Кирилл РОГОВ: Можно ли победить в необъявленной войне
Сегодня уже мало у кого, кроме тех, кто почитает единственным заслуживающим доверия источником информации российское телевидение, есть сомнения, что с середины августа поредевшие ряды восточно-украинских сепаратистов планомерно заполнялись российскими военнослужащими, оснащенными тяжелой бронетехникой. И, видимо, именно эти российские военные с тяжелыми вооружениями, вошедшие на территорию Украины в 20-х числах августа, зажали в котел и разгромили группировку украинских сил, осуществлявшую так называемую АТО.
Американская администрация считает, что численность российских военных на территории Украины составляет порядка 3-5 тысяч человек. Цифра 4 тысячи человек прозвучала в одном из российских телеканалов вечером 4 сентября. Только там их назвали «добровольцами-отпускниками». Но дело не столько в числе людей, сколько в числе танков и артиллерийских установок, которые добровольцы прихватили с собой в отпуск.
Но это еще не вся история. Из скудно просачивающихся сведений о событиях августа 14-го мы можем понять еще кое-что. Во-первых, то, что с середины августа на Украине погибло, видимо, немало российских военных. А во-вторых, по некоторым признакам мы можем предположить, что российские военные не очень хотят воевать и погибать за Донецкую республику. И еще меньше этого хотят их семьи.
И это не удивительно. Во-первых, сама идея войны с Украиной звучит для русского уха все еще откровенно дико. Во-вторых, как это точно было подмечено в заголовке публикации «Новой газеты» об одном из погибших в донецком котле: российская контрактная армия в немалой степени есть форма скрытой безработицы. Такое случается с нефтяными державами. Им проще покупать товары по импорту и доплачивать собственным гражданам за то, что у тех нет работы. Но одно дело выбрать вместо закрытого завода погоны, полигоны и построения, а другое дело - за те же деньги выбрать смерть за Донбасc.
Но первая причина, пожалуй, важнее. Идея полноценного вторжения на Украину, видимо, не очень поддерживается населением. Об этом вполне выразительно говорят социологические опросы. На вопрос «Левада-центра», будете ли вы поддерживать правительство России в случае начала войны с Украиной, положительно ответили 41% опрошенных, а отрицательно - 43%. Причем в мае поддержать российское правительство готово было около 70%, а в июле - 65%. Эта динамика подсказывает, что российский обыватель, несмотря на усилия телевизора, склоняется к демобилизации.
Варианты ответов на другой вопрос («Вмешивается ли Россия в дела на Украине?»: 1) вмешивается и правильно; 2) не вмешивается, хотя надо; 3) вмешивается, и зря; 4) не вмешивается, и слава богу) позволяют не в лоб узнать отношение респондентов к самой идее вмешательства. Получается, что в целом на позициях «вмешательства» стоит примерно 40%, в то время как 48% склоняются к позиции «невмешательства». Это важное уточнение к известному всему миру факту, что Путина в России поддерживают 85%. Как написал социолог Алексей Левинсон, поддерживают слова, а не дела.
Опросы проводились в 20-х числах августа - еще до того, как произошло то, что западные политики охарактеризовали как «вторжение» (invasion) России на Украину, и до того, как в России распространились вести о гибели российских солдат, а слова «учения под Ростовом» превратились в тревожный набат для тысяч солдатских родственников. И вполне может статься, что прибывшие из Украины гробы сделают то, что не под силу было социальным сетям и горстке демократических СМИ, то есть пробьют брешь в информационной блокаде общественного сознания, организованной российским телевидением. Известия о новых могилах, невидимыми путями со скоростью звука распространяющиеся среди родственников военнослужащих, способны подорвать то доверие к телевизору, которое является сегодня основным политическим ресурсом вступившего в конфликт с половиной мира Владимира Путина. Потребители теленовостей не анализируют достоверность той или иной информации, но скорее ориентируются на некое общее и порой априорное представление о том, правду или нет говорят в телевизоре. Именно поэтому «сарафанное радио» часто оказывается грозным соперником пропаганды, как это было в позднесоветскую эпоху.
Так что у обеих сторон на самом деле с ресурсами для продолжения войны плохо. Несмотря на это, она, к сожалению, с высокой вероятностью еще будет продолжаться. Если у Петра Порошенко нет войск, то у Владимира Путина нет переговорщиков. Киев заинтересован в прекращении огня, чтобы не допустить штурма Мариуполя, чем пригрозили российско-донбасские соединения. Задача Кремля - принудить Киев признать в донецких сепаратистах политического субъекта, заставить Порошенко и Запад признать, что на востоке Украины воевали донецкие ополченцы, а не российская армия с тяжелым вооружением. Но политически это будет выглядеть как полная капитуляция Киева и Запада перед натиском военной силы. И как признание того, что правда - это то, что рассказывают по российским телеканалам, и никакой иной правды нет. Именно поэтому саммит НАТО фактически отверг такую возможность, сделав российское «военное вторжение» в Украину своей главной темой (не забыли там упомянуть и «аннексию Крыма»).
С другой стороны, тот факт, что все центральные российские телеканалы дали вечером 4 сентября сюжеты о «добровольцах» в Донбассе, свидетельствует о том, что россиян начали приучать к мысли о присутствии российских войск на Украине, т.е. это присутствие в ближайшее время не уменьшится, а скорее, наоборот. Тактика снимания табличек с могил отвергнута; напротив, демонстрация по всем каналам похорон «отпускников» с полными воинскими почестями призвана повысить антиукраинские настроения в обществе и усилить слабеющую фракцию сторонников большой войны.
Воронка большой войны обычно разворачивается в формате неудавшегося блицкрига. В Крыму блицкриг удался на 90%. Но оставшиеся 10% (нежелание Запада повторять сценарий Грузии-2008) заставили ввести в действие план «Новороссия». Этот план, гораздо более тухлый и неподготовленный, сработал процентов на 50. Жители Востока Украины, хотя и настороженно-враждебно настроены в отношении Киева, но совершенно не готовы были воевать с ним и даже к идее собственной независимости относились без особого энтузиазма. Когда провал проекта «Новороссия» стал к началу августа очевиден, пришлось начинать «необъявленную войну» по модели Афганистана («ограниченный контингент советских войск, помогающий братскому афганскому народу в борьбе с финансируемыми США душманами»). Жертвы этой войны должны задним числом подтвердить ее необходимость.
Настоящая война не устраивает значительную часть российских элит, населения и военнослужащих, но голос их сейчас, скорее всего, окажется слаб перед натиском тех, у кого сорвался блицкриг. С другой стороны, общественное мнение России пока совершенно не готово к затяжному конфликту и жертвам. Оторванные ноги и обгоревшие тела - это совсем не то, что «вежливые люди» на футболках, возвращающие родине аквариум утраченного советского рая. Война за Донбасс в конечном итоге перечеркнет политические удачи Путина начала 2014 года. «Необъявленные войны» потому и остаются необъявленными, что политики, их начинающие, не решаются сформулировать их цели. И потому их проигрывают, несмотря на превосходящую военную силу.
Кирилл РОГОВ - политический обозреватель, ведущий научный сотрудник Института экономической политики (бывш. Интститут экономики переходного периода) (Институт Гайдара). Окончил филфак МГУ и надолго посвятил себя филологии. С 1998 г. - один из создателей и главный редактор "Полит.ру". Позже был начальником отдела "Комментарии" Газеты.ру, зам. главного редактора газеты "Коммерсант". С 2007 г. работает в ИЭП.
РБК Daily, 05.09.2014
http://rbcdaily.ru/politics/opinion/562949992293778
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.
Американская администрация считает, что численность российских военных на территории Украины составляет порядка 3-5 тысяч человек. Цифра 4 тысячи человек прозвучала в одном из российских телеканалов вечером 4 сентября. Только там их назвали «добровольцами-отпускниками». Но дело не столько в числе людей, сколько в числе танков и артиллерийских установок, которые добровольцы прихватили с собой в отпуск.
Но это еще не вся история. Из скудно просачивающихся сведений о событиях августа 14-го мы можем понять еще кое-что. Во-первых, то, что с середины августа на Украине погибло, видимо, немало российских военных. А во-вторых, по некоторым признакам мы можем предположить, что российские военные не очень хотят воевать и погибать за Донецкую республику. И еще меньше этого хотят их семьи.
И это не удивительно. Во-первых, сама идея войны с Украиной звучит для русского уха все еще откровенно дико. Во-вторых, как это точно было подмечено в заголовке публикации «Новой газеты» об одном из погибших в донецком котле: российская контрактная армия в немалой степени есть форма скрытой безработицы. Такое случается с нефтяными державами. Им проще покупать товары по импорту и доплачивать собственным гражданам за то, что у тех нет работы. Но одно дело выбрать вместо закрытого завода погоны, полигоны и построения, а другое дело - за те же деньги выбрать смерть за Донбасc.
Но первая причина, пожалуй, важнее. Идея полноценного вторжения на Украину, видимо, не очень поддерживается населением. Об этом вполне выразительно говорят социологические опросы. На вопрос «Левада-центра», будете ли вы поддерживать правительство России в случае начала войны с Украиной, положительно ответили 41% опрошенных, а отрицательно - 43%. Причем в мае поддержать российское правительство готово было около 70%, а в июле - 65%. Эта динамика подсказывает, что российский обыватель, несмотря на усилия телевизора, склоняется к демобилизации.
Варианты ответов на другой вопрос («Вмешивается ли Россия в дела на Украине?»: 1) вмешивается и правильно; 2) не вмешивается, хотя надо; 3) вмешивается, и зря; 4) не вмешивается, и слава богу) позволяют не в лоб узнать отношение респондентов к самой идее вмешательства. Получается, что в целом на позициях «вмешательства» стоит примерно 40%, в то время как 48% склоняются к позиции «невмешательства». Это важное уточнение к известному всему миру факту, что Путина в России поддерживают 85%. Как написал социолог Алексей Левинсон, поддерживают слова, а не дела.
Опросы проводились в 20-х числах августа - еще до того, как произошло то, что западные политики охарактеризовали как «вторжение» (invasion) России на Украину, и до того, как в России распространились вести о гибели российских солдат, а слова «учения под Ростовом» превратились в тревожный набат для тысяч солдатских родственников. И вполне может статься, что прибывшие из Украины гробы сделают то, что не под силу было социальным сетям и горстке демократических СМИ, то есть пробьют брешь в информационной блокаде общественного сознания, организованной российским телевидением. Известия о новых могилах, невидимыми путями со скоростью звука распространяющиеся среди родственников военнослужащих, способны подорвать то доверие к телевизору, которое является сегодня основным политическим ресурсом вступившего в конфликт с половиной мира Владимира Путина. Потребители теленовостей не анализируют достоверность той или иной информации, но скорее ориентируются на некое общее и порой априорное представление о том, правду или нет говорят в телевизоре. Именно поэтому «сарафанное радио» часто оказывается грозным соперником пропаганды, как это было в позднесоветскую эпоху.
Так что у обеих сторон на самом деле с ресурсами для продолжения войны плохо. Несмотря на это, она, к сожалению, с высокой вероятностью еще будет продолжаться. Если у Петра Порошенко нет войск, то у Владимира Путина нет переговорщиков. Киев заинтересован в прекращении огня, чтобы не допустить штурма Мариуполя, чем пригрозили российско-донбасские соединения. Задача Кремля - принудить Киев признать в донецких сепаратистах политического субъекта, заставить Порошенко и Запад признать, что на востоке Украины воевали донецкие ополченцы, а не российская армия с тяжелым вооружением. Но политически это будет выглядеть как полная капитуляция Киева и Запада перед натиском военной силы. И как признание того, что правда - это то, что рассказывают по российским телеканалам, и никакой иной правды нет. Именно поэтому саммит НАТО фактически отверг такую возможность, сделав российское «военное вторжение» в Украину своей главной темой (не забыли там упомянуть и «аннексию Крыма»).
С другой стороны, тот факт, что все центральные российские телеканалы дали вечером 4 сентября сюжеты о «добровольцах» в Донбассе, свидетельствует о том, что россиян начали приучать к мысли о присутствии российских войск на Украине, т.е. это присутствие в ближайшее время не уменьшится, а скорее, наоборот. Тактика снимания табличек с могил отвергнута; напротив, демонстрация по всем каналам похорон «отпускников» с полными воинскими почестями призвана повысить антиукраинские настроения в обществе и усилить слабеющую фракцию сторонников большой войны.
Воронка большой войны обычно разворачивается в формате неудавшегося блицкрига. В Крыму блицкриг удался на 90%. Но оставшиеся 10% (нежелание Запада повторять сценарий Грузии-2008) заставили ввести в действие план «Новороссия». Этот план, гораздо более тухлый и неподготовленный, сработал процентов на 50. Жители Востока Украины, хотя и настороженно-враждебно настроены в отношении Киева, но совершенно не готовы были воевать с ним и даже к идее собственной независимости относились без особого энтузиазма. Когда провал проекта «Новороссия» стал к началу августа очевиден, пришлось начинать «необъявленную войну» по модели Афганистана («ограниченный контингент советских войск, помогающий братскому афганскому народу в борьбе с финансируемыми США душманами»). Жертвы этой войны должны задним числом подтвердить ее необходимость.
Настоящая война не устраивает значительную часть российских элит, населения и военнослужащих, но голос их сейчас, скорее всего, окажется слаб перед натиском тех, у кого сорвался блицкриг. С другой стороны, общественное мнение России пока совершенно не готово к затяжному конфликту и жертвам. Оторванные ноги и обгоревшие тела - это совсем не то, что «вежливые люди» на футболках, возвращающие родине аквариум утраченного советского рая. Война за Донбасс в конечном итоге перечеркнет политические удачи Путина начала 2014 года. «Необъявленные войны» потому и остаются необъявленными, что политики, их начинающие, не решаются сформулировать их цели. И потому их проигрывают, несмотря на превосходящую военную силу.
Кирилл РОГОВ - политический обозреватель, ведущий научный сотрудник Института экономической политики (бывш. Интститут экономики переходного периода) (Институт Гайдара). Окончил филфак МГУ и надолго посвятил себя филологии. С 1998 г. - один из создателей и главный редактор "Полит.ру". Позже был начальником отдела "Комментарии" Газеты.ру, зам. главного редактора газеты "Коммерсант". С 2007 г. работает в ИЭП.
РБК Daily, 05.09.2014
http://rbcdaily.ru/politics/opinion/562949992293778
Примечание: выделение болдом и красным болдом - моё.