. Насколько удачно они пройдут этот путь - покажет время.
Во-вторых, новая фаза международной напряженности возродила вероятность вооруженного конфликта (вместе с угрозой ядерной эскалации) между Россией и НАТО. Но, в отличие от второго периода холодной войны в 1970-1980-е годы, это не вернуло в центр внимания ведущих держав ограничение и сокращение ядерного оружия в качестве способа предотвращения такой угрозы. Помимо все еще выполняемого Договора СНВ 2010 года, процесс ядерного разоружения и нераспространения находится в глубоком кризисе и полностью заблокирован. Мирное урегулирование украинской проблемы в перспективе могло бы создать более благоприятный политический климат для контроля над ядерным оружием.
Однако само по себе это не решит другие вопросы - стратегические и военно-технические перемены объективного и долгосрочного порядка, которые сейчас усугубляют кризис в данной области. Их придется решать конкретно и на основе нового понимания стратегической стабильности, роли и задач, методов и приоритетов ограничения и нераспространения ядерного оружия. Мировому профессиональному сообществу следует заблаговременно работать над этими вопросами, надеясь на добрую волю политиков.
Алексей АРБАТОВ - политолог, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН, член-корреспондент РАН, член научного совета Московского Центра Карнеги
РБК Daily, 06.02.2015
http://daily.rbc.ru/opinions/politics/06/02/2015/54d4a52f9a7947ee2348dee4
Примечание: выделение болдом - моё.
«Это не слова, это реалии»
Украинская драма довела напряженность до уровня, который еще недавно казался немыслимым. Впервые с начала 1980-х годов сценарии вооруженного конфликта между Россией и НАТО вновь стали политической реальностью, возобновилось наращивание военной мощи по границам России - НАТО, началась регулярная демонстрация силы (включая полеты стратегических бомбардировщиков и пуски ракет).
Намеки на возможность применения ядерного оружия вернулись даже в обиход публичных высказываний государственных руководителей. В августе 2014 года в разгар украинского кризиса президент России Владимир Путин заявил: «Наши партнеры, в каком бы состоянии ни находились их государства, какой бы внешнеполитической концепции они ни придерживались, должны понимать, что с нами лучше не связываться… Хочу напомнить, что Россия является одной из наиболее мощных ядерных держав. Это не слова, это реалии. Мы укрепляем наши силы ядерного сдерживания».
Эту тему с энтузиазмом подхватили должностные лица и независимые специалисты, стремясь дополнить официальную Военную доктрину РФ «новаторскими» идеями применения ядерного оружия в качестве средства «превентивных ударов», «демонстрации решимости» и для того, чтобы «эскалацию локальной войны в региональную <…> пресекать угрозой применения (или прямым применением) ядерного оружия (преимущественно тактического)».
Президент США Барак Обама, начиная с лета 2013 года и уже окончательно - в условиях украинских событий, отбросил идею о ядерном разоружении и снял с повестки дня вопрос о следующем договоре СНВ. Высокие представители администрации всерьез заговорили о необходимости готовиться к вооруженному конфликту с обновленной российской армией.
Правила сдерживания
В этой связи нелишне напомнить, что после Карибского кризиса 1962 года советские и американские лидеры исключительно осторожно относились к любым словам (и тем более делам), касающимся ядерного оружия. В большой политике, и тем более в политике ядерного оружия, слова - это тоже дела. Нынешнее поколение руководителей не имеет «корпоративного опыта» опаснейших кризисов под ядерным дамокловым мечом на протяжении десятилетий холодной войны. А новоявленные стратеги-теоретики изобретают «оригинальные» идеи, не подозревая, что они десятилетиями обсуждались в прошлом и были отвергнуты ввиду своей, мягко выражаясь, непродуманности и опасности.
Отрадно, что в новом издании Военной доктрины РФ, принятой в конце 2014 года, воспроизведена без изменений прежняя, вполне сдержанная формулировка в части исключительных обстоятельств возможного применения этого оружия: «Российская Федерация оставляет за собой право применить ядерное оружие в ответ на применение против нее и (или) ее союзников ядерного и других видов оружия массового поражения, а также в случае агрессии против Российской Федерации с применением обычного оружия, когда под угрозу поставлено само существование государства». Неудивительно, что эти положения вызвали острую критику со стороны «ядерных радикалов», которые были явно разочарованы и даже называют новую доктрину «халтурой».
Еще одно существенное новшество доктрины в том, что в ней, вслед за доктриной США, среди задач Вооруженных сил РФ в мирное время впервые упомянуто «стратегическое… неядерное сдерживание, в том числе предотвращение военных конфликтов». Правда, объяснение задач, способов и средств такого сдерживания представлено весьма неконкретно.
В целом можно заключить, что в официальной декларативной военной политике России, адресованной противникам, союзникам и своему военному истеблишменту, роль ядерного оружия не изменилась. Практическое оперативное планирование, как и в других странах, в России держится в секрете. Однако, судя по многим конъюнктурным заявлениям должностных лиц и масштабу модернизации российских ядерных сил, причем в условиях экономического кризиса и бюджетного секвестра, значение этого класса оружия в обороне, видимо, все-таки возросло.
Что хуже холодной войны
Поэтому тем, кто опасается повторения холодной войны, нужно иметь в виду, что нынешняя ситуация в чем-то может быть хуже холодной войны. Во-первых, опыт политиков того периода накапливался в опасных кризисах, но в конечном итоге позволил избежать ядерной катастрофы. Нынешним руководителям в условиях конфронтации придется заново приобретать такой опыт. Насколько удачно они пройдут этот путь - покажет время.
Во-вторых, новая фаза международной напряженности возродила вероятность вооруженного конфликта (вместе с угрозой ядерной эскалации) между Россией и НАТО. Но, в отличие от второго периода холодной войны в 1970-1980-е годы, это не вернуло в центр внимания ведущих держав ограничение и сокращение ядерного оружия в качестве способа предотвращения такой угрозы. Помимо все еще выполняемого Договора СНВ 2010 года, процесс ядерного разоружения и нераспространения находится в глубоком кризисе и полностью заблокирован. Мирное урегулирование украинской проблемы в перспективе могло бы создать более благоприятный политический климат для контроля над ядерным оружием.
Однако само по себе это не решит другие вопросы - стратегические и военно-технические перемены объективного и долгосрочного порядка, которые сейчас усугубляют кризис в данной области. Их придется решать конкретно и на основе нового понимания стратегической стабильности, роли и задач, методов и приоритетов ограничения и нераспространения ядерного оружия. Мировому профессиональному сообществу следует заблаговременно работать над этими вопросами, надеясь на добрую волю политиков.
Алексей АРБАТОВ - политолог, руководитель Центра международной безопасности Института мировой экономики и международных отношений РАН, член-корреспондент РАН, член научного совета Московского Центра Карнеги
РБК Daily, 06.02.2015
http://daily.rbc.ru/opinions/politics/06/02/2015/54d4a52f9a7947ee2348dee4
Примечание: выделение болдом - моё.