Сирота против детдома
Один из воспитанников в одиночку расследует случаи карательной психиатрии и сексуального насилия в Кемеровском приюте
В одном из детских домов в Кемерове не прекращаются проверки по факту изнасилования подростка, произошедшего в декабре 2009 года. Надругательство над 13-летним Сергеем осталось бы без внимания, если бы не 17-летний воспитанник детдома Артем Комиссаров. Артем, узнав о том, чем несколько старших парней заставили заниматься мальчика, решил рассказать об этом руководству детского дома. Однако администрация не оправдала его ожиданий и попыталась «замять» эту историю.
Артем КОМИССАРОВ рассказал «Свободной прессе» о том, как добиваются справедливости воспитанники детских домов.
«СП»: - Как ты узнал об изнасиловании?
- Один мой ровесник, с которым у меня были достаточно ровные отношения, прошлым декабрем проговорился, что он и еще несколько человек изнасиловали ребенка.
«СП»: - Что ты делал дальше?
- Я начал выяснять подробности, поговорил с Сережей, в этот момент Саша (один из предполагаемых насильников - «СП») начал на меня наезжать, мне пришлось защищаться. В итоге его увезли в больницу. Я сообщил обо всем директору детдома и сотруднику ПДН. Директор Владимир Коськин сказал, что на меня не подадут заявление за избиение насильника, если я не буду требовать заводить дело по изнасилованию.
«СП»:- Что было дальше?
- Я приехал к Игорю Владимировичу, которого знаю с 15 лет (этот человек помогает Артему в борьбе с администрацией детского дома). Игорь Владимирович пришел вместе со мной в детдом, и Коськин тут же сказал, что я молодец, что ребята изнасилование подтвердили, а насильник не подаст на меня в суд. После этого все изменилось в худшую сторону. Все - от педагогов до техничек стали хуже относиться, задевать меня, общаться как с 10-летним. А еще меня иногда не кормили.
«СП»: - Как так не кормили?
- Дело в том, что повара в детдоме обслужат только при присутствии воспитателя, это сделано для того, чтобы ребенок не взял лишнюю порцию, так что педагоги просто отказывались ходить со мной в столовую.
«СП»: - Ты рассказываешь о том, как ты пытался обратить внимание на насилие в детдоме руководство. Что подвигло тебя обращаться к президенту, в прокуратуру?
- К активным действиям побудил инцидент, который произошел в феврале прошлого года. «Сотрудник милиции из ПДН (отдел по делам несовершеннолетних - «СП»), меня избил и сказал, что если я еще раз расскажу кому-нибудь об изнасиловании, то меня убьют. После этого я начал писать заявления в прокуратуру. Но мне 17 лет, я детдомовский, мой паспорт лежит у директора в шкафу, кто у такого примет заявление?
«СП»: - Так как же их приняли у тебя?
- Дело в том, что де-факто детдомовский ребенок не может самостоятельно отстоять свои права. Заявления во все инстанции может подать только его законный представитель, а это директор детского дома. Если же права ребенка нарушает администрация учебного учреждения - добиться справедливости будет достаточно сложно.
«СП»: - Как же ты справился?
- Мне удалось направить в прокуратуру свои заявления в форме жалоб. Кроме того я разослал письма Уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ Павлу Астахову, президенту Дмитрию Медведеву. В детдом нагрянули проверки, но о них руководство знало заранее. На время проверок насильников отпускали домой и их жертву больше месяца держали в изоляторе, не выпуская никуда, а потом поместили на 26 дней в психиатрическую лечебницу.
«СП»: - А как он туда попал?
- В детдом приезжают психиатры, это делается каждый год. Они осматривают детей. В этом году они приехали в середине апреля. Директор детского дома Плотникова говорила психиатру про меня, что у меня поведение не очень хорошее; поэтому врач должен поставить мне какой-нибудь психиатрический шифр (диагноз), но он отказался.
«СП»: - Еще как-то на тебя давили?
- Да. Говорили, что я бью детей, отбираю у них котлеты и другую еду, что я пытался столкнуть с лестницы женщину-соцпедагога. Еще сказали, что я нецензурно на нее ругался. Новый директор Галина Васильевна Плотникова (в марте Коськин ушел) грозила поставить на учет в КДН, если я откажусь от своего заявления в прокуратуре. Но я хожу постоянно с диктофоном, так что я смог доказать, что ничего подобного не было.
«СП»: - Ты сейчас остаешься в детдоме?
- Нет, я у бабушки. Она на лето забирает меня к себе.
«СП»: - Ты готов продолжать свою борьбу дальше?
- Да, я считаю, что точка невозврата уже пройдена.
«СП»: - А с чего началось твое противостояние с системой детских домов?
- Это было в 2008 году, в декабре. Я тогда жил в интернате номер 2. Температура была в спальне 11 градусов по Цельсию, спали в одежде под 2-3 одеялами, вот я и написал письмо Аману Тулееву с просьбой вместо новогодних конфет подарить нам обогреватели. Это не понравилось кому-то наверху, они наказали педагогов, а педагоги отыгрались на мне и перевели в детский дом №105.
* *
Мнение руководства детского дома
Из-за прокурорской проверки в детском доме №105 его директор Галина Плотникова была недоступна для комментариев. Ранее она заявляла журналистам, что Артем Комиссаров развернул широкую информационную кампанию оттого, что у него слишком много свободного времени. «Сейчас он учится в вечерней школе три дня. А четыре дня надо себя чем-то занять, и вот мы пишем в Интернете! А работал бы эти четыре дня - было бы меньше времени для ненужных сочинений», - заявила Плотникова радио «Свобода».
Директор детского дома опровергла обвинения в применении «карательной психиатрии», отметив, что психиатрическое лечение могут назначить лишь после заключения врача-психиатра во время диспансеризации, которая проходит два раза в год. Решения врача никак не зависят от администрации детского дома.
Паспорта воспитанников, уточнила Плотникова, хранятся у социального педагога и выдаются детям по первому требованию. «В случае необходимости паспорта выдаются. Например, если нужно трудоустроить детей. Или если ребенок пошел в поликлинику... Документы никто не удерживает, если они необходимы», - уверяет директор детского дома.
Комментировать сообщение об изнасиловании своего воспитанника Плотникова отказалась. "Данный факт будет обнародован только решением следственного комитета", - сказала она.
* *
Плохие детдома - потенциальные рассадники криминальной субкультуры
Отметим, что по делу Комиссарова в Кемерове сформирована огромная комиссия. В нее входят сотрудники прокуратуры, МВД, органов опеки и Министерства образования, рассказал «Свободной прессе» уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел АСТАХОВ.
«СП»: - Насколько часто встречаются случаи, о которых рассказывал Комиссаров в детских домах?
- Когда речь идет о школах-интернатах, где дети учатся, общаются, отдыхают, ночуют, то могут возникнуть проблемы, если правильно не организован досуг.
«СП»: - Какого рода проблемы?
- Чаще всего это проблемы, связанные с тем, что в интернате возникает криминальная субкультура, со всеми вытекающими. Дальше дети начинают исповедовать не правопослушность и стремление к этическим нормам, а исповедовать чисто уголовный образ жизни. Так, например, произошло в школе-интернате №2 города Ижевска, когда воспитанники порезали вены, скопировав уголовную форму протеста. То же произошло в Нижнебурейском интернате. Там мальчики порезали вены, когда их задержала милиция.
«СП»: - А что делать воспитаннику детдома, если он должен пожаловаться на администрацию Детского дома? Паспорта-то у него нет.
- То, что паспорт ребенка находится у его опекуна, еще не значит, что ребенок поражен в правах. А в прокуратуру, органы опеки, может обратиться ребенок любого возраста.
«СП»: - То есть, вы считаете реальной ситуацию, когда воспитанник просит у директора детского дома паспорт, чтобы подать на него жалобу?
- Паспортные данные можно знать и наизусть. Не надо проблему создавать на ровном месте.
«СП»: - В детдоме директор и опекун - одно и то же лицо. Кто защитит ребенка от директора?
- Директоров меняют и снимают, и увольняют, и сажают. Мы говорим о ситуации, когда права ребенка нарушаются, и нам не важно, как он это просигнализирует. Пусть позвонит! В детдомах теперь висят телефоны уполномоченного по правам ребенка. Мы посетили больше 300 детдомов и там везде вывешены телефоны уполномоченных. Тот же Артем Комиссаров сумел достучаться, записал видео.
* *
За что детей отправляют в психбольницы
Детдом, в котором живет Артем Комиссаров, не является каким-то уникальным местом. Сексуальное насилие и применение карательной психиатрии встречается в сиротских организациях довольно часто. Руководитель общественной организации "Право ребенка" правозащитникк Борис АЛЬТШУЛЕР рассказал «Свободной прессе», почему при солидном финансировании детдома не справляются с воспитанием сирот.
«СП»: - Правда, что с воспитанником сотрудник детдома может делать все, что хочет, потому что ребенку некому жаловаться?
- В принципе это ситуация некоего тупика, поскольку законным представителем ребенка является администрация детдома. И он же предоставляет ребенку все необходимые ему услуги и в его же руках находится ребенок. Никто извне не курирует детдома, только прокуратура, когда там что-то случается. Ну, ведомства формально курируют, но они приходят не проверять - чай пить. Внешнего контроля нет, а органы опеки и попечительства не отвечают за осуществлением прав ребенка, после помещения его в специальное учреждение. Органы опеки и попечительства отвечают за ребенка в том случае, если переводят ребенка в семью, поэтому они так не любят отдавать детей в семьи.
«СП»: - Грубо говоря, если ребенка обидел или ударил директор детского дома, то пожаловаться в прокуратуру он сможет только при помощи этого самого директора?
- Без сомнения, так оно и есть. Может и не директор ударил, может воспитатель себя плохо повел, все равно директор должен представить интересы воспитанника, а оно ему не надо.
«СП»: - Применяется ли в современных российских детских домах карательная психиатрия?
- Эта практика существует повсеместно, придраться к ней очень сложно. Детей отправляют в психбольницы. Это делается постоянно и везде в воспитательных целях. Воспитатели не справляются с детьми и им так проще. Выявить это очень сложно. Например, прокурор затребует соответствующие постановления от психиатра… Так они всегда есть.
«СП»: - А как в детских домах обстоят дела с сексуальным насилием?
- Доходят слухи, что в детский дом поступила 14-летняя девочка с третьим абортом. Насилие-ненасилие, там уже разницы немного. Это абсолютно скрытый вид преступления и нет ювенальных технологий, чтобы его эффективно выявлять. Профессиональные психологи могли бы это выявить, но так ведь никаких служб контроля нет.
«СП»: - Какова сейчас ситуация с детскими домами?
- Она плохая. Дети полностью не подготовлены к жизни в большом городе. Дети могут быть плохими, могут быть хорошими, но они не должны постоянно проводить время в детском коллективе. Это необходимо для развития, иначе наступит изоляция от внешнего мира.
Вот в среду я читал в «Новой газете» про выпускников детского дома в Воркуте, они совершенно заброшены. (В материале издания написано, что сироты не получают пособий и жилплощади от государства - «СП»). Я писал недавно генпрокурору про город Югокамск в Пермском крае, где 15-летняя воспитанница попыталась покончить с собой, покончил недавний выпускник, еще один пытался покончить с собой. И все это происходит с рефреном: «Мы никому не нужны».
«СП»: - С чем связана эта ситуация и как ее изменить?
- Предложений по изменению ситуации много, но ничего не меняется, потому что система перефинансирована. Но она не в пользу детей перефинансирована. Если взять бюджет всех сиротских учреждений России, то это 2-3 млрд долларов в год. Надо взять 20 тысяч рублей на ребенка в месяц, помножить на 12 месяцев и на количество детей-сирот (170 тысяч) - получится эта цифра, правда, к ней надо будет добавить капитальный ремонт и капитальное строительство.
Детские дома очень часто ремонтируют, потому что при ремонте можно много денег в виде откатов положить в карман. Фиктивные тендеры, опять-таки. Поэтому все предложения по модернизации этой системы (а в 2006 году их высказывал президент Владимир Путин) - это ничто. Потому что система очень денежная и она не хочет меняться.
* *
Насилие в учебных заведениях
2 июля 2010 года правоохранительные органы Ульяновской области возбудили уголовное дело на воспитателей ПТУ, которые избивали, грабили и насиловали сирот, «приучая их к порядку».
9 марта 2010 года из детского дома в поселке Емельяново (Красноярский край) уволили двоих воспитателей, которые не смогли оградить 7-летнего ребенка от сексуального насилия.
4 февраля 2010 стало известно, что в детском доме Комсомольска-на-Амуре применяется карательная психиатрия. Детей отправляли в психиатрическую больницу из-за прогулов, побегов и драк.
16 октября 2009 года Следственный комитет при прокуратуре возбудил уголовное дело против руководства детского дома в Тульской области. Администрация детдома поместила троих детей на лечение в психиатрический стационар без оснований.
23 июня 2008 года в Кемеровской области начался судебный процесс над преподавателем интерната. Педагог обвиняется в растлении семи детей в возрасте 9-10 лет.
28 февраля 2006 года в Свердловской области оказались под следствием директор и воспитатель муниципального детского дома "Надежда". Педагоги избивали детей, принуждая к рабскому труду.
"Cвободная пресса", 15.07.2010
http://svpressa.ru/society/article/27818/
Жизнь российского сироты: д/д, изнасилование, ПДН, ПНД, КДН…
История Артема Комиссарова взорвала Интернет. Самое страшное в том, что она - типичная для наших детских домов
На редакционный блог пришло сообщение:
«В декабре 2009-го я стал свидетелем группового изнасилования ребенка (13 лет). О случившемся я сообщил директору д/д (детского дома. - Прим. ред.) Коськину В.В., зам Плотниковой Г.В. и сотруднику ПДН (подразделение МВД по делам несовершеннолетних. - Прим. ред.) Свиридову. Они поблагодарили меня и сказали, что сами разберутся в данной ситуации, т.к. начальник департамента образования Чернова Н.А. и Григорьева Н.В. запрещают им «выносить сор из избы», а наказать виновных они и сами могут. Дирекция д/д заставила потерпевшего (Сергея П.) (фамилия известна редакции. - Прим. ред.) и насильников говорить, что ничего не было, хотя об этом факте знает весь детский дом. За последние 5 месяцев на меня фабрикуют уголовные дела, о том, что я якобы избиваю детей, воспитателей и даже отбираю еду у маленьких, устраивают в отношении меня провокации (есть аудио- и видеоматериалы). Директор заявил, что посадит меня в тюрьму, а сотрудник ПДН Свиридов просто избил меня. Заставляли отказаться от прежних показаний и написать, «что ничего не было и что я это все придумал». 21 апреля на меня было совершено покушение на убийство около детдома (есть свидетели и запись, где сотрудник д/д заказывает покушение на меня). Я не стал больше ждать и сам обратился в милицию, прокуратуру, следственный комитет при прокуратуре, но заявление у меня не приняли, устно отправляли из одной инстанции в другую. Видя полное бездействие и отсутствие законов, защищающих детдомовских детей, я с открытым письмом обратился в Интернет о творящемся беспределе в нашем детдоме. Я категорически не употребляю спиртное, сигареты и наркотические вещества. Не преступник. Занимаюсь спортом. Детдомовский ребенок по закону не может никуда обратиться за защитой своих прав и законных интересов без опекуна, а опекуном является директор детского дома - круг замыкается. Отсутствие законов в нашу защиту делает нас не защищенными от произвола наших же опекунов. Прошу вас принять законы, защищающие детдомовских детей, и отреагировать на беспредел, творящийся у нас. Комиссаров Артем, 17 лет, воспитанник д/д №105 г. Кемерово. http://nedetdom105.livejournal.com/»
Сейчас на странице своего ЖЖ Артем Комиссаров ведет ежедневную хронику своей жизни. Он просит: «Защитите нас». Блогосфера откликнулась. Кто-то давал конкретные рекомендации, кто-то адреса, куда обращаться, кто-то помог с адвокатом, кто-то просто писал слова поддержки, и многие оставили телефоны: звони, если будет совсем плохо. Но судя по всему, становится только все хуже…
Когда письмо Артема пришло в «Новую», мы тут же обратились в Следственный комитет при прокуратуре РФ, где нам пообещали личный контроль за делом председателя А.Бастрыкина. И позвонили Артему. Первое, что услышали: «Я за то, чтобы изменить законодательство о детях-сиротах. Я столкнулся с тем, что у меня нет прав, и я не могу их защищать. Я не такой, как все граждане».
Рассказ Артема
- Я стал свидетелем изнасилования 13-летнего мальчика тремя старшими ребятами. Мне, правда, потом объясняли, что это не изнасилование, а - на юридическом языке - «развратные действия в отношении несовершеннолетнего». Я рассказал об этом руководству детдома. Мне сказали, что больше об этом говорить никому не нужно. А я сказал, что это сокрытие преступления и что я в этом участвовать не буду. А до этого я ударил насильника, и ему вызывали «скорую». Через два дня Коськин (директор. - Прим. ред.) вызвал меня и показал издали листок бумаги: «Видишь, Артем, это медицинское освидетельствование Саши З. о том, что ты его избил. Он собирается на тебя подать заявление в милицию. Но все можно уладить: если мы не будем подавать заявление по изнасилованию, то Саша не будет подавать заявление на тебя».
Я приехал к Игорю Владимировичу и все ему рассказал - я его давно знаю, с 15 лет, когда еще воспитывался в 64-м интернате. Он взял на воспитание самого «худшего» воспитанника, Мишу, с которым мы друзья до сих пор. Он поехал со мной в детдом. А когда вошли вместе к директору, то Коськин сказал, что я молодец, что ребята изнасилование подтвердили, что насильник, которого я ударил, в суд подавать не будет. Я удивился, что он говорит совсем не то, что час назад, но обрадовался, что все так хорошо кончилось. Игорь Владимирович ушел. Но с этого момента ко мне началось особое отношение.
До этого случая все было хорошо. Меня отпускали на тренировки и к бабушке. А тут из меня стали делать злодея: я будто отбираю еду у малышей, воспитатель сказала, что я был неадекватен и, наверно, принимаю наркотики. Я готов пройти освидетельствование в наркологической клинике, чтобы покончить с обвинениями, но это никому не нужно. Меня записали в негодяи. Я рассказал Игорю Владимировичу, и он мне сказал: записывай все на телефон. А после того, как он несколько раз послушал то, что удалось записать, он дал мне уже диктофон.
Меня избил сотрудник милиции при детдоме Свиридов. Я просил социального педагога отвести меня на медицинское освидетельствование, а она сказала: завтра; а потом два дня тянула и наконец сказала, что без указания директора не поведет, и добавила: «Тебя, наверно, на тренировках поколотили, а ты сейчас выдаешь за то, что тебя Свиридов бил». Того мальчика, кто видел, как он меня бил, отправили на следующий день в психушку на 21 день. Тех, кто видел изнасилование и говорил об этом, тоже отправили в психушку.
В апреле на меня напали около детдома, когда я возвращался с тренировки. Они были с ножом. После нападения я пытался подать заявление. Но у меня его не брали. Сказали, что могут взять просто как жалобу. Получается, что я не гражданин - за меня может заявление подать только директор детского дома. А если в чем-то виноват сам директор, как быть? Я понял, что защититься не могу, а на меня можно наговорить что угодно. Я понимаю, почему ребята из интерната в Ижевске порезали себе вены. У меня тоже были такие минуты, когда не хотелось жить. Но я хочу все делать законно, а натыкаюсь на невозможность. Надо менять законодательство о сиротах.
Если бы мне никто не помогал, меня бы уже убили. Я не скрываю, мне помогают. Ведь я даже выйти из детдома не могу без письменного заявления. Артем - мой тезка, программист - помог с созданием блога. У меня есть дядя, но он всего на год меня старше и мне как брат, он математик, учится на программиста, и я от него могу выходить в Интернет. У меня есть «домашняя» девушка, от нее выхожу в Интернет. И Игорь Владимирович помогает. Один я бы ничего не смог…
Меня, после того, как я рот раскрыл, потащили на комиссию по делам несовершеннолетних - КДН. Она вообще-то называется комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав. Защиты я там не увидел. Ты заходишь в помещение, там солидные тетеньки, за 10-15 минут дети выходят, и судьба их во многом меняется. Принимают решения, и никто ни за что не отвечает.
Первый раз меня привели на КДН в апреле с тем, что у меня 48 самовольных уходов и якобы я избил мальчика. И еще: порча имущества детдома, воровство ключей… Разбираться там никто не собирался, слушать меня тоже. Поставили меня на учет в милицию. Второй раз повели меня на КДН по заявлению нового директора детского дома Галины Васильевны (прежний - Коськин - ушел, ни с кем не попрощавшись, где-то в марте, собственно, тогда, когда все это завертелось, а директором стала его зам Плотникова). Так вот, Галина Васильевна говорила, что я накинулся на социального педагога Лаврентьеву на лестнице, хотя этого не было вообще. Но в возбуждении уголовного дела отказали.
Я хотел бы обжаловать то, что я на учете в милиции, но сделать это я могу только по ходатайству директора. А она мне говорит: «Что-то ты тупишь - мы сами на тебя подавали в милицию, а теперь будем обжаловать свое же заявление?»
В детдоме началась проверка областной прокуратуры. Проходит она так: детей вызывает проверяющий и опрашивает про то изнасилование. Но в присутствии директора и социального педагога, милиционера Свиридова, которые и скрывали факт изнасилования, дети боятся говорить правду. Многие из них за то, что видели, уже побывали в психушке. Они и говорят, что ничего не было…
Были сотрудники детского дома, которые тоже все знали и помогали мне. Но их уволили. Уволили психолога Наталью Александровну - она пыталась меня защитить и помогала советами, дала мне характеристику реальную. А потом мне написали такую, с которой и на зону на пустят, - ее читали на КДН. Есть у меня характеристика положительная от моего бывшего воспитателя Аллы Степановны, но она сейчас работает во втором детском доме.
А эта проверка не для того, чтобы докопаться до истины, а для того, чтобы показать, как все у нас нормально. И только Артем - врунишка - все портит. Надо доказать это Астахову (уполномоченный по правам ребенка в России, адвокат. - Прим. ред.). Астахов на своем официальном сайте отреагировал на мое выступление в Интернете. Написал, что послал телеграмму в Следственный комитет при прокуратуре, чтобы разобрались. Но закончил он свое письмо словами, которые меня здорово «цепанули». О том, что если Артем врет, то ему придется отвечать по закону - в случае неподтверждения он будет привлечен к уголовной ответственности. Не дав мне прав защищаться, он хочет меня наказать. Я не могу сам, без работника детдома, зафиксировать побои, которые мне нанесли. Я не могу сам подать заявление в суд или прокуратуру или в милицию. Никто не освидетельствует меня на употребление наркотиков, хотя обвинения такие бросать могут. Сейчас на меня подала в суд директор детдома. Два иска. Один про то, что я ее избил. Еще один иск, что я избил мальчика. То, что я до сих пор не в психушке, это только благодаря тому, что мне многие теперь помогают. У меня есть единственное человеческое право - на фамилию, имя и отчество, да и то потому, что я попал в детдом в 10 лет.
Я закончил 10-й класс. Я собираюсь поступать в педучилище на учителя физкультуры. Но я понимаю, что реальный уровень знаний у меня на 7-й класс, за будущий год догоню до 9-го. 24 января 2011 года мне исполнится 18 лет - и тут меня могут выпихнуть из детдома. А жилья у меня нет - выпускникам предоставляют койко-место в социальном общежитии. На 8 человек комната. Я туда жить не пойду. А вот если поступлю в педколледж, то там есть общежитие, в котором я буду жить. Я на очереди на жилье, но когда она подойдет - неизвестно, может, мне будет лет 40.
Но я сам всего добьюсь. Пусть только не мешают.
* *
Послесловие «Новой»
Бесправный детдомовец против взрослых людей, наделенных немалыми полномочиями… За кем будет правда?
Это сейчас самый главный вопрос.
Хотя есть и другой, более глобальный: что вообще делать со всем этим? Как должно измениться законодательство, чтобы бесправие детей в детском доме - с одними на всех опекунами в должности директора, с психушками, с отсутствием жилья - не было таким беспросветным? И именно этот, не его одного касающийся вопрос и просит нас всех решить 17-летний Артем Комиссаров.
Мы не можем кого-то обвинять и утверждать чью-то правоту, мы можем лишь требовать, чтобы в этой истории разобрались досконально и непредвзято. Именно поэтому мы публикуем рассказ Артема до завершения проверки прокуратуры.
* *
КОММЕНТАРИЙ
Галина ПЛОТНИКОВА, директор детского дома №105 г. Кемерово:
«А куда его мама смотрела?»
Мы созвонились с директором детского дома №105 Кемерова Галиной Плотниковой (она назначена директором 7 апреля). Галина Васильевна уже привыкла каждый день заглядывать в Интернет и оценивать, как она говорит, «поток грязи, который там изливается ежедневно». Привыкла отвечать на множество вопросов:
- Сейчас идет уже третья прокурорская проверка. Две первых проводила городская прокуратура. Сейчас работает областная. Я только сейчас из суда - это мой иск к Артему. Он поставил в моем кабинете прослушку и, как говорит, хотел ее снять. А я не знала, что он из моего кабинета хотел вынести, и нажала тревожную кнопку (кабинеты директоров практически всех детских домов оборудованы сигнализацией, позволяющей вызвать наряд милиции. - Прим. ред.). А он пришел с человеком, который его и направляет в его действиях, - Игорем Бусыгиным (тот самый Игорь Владимирович. - Прим. ред.). Бусыгина мы в детский дом не пустили. И этот взрослый человек сказал Артему по телефону, чтобы Артем выходил. Я его не пускала, стояла у двери, он меня толкнул. Я получила медсправку о причинении легкого вреда здоровью - были синяки…
- Это вопрос частного обвинения, и суд, надеюсь, разберется. А опросы детей во время проверки прокуратуры проходят в вашем присутствии?
- Да, но было, что дети просили, чтобы это происходило без меня, и я выходила. А одного совершеннолетнего воспитанника проверяющий сам пожелал опросить без меня. Я в соседнем кабинете была.
- А правда ли, что дети-свидетели изнасилования и свидетель того, как милиционер Свиридов избивал Артема, были отправлены в психиатрическую клинику?
- Вы сами в это верите? И сразу вам скажу на 100, даже на 135%, что избиения никакого не было.
- К сожалению, правозащитники из регионов рассказывают о «дисциплинарной психиатрии» в детдомах как о реальной практике…
- У нас 19 человек на учете в ПНД (психоневрологический диспансер. - Прим. ред.). Учет диспансерный и консультативный. Когда психиатр дает рекомендации, что ребенок должен находиться под наблюдением врача-специалиста, отправляем в психиатрическую клинику на обследование или консультацию. Или на лечение. Один ребенок проходил обследование в дневном стационаре - Саша Никитин. Лежал еще мальчик, которого мы отправили на оздоровление в санаторий, но он там нарушал неоднократно дисциплину, и по рекомендации он был направлен в клинику на 27 дней (выделено редакцией). Второй ребенок тоже находился на лечении. Еще один - дважды. Девочка есть, которая два месяца пролежала, но ей 15 лет, она по согласию - сама пожелала подлечиться, поскольку почувствовала ухудшение своего состояния.
- Видите ли вы пути выхода из сложившейся ситуации?
- Мы предлагали подготовить Артема к поступлению в индустриально-педагогический колледж в этом году, но он отказывается. Предлагали перевести его в другой детский дом - тоже говорит, что уходить из детдома не хочет. Он теперь «борется», а не о поступлении думает. Хочет изменить законодательство о сиротах…
- Но он говорит, что знания у него на уровне 7-го класса и поступать сейчас ему нереально.
- Да, а куда его мама смотрела? Он, видимо, до детского дома в школу через раз ходил. Пробелы в начальной школе. Вот где источник проблем. В семье надо их искать.
- Но мама была лишена родительских прав, а Артем с десяти лет в детдоме. Вряд ли это его дело - предъявлять сегодня претензии маме. А об изменении законодательства в пользу сирот сейчас много говорят и гораздо более зрелые люди, да и у вас как у руководителя сиротского учреждения есть, наверно, соображения на этот счет.
- Есть. Вот Артем учится в вечерней школе. Занятия три дня в неделю. Четыре дня болтается. Почему бы ему не работать? У него есть мама. Она была лишена родительских прав. Почему бы ее не заставить работать и платить алименты на своего ребенка? Или пусть Артем скажет: «Мама, восстанавливайся в родительских правах». Он бы тогда жил у нее, а не в детском доме.
- Есть ли закрепленное за Артемом жилье?
- Нет, хотя мама живет в городе. Мы предоставляем выпускникам жилье. Они на льготной очереди. В прошлом году у нас выпустились трое таких детей, которые не пошли учиться в училище, и мы им предоставили на троих комнату в общежитии. Хорошую, отремонтированную.
А сегодня в Интернете появилось, что мы не выдаем детям летнюю одежду. Но мы выдаем ее, только не сразу всем, а по графику.
Хотела воздержаться от комментариев, но не могу. Позволю себе только один: какой тонкий педагогический ход - заявить в милицию на ребенка, опекуном которого являешься и который не может ответить тем же самым…
Людмила Рыбина
"Новая газета"№ 70 от 2 июля 2010 г.
http://novayagazeta.ru/data/2010/070/00.html
В одном из детских домов в Кемерове не прекращаются проверки по факту изнасилования подростка, произошедшего в декабре 2009 года. Надругательство над 13-летним Сергеем осталось бы без внимания, если бы не 17-летний воспитанник детдома Артем Комиссаров. Артем, узнав о том, чем несколько старших парней заставили заниматься мальчика, решил рассказать об этом руководству детского дома. Однако администрация не оправдала его ожиданий и попыталась «замять» эту историю.
Артем КОМИССАРОВ рассказал «Свободной прессе» о том, как добиваются справедливости воспитанники детских домов.
«СП»: - Как ты узнал об изнасиловании?
- Один мой ровесник, с которым у меня были достаточно ровные отношения, прошлым декабрем проговорился, что он и еще несколько человек изнасиловали ребенка.
«СП»: - Что ты делал дальше?
- Я начал выяснять подробности, поговорил с Сережей, в этот момент Саша (один из предполагаемых насильников - «СП») начал на меня наезжать, мне пришлось защищаться. В итоге его увезли в больницу. Я сообщил обо всем директору детдома и сотруднику ПДН. Директор Владимир Коськин сказал, что на меня не подадут заявление за избиение насильника, если я не буду требовать заводить дело по изнасилованию.
«СП»:- Что было дальше?
- Я приехал к Игорю Владимировичу, которого знаю с 15 лет (этот человек помогает Артему в борьбе с администрацией детского дома). Игорь Владимирович пришел вместе со мной в детдом, и Коськин тут же сказал, что я молодец, что ребята изнасилование подтвердили, а насильник не подаст на меня в суд. После этого все изменилось в худшую сторону. Все - от педагогов до техничек стали хуже относиться, задевать меня, общаться как с 10-летним. А еще меня иногда не кормили.
«СП»: - Как так не кормили?
- Дело в том, что повара в детдоме обслужат только при присутствии воспитателя, это сделано для того, чтобы ребенок не взял лишнюю порцию, так что педагоги просто отказывались ходить со мной в столовую.
«СП»: - Ты рассказываешь о том, как ты пытался обратить внимание на насилие в детдоме руководство. Что подвигло тебя обращаться к президенту, в прокуратуру?
- К активным действиям побудил инцидент, который произошел в феврале прошлого года. «Сотрудник милиции из ПДН (отдел по делам несовершеннолетних - «СП»), меня избил и сказал, что если я еще раз расскажу кому-нибудь об изнасиловании, то меня убьют. После этого я начал писать заявления в прокуратуру. Но мне 17 лет, я детдомовский, мой паспорт лежит у директора в шкафу, кто у такого примет заявление?
«СП»: - Так как же их приняли у тебя?
- Дело в том, что де-факто детдомовский ребенок не может самостоятельно отстоять свои права. Заявления во все инстанции может подать только его законный представитель, а это директор детского дома. Если же права ребенка нарушает администрация учебного учреждения - добиться справедливости будет достаточно сложно.
«СП»: - Как же ты справился?
- Мне удалось направить в прокуратуру свои заявления в форме жалоб. Кроме того я разослал письма Уполномоченному по правам ребенка при президенте РФ Павлу Астахову, президенту Дмитрию Медведеву. В детдом нагрянули проверки, но о них руководство знало заранее. На время проверок насильников отпускали домой и их жертву больше месяца держали в изоляторе, не выпуская никуда, а потом поместили на 26 дней в психиатрическую лечебницу.
«СП»: - А как он туда попал?
- В детдом приезжают психиатры, это делается каждый год. Они осматривают детей. В этом году они приехали в середине апреля. Директор детского дома Плотникова говорила психиатру про меня, что у меня поведение не очень хорошее; поэтому врач должен поставить мне какой-нибудь психиатрический шифр (диагноз), но он отказался.
«СП»: - Еще как-то на тебя давили?
- Да. Говорили, что я бью детей, отбираю у них котлеты и другую еду, что я пытался столкнуть с лестницы женщину-соцпедагога. Еще сказали, что я нецензурно на нее ругался. Новый директор Галина Васильевна Плотникова (в марте Коськин ушел) грозила поставить на учет в КДН, если я откажусь от своего заявления в прокуратуре. Но я хожу постоянно с диктофоном, так что я смог доказать, что ничего подобного не было.
«СП»: - Ты сейчас остаешься в детдоме?
- Нет, я у бабушки. Она на лето забирает меня к себе.
«СП»: - Ты готов продолжать свою борьбу дальше?
- Да, я считаю, что точка невозврата уже пройдена.
«СП»: - А с чего началось твое противостояние с системой детских домов?
- Это было в 2008 году, в декабре. Я тогда жил в интернате номер 2. Температура была в спальне 11 градусов по Цельсию, спали в одежде под 2-3 одеялами, вот я и написал письмо Аману Тулееву с просьбой вместо новогодних конфет подарить нам обогреватели. Это не понравилось кому-то наверху, они наказали педагогов, а педагоги отыгрались на мне и перевели в детский дом №105.
* *
Мнение руководства детского дома
Из-за прокурорской проверки в детском доме №105 его директор Галина Плотникова была недоступна для комментариев. Ранее она заявляла журналистам, что Артем Комиссаров развернул широкую информационную кампанию оттого, что у него слишком много свободного времени. «Сейчас он учится в вечерней школе три дня. А четыре дня надо себя чем-то занять, и вот мы пишем в Интернете! А работал бы эти четыре дня - было бы меньше времени для ненужных сочинений», - заявила Плотникова радио «Свобода».
Директор детского дома опровергла обвинения в применении «карательной психиатрии», отметив, что психиатрическое лечение могут назначить лишь после заключения врача-психиатра во время диспансеризации, которая проходит два раза в год. Решения врача никак не зависят от администрации детского дома.
Паспорта воспитанников, уточнила Плотникова, хранятся у социального педагога и выдаются детям по первому требованию. «В случае необходимости паспорта выдаются. Например, если нужно трудоустроить детей. Или если ребенок пошел в поликлинику... Документы никто не удерживает, если они необходимы», - уверяет директор детского дома.
Комментировать сообщение об изнасиловании своего воспитанника Плотникова отказалась. "Данный факт будет обнародован только решением следственного комитета", - сказала она.
* *
Плохие детдома - потенциальные рассадники криминальной субкультуры
Отметим, что по делу Комиссарова в Кемерове сформирована огромная комиссия. В нее входят сотрудники прокуратуры, МВД, органов опеки и Министерства образования, рассказал «Свободной прессе» уполномоченный по правам ребенка при президенте РФ Павел АСТАХОВ.
«СП»: - Насколько часто встречаются случаи, о которых рассказывал Комиссаров в детских домах?
- Когда речь идет о школах-интернатах, где дети учатся, общаются, отдыхают, ночуют, то могут возникнуть проблемы, если правильно не организован досуг.
«СП»: - Какого рода проблемы?
- Чаще всего это проблемы, связанные с тем, что в интернате возникает криминальная субкультура, со всеми вытекающими. Дальше дети начинают исповедовать не правопослушность и стремление к этическим нормам, а исповедовать чисто уголовный образ жизни. Так, например, произошло в школе-интернате №2 города Ижевска, когда воспитанники порезали вены, скопировав уголовную форму протеста. То же произошло в Нижнебурейском интернате. Там мальчики порезали вены, когда их задержала милиция.
«СП»: - А что делать воспитаннику детдома, если он должен пожаловаться на администрацию Детского дома? Паспорта-то у него нет.
- То, что паспорт ребенка находится у его опекуна, еще не значит, что ребенок поражен в правах. А в прокуратуру, органы опеки, может обратиться ребенок любого возраста.
«СП»: - То есть, вы считаете реальной ситуацию, когда воспитанник просит у директора детского дома паспорт, чтобы подать на него жалобу?
- Паспортные данные можно знать и наизусть. Не надо проблему создавать на ровном месте.
«СП»: - В детдоме директор и опекун - одно и то же лицо. Кто защитит ребенка от директора?
- Директоров меняют и снимают, и увольняют, и сажают. Мы говорим о ситуации, когда права ребенка нарушаются, и нам не важно, как он это просигнализирует. Пусть позвонит! В детдомах теперь висят телефоны уполномоченного по правам ребенка. Мы посетили больше 300 детдомов и там везде вывешены телефоны уполномоченных. Тот же Артем Комиссаров сумел достучаться, записал видео.
* *
За что детей отправляют в психбольницы
Детдом, в котором живет Артем Комиссаров, не является каким-то уникальным местом. Сексуальное насилие и применение карательной психиатрии встречается в сиротских организациях довольно часто. Руководитель общественной организации "Право ребенка" правозащитникк Борис АЛЬТШУЛЕР рассказал «Свободной прессе», почему при солидном финансировании детдома не справляются с воспитанием сирот.
«СП»: - Правда, что с воспитанником сотрудник детдома может делать все, что хочет, потому что ребенку некому жаловаться?
- В принципе это ситуация некоего тупика, поскольку законным представителем ребенка является администрация детдома. И он же предоставляет ребенку все необходимые ему услуги и в его же руках находится ребенок. Никто извне не курирует детдома, только прокуратура, когда там что-то случается. Ну, ведомства формально курируют, но они приходят не проверять - чай пить. Внешнего контроля нет, а органы опеки и попечительства не отвечают за осуществлением прав ребенка, после помещения его в специальное учреждение. Органы опеки и попечительства отвечают за ребенка в том случае, если переводят ребенка в семью, поэтому они так не любят отдавать детей в семьи.
«СП»: - Грубо говоря, если ребенка обидел или ударил директор детского дома, то пожаловаться в прокуратуру он сможет только при помощи этого самого директора?
- Без сомнения, так оно и есть. Может и не директор ударил, может воспитатель себя плохо повел, все равно директор должен представить интересы воспитанника, а оно ему не надо.
«СП»: - Применяется ли в современных российских детских домах карательная психиатрия?
- Эта практика существует повсеместно, придраться к ней очень сложно. Детей отправляют в психбольницы. Это делается постоянно и везде в воспитательных целях. Воспитатели не справляются с детьми и им так проще. Выявить это очень сложно. Например, прокурор затребует соответствующие постановления от психиатра… Так они всегда есть.
«СП»: - А как в детских домах обстоят дела с сексуальным насилием?
- Доходят слухи, что в детский дом поступила 14-летняя девочка с третьим абортом. Насилие-ненасилие, там уже разницы немного. Это абсолютно скрытый вид преступления и нет ювенальных технологий, чтобы его эффективно выявлять. Профессиональные психологи могли бы это выявить, но так ведь никаких служб контроля нет.
«СП»: - Какова сейчас ситуация с детскими домами?
- Она плохая. Дети полностью не подготовлены к жизни в большом городе. Дети могут быть плохими, могут быть хорошими, но они не должны постоянно проводить время в детском коллективе. Это необходимо для развития, иначе наступит изоляция от внешнего мира.
Вот в среду я читал в «Новой газете» про выпускников детского дома в Воркуте, они совершенно заброшены. (В материале издания написано, что сироты не получают пособий и жилплощади от государства - «СП»). Я писал недавно генпрокурору про город Югокамск в Пермском крае, где 15-летняя воспитанница попыталась покончить с собой, покончил недавний выпускник, еще один пытался покончить с собой. И все это происходит с рефреном: «Мы никому не нужны».
«СП»: - С чем связана эта ситуация и как ее изменить?
- Предложений по изменению ситуации много, но ничего не меняется, потому что система перефинансирована. Но она не в пользу детей перефинансирована. Если взять бюджет всех сиротских учреждений России, то это 2-3 млрд долларов в год. Надо взять 20 тысяч рублей на ребенка в месяц, помножить на 12 месяцев и на количество детей-сирот (170 тысяч) - получится эта цифра, правда, к ней надо будет добавить капитальный ремонт и капитальное строительство.
Детские дома очень часто ремонтируют, потому что при ремонте можно много денег в виде откатов положить в карман. Фиктивные тендеры, опять-таки. Поэтому все предложения по модернизации этой системы (а в 2006 году их высказывал президент Владимир Путин) - это ничто. Потому что система очень денежная и она не хочет меняться.
* *
Насилие в учебных заведениях
2 июля 2010 года правоохранительные органы Ульяновской области возбудили уголовное дело на воспитателей ПТУ, которые избивали, грабили и насиловали сирот, «приучая их к порядку».
9 марта 2010 года из детского дома в поселке Емельяново (Красноярский край) уволили двоих воспитателей, которые не смогли оградить 7-летнего ребенка от сексуального насилия.
4 февраля 2010 стало известно, что в детском доме Комсомольска-на-Амуре применяется карательная психиатрия. Детей отправляли в психиатрическую больницу из-за прогулов, побегов и драк.
16 октября 2009 года Следственный комитет при прокуратуре возбудил уголовное дело против руководства детского дома в Тульской области. Администрация детдома поместила троих детей на лечение в психиатрический стационар без оснований.
23 июня 2008 года в Кемеровской области начался судебный процесс над преподавателем интерната. Педагог обвиняется в растлении семи детей в возрасте 9-10 лет.
28 февраля 2006 года в Свердловской области оказались под следствием директор и воспитатель муниципального детского дома "Надежда". Педагоги избивали детей, принуждая к рабскому труду.
"Cвободная пресса", 15.07.2010
http://svpressa.ru/society/article/27818/
Жизнь российского сироты: д/д, изнасилование, ПДН, ПНД, КДН…
История Артема Комиссарова взорвала Интернет. Самое страшное в том, что она - типичная для наших детских домов
На редакционный блог пришло сообщение:
«В декабре 2009-го я стал свидетелем группового изнасилования ребенка (13 лет). О случившемся я сообщил директору д/д (детского дома. - Прим. ред.) Коськину В.В., зам Плотниковой Г.В. и сотруднику ПДН (подразделение МВД по делам несовершеннолетних. - Прим. ред.) Свиридову. Они поблагодарили меня и сказали, что сами разберутся в данной ситуации, т.к. начальник департамента образования Чернова Н.А. и Григорьева Н.В. запрещают им «выносить сор из избы», а наказать виновных они и сами могут. Дирекция д/д заставила потерпевшего (Сергея П.) (фамилия известна редакции. - Прим. ред.) и насильников говорить, что ничего не было, хотя об этом факте знает весь детский дом. За последние 5 месяцев на меня фабрикуют уголовные дела, о том, что я якобы избиваю детей, воспитателей и даже отбираю еду у маленьких, устраивают в отношении меня провокации (есть аудио- и видеоматериалы). Директор заявил, что посадит меня в тюрьму, а сотрудник ПДН Свиридов просто избил меня. Заставляли отказаться от прежних показаний и написать, «что ничего не было и что я это все придумал». 21 апреля на меня было совершено покушение на убийство около детдома (есть свидетели и запись, где сотрудник д/д заказывает покушение на меня). Я не стал больше ждать и сам обратился в милицию, прокуратуру, следственный комитет при прокуратуре, но заявление у меня не приняли, устно отправляли из одной инстанции в другую. Видя полное бездействие и отсутствие законов, защищающих детдомовских детей, я с открытым письмом обратился в Интернет о творящемся беспределе в нашем детдоме. Я категорически не употребляю спиртное, сигареты и наркотические вещества. Не преступник. Занимаюсь спортом. Детдомовский ребенок по закону не может никуда обратиться за защитой своих прав и законных интересов без опекуна, а опекуном является директор детского дома - круг замыкается. Отсутствие законов в нашу защиту делает нас не защищенными от произвола наших же опекунов. Прошу вас принять законы, защищающие детдомовских детей, и отреагировать на беспредел, творящийся у нас. Комиссаров Артем, 17 лет, воспитанник д/д №105 г. Кемерово. http://nedetdom105.livejournal.com/»
Сейчас на странице своего ЖЖ Артем Комиссаров ведет ежедневную хронику своей жизни. Он просит: «Защитите нас». Блогосфера откликнулась. Кто-то давал конкретные рекомендации, кто-то адреса, куда обращаться, кто-то помог с адвокатом, кто-то просто писал слова поддержки, и многие оставили телефоны: звони, если будет совсем плохо. Но судя по всему, становится только все хуже…
Когда письмо Артема пришло в «Новую», мы тут же обратились в Следственный комитет при прокуратуре РФ, где нам пообещали личный контроль за делом председателя А.Бастрыкина. И позвонили Артему. Первое, что услышали: «Я за то, чтобы изменить законодательство о детях-сиротах. Я столкнулся с тем, что у меня нет прав, и я не могу их защищать. Я не такой, как все граждане».
Рассказ Артема
- Я стал свидетелем изнасилования 13-летнего мальчика тремя старшими ребятами. Мне, правда, потом объясняли, что это не изнасилование, а - на юридическом языке - «развратные действия в отношении несовершеннолетнего». Я рассказал об этом руководству детдома. Мне сказали, что больше об этом говорить никому не нужно. А я сказал, что это сокрытие преступления и что я в этом участвовать не буду. А до этого я ударил насильника, и ему вызывали «скорую». Через два дня Коськин (директор. - Прим. ред.) вызвал меня и показал издали листок бумаги: «Видишь, Артем, это медицинское освидетельствование Саши З. о том, что ты его избил. Он собирается на тебя подать заявление в милицию. Но все можно уладить: если мы не будем подавать заявление по изнасилованию, то Саша не будет подавать заявление на тебя».
Я приехал к Игорю Владимировичу и все ему рассказал - я его давно знаю, с 15 лет, когда еще воспитывался в 64-м интернате. Он взял на воспитание самого «худшего» воспитанника, Мишу, с которым мы друзья до сих пор. Он поехал со мной в детдом. А когда вошли вместе к директору, то Коськин сказал, что я молодец, что ребята изнасилование подтвердили, что насильник, которого я ударил, в суд подавать не будет. Я удивился, что он говорит совсем не то, что час назад, но обрадовался, что все так хорошо кончилось. Игорь Владимирович ушел. Но с этого момента ко мне началось особое отношение.
До этого случая все было хорошо. Меня отпускали на тренировки и к бабушке. А тут из меня стали делать злодея: я будто отбираю еду у малышей, воспитатель сказала, что я был неадекватен и, наверно, принимаю наркотики. Я готов пройти освидетельствование в наркологической клинике, чтобы покончить с обвинениями, но это никому не нужно. Меня записали в негодяи. Я рассказал Игорю Владимировичу, и он мне сказал: записывай все на телефон. А после того, как он несколько раз послушал то, что удалось записать, он дал мне уже диктофон.
Меня избил сотрудник милиции при детдоме Свиридов. Я просил социального педагога отвести меня на медицинское освидетельствование, а она сказала: завтра; а потом два дня тянула и наконец сказала, что без указания директора не поведет, и добавила: «Тебя, наверно, на тренировках поколотили, а ты сейчас выдаешь за то, что тебя Свиридов бил». Того мальчика, кто видел, как он меня бил, отправили на следующий день в психушку на 21 день. Тех, кто видел изнасилование и говорил об этом, тоже отправили в психушку.
В апреле на меня напали около детдома, когда я возвращался с тренировки. Они были с ножом. После нападения я пытался подать заявление. Но у меня его не брали. Сказали, что могут взять просто как жалобу. Получается, что я не гражданин - за меня может заявление подать только директор детского дома. А если в чем-то виноват сам директор, как быть? Я понял, что защититься не могу, а на меня можно наговорить что угодно. Я понимаю, почему ребята из интерната в Ижевске порезали себе вены. У меня тоже были такие минуты, когда не хотелось жить. Но я хочу все делать законно, а натыкаюсь на невозможность. Надо менять законодательство о сиротах.
Если бы мне никто не помогал, меня бы уже убили. Я не скрываю, мне помогают. Ведь я даже выйти из детдома не могу без письменного заявления. Артем - мой тезка, программист - помог с созданием блога. У меня есть дядя, но он всего на год меня старше и мне как брат, он математик, учится на программиста, и я от него могу выходить в Интернет. У меня есть «домашняя» девушка, от нее выхожу в Интернет. И Игорь Владимирович помогает. Один я бы ничего не смог…
Меня, после того, как я рот раскрыл, потащили на комиссию по делам несовершеннолетних - КДН. Она вообще-то называется комиссия по делам несовершеннолетних и защите их прав. Защиты я там не увидел. Ты заходишь в помещение, там солидные тетеньки, за 10-15 минут дети выходят, и судьба их во многом меняется. Принимают решения, и никто ни за что не отвечает.
Первый раз меня привели на КДН в апреле с тем, что у меня 48 самовольных уходов и якобы я избил мальчика. И еще: порча имущества детдома, воровство ключей… Разбираться там никто не собирался, слушать меня тоже. Поставили меня на учет в милицию. Второй раз повели меня на КДН по заявлению нового директора детского дома Галины Васильевны (прежний - Коськин - ушел, ни с кем не попрощавшись, где-то в марте, собственно, тогда, когда все это завертелось, а директором стала его зам Плотникова). Так вот, Галина Васильевна говорила, что я накинулся на социального педагога Лаврентьеву на лестнице, хотя этого не было вообще. Но в возбуждении уголовного дела отказали.
Я хотел бы обжаловать то, что я на учете в милиции, но сделать это я могу только по ходатайству директора. А она мне говорит: «Что-то ты тупишь - мы сами на тебя подавали в милицию, а теперь будем обжаловать свое же заявление?»
В детдоме началась проверка областной прокуратуры. Проходит она так: детей вызывает проверяющий и опрашивает про то изнасилование. Но в присутствии директора и социального педагога, милиционера Свиридова, которые и скрывали факт изнасилования, дети боятся говорить правду. Многие из них за то, что видели, уже побывали в психушке. Они и говорят, что ничего не было…
Были сотрудники детского дома, которые тоже все знали и помогали мне. Но их уволили. Уволили психолога Наталью Александровну - она пыталась меня защитить и помогала советами, дала мне характеристику реальную. А потом мне написали такую, с которой и на зону на пустят, - ее читали на КДН. Есть у меня характеристика положительная от моего бывшего воспитателя Аллы Степановны, но она сейчас работает во втором детском доме.
А эта проверка не для того, чтобы докопаться до истины, а для того, чтобы показать, как все у нас нормально. И только Артем - врунишка - все портит. Надо доказать это Астахову (уполномоченный по правам ребенка в России, адвокат. - Прим. ред.). Астахов на своем официальном сайте отреагировал на мое выступление в Интернете. Написал, что послал телеграмму в Следственный комитет при прокуратуре, чтобы разобрались. Но закончил он свое письмо словами, которые меня здорово «цепанули». О том, что если Артем врет, то ему придется отвечать по закону - в случае неподтверждения он будет привлечен к уголовной ответственности. Не дав мне прав защищаться, он хочет меня наказать. Я не могу сам, без работника детдома, зафиксировать побои, которые мне нанесли. Я не могу сам подать заявление в суд или прокуратуру или в милицию. Никто не освидетельствует меня на употребление наркотиков, хотя обвинения такие бросать могут. Сейчас на меня подала в суд директор детдома. Два иска. Один про то, что я ее избил. Еще один иск, что я избил мальчика. То, что я до сих пор не в психушке, это только благодаря тому, что мне многие теперь помогают. У меня есть единственное человеческое право - на фамилию, имя и отчество, да и то потому, что я попал в детдом в 10 лет.
Я закончил 10-й класс. Я собираюсь поступать в педучилище на учителя физкультуры. Но я понимаю, что реальный уровень знаний у меня на 7-й класс, за будущий год догоню до 9-го. 24 января 2011 года мне исполнится 18 лет - и тут меня могут выпихнуть из детдома. А жилья у меня нет - выпускникам предоставляют койко-место в социальном общежитии. На 8 человек комната. Я туда жить не пойду. А вот если поступлю в педколледж, то там есть общежитие, в котором я буду жить. Я на очереди на жилье, но когда она подойдет - неизвестно, может, мне будет лет 40.
Но я сам всего добьюсь. Пусть только не мешают.
* *
Послесловие «Новой»
Бесправный детдомовец против взрослых людей, наделенных немалыми полномочиями… За кем будет правда?
Это сейчас самый главный вопрос.
Хотя есть и другой, более глобальный: что вообще делать со всем этим? Как должно измениться законодательство, чтобы бесправие детей в детском доме - с одними на всех опекунами в должности директора, с психушками, с отсутствием жилья - не было таким беспросветным? И именно этот, не его одного касающийся вопрос и просит нас всех решить 17-летний Артем Комиссаров.
Мы не можем кого-то обвинять и утверждать чью-то правоту, мы можем лишь требовать, чтобы в этой истории разобрались досконально и непредвзято. Именно поэтому мы публикуем рассказ Артема до завершения проверки прокуратуры.
* *
КОММЕНТАРИЙ
Галина ПЛОТНИКОВА, директор детского дома №105 г. Кемерово:
«А куда его мама смотрела?»
Мы созвонились с директором детского дома №105 Кемерова Галиной Плотниковой (она назначена директором 7 апреля). Галина Васильевна уже привыкла каждый день заглядывать в Интернет и оценивать, как она говорит, «поток грязи, который там изливается ежедневно». Привыкла отвечать на множество вопросов:
- Сейчас идет уже третья прокурорская проверка. Две первых проводила городская прокуратура. Сейчас работает областная. Я только сейчас из суда - это мой иск к Артему. Он поставил в моем кабинете прослушку и, как говорит, хотел ее снять. А я не знала, что он из моего кабинета хотел вынести, и нажала тревожную кнопку (кабинеты директоров практически всех детских домов оборудованы сигнализацией, позволяющей вызвать наряд милиции. - Прим. ред.). А он пришел с человеком, который его и направляет в его действиях, - Игорем Бусыгиным (тот самый Игорь Владимирович. - Прим. ред.). Бусыгина мы в детский дом не пустили. И этот взрослый человек сказал Артему по телефону, чтобы Артем выходил. Я его не пускала, стояла у двери, он меня толкнул. Я получила медсправку о причинении легкого вреда здоровью - были синяки…
- Это вопрос частного обвинения, и суд, надеюсь, разберется. А опросы детей во время проверки прокуратуры проходят в вашем присутствии?
- Да, но было, что дети просили, чтобы это происходило без меня, и я выходила. А одного совершеннолетнего воспитанника проверяющий сам пожелал опросить без меня. Я в соседнем кабинете была.
- А правда ли, что дети-свидетели изнасилования и свидетель того, как милиционер Свиридов избивал Артема, были отправлены в психиатрическую клинику?
- Вы сами в это верите? И сразу вам скажу на 100, даже на 135%, что избиения никакого не было.
- К сожалению, правозащитники из регионов рассказывают о «дисциплинарной психиатрии» в детдомах как о реальной практике…
- У нас 19 человек на учете в ПНД (психоневрологический диспансер. - Прим. ред.). Учет диспансерный и консультативный. Когда психиатр дает рекомендации, что ребенок должен находиться под наблюдением врача-специалиста, отправляем в психиатрическую клинику на обследование или консультацию. Или на лечение. Один ребенок проходил обследование в дневном стационаре - Саша Никитин. Лежал еще мальчик, которого мы отправили на оздоровление в санаторий, но он там нарушал неоднократно дисциплину, и по рекомендации он был направлен в клинику на 27 дней (выделено редакцией). Второй ребенок тоже находился на лечении. Еще один - дважды. Девочка есть, которая два месяца пролежала, но ей 15 лет, она по согласию - сама пожелала подлечиться, поскольку почувствовала ухудшение своего состояния.
- Видите ли вы пути выхода из сложившейся ситуации?
- Мы предлагали подготовить Артема к поступлению в индустриально-педагогический колледж в этом году, но он отказывается. Предлагали перевести его в другой детский дом - тоже говорит, что уходить из детдома не хочет. Он теперь «борется», а не о поступлении думает. Хочет изменить законодательство о сиротах…
- Но он говорит, что знания у него на уровне 7-го класса и поступать сейчас ему нереально.
- Да, а куда его мама смотрела? Он, видимо, до детского дома в школу через раз ходил. Пробелы в начальной школе. Вот где источник проблем. В семье надо их искать.
- Но мама была лишена родительских прав, а Артем с десяти лет в детдоме. Вряд ли это его дело - предъявлять сегодня претензии маме. А об изменении законодательства в пользу сирот сейчас много говорят и гораздо более зрелые люди, да и у вас как у руководителя сиротского учреждения есть, наверно, соображения на этот счет.
- Есть. Вот Артем учится в вечерней школе. Занятия три дня в неделю. Четыре дня болтается. Почему бы ему не работать? У него есть мама. Она была лишена родительских прав. Почему бы ее не заставить работать и платить алименты на своего ребенка? Или пусть Артем скажет: «Мама, восстанавливайся в родительских правах». Он бы тогда жил у нее, а не в детском доме.
- Есть ли закрепленное за Артемом жилье?
- Нет, хотя мама живет в городе. Мы предоставляем выпускникам жилье. Они на льготной очереди. В прошлом году у нас выпустились трое таких детей, которые не пошли учиться в училище, и мы им предоставили на троих комнату в общежитии. Хорошую, отремонтированную.
А сегодня в Интернете появилось, что мы не выдаем детям летнюю одежду. Но мы выдаем ее, только не сразу всем, а по графику.
Хотела воздержаться от комментариев, но не могу. Позволю себе только один: какой тонкий педагогический ход - заявить в милицию на ребенка, опекуном которого являешься и который не может ответить тем же самым…
Людмила Рыбина
"Новая газета"№ 70 от 2 июля 2010 г.
http://novayagazeta.ru/data/2010/070/00.html