21 октября будет вынесено решение по делу врача Алевтины Хориняк, осуждённой за помощь онкобольному
"Совесть есть?"
Монолог 73-летнего врача, осужденного за оказание помощи раковому больному
17 октября в Красноярске суд должен огласить приговор врачу Алевтине Хориняк, выписавшей обезболивающее человеку, умиравшему от рака. Весной прошлого года 73-летнего терапевта осудили за незаконный оборот сильнодействующих веществ с целью сбыта. Однако позже кассационная инстанция аннулировала судебное разбирательство и отправила дело на доследование. «Лента.ру» записала монолог доктора Хориняк о профессии, чувстве долга и возможных причинах ее появления на скамье подсудимых.
О платном и бесплатном
Уголовное дело против меня возбудили еще в 2011 году. Хотя сам случай произошел двумя годами раньше. Я почти 20 лет поддерживала семью Сечиных. И сын, и мать были очень больны, имели инвалидность. В 90-е годы двум инвалидам, живущим в частном доме, было непросто существовать. Церковные волонтеры, к которым я отношусь, им очень помогали. Ремонт крыши, утепление завалинок, ремонт внутри помещения, обработка земли, посадки, заготовка дров, угля - все это делали мы своими руками или нанимали людей. Потом у Виктора обнаружили рак. Жил только на трамадоле. Он по льготе получал его бесплатно. Весной 2009 года в Красноярске были перебои с лекарствами для льготников. В аптеках они были, но за деньги. Лечащий врач отказывалась ему выписывать обычный платный рецепт. Это запрещено. Если пациент, которому положено бесплатное лекарство, купит его по рекомендации медика за деньги, а потом начнет жаловаться на нарушение прав - врача запросто обвинят в вымогательстве. Вот такая у нас система. Когда я в очередной раз пришла к Сечиным, Виктор, у которого уже была последняя стадия рака, десять дней жил без обезболивающих. Мучился ужасно. Не просто стонал - плакал, кричал. Тогда я выписала рецепт на платный препарат, а моя подруга за свои деньги купила его в аптеке.
О врачебном долге
В тот момент я сознательно нарушила административный порядок. Виктор был прикреплен не к моей поликлинике. Готова была получить за это выговор. Потому что глядеть на страдания человека, знать, что ты можешь ему помочь, и ничего не делать - это неправильно. Я врач и давала клятву Гиппократа. Но я не предполагала, что из меня сделают особо опасную преступницу. Трамадол - не наркотический препарат. До 2008 года он свободно продавался в аптеках и был доступен всем, даже без рецепта. Позже Госнаркоконтроль включил его в список сильнодействующих лекарств, подлежащих особому учету. Хотя ни в одной стране мира этот препарат не подлежит количественному учету. Это слабый опиоид, который добавляют к наркотическим лекарствам, чтобы продлить их действие. По закону, врач может выписать трамадол единолично.
Алевтина Хориняк (справа)
Уголовное дело могли возбудить, если бы я снабдила рецептом здорового человека. Но ведь Виктор нуждался.
Следователь пытался доказать, что больному эти препараты были не нужны. Пытались заставить коллегу, лечившего Виктора, сделать в медицинской карте запись задним числом, что он был обеспечен бесплатными лекарствами. Она сначала согласилась. Но на очной ставке грех на душу брать не захотела. Сказала, что уже не может врать. И, несмотря на угрозы, больше свою позицию не меняла.
О преступлении и наказании
Когда возбудили дело по статьям 327 УК РФ «Подделка документа» и 234 УК РФ «Незаконное приобретение, хранение в целях сбыта и сбыт сильнодействующих веществ», нас с коллегой, купившей это лекарство, начали таскать на допросы. Я тогда сама только-только выписалась из больницы после онкологической операции.
Поначалу плакала, конечно, пребывала в унынии - мол, за что мне это? А потом поняла, что наверное этот процесс нужен как раз для того, чтобы показать весь маразм нашей судебно-исполнительной системы. Понятно же, что Госнаркоконтроль просто выполняет план по «палочкам». Куда легче осудить безобидных врачей, чем связываться с настоящими наркобаронами. Стоимость этих лекарств - 286 рублей.
Уже третий год над уголовным делом против нас бьются семь следователей по особо важным делам. Первый судебный процесс был образцово-показательным. Прокурор азартно обличала меня. Хотели дать 8 лет заключения. Но в итоге учли смягчающие обстоятельства - преклонный возраст. И обошлись штрафом в 15 тысяч рублей.
О поддержке
Когда история получила огласку, мне стали звонить пациенты, коллеги со всей России. Некоторые предлагали скинуться и помочь выплатить деньги. В других регионах ведь происходит то же самое. Просто врачи боятся об этом говорить. Мы сейчас без лишних проблем не можем выписать рецепт на сильнодействующие препараты. Даже пенталгин - если выпишешь, будет обязательно проверка, будут карту требовать. Будут обвинять, что мы вот эту бабушку приучаем к сильным веществам.
Но для меня добиться справедливости - принципиально. Я проработала 50 лет без единого замечания, и вдруг такое. Как можно осудить врача за то, что он оказал больному помощь? Есть у этих людей совесть? Мы с адвокатом дошли до Верховного суда. И там признали нашу правоту, судьи отметили, что если препарат выписан по показаниям, то это законно. Я не хочу уходить из медицины преступницей. Моя внучка учится в юридическом университете - она не сможет занимать должность в государственной структуре из-за моей судимости.
О безнадежных больных
В Красноярске всего один хоспис, но он рассчитан всего на 30 мест. Это капля! В 60-е годы, когда я училась на первом курсе института, по вечерам работала в онкологическом диспансере. Тогда существовало правило: если человек не может сам себя обслуживать, передвигаться, его обязательно госпитализировали. Государство заботилось о том, чтобы родственники не подвергались стрессу, видя умирающего. В стационаре пациент получал столько обезболивания, сколько нужно, и тот уход, который был ему необходим. Ему позволяли достойно и спокойно умереть. И куда все это делось?
Сегодняшняя ситуация чудовищна. Если больной не может сам дойти до туалета, стационар его отказывается брать. Онкологические больные, спинальные лежат дома. Я каждый день вижу, как они умирают. А какой у нас арсенал для помощи? Дешевый промедол. Другие препараты не закупают. А что такое промедол? Я раньше думала: «Надо же, как быстро уходит человек, уже через две недели пожелтел». А оказывается, он желтеет из-за того, что промедол токсичен для печени. А мы им лечим.
О профессии
Я закончила Красноярский мединститут в 60-е годы. Специализация - фтизиатр. Работала в Норильске, Красноярске. На пенсию вышла в 1994 году. Мне сразу же предложили в поликлинике место терапевта. И с того времени я уже 20 лет работаю участковым врачом в одной и той же поликлинике. Сменилось уже три поколения моих пациентов. Участковый врач - это просто образ жизни, по-другому никак. Все завязано на работу. Я словно полководец на своем участке: знаю, как и где живут мои больные. У многих пациентов есть мой телефон, и они могут в любое время связаться со мной. Коллеги ругаются. Когда ухожу в отпуск, мои «разбалованные» пациенты сваливаются на них. Но я не могу отказать в помощи никому. Врач обязательно должен быть в контакте со своим пациентом.
О нормативах
Сейчас норма на прием одного человека - 12 минут, планируют увеличить до 15 минут. Но разве можно за такое время что-то понять? Пациент даже не успевает рассказать, что его беспокоит. Отсюда у нас ложные диагнозы. Я часто привожу в пример случай из своей практики. Пошла на вызов к женщине - жалобы на высокое давление. Я ее давно знала. При встречах эта пациентка всегда была приветлива, суетлива. А тут как-то прохладно встречает, речь слегка замедленная. Давление измерила: высокое, но не критичное. Вызвали скорую. Доктор осмотрел ее, пожал плечами «Ну и где тут инсульт?» Я отвечаю, что больная как-то странно себя ведет, не как обычно и жалуется,что в глазах темно. Тогда он вытаскивает фонарик, смотрит один глаз, другой и командует: «Немедленно на госпитализацию!» Инсульт развился уже в больничной палате.
О кадрах
В Москве сокращают число больниц, врачей. А в Красноярске и сокращать-то некого. В моем терапевтическом отделении в поликлинике десять участков. Три из них свободно. В другом отделении вакантны четыре ставки из десяти. Из восьми врачей половина - примерно моего возраста. Думаете почему в 73 года я работаю? Больше некому, молодежь не идет. Трудно и зарплата маленькая. Поэтому администрация терпит все эти судебные процессы. Заведующий мне только жалуется: «Ты как только дашь интервью, нас сразу же Госнаркоконтроль идет проверять». Кошмарили в июне, сентябре и августе.
О льготниках
Вся система выписки льготных лекарств - фикция. В 2006 году у нас был список бесплатных лекарств на 10 листах. Сейчас - 2-3 листочка. И те мы не всегда можем выписать. Потому что надо экономить средства. Прямо, конечно, об этом не говорят, а лишь намеками. Собирают, допустим, на планерке и информируют: «Мы должны три миллиона аптеке! Имейте в виду!»
* * *
В поддержку красноярского доктора собрали подписи несколько тысяч врачей и обычных людей со всей России. Петиция направлена в Минздрав. Медики и правозащитники считают, что обвинительный приговор окажет большое и, увы, отрицательное воздействие на врачебное сообщество. Напуганные врачи уже сейчас неохотно назначают в нужной дозе обезболивающие препараты. В результате десятки людей сегодня мучительно умирают. Некоторые не выдерживают и прибегают к добровольной «эвтаназии». В феврале этого года большой резонанс вызвала смерть контр-адмирала ВМФ Вячеслава Апанасенко. Он выстрелил себе в голову из наградного пистолета. А в прощальной записке написал: «В моей смерти прошу винить правительство и Минздрав...» Родственники пояснили, что причиной суицида стало отсутствие обезболивающих лекарств. В марте в Москве зафиксировано самоубийство восьми человек, страдавших раком. В Саратовской области мужчина, не выдержав мучений своей больной раком жены, из жалости застрелил ее из обреза. Его приговорили к 6 годам лишения свободы. В подмосковном районе Орехово-Зуево к четырем годам лишения свободы условно приговорен бывший сержант полиции Владимир Корсаков. Он задушил больную раком мать. До этого она дважды сама пыталась свести счеты с жизнью - глотала таблетки и резала ножом вены на руках. Оба раза ее спасали. Обезболивающего, которое больной выписывали в местной поликлинике, было недостаточно. Женщина уговорила сына помочь ей прекратить муки. Житель Зауралья получил 3,5 года колонии строгого режима за убийство больной раком сестры по ее просьбе.
Лента.Ру, 17.10.2014
http://lenta.ru/articles/2014/10/17/doktor/
Врач Хориняк, осуждённая за помощь онкобольному: «Пациенты умирают в муках»
Красноярский врач-терапевт Алевтина Хориняк, осуждённая за обезболивающее, которое выписала страдающему от рака пациенту, рассказала о своих хождениях по судам и о том, как её дело повлияло на работу других медиков.
В Красноярске прошло очередное судебное заседание по делу врача Алевтины Хориняк. Её обвиняют в подделке документов (ч. 2 ст. 327 УК РФ) и незаконном обороте сильнодействующих веществ с целью сбыта (ч. 3 ст. 234 УК РФ).
По версии следствия, врач выписала своему знакомому Виктору Сечину, страдающему серьёзной формой рака, сильнодействующее обезболивающее «Трамадол» ещё в 2009 году. Мужчина не являлся её пациентом. Препарата по льготе, как всегда, не оказалось, а затяжные майские праздники могли обернуться для тяжелобольного невыносимыми муками. По словам врача, у мужчины была тяжёлая форма рака, его мучили сильные боли, а его лечащий врач не выписал рецепт, сославшись на то, что квоты на бесплатное получение лекарства закончились. Хориняк сжалилась и пошла на риск, чтобы облегчить страдания пациента. В 2011 в отношении врача возбуждено уголовное дело. Доктора обвинили в подделке документов и незаконном обороте сильнодействующих средств. В 2013 начался суд.
Суд первой инстанции вынес обвинительный приговор и обязал врача заплатить штраф. Однако Красноярский краевой суд отменил вынесенный приговор и отправил дело на пересмотр. Всё началось заново.
6 октября суд должен был поставить точку в этом деле, должны были состояться прения сторон, и затем - оглашение приговора. Однако по ходатайству представителя гособвинения заседание было перенесено на 15 октября, затем на 17 октября, и снова - перенос. Теперь - на 21-е. Прокуратура попросила дополнительное время для подготовки к прениям.
О маленьком деле, но большом прецеденте и о том, как её история повлияла на работу других медиков, Хориняк рассказала АиФ.ru.
Прогнозы
Я никогда не имела дела с судебными органами, но, общаясь с первым судом, со вторым, третьим, могу ожидать уже всё, что угодно: оправдания или ухудшения моего состояния. Один раз я уже ошибалась с прогнозами, когда шла на заседание и надеялась, что меня оправдают, радовалась в душе. Я видела журналистов, людей, которые меня поддерживают, а моё дело вдруг классифицируют по тяжким уголовным статьям.
Если бы меня осудили за преступление средней тяжести, то срок давности уже бы истёк и я была бы невиновна, поскольку со дня выписки рецепта прошло уже пять лет. Я ведь читаю уголовный кодекс - приходится.
Но поскольку мне приписали тяжкое преступление, то надо ждать десять лет, пока с меня не снимут все обвинения. Может, в суде решат и до 10 лет тянуть, я уже ничему не удивляюсь.
Подруга Алевтины Хориняк пришла поддержать ее на очередном заседании
Виктор Сечин
Он был инвалид детства, страшное врождённое заболевание: у него не было костной ткани, не было мышц, и он не мог лежать, потому что сразу задыхался. Он всегда сидел. Все свои 56 лет он просидел в подушках. А когда заболел раком, у него образовались страшные пролежни, потому что мышц нет, кровообращение нарушено. Это было тяжёлое зрелище. И, несмотря на всё это, чудо свершалось, иногда нам удавалось какие-то пролежни залечить.
Я и Лидия (Табаринцева - вторая подсудимая) ходили к нему по несколько раз в неделю, полностью помогали матери за ним ухаживать. Мать его была слаба, она не могла осуществлять надлежащий уход, сейчас ей будет 82 года. Тем более, что жили они в частном доме, мы с Лидией покупали для них дрова, уголь, помогали им, как могли.
«Не думала, что врача могут обвинить»
Если бы я знала тогда, когда выписывала рецепт, что со мной такое случится, я бы всё равно поступила так, как поступила. Ведь я никогда не думала, что врача могут обвинить в таких страшных преступлениях только за то, что он оказал помощь больному, который нуждался в этом.
Меня возмутило интервью Гапонова (Сергей Гапонов - руководитель красноярского Госнаркоконтроля - прим. АиФ), который сказал: «Она совершила преступление и будет отвечать по закону».
Я бы очень хотела понять, по какому закону я должна ответить и какое преступление я совершила? Получается, в нашей стране уже Конституция никаким гарантом прав и свобод не является? Там ведь написано, что больной имеет право на снятие боли любыми доступными методами. И не оказать помощь больному - значит подвергнуть его пыткам, потому что хроническая постоянная боль просто вычёркивает человека из жизни.
Алевтина Хориняк в суде
«Родился в России - умрёшь в муках»
Опять прокуратуре что-то непонятно. На последний суд 6 октября пригласили по просьбе гособвинителя главного специалиста из аптекоуправления, чтобы выяснить, был ли выписан препарат по федеральной льготе. Хотя в деле есть бумага от заведующей аптекой, в которой говорится, что с мая по 20 числа апреля вообще не было поступлений «Трамадола» по федеральной льготе.
Вряд ли сторона гособвинения мотает мне нервы, не такой уж я значимый человек, чтобы что-то подобное в мою сторону делать. Просто, я думаю, они не хотят отказываться от своих обвинений в тяжких уголовных преступлениях. Я уже три года страдаю.
Кто-то сказал: «Родился в России - умрёшь в муках». У нас больные умирают в муках, потому что они никому не нужны, остаются один на один с врачами. А врачи умирают от всех этих преследований, не каждый выдержит три года бесконечных судебных заседаний и допросов. Меня только несколько полковников по особо важным делам допрашивали по 3-4 часа и больше.
Сколько на все эти следственные дела затрачено времени и сил? Экономиста попросить, чтобы он сосчитал, сколько государство затратило денег на разбирательства со мной, на дознавательства, на все эти следственные дела?.. В результате мне вменили тяжкое уголовное преступление. Получается, сами себе подписали эти статьи и теперь не знают, что с ними делать.
О деятельности Госнаркоконтроля
Госнаркоконтроль сидит в аптеках, берёт рецепты, которые на учёте, остаются в аптеках до пяти лет, потом идёт в поликлинику, требует, чтобы врачи поднимали карты пациентов. Больного представители этого ведомства не видят, и они не могут определить, показан ему препарат или нет. Это вообще не их сфера деятельности.
Очень просто представителям Госнаркоконтроля сидеть в аптеке, проверять рецепты и потом врачей привлекать к уголовной ответственности.
И в нашей поликлинике есть несколько врачей, которые привлечены к уголовной ответственности, то есть мой случай не единичный. Есть даже люди, которым дали 2 года условно за выписку рецепта на такой препарат, как «Ретаболил», даже не за «Трамадол», как у меня. Это препарат, который способствует наращиванию мышечной массы, необходимый тяжёлым больным, у которых мышечная масса тает при каких-то хронических заболеваниях.
«Это не наркотик»
В 2009-м году Виктор Сечин был единственным больным на весь Октябрьский район Красноярска, получавшим пластырь «Дюрогезик» по федеральной льготе. Это препарат дорогой, и его тогда не везде можно было найти. Но сейчас, слава Богу, мои больные получают «Дюрогезик». «Дюрогезик» - это не жизнь от укола до укола, а нормальная, достойная жизнь, препарат медленно поступает в организм, у больного светлая голова, он может общаться, у него нет никаких тяжёлых последствий. Это даже не морфий, которого хватает на 4 часа, и потом больной опять кричит: «Дайте ещё!».
А «Трамадол» принимают, если недостаточна доза «Дюрогезика», он просто идёт в помощь, если нет адекватного обезболивания, нет нормальной жизни у пациента. До 2008 года этот препарат подлежал только количественному учёту, то есть в аптеке учитывалось, сколько его получено и сколько отпущено. Это не был никакой наркотик, не психотропный препарат. В ноябре 2008 года мы, врачи, подписали документ о том, что ознакомлены с данной информацией.
Потом ситуация изменилась, и в 2011 году нас начали проверять за 2009 год по поводу «Трамадола». А сейчас «Трамадол» вообще не поступает в аптеки по федеральной льготе.
В моём деле есть бумага, которая доказывает, что по федеральной льготе с апреля по май в аптеку не было поступления «Трамадола» по федеральной льготе. То есть, когда нужно было выписывать рецепт, его не было. И я выписала платно рецепт, а врач, если выписывает платно федеральному льготнику, должен потом за это отвечать. Получается, лучше не выписывать, и пусть человек умирает?.. Такая ситуация сложилась потому, что большие медицинские чиновники не видят больных, не отвечают за них. Если бы они видели их состояние, посмотрели бы в глаза их родственникам, всё было бы иначе.
Ещё про медицинские препараты. В нашей стране никто даже понятия не имеет, что такое морфин в таблетках продлённого действия. Он дорогой, но медицинские чиновники заказали его ещё в 2012-м году - всего 40 упаковок - и не выкупили ни одной.
О паллиати́вной помощи
В России нет паллиативной помощи, несмотря на то, что ещё в 60-е годы все международные конвенции были приняты, опубликованы различные указы, постановления... О чём тут можно говорить?..
Медицина как сфера обслуживания
Мы - медицинские работники - перешли в сферу обслуживания. Раньше мы были - врачи, занимались именно врачевательством, это было большое искусство. Считалось, действительно, настоящий врач - от Бога, врач - не просто профессия, это состояние души. Не так, как сейчас бывает: «Я пришла на работу, отсидела с 8 утра до 8 вечера и ушла». Был совершенно другой подход к людям.
А сейчас мы - просто сфера обслуживания. Высокие наши начальники получают очень высокие зарплаты, сидят в своих креслах как небожители, не замечая, что происходит вокруг, как эти врачи с онкологическими больными копошатся, как муравьи. Что мы там делаем внизу, никому не интересно. А у нас ведь каждый врач держится за своё место. Если он уволится, куда он пойдёт? Частные клиники заполнены, а надо кормить семью.
Госнаркоконтроль проверял меня три раза, в июле, августе и сентябре, каждый мой рецепт. Врачи сейчас опасаются выписывать рецепты, они являются заложниками руководителей, которые делали заявки, например, на 5 тысяч пластырей, а получили только 600. Сейчас, слава Богу, мы выписываем эти пластыри. Мне стыдно подходить к постели больного, когда я не могу оказать ему помощь.
Очередное заседание
15 октября у меня был день рождения, мне исполнилось 72 года, а 21 октября состоится суд по моему делу. Может, судьба преподнесёт мне подарок, и меня оправдают, я всю жизнь буду помнить и благодарить Господа.
Сейчас дело очень медленно движется в суде, здесь особый мир. По одной статье мне грозит наказание - от двух до четырёх лет колонии, по второй - от четырёх до шести лет.
«Я благодарна Господу за то, что он использовал меня в качестве сосуда»
Я благодарна Господу за то, что он использовал меня в качестве сосуда, через который что-то, возможно, поменяется в нашей стране. Уже что-то зашевелилось, изменилось в лучшую сторону в смысле адекватного обезболивания онкобольных пациентов.
Вспоминаю трагическую историю контр-адмирала Вячеслава Апанасенко, который застрелился от нестерпимых болей, у него была последняя стадия рака и он не смог получить обезболивающее. В своей предсмертной записке он прямо написал о том, что в своей смерти никого не винит, кроме Министерства здравоохранения и правительства.
Все суды по моему делу - это ведь процесс не против меня, а процесс против бюрократии, когда больные не могут получить необходимые им для жизни препараты.
АиФ, 17.10.2014
http://www.aif.ru/society/people/1363120
Все выделения в текстах - мои.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
!!! Врачи по-прежнему опасаются назначать больным наркотическое обезболивающее
http://loxovo.livejournal.com/5916702.html
!!! БЕСПРЕДЕЛ! Юлия КАЛИНИНА: Не можете избавить от мук - убейте
http://loxovo.livejournal.com/5878203.html
!!!! БЕСПРЕДЕЛ!! Запуганные красноярские врачи больше не выписывают наркотики онкобольным
http://loxovo.livejournal.com/5877992.html
!!!!! БЕСПРЕДЕЛ! Профессор Василий ВЛАСОВ: Россия воет от боли
http://loxovo.livejournal.com/4486412.html
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Нюта ФЕДЕРМЕССЕР: Если бы мама была сегодня с нами
http://www.snob.ru/profile/24402/blog/81916
Нюта Федермессер о праве на обезболивание, хосписах и законах в РФ
http://www.aif.ru/society/healthcare/1115166
ПЕТИЦИЯ:
ВРАЧИ РОССИИ ЗА АДЕКВАТНОЕ ОБЕЗБОЛИВАНИЕ!
Обеспечить права пациентов на облегчение боли и свободу от пыток
https://www.change.org/p/президент-рф-обеспечить-права-пациентов-на-облегчение-боли-и-свободу-от-пыток
Монолог 73-летнего врача, осужденного за оказание помощи раковому больному
17 октября в Красноярске суд должен огласить приговор врачу Алевтине Хориняк, выписавшей обезболивающее человеку, умиравшему от рака. Весной прошлого года 73-летнего терапевта осудили за незаконный оборот сильнодействующих веществ с целью сбыта. Однако позже кассационная инстанция аннулировала судебное разбирательство и отправила дело на доследование. «Лента.ру» записала монолог доктора Хориняк о профессии, чувстве долга и возможных причинах ее появления на скамье подсудимых.
О платном и бесплатном
Уголовное дело против меня возбудили еще в 2011 году. Хотя сам случай произошел двумя годами раньше. Я почти 20 лет поддерживала семью Сечиных. И сын, и мать были очень больны, имели инвалидность. В 90-е годы двум инвалидам, живущим в частном доме, было непросто существовать. Церковные волонтеры, к которым я отношусь, им очень помогали. Ремонт крыши, утепление завалинок, ремонт внутри помещения, обработка земли, посадки, заготовка дров, угля - все это делали мы своими руками или нанимали людей. Потом у Виктора обнаружили рак. Жил только на трамадоле. Он по льготе получал его бесплатно. Весной 2009 года в Красноярске были перебои с лекарствами для льготников. В аптеках они были, но за деньги. Лечащий врач отказывалась ему выписывать обычный платный рецепт. Это запрещено. Если пациент, которому положено бесплатное лекарство, купит его по рекомендации медика за деньги, а потом начнет жаловаться на нарушение прав - врача запросто обвинят в вымогательстве. Вот такая у нас система. Когда я в очередной раз пришла к Сечиным, Виктор, у которого уже была последняя стадия рака, десять дней жил без обезболивающих. Мучился ужасно. Не просто стонал - плакал, кричал. Тогда я выписала рецепт на платный препарат, а моя подруга за свои деньги купила его в аптеке.
О врачебном долге
В тот момент я сознательно нарушила административный порядок. Виктор был прикреплен не к моей поликлинике. Готова была получить за это выговор. Потому что глядеть на страдания человека, знать, что ты можешь ему помочь, и ничего не делать - это неправильно. Я врач и давала клятву Гиппократа. Но я не предполагала, что из меня сделают особо опасную преступницу. Трамадол - не наркотический препарат. До 2008 года он свободно продавался в аптеках и был доступен всем, даже без рецепта. Позже Госнаркоконтроль включил его в список сильнодействующих лекарств, подлежащих особому учету. Хотя ни в одной стране мира этот препарат не подлежит количественному учету. Это слабый опиоид, который добавляют к наркотическим лекарствам, чтобы продлить их действие. По закону, врач может выписать трамадол единолично.
Алевтина Хориняк (справа)
Уголовное дело могли возбудить, если бы я снабдила рецептом здорового человека. Но ведь Виктор нуждался.
Следователь пытался доказать, что больному эти препараты были не нужны. Пытались заставить коллегу, лечившего Виктора, сделать в медицинской карте запись задним числом, что он был обеспечен бесплатными лекарствами. Она сначала согласилась. Но на очной ставке грех на душу брать не захотела. Сказала, что уже не может врать. И, несмотря на угрозы, больше свою позицию не меняла.
О преступлении и наказании
Когда возбудили дело по статьям 327 УК РФ «Подделка документа» и 234 УК РФ «Незаконное приобретение, хранение в целях сбыта и сбыт сильнодействующих веществ», нас с коллегой, купившей это лекарство, начали таскать на допросы. Я тогда сама только-только выписалась из больницы после онкологической операции.
Поначалу плакала, конечно, пребывала в унынии - мол, за что мне это? А потом поняла, что наверное этот процесс нужен как раз для того, чтобы показать весь маразм нашей судебно-исполнительной системы. Понятно же, что Госнаркоконтроль просто выполняет план по «палочкам». Куда легче осудить безобидных врачей, чем связываться с настоящими наркобаронами. Стоимость этих лекарств - 286 рублей.
Уже третий год над уголовным делом против нас бьются семь следователей по особо важным делам. Первый судебный процесс был образцово-показательным. Прокурор азартно обличала меня. Хотели дать 8 лет заключения. Но в итоге учли смягчающие обстоятельства - преклонный возраст. И обошлись штрафом в 15 тысяч рублей.
О поддержке
Когда история получила огласку, мне стали звонить пациенты, коллеги со всей России. Некоторые предлагали скинуться и помочь выплатить деньги. В других регионах ведь происходит то же самое. Просто врачи боятся об этом говорить. Мы сейчас без лишних проблем не можем выписать рецепт на сильнодействующие препараты. Даже пенталгин - если выпишешь, будет обязательно проверка, будут карту требовать. Будут обвинять, что мы вот эту бабушку приучаем к сильным веществам.
Но для меня добиться справедливости - принципиально. Я проработала 50 лет без единого замечания, и вдруг такое. Как можно осудить врача за то, что он оказал больному помощь? Есть у этих людей совесть? Мы с адвокатом дошли до Верховного суда. И там признали нашу правоту, судьи отметили, что если препарат выписан по показаниям, то это законно. Я не хочу уходить из медицины преступницей. Моя внучка учится в юридическом университете - она не сможет занимать должность в государственной структуре из-за моей судимости.
О безнадежных больных
В Красноярске всего один хоспис, но он рассчитан всего на 30 мест. Это капля! В 60-е годы, когда я училась на первом курсе института, по вечерам работала в онкологическом диспансере. Тогда существовало правило: если человек не может сам себя обслуживать, передвигаться, его обязательно госпитализировали. Государство заботилось о том, чтобы родственники не подвергались стрессу, видя умирающего. В стационаре пациент получал столько обезболивания, сколько нужно, и тот уход, который был ему необходим. Ему позволяли достойно и спокойно умереть. И куда все это делось?
Сегодняшняя ситуация чудовищна. Если больной не может сам дойти до туалета, стационар его отказывается брать. Онкологические больные, спинальные лежат дома. Я каждый день вижу, как они умирают. А какой у нас арсенал для помощи? Дешевый промедол. Другие препараты не закупают. А что такое промедол? Я раньше думала: «Надо же, как быстро уходит человек, уже через две недели пожелтел». А оказывается, он желтеет из-за того, что промедол токсичен для печени. А мы им лечим.
О профессии
Я закончила Красноярский мединститут в 60-е годы. Специализация - фтизиатр. Работала в Норильске, Красноярске. На пенсию вышла в 1994 году. Мне сразу же предложили в поликлинике место терапевта. И с того времени я уже 20 лет работаю участковым врачом в одной и той же поликлинике. Сменилось уже три поколения моих пациентов. Участковый врач - это просто образ жизни, по-другому никак. Все завязано на работу. Я словно полководец на своем участке: знаю, как и где живут мои больные. У многих пациентов есть мой телефон, и они могут в любое время связаться со мной. Коллеги ругаются. Когда ухожу в отпуск, мои «разбалованные» пациенты сваливаются на них. Но я не могу отказать в помощи никому. Врач обязательно должен быть в контакте со своим пациентом.
О нормативах
Сейчас норма на прием одного человека - 12 минут, планируют увеличить до 15 минут. Но разве можно за такое время что-то понять? Пациент даже не успевает рассказать, что его беспокоит. Отсюда у нас ложные диагнозы. Я часто привожу в пример случай из своей практики. Пошла на вызов к женщине - жалобы на высокое давление. Я ее давно знала. При встречах эта пациентка всегда была приветлива, суетлива. А тут как-то прохладно встречает, речь слегка замедленная. Давление измерила: высокое, но не критичное. Вызвали скорую. Доктор осмотрел ее, пожал плечами «Ну и где тут инсульт?» Я отвечаю, что больная как-то странно себя ведет, не как обычно и жалуется,что в глазах темно. Тогда он вытаскивает фонарик, смотрит один глаз, другой и командует: «Немедленно на госпитализацию!» Инсульт развился уже в больничной палате.
О кадрах
В Москве сокращают число больниц, врачей. А в Красноярске и сокращать-то некого. В моем терапевтическом отделении в поликлинике десять участков. Три из них свободно. В другом отделении вакантны четыре ставки из десяти. Из восьми врачей половина - примерно моего возраста. Думаете почему в 73 года я работаю? Больше некому, молодежь не идет. Трудно и зарплата маленькая. Поэтому администрация терпит все эти судебные процессы. Заведующий мне только жалуется: «Ты как только дашь интервью, нас сразу же Госнаркоконтроль идет проверять». Кошмарили в июне, сентябре и августе.
О льготниках
Вся система выписки льготных лекарств - фикция. В 2006 году у нас был список бесплатных лекарств на 10 листах. Сейчас - 2-3 листочка. И те мы не всегда можем выписать. Потому что надо экономить средства. Прямо, конечно, об этом не говорят, а лишь намеками. Собирают, допустим, на планерке и информируют: «Мы должны три миллиона аптеке! Имейте в виду!»
* * *
В поддержку красноярского доктора собрали подписи несколько тысяч врачей и обычных людей со всей России. Петиция направлена в Минздрав. Медики и правозащитники считают, что обвинительный приговор окажет большое и, увы, отрицательное воздействие на врачебное сообщество. Напуганные врачи уже сейчас неохотно назначают в нужной дозе обезболивающие препараты. В результате десятки людей сегодня мучительно умирают. Некоторые не выдерживают и прибегают к добровольной «эвтаназии». В феврале этого года большой резонанс вызвала смерть контр-адмирала ВМФ Вячеслава Апанасенко. Он выстрелил себе в голову из наградного пистолета. А в прощальной записке написал: «В моей смерти прошу винить правительство и Минздрав...» Родственники пояснили, что причиной суицида стало отсутствие обезболивающих лекарств. В марте в Москве зафиксировано самоубийство восьми человек, страдавших раком. В Саратовской области мужчина, не выдержав мучений своей больной раком жены, из жалости застрелил ее из обреза. Его приговорили к 6 годам лишения свободы. В подмосковном районе Орехово-Зуево к четырем годам лишения свободы условно приговорен бывший сержант полиции Владимир Корсаков. Он задушил больную раком мать. До этого она дважды сама пыталась свести счеты с жизнью - глотала таблетки и резала ножом вены на руках. Оба раза ее спасали. Обезболивающего, которое больной выписывали в местной поликлинике, было недостаточно. Женщина уговорила сына помочь ей прекратить муки. Житель Зауралья получил 3,5 года колонии строгого режима за убийство больной раком сестры по ее просьбе.
Лента.Ру, 17.10.2014
http://lenta.ru/articles/2014/10/17/doktor/
Врач Хориняк, осуждённая за помощь онкобольному: «Пациенты умирают в муках»
Красноярский врач-терапевт Алевтина Хориняк, осуждённая за обезболивающее, которое выписала страдающему от рака пациенту, рассказала о своих хождениях по судам и о том, как её дело повлияло на работу других медиков.
В Красноярске прошло очередное судебное заседание по делу врача Алевтины Хориняк. Её обвиняют в подделке документов (ч. 2 ст. 327 УК РФ) и незаконном обороте сильнодействующих веществ с целью сбыта (ч. 3 ст. 234 УК РФ).
По версии следствия, врач выписала своему знакомому Виктору Сечину, страдающему серьёзной формой рака, сильнодействующее обезболивающее «Трамадол» ещё в 2009 году. Мужчина не являлся её пациентом. Препарата по льготе, как всегда, не оказалось, а затяжные майские праздники могли обернуться для тяжелобольного невыносимыми муками. По словам врача, у мужчины была тяжёлая форма рака, его мучили сильные боли, а его лечащий врач не выписал рецепт, сославшись на то, что квоты на бесплатное получение лекарства закончились. Хориняк сжалилась и пошла на риск, чтобы облегчить страдания пациента. В 2011 в отношении врача возбуждено уголовное дело. Доктора обвинили в подделке документов и незаконном обороте сильнодействующих средств. В 2013 начался суд.
Суд первой инстанции вынес обвинительный приговор и обязал врача заплатить штраф. Однако Красноярский краевой суд отменил вынесенный приговор и отправил дело на пересмотр. Всё началось заново.
6 октября суд должен был поставить точку в этом деле, должны были состояться прения сторон, и затем - оглашение приговора. Однако по ходатайству представителя гособвинения заседание было перенесено на 15 октября, затем на 17 октября, и снова - перенос. Теперь - на 21-е. Прокуратура попросила дополнительное время для подготовки к прениям.
О маленьком деле, но большом прецеденте и о том, как её история повлияла на работу других медиков, Хориняк рассказала АиФ.ru.
Прогнозы
Я никогда не имела дела с судебными органами, но, общаясь с первым судом, со вторым, третьим, могу ожидать уже всё, что угодно: оправдания или ухудшения моего состояния. Один раз я уже ошибалась с прогнозами, когда шла на заседание и надеялась, что меня оправдают, радовалась в душе. Я видела журналистов, людей, которые меня поддерживают, а моё дело вдруг классифицируют по тяжким уголовным статьям.
Если бы меня осудили за преступление средней тяжести, то срок давности уже бы истёк и я была бы невиновна, поскольку со дня выписки рецепта прошло уже пять лет. Я ведь читаю уголовный кодекс - приходится.
Но поскольку мне приписали тяжкое преступление, то надо ждать десять лет, пока с меня не снимут все обвинения. Может, в суде решат и до 10 лет тянуть, я уже ничему не удивляюсь.
Подруга Алевтины Хориняк пришла поддержать ее на очередном заседании
Виктор Сечин
Он был инвалид детства, страшное врождённое заболевание: у него не было костной ткани, не было мышц, и он не мог лежать, потому что сразу задыхался. Он всегда сидел. Все свои 56 лет он просидел в подушках. А когда заболел раком, у него образовались страшные пролежни, потому что мышц нет, кровообращение нарушено. Это было тяжёлое зрелище. И, несмотря на всё это, чудо свершалось, иногда нам удавалось какие-то пролежни залечить.
Я и Лидия (Табаринцева - вторая подсудимая) ходили к нему по несколько раз в неделю, полностью помогали матери за ним ухаживать. Мать его была слаба, она не могла осуществлять надлежащий уход, сейчас ей будет 82 года. Тем более, что жили они в частном доме, мы с Лидией покупали для них дрова, уголь, помогали им, как могли.
«Не думала, что врача могут обвинить»
Если бы я знала тогда, когда выписывала рецепт, что со мной такое случится, я бы всё равно поступила так, как поступила. Ведь я никогда не думала, что врача могут обвинить в таких страшных преступлениях только за то, что он оказал помощь больному, который нуждался в этом.
Меня возмутило интервью Гапонова (Сергей Гапонов - руководитель красноярского Госнаркоконтроля - прим. АиФ), который сказал: «Она совершила преступление и будет отвечать по закону».
Я бы очень хотела понять, по какому закону я должна ответить и какое преступление я совершила? Получается, в нашей стране уже Конституция никаким гарантом прав и свобод не является? Там ведь написано, что больной имеет право на снятие боли любыми доступными методами. И не оказать помощь больному - значит подвергнуть его пыткам, потому что хроническая постоянная боль просто вычёркивает человека из жизни.
Алевтина Хориняк в суде
«Родился в России - умрёшь в муках»
Опять прокуратуре что-то непонятно. На последний суд 6 октября пригласили по просьбе гособвинителя главного специалиста из аптекоуправления, чтобы выяснить, был ли выписан препарат по федеральной льготе. Хотя в деле есть бумага от заведующей аптекой, в которой говорится, что с мая по 20 числа апреля вообще не было поступлений «Трамадола» по федеральной льготе.
Вряд ли сторона гособвинения мотает мне нервы, не такой уж я значимый человек, чтобы что-то подобное в мою сторону делать. Просто, я думаю, они не хотят отказываться от своих обвинений в тяжких уголовных преступлениях. Я уже три года страдаю.
Кто-то сказал: «Родился в России - умрёшь в муках». У нас больные умирают в муках, потому что они никому не нужны, остаются один на один с врачами. А врачи умирают от всех этих преследований, не каждый выдержит три года бесконечных судебных заседаний и допросов. Меня только несколько полковников по особо важным делам допрашивали по 3-4 часа и больше.
Сколько на все эти следственные дела затрачено времени и сил? Экономиста попросить, чтобы он сосчитал, сколько государство затратило денег на разбирательства со мной, на дознавательства, на все эти следственные дела?.. В результате мне вменили тяжкое уголовное преступление. Получается, сами себе подписали эти статьи и теперь не знают, что с ними делать.
О деятельности Госнаркоконтроля
Госнаркоконтроль сидит в аптеках, берёт рецепты, которые на учёте, остаются в аптеках до пяти лет, потом идёт в поликлинику, требует, чтобы врачи поднимали карты пациентов. Больного представители этого ведомства не видят, и они не могут определить, показан ему препарат или нет. Это вообще не их сфера деятельности.
Очень просто представителям Госнаркоконтроля сидеть в аптеке, проверять рецепты и потом врачей привлекать к уголовной ответственности.
И в нашей поликлинике есть несколько врачей, которые привлечены к уголовной ответственности, то есть мой случай не единичный. Есть даже люди, которым дали 2 года условно за выписку рецепта на такой препарат, как «Ретаболил», даже не за «Трамадол», как у меня. Это препарат, который способствует наращиванию мышечной массы, необходимый тяжёлым больным, у которых мышечная масса тает при каких-то хронических заболеваниях.
«Это не наркотик»
В 2009-м году Виктор Сечин был единственным больным на весь Октябрьский район Красноярска, получавшим пластырь «Дюрогезик» по федеральной льготе. Это препарат дорогой, и его тогда не везде можно было найти. Но сейчас, слава Богу, мои больные получают «Дюрогезик». «Дюрогезик» - это не жизнь от укола до укола, а нормальная, достойная жизнь, препарат медленно поступает в организм, у больного светлая голова, он может общаться, у него нет никаких тяжёлых последствий. Это даже не морфий, которого хватает на 4 часа, и потом больной опять кричит: «Дайте ещё!».
А «Трамадол» принимают, если недостаточна доза «Дюрогезика», он просто идёт в помощь, если нет адекватного обезболивания, нет нормальной жизни у пациента. До 2008 года этот препарат подлежал только количественному учёту, то есть в аптеке учитывалось, сколько его получено и сколько отпущено. Это не был никакой наркотик, не психотропный препарат. В ноябре 2008 года мы, врачи, подписали документ о том, что ознакомлены с данной информацией.
Потом ситуация изменилась, и в 2011 году нас начали проверять за 2009 год по поводу «Трамадола». А сейчас «Трамадол» вообще не поступает в аптеки по федеральной льготе.
В моём деле есть бумага, которая доказывает, что по федеральной льготе с апреля по май в аптеку не было поступления «Трамадола» по федеральной льготе. То есть, когда нужно было выписывать рецепт, его не было. И я выписала платно рецепт, а врач, если выписывает платно федеральному льготнику, должен потом за это отвечать. Получается, лучше не выписывать, и пусть человек умирает?.. Такая ситуация сложилась потому, что большие медицинские чиновники не видят больных, не отвечают за них. Если бы они видели их состояние, посмотрели бы в глаза их родственникам, всё было бы иначе.
Ещё про медицинские препараты. В нашей стране никто даже понятия не имеет, что такое морфин в таблетках продлённого действия. Он дорогой, но медицинские чиновники заказали его ещё в 2012-м году - всего 40 упаковок - и не выкупили ни одной.
О паллиати́вной помощи
В России нет паллиативной помощи, несмотря на то, что ещё в 60-е годы все международные конвенции были приняты, опубликованы различные указы, постановления... О чём тут можно говорить?..
Медицина как сфера обслуживания
Мы - медицинские работники - перешли в сферу обслуживания. Раньше мы были - врачи, занимались именно врачевательством, это было большое искусство. Считалось, действительно, настоящий врач - от Бога, врач - не просто профессия, это состояние души. Не так, как сейчас бывает: «Я пришла на работу, отсидела с 8 утра до 8 вечера и ушла». Был совершенно другой подход к людям.
А сейчас мы - просто сфера обслуживания. Высокие наши начальники получают очень высокие зарплаты, сидят в своих креслах как небожители, не замечая, что происходит вокруг, как эти врачи с онкологическими больными копошатся, как муравьи. Что мы там делаем внизу, никому не интересно. А у нас ведь каждый врач держится за своё место. Если он уволится, куда он пойдёт? Частные клиники заполнены, а надо кормить семью.
Госнаркоконтроль проверял меня три раза, в июле, августе и сентябре, каждый мой рецепт. Врачи сейчас опасаются выписывать рецепты, они являются заложниками руководителей, которые делали заявки, например, на 5 тысяч пластырей, а получили только 600. Сейчас, слава Богу, мы выписываем эти пластыри. Мне стыдно подходить к постели больного, когда я не могу оказать ему помощь.
Очередное заседание
15 октября у меня был день рождения, мне исполнилось 72 года, а 21 октября состоится суд по моему делу. Может, судьба преподнесёт мне подарок, и меня оправдают, я всю жизнь буду помнить и благодарить Господа.
Сейчас дело очень медленно движется в суде, здесь особый мир. По одной статье мне грозит наказание - от двух до четырёх лет колонии, по второй - от четырёх до шести лет.
«Я благодарна Господу за то, что он использовал меня в качестве сосуда»
Я благодарна Господу за то, что он использовал меня в качестве сосуда, через который что-то, возможно, поменяется в нашей стране. Уже что-то зашевелилось, изменилось в лучшую сторону в смысле адекватного обезболивания онкобольных пациентов.
Вспоминаю трагическую историю контр-адмирала Вячеслава Апанасенко, который застрелился от нестерпимых болей, у него была последняя стадия рака и он не смог получить обезболивающее. В своей предсмертной записке он прямо написал о том, что в своей смерти никого не винит, кроме Министерства здравоохранения и правительства.
Все суды по моему делу - это ведь процесс не против меня, а процесс против бюрократии, когда больные не могут получить необходимые им для жизни препараты.
АиФ, 17.10.2014
http://www.aif.ru/society/people/1363120
Все выделения в текстах - мои.
РАНЕЕ НА ЭТУ ТЕМУ:
!!! Врачи по-прежнему опасаются назначать больным наркотическое обезболивающее
http://loxovo.livejournal.com/5916702.html
!!! БЕСПРЕДЕЛ! Юлия КАЛИНИНА: Не можете избавить от мук - убейте
http://loxovo.livejournal.com/5878203.html
!!!! БЕСПРЕДЕЛ!! Запуганные красноярские врачи больше не выписывают наркотики онкобольным
http://loxovo.livejournal.com/5877992.html
!!!!! БЕСПРЕДЕЛ! Профессор Василий ВЛАСОВ: Россия воет от боли
http://loxovo.livejournal.com/4486412.html
ДОПОЛНИТЕЛЬНО:
Нюта ФЕДЕРМЕССЕР: Если бы мама была сегодня с нами
http://www.snob.ru/profile/24402/blog/81916
Нюта Федермессер о праве на обезболивание, хосписах и законах в РФ
http://www.aif.ru/society/healthcare/1115166
ПЕТИЦИЯ:
ВРАЧИ РОССИИ ЗА АДЕКВАТНОЕ ОБЕЗБОЛИВАНИЕ!
Обеспечить права пациентов на облегчение боли и свободу от пыток
https://www.change.org/p/президент-рф-обеспечить-права-пациентов-на-облегчение-боли-и-свободу-от-пыток